Признание на сулийском.

Трость из тёмного дерева с набалдашником в виде птицы куда-то вдаль уносит звон колокольчиков на моих лодыжках. Мой господин, простите ли мне дерзость поднять на вас взгляд? Вы смотрите в ответ так пристально, что, кажется, видете мою бедную душу. Вы помните тот истерзанный труп богатого работорговца? Как на нем не осталось ни живого места, ни опознавательных знаков? Так и мое сердце истерзано вами, вашим молчанием и холодностью. Оно не может перестать вас любить. Видит Бог и все святые, я пыталась вас не любить! Я пыталась превознести ваши пороки выше моей любви к вам, но все тщетно. Мое сердце вас бесконечно любит. У вас же вместо сердца гранит или алмаз. Его не разбить, не согреть и не стать для него чем-то значимым. У вас вместо крови течет ртуть, и стоит лишь вас коснуться, тут же появляется химический ожог. Химический ожог после соприкосновения с крылом самого тёмного и бездушного ворона Каттердама... Это так странно... У меня же все пальцы и душа в подобных ожогах. И сны. Сны, где холодный вы заменяется тобой, любимым тобою. Мои сны, где я любима, где мы становимся счастливыми хотя бы на долю секунды. Там никогда не было ни шёлков Танте Хелен, ни трупа Джоджи Ритвельда. Там ты не жесток со мной и касаешься моих плеч так ласково, что сердце сладко замирает в груди. У нас с тобой могли быть дети и домик у моря, я могла быть хорошей женой, ты был бы лучшим отцом. Но судьба распорядилась иначе. К сожалению, только во снах ты меня любишь. Здесь вы меня не любите. Здесь вы - мой господин. И из ваших глаз струиться яд, который способен порализовать любого. А я вас люблю. Порализованная, избитая, с ненужными чувствами. Люблю ваш хриплый и суровый голос. Люблю смотреть на моменты вашего триумфа, когда все враги у ваших ног просят пощады. Люблю знать, что вы дома, в целости и сохранности вернулись с очередной схватки. Люблю наблюдать, как вы, запустив руки в волосы, сосредоточено сидите над бумагами. В такие моменты боюсь, что поверните голову и заметите мой внимательный влюблённый взгляд, мое трепещущее сердце. И сразу все поймёте. Поймете, как наивно и чисто я вас люблю. Вы будете злиться... Может даже изобьете и выгоните меня. Любовь не для вас, восхищение тоже, вас можно только бояться и проклинать. Каз - Грязные руки... Этих рук боится весь Каттердам, Равка, Шухан и Керчия. А я бы хотела утонуть в этих руках. Я бы доверила им всю себя. Хотела бы жизнь провести в твоих объятиях... Мой любимый сломанный мальчик... Как же ты прекрасен в своей жестокости и боли. Я бы умерла, чтобы быть тобою любимой хотя бы час. Но даже на час твое сердце не растопить. Ты снова ко мне не пришел... *** Инеж сидела по привычке на крыше клуба воронов, на самом краю. Ветер игрался с ее тёмными волосами, ласково касался лица. Где-то в далеке горело закатное солнце, разбрасывая блики по крышам и окнам других домов. Черная хромая птица была ее единственным собеседником и внимательно слушала, важно прохаживаясь из стороны в сторону. Девушка же дрожащим голосом говорила о чем-то на сулийском. Слезы блестели в ее глазах. Завтра она вновь уезжала на "Призраке" в долгий рейс, а ее тёмный ворон не пришел и сердце снова сжималось от боли. В это время этажом ниже в кабинете Каза Бреккера было открыто окно. Он задумчиво вертел перчатки в руках и хмурил брови. Отсюда было прекрасно слышно все, что сказала Инеж. Сегодня он решится признаться в своих чувствах. *** Через несколько лет, вспоминая этот день вместе с любимым мужем, Инеж узнает, что сулийский Бреккер выучил сразу после знакомства с ней.