I
6 ноября 2001 года,
вторник
Утро началось обыденным образом. Ночью, как Гермиона и обещала, она пыталась встать и подбросить дров в догорающий камин, но Северус каждый раз просыпался и упрямо шел сам. Она видела, что чувствует он себя до сих пор не лучшим образом, но спорить было бесполезно. Зато не приходилось уговаривать его каждый раз ложиться под одеяло. Значит, и у Снейпа есть предел упертости. Предложение разделить одеяло далось Гермионе не так просто, как могло показаться со стороны, к тому же неловкий разговор с Гарри о поведении Снейпа лишний раз напомнил, что она живет в одном доме с мужчиной — совсем еще не старым и наверняка имеющим потребности совершенно определенного рода. Однако, если они и были, Северус всячески ограждал ее от характерных проявлений, да и в целом вел себя более чем прилично по отношению к Гермионе. Зато она успела повидать Снейпа в самых различных состояниях и степени раздетости, пусть и не по воле кого-либо из них. Когда Гермиона окончательно проснулась утром, увидела, что Северус спит на животе, подмяв под себя подушку и раскрывшись до половины спины. Лица его видно не было, только взъерошенный черный затылок. Интересно, когда они вернутся в Лондон, он снова отрастит волосы или оставит все как есть? Девушка выбралась из постели, стараясь не потревожить Снейпа и, подбросив в огонь еще дров, вышла из гостиной. Ее повседневная одежда хранилась в спальне на втором этаже, и Гермиона поднялась одеться. Сократ коротко ухнул с трофейных рогов в знак приветствия. Сразу же вставать к плите не хотелось, и Гермиона решила прогуляться с Сиром возле дома — против таких прогулок не возражал даже Снейп. Стоило ей открыть дверь на улицу, как Живоглот тут же выскочил наружу и помчался в сторону холмов, воинственно задрав хвост. Кажется, он воспринял ее совет поохотиться на джарви слишком буквально. Вчера, пока она гладила кота в ожидании возвращения Северуса из душа, отметила, что Глот изрядно подрастерял жировые запасы. Солнце тускло светило на непривычно бледном для гор небосводе, а в сочетании с выпавшим за ночь снегом, серым неспокойным озером и теперь редкими рыжими вкраплениями травы казалось, словно кто-то украл почти все краски из начинающегося только дня. Сир прикрыл глаза и поднял нос по ветру, при этом привалившись к Гермионе боком. Она улыбнулась и потрепала пса за ухом. — Тебе бы, наверное, тоже хотелось припустить за Живоглотом? Сир только плотнее прижался к ней, едва не повалив с ног. Вот и что с ним делать, когда они разберутся с местной чертовщиной? Бросить его и оставить в одиноком доме будет жестоко. Взять с собой в Лондон?.. Но Сир привык к простору Хайленда, а не к небольшой квартире, шумным улицам и прогулкам в парке по графику. Гермиона снова погладила лохматую длинную морду, заранее мучаясь чувством вины: оба варианта казались ей крайне неподходящими. — Что-нибудь придумаем, дружок, — сообщила она псу. — Мисс Грейнджер. Гермиона не слышала, как Снейп подошел. Не удивительно было бы, прозевай она и Сивого. Подскочив на месте, она уставилась на Северуса. Видимо, он решил, что Гермиона снова куда-то ушла — из окон гостиной их с Сиром не было видно, — и сорвался на поиски в чем был: куртка, наброшенная поверх футболки, домашние штаны и расшнурованные ботинки. Выглядело очень контрастно по сравнению с его обычным образом человека, застегнутого на миллион пуговиц. Гермиона теперь частенько по вечерам видела Снейпа в футболке и почти не обращала внимания ни на неровные шрамы на горле, ни на побледневшую Темную Метку, но сейчас отчего-то взгляд зацепился за следы, оставленные Нагини. Когда он сглатывал и кадык ходил по горлу, казалось, белесые полосы приходят в движение сами по себе. Было любопытно узнать, что сам Северус чувствует, каждый день видя подобное напоминание в зеркале, но Гермиона не находила в себе ни смелости, ни жестокости для подобного вопроса. — Мисс Грейнджер, на мне что, какие-то руны начертаны? — недовольно протянул Снейп, раздувая ноздри. Он явно злился куда как сильнее, чем хотел показать. — Ну, только если на груди, но их не видно, — проворчала она, тоже порядком устав от постоянного надзора с его стороны. Разумеется, Гермиона понимала причины подобного поведения напарника, а потому открыто и не возмущалась. Спасибо, что хотя бы оставил свои попытки заставить ее вернуться в Лондон. Трудно было сказать, почему при упоминании рун в памяти вспыли странные письмена Азкабана. Теперь же она запоздало удивлялась собственной смелости. Или наглости? Снейп, судя по прищуру, был удивлен — и, скорее всего, неприятно — ничуть не меньше нее. — Считаете это уместным поводом для шуток? — Я не хотела вас задеть, — вздохнула Гермиона. — Не сердитесь, это не насмешка, а скорее любопытство. И… Мне казалось, я заслужила ваше доверие и не давала поводов думать, что вновь могу куда-то уйти без предупреждения. — Не желая продолжать утренние препирательства, она повернула в сторону дома и легко подхватила Снейпа под локоть, понуждая тем самым следовать за ней. — Кажется, вам получше? Ответа, разумеется, не последовало. Гермиона недостаточно хорошо представляла всю картину, увиденную Снейпом в голове Эмери. Его ответы породили массу вопросов. К тому же было немного стыдно за себя и за практически безоглядное доверие к людям. В ее мире врач никак не мог навредить пациенту — подобное в мыслях не укладывалось. Ее собственные родители были врачами, пускай и дантистами, но Гермиона представить не могла, чтобы мама или папа намеренно сделали неверное назначение или провели ненужную процедуру в надежде содрать побольше денег за лечение. Эмери же ставил эксперименты на людях, которых к нему привела нужда… Кажется, Гермиону война не лишила некоторого идеализма и веры в лучшее. Следовало сказать спасибо Снейпу и его недоверию ко всем и вся. Не стало понятнее, что же происходит с магией. Вероятно, тайна крылась в упомянутой Снейпом филактерии… И как-то слишком много усилий, чтобы помочь всего лишь одному сквибу, пусть он и был сыном Долохова. Которого, к слову, отец прятал от соратников, если верить первому случайному упоминанию Северуса об Александре, когда они оба и не подозревали, насколько близки к отгадке. Гермиона приготовила завтрак практически на автомате: голова была занята мыслями отнюдь не о грибах и беконе. — Мисс Грейнджер! — в какой-то момент рявкнул Снейп у нее над ухом. — У вас кофе убежал. Вы вообще ничего вокруг себя не видите? Бог мой, дайте сюда! Он по-прежнему не приближался к плите, если речь шла о чем-то серьезней, нежели приготовление чая или кофе. Последний, если честно, у него получался превосходно, и при этом Гермиона, сколько ни наблюдала, не заметила каких-либо особых манипуляций с кофейником. — Я задумалась. — Да уж я вижу. И явно не о том, что делаете. Обычно по утрам Северус был довольно мирным — по крайней мере, в последние дни. Сегодня же его скверное расположение духа было легко объяснимо. А еще Гермиона заметила, что, если не поддаваться на его нападки и не отвечать на колкости, Снейп успокаивался гораздо быстрее и даже снисходил до чего-то, отдаленно напоминающего чувство вины и стыд. Не то чтобы она хотела добиться подобного эффекта — подобных чувств в его жизни хватало и без их мелких междоусобиц, — но и повлиять никак не могла: успев узнать Снейпа получше, Гермиона была уверена, что вина мигом перерастет в озлобленность, стоит ему понять, что его раскусили. Во время их вчерашнего разговора с Гарри, пока напарник был в отлучке, Гермиона не нашла сил раскрыть другу все, что узнала про скрытую сторону их профессора. Хотя дело, наверное, было вовсе не в ней, а в понимании того, что Снейп хвалебные дифирамбы в свою честь не оценит. Особенно если она начнет петь их в попытке уговорить Гарри смягчиться и тоже попробовать взглянуть на Северуса под другим углом. Ей это было сделать куда как легче — ее-то родителей он не предавал Темному Лорду… Гарри скорее решит, что она спятила или что ее опоили. — Да что с вами с утра пораньше?! — голос напарника звучал скорее недоуменно, чем зло. Он поставил перед Гермионой тарелку с завтраком, про который девушка, задумавшись, совершенно забыла. Она удивленно взглянула на хмурого Северуса снизу вверх. Он стоял с кружкой кофе в руке и пристально смотрел на нее. Раньше Гермиона бы немало смутилась подобному вниманию с его стороны и даже занервничала бы. Сейчас, когда она понимала его лучше, бояться было глупо. — Я думаю о вчерашнем, — честно призналась девушка. — И я понимаю, что вы рассказали далеко не все… — Вы же видели… — раздраженно начал Снейп, но Гермиона тоже его перебила: — Конечно, я видела ваше состояние, — она уже устала глазеть на него, задрав голову. — Пожалуйста, не могли бы вы сесть? Спасибо. Так вот, именно поэтому и не стала вас тревожить расспросами. Но… — Я все вам расскажу, — по-прежнему раздраженно отозвался Снейп. — Можно мне для начала поесть? — Извините. Приятного аппетита. Северус скептически усмехнулся, глядя на их не самый вдохновляющий завтрак. Самым странным в его поведении за прошедший месяц было отсутствие жалоб на ее готовку. Снейп то ли вздумал проверить ее долготерпение, то ли вспомнил о своем дурном характере, а заодно решил напомнить и Гермионе, но ел он невероятно медленно. — Я рада, что с вами все в порядке, — не без ехидцы протянула она, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. Должно быть, сейчас она напоминала манерами напарника. Собирая куском хлеба, наколотым на вилку, остатки желтка с тарелки, Снейп скептически выгнул бровь. — Вчера, когда вы не стали ужинать, я не на шутку встревожилась. Никогда бы не подумала, что вы столько едите. — У меня хороший метаболизм, — бесстрастно ответил Северус, но Гермионе показалось, что черные глаза хитро блеснули. Когда он прикончил завтрак, Гермиона уже сдерживалась из последних сил — от ее вечернего терпения не осталось и следа. Раз может приговорить два яйца, бекон, грибы, фасоль, сосиски и тосты, то сможет и поделиться увиденным. Последние глотки кофе стали самыми мучительными. — Спасибо за завтрак, мисс Грейнджер. Как можно умудриться поблагодарить вроде бы вполне искренне, но настолько саркастично? — На здоровье, — Гермиона постаралась не остаться в долгу. Наконец Снейпу пришлось исполнить обещание и начать рассказ. Всю непринужденность ситуации как рукой сняло. Северус неуловимо изменился, мигом вернувшись к своему обычному напряженному и собранному состоянию, — никакого намека на ночную слабость, которую, впрочем, Гермиона таковой совершенно не считала. Девушка обратилась в слух, надеясь найти в более обстоятельном рассказе ответы хотя бы на часть вопросов. Складывалось ощущение, что Эмери, как он сам себя называл, стал очередной жертвой стереотипного воспитания чистокровных семей. Гермиона не встречала раньше людей с подобной историей, но Александр с его тягой вернуть себе магию мог бы вызвать уважение. Если бы не его методы. Но нельзя было не признать его упорство и, бесспорно, талант. — Как вы думаете, почему Руквуд и Сивый взялись помогать? Александр же сквиб. Снейп пожал плечами, вертя в пальцах пустую чашку. — Насколько я понял, с Руквудом он тоже состоит в каком-то родстве. Сивый… Уже говорил, что он боится Долохова и ему всегда было все равно, кто станет жертвой — чистокровный или маггл. Меня гораздо сильнее пугает, что в полнолуние Сивый все-таки перевоплощается под действием Антиликантропного зелья. Конечно, это позволило избежать многих жертв, но… — Но зачем тогда потребовалось убивать Энгуса?! — выпалила Гермиона во внезапном озарении. Вопрос ударил по голове подобно молоту. Напади Фенрир на Гленн Дуб и перекусай он половину деревни, не находясь под действием зелья, позволяющего оборотню сохранять разум человека, — вопросов бы не возникло. Равно как и держись он подальше после принятия Аконитового зелья. Но нет. Сивый выбрал одну-единственную жертву. Судя по выражению лица Северуса, он не задумывался об этом. Широкие черные брови сошлись на переносице, и напарник принялся выстукивать по столу неровную нервирующую дробь. — Как думаете, Кингсли сумел договориться с магглами о возвращении тела Энгуса? — Гермионе стало стыдно оттого, что она забыла о чужом горе в азарте погони за разгадкой, но теперь переживания за Мака и Мэдди вернулись с новой силой. — Думаю, если да, то в «Чертополохе» про это уже знают, — Снейп поморщился и сжал переносицу. — Стоит наведаться в деревню — заодно разузнаем, может, что-нибудь и про Долохова-младшего.II
До «Чертополоха» они добрались к вечеру, а до того время было потрачено на споры об их дальнейших планах. Северус по-прежнему был намерен наведаться в приснопамятные пещеры, упомянутые водителем из отеля. Гермиона по понятным причинам возражала. — Пожалуйста, давайте сначала все расскажем Аластору! — Должно быть, о чем рассказывать, — ворчал в ответ Снейп. — Что скажем? Да ничего нового для Грюма. Это будет пустая трата времени. А до следующего полнолуния и возращения Долохова с континента у нас его и так немного. — Давайте хотя бы дождемся следующего понедельника, когда приедут Рон или Гарри! — Чтобы мне пришлось следить еще и за кем-то из них? — Северус поднял голову от карты, над которой склонился, и скривился. — Благодарю покорно. Сомневаюсь, что ваши… друзья, — в это слово он вложил уж слишком много сарказма, — умеют пользоваться маггловским оружием. И винтовка у нас тоже одна. Девушка тяжело вздохнула, и Снейп сжал пальцами переносицу. Он хорошо понимал ее опасения и не горел желанием тащить мисс Грейнджер за собой в пещеры. — Я пойду днем, так что предлагаю вам дождаться меня в деревне. Но вы всегда можете… Гермиона не дала ему озвучить очередное предложение вернуться в Лондон и разразилась странным набором недоуменных и вместе с тем возмущенных звуков. — Отпустить вас одного?! А если вы не встретите Сивого, но снова покалечитесь в одной из этих треклятых пещер или где-нибудь на склонах?! Сейчас уже почти зима, туристов в деревне практически не осталось — кто и где вас найдет?! Северус только и смог обвинить ее в занудстве, и то в этот раз про себя. Но ему было тяжело признаться себе, что подобное беспокойство со стороны мисс Грейнджер ему не столько льстит, сколько приятно, особенно в свете убежденности в ее искренности. В баре они появились, так и не придя к общему знаменателю. — А вас двоих какая муха укусила? — с бледной тенью былой улыбки спросил Донал. Он как раз цедил пиво для кого-то из посетителей, когда Снейп и Гермиона подошли к стойке. Со стороны они наверняка выглядели как семейная пара после ссоры, в то время как подобное предположение было безмерно далеко от действительности. — Ерунда, Донал, — отмахнулся Снейп, глядя на «супругу». — Мы немного поспорили по пути, но я был не прав, признаю. К счастью, бармен отвлекся на принесенный с кухни заказ и не видел расширившихся от удивления глаз мисс Грейнджер. Воспользовавшись возможностью помочь ей снять пальто, Северус задержал руки на плечах девушки и наклонился к ее уху. — Не думайте, будто я говорил искренне сейчас, — прошептал он. — Мы вернемся позже к нашему спору. Тонкое обоняние без труда уловило запах ее шампуня — что-то маггловское, — а прядка, выбившаяся из свободной косы, угодила прямиком в нос, так что Северус с трудом удержался от чиха. — Эй, голуби мои, — окликнул их Донал. — Сейчас ваши места займут. Несмотря на то что народу в «Чертополохе» было предостаточно, былая непринужденная мирная и по-особому домашняя атмосфера не вернулась. Возможно, именно потому что Мэдди не бегала между столами, успевая перекинуться словечком с гостями. Донал выглядел скверно — как человек, который много пьет и мало спит. Темные круги под глазами, заросший рыжей щетиной подбородок и какие-то погрустневшие бакенбарды, позабытые владельцем. Северус подал Гермионе руку, помогая ей устроиться на высоком стуле за стойкой, и сам влез на соседний. — Хреново выглядишь, Донал. — Хреново сплю, — невесело усмехнулся тот. — Да тут много кто на сон жалуется. Бен, конечно, не затыкаясь все твердит про своих сидов, но я виню во всем погоду — такого дерьма и старожилы не припомнят. — Тебе, наверное, уже надоел этот вопрос, но не могу не спросить: как дела у Мэдди и Мака? — поинтересовалась Гермиона, нервно крутя ободок обручального кольца на пальце. — Скоро должны стать лучше, — устало ответил Донал. — Вчера вечером из Инвернесса привезли тело Энгуса, так что завтра похороны. Северус знал, где похоронен Томас, но так никогда и не бывал на могиле сына. Как и на могиле Лили. Кладбища и их близость к церквям с давних пор нервировали его, и Снейп старался их избегать, не желая усложнять себе жизнь хотя бы в этом. Судя по выражению лица мисс Грейнджер, она твердо вознамерилась проводить Энгуса в последний путь и поддержать его родителей. Ему же идти совершенно не хотелось, но его отсутствие выглядело бы странно. Чертыхнувшись сквозь зубы, Снейп понял, что никуда он завтра не денется, хотя бы из нежелания отпускать сердобольную девчонку одну в столь скорбное место — даже если она сама будет настаивать, чтобы он остался в стороне. Если уж она терпит его больше месяца, то и он в состоянии потерпеть бубнеж старого священника какие-то полчаса. Разумеется, Гермиона бы никогда ему не сказала, однако Северус был уверен, что и для нее предстоящее прощание станет отнюдь не простым. Донал отвлекся на других посетителей, и Северус украдкой взглянул на спутницу. Мисс Грейнджер по-прежнему не оставила в покое кольцо и смотрела прямо перед собой, кажется, не замечая его внимания. Будь они в привычном своем мире, можно было бы без труда узнать, что у нее на уме, но сейчас Снейп такой возможности был лишен и приходилось учиться обходиться словами, как какому-то магглу. Его привычку без спроса лезть в незащищенный ум ни о чем не догадывающегося собеседника всегда порицал и Альбус, обучивший некогда Северуса легилименции, хотя ученик и догадывался, что Дамблдор сам нередко прибегал к искусству чтения мыслей. Набравшись смелости, Снейп потянулся к рукам Гермионы и тронул чуть подрагивающие пальцы. Девушка моргнула и перевела на него удивленный взгляд. — Я схожу с вами завтра, — чтобы их никто не услышал, Северусу пришлось наклониться к ее уху и говорить очень тихо. — Это необязательно, — попыталась возразить Гермиона, но Снейп чуть крепче сжал ее ладонь и тут же отстранился, убрав и руку. Говорить без крайней на то надобности он никогда не любил. Зато этим достоинством не обладала мисс Грейнджер. Она немного замешкалась на выходе из бара, прощаясь с Доналом, но, догнав Снейпа, тут же вцепилась ему в локоть, почти повиснув на руке. — Вам вовсе не обязательно завтра идти на прощание, — зачастила она, пользуясь отсутствием на улице людей. — И вам не о чем беспокоиться — все будет днем, вокруг масса народу. — Вы не хотите меня видеть там? — с усмешкой спросил Снейп, избегая при этом смотреть на девчонку, делая вид, будто крайней озабочен дорогой, петляющей в темноте между домов. — Что? Разумеется, нет, не говорите глупостей! — вспылила мисс Грейнджер. — Вы ведь понимаете, почему я… — Понимаю, — перебил Северус и перевел на нее взгляд. — Но все равно пойду. Там наверняка будет вся деревня, в том числе Эмери, и я хотел бы понаблюдать за нашим другом. Несмотря на темноту, было хорошо видно скепсис на лице его спутницы. Она осуждающе покачала головой и зачем-то обхватила локоть Снейпа и второй рукой. — Не пытайтесь казаться хуже, чем вы есть на самом деле. — Считаете, будто знаете меня, мисс Грейнджер? — Северус начинал закипать. Не для того он столько лет создавал себе репутацию и избавлялся от школьного образа Нюниуса, чтобы пустить все по ветру Хайленда за какой-то месяц в обществе лохматой всезнайки. Они успели пройти дома с редкими светящимися окнами и выйти к мосту, ведущему из деревни на противоположный берег озер. Луна, видная до сих наполовину, не давала достаточно света для спокойной ночной прогулки, а низкие быстро бегущие облака скрадывали большую его часть. — Считаю, что вы неплохой человек, вот и все, — не менее раздраженно ответила Гермиона, глядя ему в лицо. Из-под шапки, надвинутой до середины лба, виднелись насупленные брови. — Не самый приятный, конечно, но неплохой. — Мисс Грейнджер… — Ой, да прекратите! — если бы ее руки не были заняты, она наверняка бы замахала ими, как ветряная мельница. — Я просто хотела сказать вам спасибо, вот и все. — Вы сделали это слишком многословно и абсолютно зря, — усмехнулся Северус. — Вы невыносимы, — сердито засопела девушка. — Я тоже не всегда понимаю, как Поттер и Уизли вас терпели.III
7 ноября 2001 года,
среда
Утро началось для них, по обыкновению, еще до рассвета. Минувшей ночью плохо спали и Гермиона, и Снейп, судя по тому, как он ворочался под своей мантией, в этот раз наотрез отказавшись принимать одеяло от напарницы. Гермиона решила не настаивать и не пытаться воззвать к голосу разума. Так к чему еще ставить в неловкое положение Снейпа? Глядя на его спину сквозь полуприкрытые веки, Гермиона прокручивала в голове случившееся в «Чертополохе». Разумеется, она не могла не пойти на похороны Энгуса, но совершенно не рассчитывала, что Северус отправится с ней. И у него были веские причины отказаться. Если даже не принимать в расчет его реакцию на местного священника, хватало одной истории Томаса, чтобы понять, насколько тяжело будет Снейпу. Гермионе было бы интересно расспросить напарника подробнее, но она не считала себя вправе учинять ему подобный допрос — к тому же, судя по всему, Северус сам был не особенно в курсе подробностей случившегося с мальчиком. И с большим запозданием до нее дошло, каково же ему было и тогда на озере, и потом, когда пытался ее растормошить и уговорить пойти на ужин, на который сам идти едва ли хотел, только бы отвлечь. Если бы не ночной кошмар, Гермиона, вероятно, никогда бы и не узнала об очередной боли его жизни, скрытой ото всех остальных. Под утро она все же уснула, довольно крепко, и не заметила, как Снейп ушел с их дивана на кресло к камину. Проснувшись с бледным зимним рассветом, Гермиона нашла его спящим у дотлевающих углей в компании наполовину опустевшей бутылки виски. Каким-то чудом стакан так и остался в пальцах руки, свешивающейся с подлокотника. Стараясь не шуметь, девушка выгнала из комнаты Сира и Живоглота. Кот в последние дни вообще появлялся незаметно среди ночи и исчезал, не дождавшись утренней порции корма, — либо нашел, где еще столоваться, либо открыл личный сезон охоты. Служба должна была начаться в одиннадцать, и времени на сборы было не так уж много. Донал, узнав, что они придут, пообещал достать для них цветы, чем избавил Гермиону от немалой головной боли, но нужно было еще разбудить Снейпа и убедиться, что он в состоянии осуществить задуманное после предутренних возлияний. Приготовить одежду, уговорить его сменить джинсы, приобретшие за последний месяц самый что ни на есть затрапезный видок, на подобающие случаю брюки. В идеале — уговорить вылезти из полюбившегося черного свитера. Не забыть про завтрак… — Рано вы встали, — раздалось от дверей кухни, где Гермиона стояла над закипающим чайником в раздумьях. Снейп выглядел не хуже и не лучше обычного, разве что борода казалась какой-то особенно взъерошенной. К цирюльнику в гостиницу они уже совершенно точно не успевали. — Вы не передумали насчет службы? — без обиняков спросила Гермиона, глядя, как он усаживается за пустой стол. — Не передумал. Памятуя стычку с местным священником и отповедь Снейпа, она раздумывала, не провести ли с ним очередную воспитательную беседу, как перед приездом Гарри, но сочла, что это будет оскорбительным. В конце концов, Северус — взрослый мужчина и сам решает, как себя вести и с кем, это совершенно не ее дело, даже если бы они были женаты в самом деле. Он упоминал, что у него были свои причины нелюбви к священнослужителям, но Гермиона верила в благоразумие Северуса, его способность сдержаться и не устраивать показательное выступление на похоронах ребенка. — Я покупала вам брюки, — осторожно начала Гермиона. Она как раз поставила на плиту сковороду и теперь надеялась уследить, чтобы та не перекалилась. Почему-то именно с этим моментом у нее возникали большие проблемы. — Я не собираюсь идти в таком виде, — перебил ее Снейп. — Я не идиот, мисс Грейнджер. «Боже, только не сюртук», — мелькнула дурацкая мысль, от которой девушка быстро отмахнулась, понимая ее абсурдность. О мрачном расположении духа свидетельствовало отсутствие у Снейпа аппетита. С любым другим человеком Гермиона скорее бы винила отсутствие у себя даже намека на кулинарные таланты, но Северус, зарекомендовавший себя абсолютно всеядным, был исключением. От похмелья он тоже не страдал, но был еще молчаливее обычного. Однако, выйдя из душа, она застала его полностью собранным: черные брюки, черная же водолазка, знакомая ей с «юбилейного» ужина в гостинице. Он даже сам нашел в шкафу купленные для него на всякий случай выходные туфли, как подобную обувь называла мама, вместо привычных тяжелых ботинок. Наконец-то его извечный траур пришелся как нельзя кстати, и самым ярким элементом его образа был расцветший синяк вокруг стянувшейся раны над бровью. Судя по тому, как Северус нервно поводил плечами и держал руки в карманах, чувствовал он себя совершенно не в своей тарелке. Пресловутый сюртук лежал перекинутым через спинку дивана; значит, напарник все же присматривался к своей привычной — и чересчур приметной — одежде. — Вам очень идет, — совершенно искренне заметила Гермиона. — Собирайтесь, а не то опоздаем, — рявкнул Снейп. Погода ожидаемо не благоволила местным жителям, при этом поразительно соответствуя всеобщему скорбному настроению. С Доналом Муры договорились встретиться в «Чертополохе» и оттуда отправиться в церковь. — Где ты взял цветы в такое время? — Гермиона забрала у Донала небольшой букет нарциссов, обернутых в пергамент. — Местные кумушки чем только не увлекаются, — Донал достал из кармана трубку и, повертев ее в пальцах, спрятал обратно. — Кстати, Джек, ты не откажешься помочь с выносом гроба из церкви? Нам как раз не хватает человека, — бармен невесело улыбнулся. — Можно было бы попросить Гаррета, но он слишком высокий. Гермиона обмерла, судорожно придумывая причину, по которой Северус мог бы отказаться. Помнится, они ссылались на аварию, после которой Джек не водит автомобиль. Может, в той же аварии он мог повредить спину?.. — Конечно, Донал, — предельно спокойно отозвался Снейп, и Гермиона замерла с открытым ртом, в потрясении уставившись на напарника. Для нее это выглядело, словно он пытается себя наказать, — нельзя было не заметить стеклянный блеск серых глаз, как бывало, когда Северус пытался отстраниться от происходящего без помощи окклюменции. Снейп молча выставил локоть, предлагая Гермионе взять его под руку. Донал кивнул кому-то из знакомых и не спеша зашагал впереди своих спутников по улице в сторону центральной площади и церкви. Девушка привстала на цыпочки в попытке дотянуться до уха Снейпа, но все равно пришлось потянуть его за руку, вынуждая наклониться. — Зачем вам это? — прошептала она. — Было бы странно, откажись я помочь. Идемте. Она решительно его не понимала. Держа одной рукой цветы от Донала, другой она крепко сжимала локоть Северуса. По мере приближения к церкви он становился все мрачнее, пусть казалось, это уже невозможно. Колокола молчали, но народ все равно стекался к высокому порталу входа — только взрослые, из детей Гермиона заприметила лишь Майкла, с которым Энгус провел последние часы жизни. Мальчишка хлюпал носом и не выпускал руки матери, даже не стараясь казаться взрослым, как то любили мальчишки его возраста. Как одному из сопровождающих усопшего, Северусу пришлось сесть в первых рядах церковного зала, а Гермионе — последовать за ним. Мак и Мэдди уже сидели ближе всего к закрытому гробу сына. Подходить к ним с соболезнованиями сейчас было совсем не вовремя. Все слова в подобных ситуациях казались лишними и неуместными. В последний раз Гермиона была на похоронах после Битвы за Хогвартс, тогда за всех отдувался Кингсли, как наскоро назначенный Визенгамотом — точнее, его остатками — Министр Магии. То прощание в остальном было несколько эмоциональней, нежели католические похороны, где не подобало проявлять скорбь открыто и явно. Северус не моргая смотрел в затылок сидящего впереди него Донала. Гермиона потянулась и мягко накрыла его холодное запястье своим. Снейп вздрогнул и покосился на нее. — Мы должны выглядеть как супруги, — почти неслышно напомнила она, стараясь, чтобы Донал не стал случайным свидетелем разговора. Благо церковные своды пока что были полны мерным людским гомоном, глушащим ее слова. Помедлив, Снейп тяжело и как-то заторможено кивнул. Гермионе показалось, что уголки плотно сжатых тонких губ дернулись в бледном подобии его обычной кривой усмешки. Вскоре началась и заупокойная. Старый священник в полном облачении не без видимого труда взошел за кафедру, и Гермиона с тревогой покосилась на Снейпа. Он упорно смотрел в сторону святого отца, но мимо него. Народу в зале собралось много, пришла едва ли не вся деревня — и нельзя было не удивиться, насколько плотно и причудливо сплелись в Гленн Дубе древние традиции с традициями католическими. Она крепче обхватила тяжелую ладонь Северуса. Он не дернулся и вообще никак не отреагировал на ее действия, пока не зазвучал надтреснутый голос священника после того, как стих интроит в исполнении небольшого местного хора. Кажется, служба началась с Евангелия от Иоанна, но Гермиона была не сильна в богословии. Внимание ее было приковано к Северусу, болезненно поморщившемуся, но вряд ли причиной тому было ее прикосновение — хотелось на это надеяться. Подтверждение своим надеждам Гермиона получила, почувствовав прикосновение к запястью пониже большого пальца, рядом с жилкой пульса. Она была бы потрясена куда меньше, отдерни Снейп руку и одари он ее обычным пустым взглядом. Но Северус так и не повернул головы в ее сторону, продолжая изображать из себя подобие одной из статуй деревенской церкви — грубых и простых. Не стоило даже и пытаться угадать мысли Снейпа, но Гермиона была убеждена, что обращены они сейчас к другому мальчику, погибшему до срока. Будь Северусу все равно, он бы не вспоминал Томаса во сне, не видел бы кошмаров и не испытывал вины, сквозившей в каждом слове его неловкого рассказа, прозвучавшего ночью в номере гостиницы посреди нагорья. О маленьком мальчике можно было сказать не так уж много, так что служба не продлилась долго. Родители, может, и хотели бы сказать слова поминовения по единственному ребенку, но сил у них на это после дней неизвестности определенно не было. А ведь Мак и Мэдди, как, впрочем, и остальные жители Гленн Дуба, наверняка считали виноватым в произошедшем какого-то странного зверя, забредшего к озерам неизвестно откуда. Настал черед выноса гроба для предания тела земле, и Северус поднялся за остальными — Маком, мужчиной, которого Гермиона раньше не видела, но очень похожим на него, и Доналом. Священник, наверняка не забывший отповедь Снейпа, при виде него поджал губы. Как только гроб был погружен в могилу, Снейп поспешил отойти в дальние ряды и теперь стоял на промозглом ноябрьском ветру, сцепив перед собой руки в замок. Гермиона вновь обхватила локоть Северуса, пытаясь уговорить саму себя, что это делает не она, а Джин. — «Из бездны взываю к тебе, Господи», — продолжал вещать священник, чьего имени они до сих пор не знали. — «Господи, услышь голос мой»… Гермиона, не стесняясь и не скрываясь, глазела на своего окаменевшего спутника. Собственные треволнения отступали на второй план из-за осознания тяжести переживаний Снейпа. Само собой, он молчал и ничего бы не сказал, но этого и не требовалось. Возможно, все это были лишь ее домыслы, но ей так вовсе не казалось. А скрытность когда-нибудь доведет его до приступа и срыва. Стихли последние слова, и люди стали проходить мимо разверстой могилы, бросая принесенные цветы. Гермиона торопливо протянула Северусу несколько нарциссов. Осталось соблюсти последние приличия и выразить соболезнования. Наверняка вечером Снейп продолжит возлияния, начатые ночью, и вряд ли будет разговорчив. Лишь в последние минуты Гермиона вспомнила, что они пришли не только на прощание, но и чтобы понаблюдать за Эмери. До сих пор она, занятая тревогой о Северусе и в целом гнетущей атмосферой, даже не обратила внимания, почтил ли доктор службу своим присутствием. Поискав его взглядом, девушка приметила Александра, бросившего в землю цветы, как и все. Выглядел он не очень-то хорошо — как, в принципе, и большинство деревенских, измученных тяжелой осенью. Или же легилименция в исполнении Снейпа не прошла для него бесследно.IV
— Как сквибы реагируют на легилименцию? — спросила Гермиона обратном пути в попытке нарушить гнетущее ее молчание. Она прекрасно понимала, что Снейп едва ли был настроен на болтовню, но выносить тишину, прерываемую только свистом ветра, уже не могла. — Так же, как и волшебники, если те не пытаются сопротивляться легилименту, — голос его был хриплым. — Вы так и не ответили, научите ли меня окклюменции, когда закончим с этим делом, — продолжала Гермиона, игнорируя недовольные интонации напарника. — Ни домовики, ни гоблины или даже кентавры не владеют легилименцией, мисс Грейнджер, — прорычал он. — Не говоря уже про мурлокомлей и джарви. — Люди никуда не денутся, — несмело улыбнулась девушка, даже не думая выпускать локоть Северуса несмотря на его сердитый взгляд. — Давайте сначала доживем, а там уже поговорим. Звучало как совсем невеселое пророчество. Время едва перевалило за два часа пополудни, но низкие облака, скрывающие бесцветное солнце, создавали ощущение, будто вот-вот начнутся сумерки. Снейп, как бы ни старался, ближе к концу пути начал прихрамывать на больную ногу, и Гермиона покачала головой — их экспедиция определенно не добавила ему здоровья. — Если вы разожжете печь на кухне, я попробую запечь мясо. Ее попытки развернуть разговор в безобидное бытовое русло потерпели неудачу. — Насколько знаю, вы вполне способны сделать это самостоятельно. И я не голоден, так что готовьте на себя в этот раз. — Мне помог Гарри, — немного обиженно заметила Гермиона. — Если вы хотите поговорить… — Не хочу, — резко прервал ее Северус. Девушка отпустила его руку и отстала на пару шагов. Она ведь предлагала Снейпу не идти, прекрасно понимая и то, как тяжело ему придется, и, как бы это эгоистично ни звучало, что именно она станет единственной живой душой в округе, на ком он сможет сорвать дурное настроение. Сиру, Живоглоту и Сократу, не говоря уже о джарви, его показательные выступления были неинтересны. Рассчитывая, что Северус быстрее успокоится, если его не трогать и дать время побыть одному, Гермиона, стоило им вернуться домой, прихватила из гостиной первую попавшуюся книгу и ушла на кухню. Она вполне могла обойтись и без готовки три раза в день, удовольствовавшись сэндвичами. Если же и Снейп все же проголодается, ему тоже придется перебиться всухомятку. Она была терпелива к нему, но и он мог бы проявить немного понимания со своей стороны. Разумеется, ей было обидно, но Гермиона вовсе не собиралась пенять напарнику на его не слишком-то джентльменское поведение. Но кое-что не давало ей покоя — один небольшой жест. Глядя в книгу, посвященную дикой природе Хайленда, думала она совершенно не о благородных оленях и не о лисах. Снейп не обязан был отвечать на ее прикосновение и поддержку там, в церковном зале во время службы. Но все же ответил. Жест настолько незаметный для посторонних, чтобы его можно было списать на игру в примерных супругов, и настолько интимный для них обоих при всей своей невинности… — Мисс Грейнджер. Девушка вздрогнула и подняла глаза от книги. Снейп так и не переоделся, только подтянул рукава водолазки. Он стоял, привалившись плечом к дверному откосу и скрестив руки на груди. — Я должен извиниться перед вами. Оставалось порадоваться, что она не отхлебнула чая, иначе бы залила лежащую перед собой книгу. Снейп наблюдал за ней, нахмурив брови, и, кажется, не собирался давать какие-либо пояснения своему поведению. Впрочем, это действительно было лишним. И требовать большего от настолько закрытого человека было жестоко. Его собственное волнение выдавали только пальцы правой руки, выбивающие дробь по плечу. Гермиона медленно закрыла книгу и встала из-за стола. — Хотите чаю, Северус? Он покачал головой. Интересно, что все же толкнуло его на столь неординарный шаг — извиниться перед надоедой, которую не так давно он и за взрослого человека-то не считал? Но вне всяких сомнений, для Снейпа это был огромный шаг и усилие над самим собой. По мнению Гермионы, лучшее, что она сейчас могла сделать, — поступить как настоящая англичанка и притвориться, будто ничего не произошло, а не мучать его расспросами или того хуже — изображать из себя оскорбленное достоинство. Услышанного для нее было вполне достаточно. — Тогда… Кажется, я давно не играла на фортепиано. Вы не против? Снейп помедлил, но кивнул и отступил, освобождая для нее проход. Гермиона искренне улыбнулась ему, радуясь, что он не стал закрываться и изображать из себя живое подобие Тауэра. В гостиной было уже довольно тепло благодаря стараниям Снейпа. На столике около камина девушка увидела стакан с виски. Судя по количеству жидкости в стоящей рядом бутылке, это была первая порция, и Северус к ней так и не притронулся, — Гермиона, конечно, не обладала таким же тонким обонянием, как у него, но запаха алкоголя, проходя мимо напарника, не уловила. Музыка оказывала на него если не гипнотическое, то по крайней мере успокаивающее влияние. Наигрывая спокойный простой мотив, название которого Гермиона не помнила, она поглядывала на Северуса. Он устроился в кресле и прикрыл глаза. Упрямая хмурая морщина между бровей никуда не делась. Пальцами одной руки он задумчиво поглаживал бороду. Закончив играть, она поднялась и подошла к Снейпу, по-прежнему не поднявшему веки. Потребовалась пара секунд набраться смелости, и она потянулась к свободной руке мужчины, лежавшей на подлокотнике. Гермиона была уверена, что Северус слышал, как она подошла, но он никак не отреагировал и даже не дернулся при ее прикосновении. — Я могу научить вас играть, — она подняла его руку и легко потянула, приглашая встать. — Или хотя бы начать… Нам же нужно что-то делать — не все же ломать голову. Вот сейчас он вновь вырвется и нарычит на нее… Снейп, вопреки ожиданиям, открыл наконец глаза и пристально воззрился на девушку. Гермиона нервно переступила с ноги на ногу в ожидании вспышки холодной ярости. — Не думаю, что буду хорошим учеником, мисс Грейнджер. — Это просто фортепиано, а не высшая алхимия. Северус опустил взгляд, шевельнул пальцами в ее руке и поднялся, возвышаясь над ней и неотрывно глядя в лицо. Гермиона почувствовала, как у нее начинают краснеть уши, не очень-то понимая почему. Очень, очень странный день. — Давайте же. Было странно и неловко, когда Северус сел рядом с ней на скамеечку возле инструмента. Он молчал, но вопросительно выгнул бровь. В те дни, когда они с парнями застряли на Гриммо, Гермиона пыталась научить Рона играть, но у него не очень-то получалось. Им обоим нравились эти уроки, позволяющие скоротать время и побыть вместе. Вспомнив о втором мотиве, она залилась краской пуще прежнего. — Вам нужно сесть чуть ближе к инструменту, — залепетала Гермиона, не чувствуя себя учителем. — И руки держите вот так, чтобы локти были на уровне клавиш… Снейп не пошевелился, лишь с обычной своей кривоватой усмешкой смотрел на нее. В черных глазах эмоции читались совсем не так легко, как в светлых, но Гермиона не видела сейчас обычного раздражения, которое Северус и не пытался скрывать или как-то маскировать. — Может, вы просто поиграете? Я был бы вам весьма признателен. Какая муха его сегодня укусила? Давая ей больше места, Снейп отодвинулся на самый край, но уходить не стал, вперив взгляд в черно-белые клавиши. Гермионе показалось, что у нее из памяти разом выветрились все заученные мелодии, которых — особенно за последние три бессонных года — набралось немало. Она на пробу пробежалась пальцами по костяшкам инструмента и растерянно уставилась на напарника. — У вас есть какие-нибудь предпочтения? — Я не разбираюсь в музыке, вы же понимаете? То, что вы играли до этого, звучало… интересно. Это несколько упрощало задачу, оставалось только вспомнить, что же она играла. Ага, точно. Музыка на слова великого французского шансонье была неимоверно грустной, но вместе с тем было в ней и нечто жизнеутверждающее — Гермиона выучила ее в ночи вскорости по окончанию войны, когда воспоминания были еще совсем свежи, да и ей было далеко до виртуоза, но Северус оказался непритязательным слушателем. Только запоздало она поняла, что если бы он узнал мелодию, то мог бы счесть это издевательством. Он следил за ее пальцами подобно Живоглоту, увидевшему за окном первый снег, — не без напряжения, но в целом благосклонно. Складывалось ощущение, что музыка заменяет Северусу разговор по душам. В деревенской церкви не было традиционного органа, а потому интроит и оратория в конце службы исполнялись под простую фисгармонию, довольно дряхлую, стоило признать. Закончив, Гермиона сняла пальцы с клавиш, чтобы дать им отдых. Снейп оставался непривычно тихим. То есть он и без того никогда не был словоохотлив, но сейчас его молчание было совершенно особого рода. Казалось, он впал в оцепенение и не шевельнулся, когда девушка закончила. Пусть Северус и не знал, о чем была песня, но мелодия отозвалась ему и заставила подспудно вернуться к собственным переживаниям. — Как вы? — не выдержав, спросила она, не без тревоги глядя на угловатый профиль. Мужчина усмехнулся и одним слитным длинным движением встал со скамьи, выбравшись из-за инструмента. — Нужно подкинуть дров, — неестественно ровным тоном ответил он, при этом не торопясь сходить с места и просто замерев на месте с опущенной головой. — Северус, — позвала его Гермиона и поднялась следом. Он не шевельнулся, и ей пришлось обойти его и в который уже раз за день прикоснуться к руке. — Вы всегда можете поговорить со мной, если нужно, вы же знаете? Снейп так и не поднял головы и практически незаметно кивнул. Гермиона почувствовала себя намного лучше и ободряюще улыбнулась, хотя он вряд ли мог ее видеть. Неожиданно он перехватил ее ладонь и крепко, но не больно сжал. Девушка, в первый момент испугавшись, больше по привычке, совладала с собой и тоже опустила голову, глядя на их руки. Теперь она могла хорошо разглядеть бледную, но все еще заметную татуировку на внутренней стороне левого предплечья, повернутого к ней. Мужчина молчал, а Гермионе вновь только и осталось гадать, о чем он мог размышлять. И вдруг ей подумалось, что Северус куда более контактен, чем могло показаться, — с какой охотой, особенно на фоне обычной холодности, сегодня он отвечал на ее прикосновения. Как же тяжело ему, должно быть, дался этот день. — Вы хорошо играете, Гермиона, — обронил Снейп, совладав наконец с собой и ослабляя хватку, но девушка не торопилась отнимать руку или отстраняться, чувствуя его потребность в другом человеке. — На самом деле, не очень, — тихо посмеялась она. — Но спасибо. — Что это была за музыка? — Я не помню название, — соврала Гермиона, надеясь, что он не догадается, и вместе с тем чувствуя себя скверно. По меньшей мере ее вранье выглядело странно, но у Снейпа были все основания посчитать, что она в очередной раз сует нос в его жизнь. — Я слышала ее, когда мы с родителями ездили во Францию, и вспомнила, когда закончилась война. Он глубоко вдохнул и выдохнул, после чего медленно, кажется, даже нехотя отпустил ее руку и резко вскинул голову. Глядя на него снизу вверх, стоя почти вплотную, Гермиона не видела больше той растерянной задумчивости, а только обычную бесстрастную маску человека, привыкшего скрывать себя ото всех. Пожалуй, так жаль Северуса, как сейчас, ей не было даже во время его исповеди о сыне. И в самом ли деле он был рад своему одиночеству, пусть и сам обрек себя на него?