Мама и папа

      Алан начал интересоваться растениями ещё до того, как научился ходить. Мама рассказывала, что в детстве он всегда тянул ручки к её рассаде, а на улице его любимым занятием было срывать травинки и складывать их в кармашек своего джинсового комбинезончика. Пару раз, Алан точно помнил, следуя примеру отца, он дарил маме цветы. Конечно, это были лишь маленькие, найденные в траве цветочки клевера, но Сара всё равно всегда нежно и благодарно улыбалась, когда получала от него такие маленькие, милые в своей наивной искренности, подарки.       Алан даже читать учился по энциклопедии растений. Она была огромной, тяжёлой, но, что куда важнее, не слишком заумной и полной красочными картинками, которые маленький мальчик обожал разглядывать. Тогда они интересовали его куда сильнее написанного, но, в конце концов, настала и очередь текстов, в которых иногда встречались непонятные научные слова, за объяснением которых Алан всегда шёл к маме.       В этот раз он нашёл её в саду, занятую прополкой грядок. Посомневавшись, стоит ли её отвлекать, мальчик, мучимый любопытством, всё-таки решил задать свой вопрос и, подойдя к Саре, заговорил:       — Мам, а что такое «мицелий»? — Алан преданно смотрел на неё, ожидая объяснений.       — Грибница, — чисто автоматически отозвалась Сара, не отвлекаясь от своего занятия.       — Гриб…что? Я не понимаю, — нерешительно пробормотал Алан и ещё раз позвал. — Мам?       — А? — Сара вздрогнула от неожиданности, выныривая из каких-то своих мыслей, и повернулась к сыну. — Ты что-то хотел, цветочек?       — Что такое «мицелий»? — повторил вопрос Алан.       — Ну, как тебе объяснить? — Сара отложила только что выдернутый сорняк в сторону и стянула садовые перчатки. — Грибница выглядит как тонкие белые ниточки. Они такие… изгибающиеся и перепутанные, как паутинка, и находятся под землёй. Благодаря им грибы размножаются.       — Ага, — задумчиво протянул Алан, а потом уточнил. — Это как корни у цветочков?       — Близко, но не совсем, — Сара чуть нахмурилась, подбирая слова. — У каждого цветочка свой корень, а у всех рядом расположенных грибов эти корни общие.       — М-м-м, — в этот раз Алан задумался уж надолго.       — Как тебя вообще к грибам занесло, чудо ты моё? — улыбнулась Сара, глядя на серьёзное и сосредоточенное личико сына. Не удержавшись, она погладила его по голове, одновременно убирая со лба Алана щекочущую каштановую прядку.       — Мне было интересно, — смущённо пробормотал мальчик, тут же стушевавшись. — Поэтому я пролистал чуть подальше.       — Ну, тогда предлагаю сегодня изучить побольше про грибы, раз уж тебе так захотелось про них узнать. Как тебе идея? — Сара поднялась на ноги и протянула сыну руку, за которую Алан тут же схватился, одновременно придвигаясь поближе к маме.       — Нравится, — согласно закивал Алан. — Пойдём быстрее.       И он потянул маму к дому. Сара рассмеялась, послушно следуя за ним. Ей было не жалко оторваться на часок от своих дел, чтобы порадовать сына.

***

      Наблюдать за тем, как папа чинит мотоцикл было ужасно интересно. Дикон всегда понимал в чём проблема, просто куда-то посмотрев и до чего-нибудь дотронувшись. Для Алана мир мотоциклов был чем-то таинственным и не постижимым. Ну, ездит эта странная штука как-то, возит папу по разным важным делам и делает «врум-врум». Больше он ничего не понимал, но любопытно было аж жуть.       В конце концов, в один из дней, когда Дикон был занят ремонтом байка, Алан не выдержал и всё-таки решил спросить:       — Пап, а что ты делаешь? — Алан сидел на крыльце и болтал ногами, наблюдая за отцом.       — Чиню, чтобы в нужный момент тормоза не отказали, — хмыкнул Дик, чуть повернув голову к сыну, ещё что-то подкрутил, а потом перевёл на ребёнка взгляд. — А что? Интересно?       — Очень, — согласно кивнул Алан, но тут же тяжело, как-то очень по-взрослому вздохнул. — Только я ничего не понимаю. Как тормоза могут «отказать»? Ты их просишь, а они не соглашаются?       Дикон прыснул, пытаясь подавить рвущийся наружу смех, но не смог сдержаться и расхохотался. Слишком уж ярко ему представилась эта картина: он несётся на полной скорости и орёт: «Тормоза, работайте! Ну, пожалуйста, я вас по-хорошему прошу!» А тормоза ему: «Нет уж, ты нас не любишь и не ценишь. И вообще хамло ты то ещё».       Алан понял, что сморозил глупость и нахохлился, как маленький замерзший воробушек, недовольно хмурясь. Да, несмотря на то, что цвет глаз, достался ему от матери, взгляд у мальчишки мог быть таким же тяжёлым, как у самого Дика.       — Не обижайся, малой, — Дикон поднялся на ноги и, подойдя к Алану, потрепал его по тёмным волосам. — Хочешь, я тебя научу?       — Хочу! — радостно воскликнул Алан, резво спрыгивая с крыльца, и с готовностью посмотрел на папу. — Что нужно делать?       Все обиды тут же были позабыты. И ради этого восторга в глазах сына, Дикон был готов повозиться с байком подольше, чем обычно, объясняя в подробностях каждое своё действие этому любопытному малышу.