Яблочный пирог

      Там, в большом городе, бурлящим амбициями, идеями, пестрящим светом неоновых вывесок и реклам уловить свой голос почти невозможно. Он непременно потонет в гудящей пробке из вечно опаздывающих людей. Одной из которых была бы я. Куда бы я не успевала, вопрос, конечно, риторический. Оседлав небо, по полю прокатился раскат грома. — Вовремя мы успели, — подметил Оливер, вырвав меня из мыслей. — Надеюсь, это не сильно помешает увидеть новое место. — Мы живем в Англии, погода — не проблема, это простор данность. — Да-да, только ты сам выбираешь танцевать под дождем или прятаться, читала эту цитату. Он улыбнулся, — хороший выпад, пусть звучит напыщенно, но разве это не правда? — Конечно, пневмонию вообще придумали, чтобы отнять у людей возможность мечтать. — Ауч, — Оливер схватился за сердце, изображая боль от стрелы, — какой острый сарказм. — Да ладно, у тебя точно оптимистичный бронежилет. Слушай, я ведь почему-то совсем не спрашивала, чем ты занимаешься. — Это скучная часть моей биографии. Я работаю в IT-сфере. — Тебе нравится? — Вполне. Плюсов очень много, минусы я пока для себя не нашел. — Он мельком глянул на меня, уже приготовившуюся ответь, — не смейся и не говори ничего про оптимизм, пожалуйста, потому что это довольно реалистичный подход к делу. Там достойные деньги и свобода местоположения. — То есть все время ты просто колесишь по стране и все? — Конечно, нет, я много где был, в принципе. — И как выглядит твой обычный день? — Не знаю, у меня нет обычных дней. — И от чего же ты так бежишь? — Я очень быстро пожалела о своем вопросе, но он почти непроизвольно взорвался в воздухе. При всей открытости, Оливер умело не отвечал на определенные вопросы и умело захлопывал некоторые двери своей жизни перед моим носом. Наверное, это резонно и мне ни к чему лезть к нему в душу, но при этом, мне хотелось ощутить эту доверительную нить. В какой-то мере, это даже больно ударяло по эго. Лицо его помрачнело, — не понимаю, о чем ты и с чего вдруг начался этот сеанс психотерапии? — Нам придется провести время вместе, и я просто хотела бы знать о твоей жизни и о тебе чуть больше. Мы не виделись столько лет, и… Оливер не дал мне договорить, — вот именно! Нас связывают прекрасные детские воспоминания и по доброте душевной, теперь эта поездка. Но, по-моему, мы спасаем тебя, а не меня. Обида запульсировала в висках. — С чего вдруг ты решил побыть героем? Я в твоем спасении не нуждаюсь, понятно? Можешь прямо сейчас останавливать свою машину и продолжать наслаждаться одиночеством.       Да, грубо. Возможно, и об этом я пожалею позже, но пока это был эффект неожиданности, Оливер тяжело вздохнул, — я не собираюсь оставлять тебя посреди дороги в этой глуши. — Припиши в свой список заслуг это. ­— фыркнула я, отворачиваясь к окну. — Обязательно, еще добавлю туда задушевные беседы с Бет, которая ведет самую правильную и мудрую жизнь, ведь так мы скажем про тебя? Ты не честна даже с собой.       Глупая поездка, еще более глупое решение проблем. Я должна была просто вернуться в Лондон, закрыть этот чертов магазин и продолжать жить дальше. А теперь я еду с этим сумасшедшим авантюристом, если очень мягко и метафорично выражаться, не пойми куда и зачем. Так еще получается, я попала в чудесный треугольник Карпмана, постелив себе соломку жертвы и ожидая спасителя на белом Рендж Ровере.       Следующие несколько часов прошли в ужасающем молчании, пока я проклинала все на свете, ругалась и отчаивалась, злилась и смирялась.       Машина остановилась у подножья холмов. Недалеко туристический автобус высадил пассажиров. Они выделялись на мрачном, слегка зеленом фоне, своими разноцветными дождевиками. Мы вышли, не проронив ни слова, и я готова была решиться на более веселую авантюру и нырнуть в толпу туристов, укатив с ними в любом направлении, пока я буду детально рассказывать, как меня похитили из родного дома гиду. Потеха. Я подошла к знакам, стоявшим у начала тропы, убегающий наверх. «Мост Дьявола», как мило. — Послушай, — Оливер озирался по сторонам, мялся, явно в попытке начать не самый легкий диалог, — я вовсе не имел ввиду то, что сказал. — Я не буду второй раз мериться психотравмами с тобой. — Тропинку размыло недавним дождем, но туристы с очень радостными лицами побрели вверх, теряясь за кустарниками. Я проследила взглядом за пестрой процессией и пошла за нами. Оливер поднимался позади. Всю дорогу я думала, отчаянно думала и почти раскаялась. Он действительно ничего мне не должен, мы почти первые встречные друг другу люди. Вряд ли кривые шалаши из детства считаются за сближающее занятие на всю оставшуюся жизнь, но только для меня они становятся важнее с каждым днем. Наверху сквозил ветер, сбивающий с ног. Я подошла ближе к толпе, желая уловить оживленные рассказ гида, но, увы, по-французски я не понимаю ни слова. Неподалеку стояла пожилая пара, они глянули на меня и улыбнулись. — Милочка, смотри! — Крикнули они мне, подзывая. — У тебя репейник на джинсах, где же ты его нашла? — Кажется, прицепился по дороге, — Я поспешила отодрать колючку. — Здесь это хорошая примета, — мягко произнесла пожилая дама, — в тебя кто-то влюбился. — Точно, так все начинается. — Ее муж кивнул, — было время, у нас все так и начиналось. — С репейника? — Скепсис в моем голосе не укрылся от них. — Можно и так сказать, вы тут одна? — Нет, я приехала с другом. — И где же он? Я огляделась, Оливера нигде не было видно, хотя он точно поднимался за мной. Затем послышались радостные возгласы толпы и показалась рыжая голова, с ним все спешили сфотографироваться. — Туристы любят такую внешность, выглядит забавно, да? — Скорее странно, ну ладно. — Что ж, кто знает, что в этом мире странно? Я удивлялась много чему в этой жизни, но эта пожилая пара с нотками философии и примет, уверенно поднималась к лидирующей позиции. Точнее, весь контекст происходящего. — Почему вы не подойдете к нему? — Спросила женщина, — быть может и вам перепадет хороший снимок. — Не люблю лишнее внимание, — я постаралась улыбнуться, рассматривая горизонт с вершины холма. — Вы знаете, мы прожили долгую жизнь и репейник не врет, — засмеялась она, — всего доброго!       Они помахали на прощание, а я осталась стоять в еще большем удивлении, чем прежде. Добрая пожилая пара, как будто соскочила со страниц книг, чтобы внести мудрую лепету на пути главного героя. Я осмотрела главную достопримечательность, но довольно бездумно, со стороны я, наверно, больше походила на скучающего подростка, которого силком притащили родители смотреть на какой-то каменный мост. Оливер сидел на скамейке, с которой открывался вид на равнину. Я села рядом. — Знаешь, я ушел тогда из-за Эрни, засранец оказался быстрее, — начал он слегка неуверенно, ухмыльнувшись, —это почти убило меня, поэтому я больше не приходил. Сердце забилось с бешенной скоростью, я ощущала каждый удар о грудную клетку, не в состоянии даже пошевелиться или что-то сказать. Рой мыслей исчез, а я просто смотрела на Оливера глазами, полными сострадания, шока и грусти. — Быть может, это было глупо. Точнее, это наверняка было очень глупо. Но я был не самым уверенным в себе подростком и, видимо, не самым умным. Хотя и Эрни не гений, знаешь. В любом случае, больше просто дружить я не мог, мы выросли, а потом случился университет, другая жизнь вдали оттуда, все забылось. По крайней мере, я так думал. — Хмыкнул Оливер. — Ты права, я всегда от чего-то бежал, а в какой-то момент причин для это стало слишком много.       Я молчала. Все это время я представляла, как снова сорвусь на него, буду кричать и выскажу всю накопившуюся боль, в которой он не виноват, а теперь мне было нечего сказать. В голове снова-снова прокручивался тот день, когда я сбежала с этого дурацкого свидания, как мама сказала, что заходил Оливер, как долго я плакала, когда он уехал и как глупо не позвонила больше никогда. Я всегда старалась запомнить нас, как детей, безнадежно гуляющих по лесу, чтобы не вспоминать, как вдребезги разбилась моя первая любовь.       Все забылось, Оливер прав, потому что мы очень захотели это забыть. Конечно, были ухаживания, были свидания, романтичные ужины и букеты нелюбимых цветов, потому что никому не было дела до любимых. Всегда было не то, но никогда больше я не думала, что могло бы быть иначе, останься я тогда дома. Нелепый мистер Случай собственной персоной. Мне казалось, что я предала своего лучше друга, не оказавшись рядом в трудные моменты, не прочитав в его взгляде всех признаний и отвернувшись, выбрав свою гордость, смешанную с обидой. — Ну что ж, — он выдохнул, поднимаясь, — готова ехать? Я кивнула, ощущая себя в вакууме, словно мир поставили на паузу, спускалась я совершенно с пустой головой, двигаясь на автопилоте. В таком же режиме прошла поездка до отеля. Сгустились сумерки, опустился вечер, накрывая небо фиолетовым занавесом.       Мы въехали в чудесную деревушку, словно нарисованную для детских сказок. Каменные дома стояли, близко прижавшись друг к другу, две главные улицы разделяла мелкая речка. Оранжевыми бликами в воде отражался свет редких фонарей. Мы проехали мимо шумящего паба, закрытой кофейни и антикварного магазина, витрины которого были увешаны старинными люстрами и картинами. «Скидки до 50% каждый четверг» гласила деревянная табличка рядом, рядом было написано «до отеля «Брин Майер» 3 минуты, но, возможно, вам все-таки нужна лампа времен Георга III?» Действительно, Оливер остановил машину буквально у соседнего дома, — мне надо найти парковку, можешь пока заселяться.       Я вышла из машины, прихватив сумку и рюкзак. За стойкой регистрации стоял пожилой мужчина, он показался мне знакомым, — добрый вечер. У вас есть два свободных номера? Мужчина оторвался от газеты и тут же широко улыбнулся, — неужели вы наша гостья? Мириам будет очень рада такой встречи, удивительно. — Боже мой, мы же встречались у моста сегодня! — Да-да, — Он протянул руку, представляясь, — Хью. Что ж, вам нужно два номера, верно? Я кивнула, положив паспорт на стойку и стала осматривать коридор. Все было выполнено в постельных тонах, деревянные стены, выкрашенные в белый цвет, множество полочек в завитушках и узорах, на которых стояли сухие цветы и рамочки. — Пройдемте, — Хью взял два ключа, попутно он рассказывал во сколько и где можно позавтракать, — кстати, вы не голодные? Если вдруг захотите перекусить, обязательно скажите. Что-нибудь придумаем. Мы поднялись на второй этаж. Вдоль лестнице по стенам тянулись цветочные обои. Домик был маленький, но очень уютный, словно побег из дождливой осени в теплое лето Прованса. Хотя не могу сказать, что идея осуществить такой побег в реальности манила меня. Ни на что не променяю эту плохую погоду на лавандовые поля и вино. — Отдаю вам нашу лучшую комнату. Соседняя для вашего друга, вот ключ. Если захотите поболтать, моя жена вот-вот вернется. Я сразу же подошла к окну, открывая его, шальной ветер залетел в комнату, принося с собой запах дождя. В комнате стояла белоснежная кровать с балдахином, трюмо, на котором тоже были расставлены рамочки с фотографиями красивых мест и зеленых цветов, на стене висело большое зеркало, а кресло в углу пряталось под клетчатым пледом, я тут же закуталась в него, укрываясь в этом уголке. В дверь постучали, — Это Мириам. Принесла тебе чашку чая. Невероятно улыбчивая и милая, она стояла, держа в руках медный поднос. — Как здорово снова встретиться. — Это уж точно сюрприз, — попыталась так же воодушевленно ответить я, конечно, от такой прозорливой и явно умудренной опытом женщины, ничего не скрылось, но тактичность не дала ей возможность вмешаться в тягостные мысли. Она лишь посмотрела с материнской заботой, — знаешь, здесь у нас люди чувствуют себя, как дома и это всегда наивысшая похвала, надеюсь, и вам понравится. — Мириам опустила поднос на трюмо. — Мне уже очень нравится. — Отдыхай, если что, мы внизу и готовы в любой момент ко всему, — хохотнула она, закрывая за собой дверь, — ой! Добрый вечер! — кажется, Мириам столкнулась с Оливером и снова появилась в дверном проеме. — Кажется, ключи у вас. Я протянула ей связку с деревянным брелком, на котором значился номер комнаты и снова залезла в свое временное убежище, прихватит чашку чая с молоком. В мыслях возникали образы соседней комнаты, тонкие стены позволяли уловить каждый шорох. Я слышала, как скрипнули пружины кровати, как ключи клацнули на тумбочку у кровати, жаль только мысли были мне не доступны. Если бы только они просачивались из-под двери или в тонкие щели в полу, стало бы нам легче понимать друг друга? — Оливер? — Тихо постучала я, решив не ждать и не думать, но сделать шаг на встречу. Раздались шаги и спустя пару секунд он открыл дверь, вопросительно выгнув бровь, — все в порядке? — Да, я просто хотела, — я замялась, нервно сцепив руки за спиной, — хотела поговорить, да. Оливер молча отошел в сторону, пропуская меня в комнату. Его занавески развивались волнами, гонимые ветром. В комнате пахло жасмином и свежестью. Я осматривалась в попытке найти местечко, чтобы не стоять посреди комнаты и вещать, как с трибуны. Оливер сел на кровать, откинувшись на изголовье. Я присела на край кровати с противоположной стороны, мысленно пометить обязательно посоветовать хозяевам поставить в этой комнате хотя бы стул. — Послушай, я знаю, что, скорее всего, повела себя по-детски и полезла не в свое дело, правда, не знаю, кто меня потянул за язык. — Все нормально, ты имеешь право знать, тем более, я тоже сказал лишнего. — Отмахнулся он с ноткой напускного безразличия. — Просто, чтобы ты знал, я сбежала с того свидания и вовсе не из-за того, что Эрни плохой парень. Оливер смотрел внимательно, казалось, от его взгляда не утаилось бы ничего. — И да, ты прав, что спасаешь меня, наверное, это даже пугает. — То, что я прав? Я хмыкнула, — скорее то, что я нуждаюсь в спасении. — Нет, не нуждаешься, я геройствую просто так, — слегка улыбнулся он, — но, на самом деле, я очень рад ехать с тобой. Может, никто из нас не прав, и мы спасаем друг друга? — Наверное. Тишина окутала комнату, но это не была тишина, полная разъяренности и дерзких слов, она смягчалась, становилась доверительной и манкой. — Почему ты ушла со свидания? Я подняла глаза на Оливера, ощущая бесконечное смущение. — Это не то место, где я должна была быть и, — набрав больше воздуха, чтобы слова слетели неуловимыми, я продолжила, — не тот человек, с которым надо было быть. Я знала, что он услышал. Я знала, что он понял. Уязвимость обнаженного сердца казалась страшнее, чем все жизненные неудачи. В этот момент стерлись все временные границы и петли, забылись все раны и слезы, растворились обиды, скрытые где-то глубоко. — Пойдем. — Оливер поднялся, протянув мне руку.