Переворот

Когда Пасифика вышла на лестницу, мир замедлил вращение. Звуки стали глуше: восприятие полностью сфокусировалось на визуальных деталях. Он видел, как светлые волосы вздрагивают на её плечах при каждом шаге; видел, как юбка переливается всеми морскими оттенками. Он заметил, что тонкие пальцы теребят пояс платья, что ноги с трудом держатся на чуждых им каблуках и что она по привычке прикусывает нижнюю губу — до крови. Всё происходило медленно и плавно, будто кто-то действительно включил замедление. Если бы Ламаник не знал Пасифику, то решил бы, что она нервничает. Если бы Ламаник не знал себя, то решил бы, что влюбляется. Он тут же понял, что не ошибся: она — aurum. — Я больше ни за что в жизни на это не соглашусь, — прошипела блондинка, как только оказалась на площадке с Ламаником. — Ты очень хороша, — искренне сказал парень, улыбнувшись уголком губ. — Настоящее золото. От неё действительно было невозможно оторвать взгляд. Все остальные элементы померкнут, как только она окажется среди них. — Ты не подкупишь меня лестью, — заметила девушка. — Есть ли в мире что-то настолько же неудобное, как платья? — она резким движением одёрнула юбку. — Разве что эти каблуки! — Улыбку, мисс Нортвест, — напомнил Ламаник с усмешкой, аккуратно приподняв её лицо за подбородок. — На нас все смотрят, так внесём же в твой вечер немного романтики, — он галантно протянул ей руку. Пасифика приняла её: маленькая кисть легко поместилась в его ладони, выстрелив крошечным электрическим зарядом при соприкосновении. Неудивительно: золото — хороший проводник электричества. — Напомни, что я здесь делаю? — с усмешкой уточнила девушка. — Отпугиваю от тебя алчный змеюшник? — Именно так, — кивнул Ламаник. — Держись рядом со мной. Змеюшник попытается устроить тебе какую-нибудь пакость. Парень знал, что змеи прямо сейчас шипят и перешёптываются у подножия лестницы, обсуждая блондинку, — готовят яд для удара по неизвестной сопернице. Но он позаботится о сохранности своей драгоценности.

***

— А вон та девушка с рыжими волосами — Кэри, — Ламаник указал на очередную аристократку. — Она — cuprum, Медь. — Из-за цвета волос? — с любопытством уточнила Пасифика. Вот уже пятнадцать минут Ламаник пытался объяснить ей, кто есть кто на званом ужине и чего от них следует ожидать. Имена и лица Пасифика различала с трудом: все гостьи слились в одну сплошную девушку с загорелой кожей, а гости мужского пола — в один выглаженный смокинг. Пасифика почти сразу же призналась, что занятие бесполезное: она всё равно ничего не запомнит. Ламаник был упрям и сменил тактику: вместе с именами он начал называть прозвища, которыми когда-то наградил пришедших. Они оказались притянуты из неожиданной сферы — химии. — Не только, — парень улыбнулся, пристально наблюдая за Медью. — Цвет волос — удачное совпадение. Медь — переходный элемент. При должном давлении поддаётся обработке и легко деформируется. Кэри такая же: ни капли собственного мнения. Всегда ведомая. Медь тем временем оторвала взгляд от своей собеседницы — очередной блондинки с рекламных плакатов — и недобро посмотрела в сторону Пасифики. — Готов поспорить, что наш osmium только что сказал ей про тебя какую-то мерзость, — усмехнулся Ламаник. — Рейвен, она же Осмий. Платиновый металл. Невероятно твёрдый. Его, в отличие от Меди, обработать трудно. Осмий блестит даже при высоких температурах — и Рейвен всегда сохраняет лицо, какой бы скандал ни разразился вокруг. — Очень приятная компания собралась, как я вижу, — фыркнула Пасифика. — Никогда не пойму, зачем устраивать встречи, где все друг друга ненавидят. — Таков уж мир богатых индюков — так, кажется, ты назвала это вчера? — парень перевёл взгляд на неё. В глазах блестела вечная хитринка — и ни капли обиды. — И от своих слов не отказываюсь, — заметила блондинка со смешком. — Их не обманешь, они понимают, что я — чужеродный элемент. Кстати говоря, — она заинтересованно подняла взгляд, — а каким элементом ты наградил меня? — Я уже сказал: ты — золото. Aurum, — последнее слово Ламаник произнёс на выдохе, и Пасифика почти утонула в теплоте его голоса. — Почему? — Мягкий металл. Очень хорошо проводит тепло и, — Ламаник, сделав паузу, дотронулся до её ладони, снова выстрелив искоркой тока, — электричество. Очень устойчиво к разного рода воздействиям. Блестит и отражает блеск. Он продолжал держать её за руку — и тепло действительно проводилось сквозь неё.

***

Пасифика с трудом сдержала смешок, когда дверь оранжереи захлопнулась у неё за спиной: одна змея всё-таки применила зубы. Блондинка могла бы списать всё на глупое стечение обстоятельств, сквозняк или что-то ещё, но успела увидеть очертания серебристого платья — госпожа Hydrargyrum, Ртуть. Хотела своими ядовитыми парами отравить Пасифике нервную систему, заперев в оранжерее. Не знала, что ртуть не способна растворить золото. Пасифика присела на скамейку и оценила ситуацию. Позвать на помощь она не могла, поскольку телефон остался в поместье Глифулов, а кричать смысла не было: никто бы не услышал. Кроме того, девушка понимала, что не задержится в оранжерее надолго. В её отсутствие охотницы за Глифулом тут же на него накинутся — Пасифика хихикнула, представив себе его ужас — и парень сразу же поймёт, что его золотой оберег куда-то запропастился. Интересно, они действительно рассчитывали подобной выходкой получить его расположение? Вряд ли кто-то по-настоящему поверил в их роман. Argentum — Серебро — чуть ли не в лицо заявила Пасифике, что не воспринимает её всерьёз. Но ведь все эти девушки должны понимать: раз Ламаник попросил кого-то притвориться парой — значит, от остальных ему уже тошно. — Ну не могут же люди быть такими глупыми, — фыркнула Пасифика себе под нос. — Ещё как могут, — раздался позади голос Ламаника. Девушка обернулась. — Я думала, что ты найдёшь меня чуть позже, — призналась она с усмешкой. — Как тебе удалось вырваться из змеиных верёвок? — Обездвижить толпу — не проблема для телепата, — улыбнулся Ламаник. — Пошли. Нужно их проучить. Покажем им, кто здесь королева бала.

***

Он вывел Пасифику в сад, который отлично было видно из всех окон — все должны были их видеть. Ламаник прощал богатым девицам многое: самомнение, прилипчивость, совершенное отсутствие такта, один раз даже слежку. Прощать подобное поведение с Пасификой он не собирался. Aurum снова провёл ток, стоило ему коснуться её ладоней. — Внимательно, неотрывно смотри на меня, — сказал он тихо, с удовольствием рассматривая аквамариновые радужки её глаз. — Пусть все думают, что я невозможный романтик, — в подтверждение своих слов Ламаник мягко поглаживал её ладони с тыльной стороны. — Тогда мало просто держать за руки, — улыбнулась Пасифика, не отрывая от него взгляда. — Проведи одной ладонью мне по щеке и заправь прядь за ухо. Госпожа Ртуть испарится от зависти. Ламаник не стал ждать повторного приглашения. Золото — мягкий металл; он убедился в этом, прикоснувшись к её коже и спрятав солнечно-золотистую прядь за ухо. — Я слышу их мысли, — сказал парень. — Ты была права: от зависти просто вопят. Как хорошо, что у меня есть возможность обменять все эти бестолковые элементы на один. Пожалуй, ему не показалось: Пасифика действительно нервничала, а он действительно влюбляется. — Доведём реакцию до конца? — предложил он с улыбкой. — Как бы меня после такого под машину не толкнули, — Пасифика усмехнулась. — Давай. Ламаник знал, что тонкое золото не имеет вкуса. Иначе было с тонкими губами Пасифики — их вкус он ощутил настолько ярко, что больше не собирался пробовать что-то иное.