Человек долга

      София Сильвестри была человеком долга.       Сколько ни слушала она речи о том, как важна свобода в жизни женщины, сколько сама ни мечтала жить лишь так, как считает нужным, сколько ни обещала себе отныне поступать в соответствии со своими желаниями — каждый раз ей не хватало не то решимости, не то совести. Может, в последнее время она сделала некоторые успехи в борьбе с собой, правильной девочкой, примерной дочерью и заботливой сестрой, ответственной работницей, которая могла лишь мечтать отчаянно влюбиться, рисовать пейзажи и прекрасных героев, а не копировать бесконечно чертежи кораблей. Лишь мечтать о том, чтобы искать именно свое счастье. В последнее время София, кажется, честно его искала. Но когда ночью по борту точно провели железным пальцем, а вскоре после этого в каюту прибежал перепуганный Майкл, муж сестры Виолетты, и сообщил, что в котельные льется вода, долг вновь железными руками взял за плечи. И София, ответственная старшая сестра. успокаивала Виолетту; заботливая тетка, укутывала в одеяльце маленького Коннора; хладнокровная и рачительная, быстро сообразила, что из пожитков следует захватить с собой.       И все это время еще один долг висел на сердце камнем — долг пусть и невенчанной, но жены.       Ей просто некогда было искать Марка — да и кто знает, чем сейчас занята гарантийная группа, в состав которой он входил! Майкл вывел их всех к шлюпкам и посмотрел с надеждой: ведь она ни в коем случае не могла оставить малыша и бедняжку Виолетту, беспомощную, как ребенок… Виолетту, которая, как осознала София за одну минуту, в эту ночь может остаться вдовой и наверняка не справится сама.       Сжалось сердце при мысли о том, каково будет отцу узнать, что он своими руками купил дочерям билеты на обреченный корабль. София должна была сесть в шлюпку — ради него, ради Виолетты, ради ребенка. Но она еще даже не попрощалась с Марком. Им не суждено было оставаться вместе. Судьба подарила им лишние четыре дня, но дальше их должны были разлучить мечты, слишком разные — у каждого. А теперь их разлучит смерть.       Или соединит?       София понимала, что это безумие. И все же, покуда Майкл помогал Виолетте усаживаться в шлюпку, она стала выбираться из толпы, потихоньку, бочком, озираясь в напрасной, может быть, надежде — а вдруг Бог смилостивится и… И надежда не оказалась напрасной.       — София!       Она обернулась на голос и миг спустя припала к груди Марка, обвила его руками, без стыда покрыла поцелуями его лицо — покуда он отчаянно целовал ее, гладил по распустившимся волосам, прижимал к губам ее озябшие пальцы.       — Ты должна сесть в шлюпку. Сделай это немедленно. Корабль тонет.       Точно она этого не понимала! Потому-то и не хотелось ей никуда идти, отказываться от последних минут счастья.       — Ты мне муж. Я тебя не должна оставлять.       Он яростно прижал ее к себе.       — Найди мою дочь. Выживи и найди, прошу тебя. Позаботься о ней. Вот, — он вложил ей в руку клочок бумаги. — Здесь ее имя и фамилия. Она была где-то на корабле. Если я тебе муж, пусть она будет теперь твоей дочерью, хорошо?       Крик рвался из горла. София, воя сквозь зубы, снова уткнулась Марку в грудь, цепляясь слабеющими пальцами за его плечи. Подняла голову и увидела за плечами Марка его начальника, мистера Эндрюса, иссиня-бледного, как и полагается посланцу Смерти.       — Что вы медлите, мисс Сильвестри? Не время тянуть, садитесь!       — Минуту! — крикнула София, как, наверное, молила бы палача. Еще минуту, и еще, и снова — сколько их осталось у корабля, пусть столько будет и у них…       — Шлюпку вот-вот спустят, их все меньше. Мюир, поторопите ее!       И тут издали, как показалось Софии, со стороны непроглядной мглы океана раздался женский крик, слившийся с надрывным плачем младенца. «Виолетта…» Она обернулась, но не смогла бы сделать ни шагу, если бы из толпы не вынырнул Майкл.       — Виолетта боится высоты. София, я тебя умоляю…       Долг. Она должна поступить правильно, разумно. Позаботиться, взять на себя ответственность. Поцеловав Марка в последний раз, взглянув напоследок ему в глаза — Боже, как они чисты и светлы, как у ангела! — София шагнула прочь от него и едва ступая, на подгибающихся ногах, точно к плахе, пошла к шлюпке.       Забравшись, она обнаружила, что Виолетта уже довольно спокойно укачивает ребенка, притихнув под строгим взглядом Джоанны Егер. Еще одна девушка, явно из первого класса, которую, кажется, София раньше где-то видела, встретила ее очень странным взглядом, но ничего не решилась сказать. Кольнула ревность — кажется, эту девушку София прежде видела с Марком. Да, избалованная крестница лорда Пирри, родственница мистера Эндрюса, ставшая после актрисой… Но где же Марк?       Она обернулась, но в толпе на палубе уже не могла различить его. И тут шлюпка начала опускаться. Все, что оставалось — обнять покрепче Виолетту и молиться, чтобы хоть какое-то чудо спасло Марка. Но молиться совсем не осталось сил.

***

      Новый день принес свет, слепящий после бессонной ночи, спасение, прибывшее с «Карпатией», и смертельную усталость. София, устроив в тепле Виолетту и малыша, чудом не замерзшего насмерть после нескольких часов в шлюпке, бродила тенью по коридорам, столовым, салонам и палубам незнакомого переполненного корабля в безуспешных пока поисках. Мисс Егер пообещала помочь с поисками девочки Сары, а София пока искала мужа сестры — и собственного невенчанного мужа.       Лица сливались в уставшей голове в одно, черты казались одинаковыми. София с трудом могла различить, старый перед ней или молодой, мужчина или женщина. И как же мало было мужчин!       Прижимая ладони к лицу, она упала на скамейку на палубе. Снова, как несколько часов назад, рвался из груди хриплый крик, только некого уже было пусть даже бессмысленно молить о пощаде. У нее не осталось сил искать Марка — и было ли теперь, кого искать?       — Идемте со мной, — раздался рядом женский голос с легкой хрипотцой — наверное, обычно наигранный и томный, а сейчас глухой от усталости. София подняла глаза: та самая девушка из богатых, к которой она когда-то ревновала Марка, стояла теперь над ней, укутавшись в плед поверх парчового платья. Лицо с безобразно растекшимся гримом не выражало ничего, было как маска.       — Вы ведь ищете Марка? Я знаю, где он.       — Он жив?! — София вскочила, точно в нее вдохнули новую душу вместо прежней, умершей от истощения и холода в эту ночь.       — Именно. Мой, очевидно, уже покойный кузен приказал ему постараться выжить, чтобы помочь построить еще одно чудовище… Запамятовала, как же его… Неважно. И Марк, как хороший мальчик, был рад стараться. Так рад, что решился прыгнуть с корабля и доплыть до шлюпок. Правда, отдал кому-то ботинки; доктор за это называет его дураком, потому что он ушиб ноги и долго не сможет ходить. Вот, я вам рассказала его историю, так что, если он примется вам рассказывать ее сам, можете смело заткнуть ему рот. Ему вредно утомляться.       Так девушка бормотала точно в пространство, ведя за собой Софию, обомлевшую от нежданной радости.       …Марк лежал на койке в одной из кают, укрытый несколькими одеялами. Его воспаленные глаза лихорадочно блестели; когда София вошла вслед за своей спутницей, его как раз сотряс приступ сильного кашля. Но он был жив, так невероятно жив, что большего и желать было нельзя.       Он увидел ее и приподнялся на локте, протягивая к ней руку; София схватила его ладонь, прижала к груди… И тут поняла, что девушка, которая привела ее, бесшумно скрылась за дверью. Шепотом извинившись, София метнулась следом.       — Подождите! Я ведь должна вас поблагодарить. Вы… Вы не должны были этого делать.       — Конечно, нет, — девушка усмехнулась. — Это был мой каприз.       Развернувшись на каблуках, девушка свободной, плывущей походкой пошла прочь. «Кэтрин, — вспомнила наконец София. — Кажется, ее зовут именно так». Но значения это, наверное, уже не имело.

***

      Весь день прометавшись от сестры с племянником к Марку и обратно, София в конце концов уснула в ногах кровати, которую сестра и младенец делили с еще одной девушкой. Джоанна Егер, пришедшая с новостями, не решилась ее будить.       В самом деле, можно и завтра рассказать ей, что девочка с указанными в записке именем и фамилией нашлась среди осиротевших детей с «Титаника», правда, в самом худшем состоянии: ведь ее, единственную из всех, вытащили из воды. Приняли в темноте в одну из шлюпок, из рук какого-то человека, который не смог сам залезть — до того закоченел. Кое-кто умудрился опознать в этом человеке Томаса Эндрюса. Можно представить, как раздуют после этот факт, стараясь выставить Эндрюса героем. Надо же хоть чем-то загладить удар по репутации компании и верфи.       Хотя на самом деле впору говорить, что девочку спасло чудо. Чудо, что она, вся промокшая, не замерзла насмерть до прибытия «Карпатии». Но теперь у корабельного врача не было сомнений: до завтра она доживет, да и вообще будет жить еще долго.       А на сегодня всем можно было закрыть глаза. Свой долг, как только мог, исполнил каждый.