Страж в Тибидохсе!

— Почему свет не говорит с людьми каждодневно, каждую секунду, каждое мгновение нашей жизни? Мы бы так этого хотели: слышать его, быть всегда с ним! — Мы только притворяемся, что хотели бы. Мы очень быстро перестали бы его слушать! Мы фыркали бы на свет, как фыркаем на родителей, отворачивались бы, притворялись глухими. А это был бы даже не абсолютный тупик, а даже не знаю как назвать. Хуже тупика. Гелата -Добрый вечер, продрыглики мои! С вами снова я: единственная, неповторимая и еще никем не сглаженная, Грызиана Припятская! В эфире срочные магвости: Гурий Пуппер покинул сборную Невидимок и отправился в кругосветное путешествие на своей швабре с пропеллером. А! Извиняюсь, это же новая модель реактивных метел! Недавно парочка вурдалаков разгромила бар на Лысой Горе. Подумать только, куда катится наш магический мир?! Веня Вий за один эфир убил пол сотни зрителей. Кажется, какой-то самоубийца неосторожно намекнул ему, что у нашего Венечки красивые глазки. И, наконец, на самый сок дня, эксклюзивная и всеми не понимаемая магвость! Сразу три стража Тьмы убиты на Лысой Горе. Нашему оператору удалось посмертно заснять события этой душераздирающей дуэль. Некая девушка, на вид такая хрупкая и беззащитная, в маске с крылом бабочки, ухлопала сразу трех стражей, подумать только! В народе ее прозвали Черной бабочкой! Поговаривают, что она наемная убийца! Как нам теперь спать по ночам. И собирается ли что-нибудь делать Бессмертник Кощеев? Об этом мы узнаем в следующем выпуске! Хорошего вам дня, недосглаженные мои, -напоследок, подмигнув бельмастеньким глазом, известила Грызиана и запустив в оператора тяжелым десантным ботинком, исчезла с экрана зудильника. -Да-а-а, -протянула доцент Гогонова, -в последнее время слишком много странных убийств, да и не только на лысой Горе. Что скажешь, Сарданапал? -Не знаю, Меди, для стражей Мрака мы что-то среднее между улиткой и слизняком. У них там, можно сказать, свой мир. У нас свой. Они не лезут к нам, а мы к ним. Не думаю, что наемные убийцы у них — редкость! -Предположил глава белого отделения, подняв голову от журнала, -Меди, давай поговорим? Медузия удивленно выгнула бровь так, как умеет делать это только она. Весь ее вид говорил, что этим она сейчас и занимается. Любой ученик на месте академика забил бы тревогу, но директор Тибидохса никогда не присматривался к доценту с этой точки зрения: -Ты странно себя ведешь в последнее время. Тебя что-то беспокоит? -Не обращая внимания, продолжил Сарданапал. -Вовсе нет! -Как-то слишком резко возразила волшебница. Две змейки у нее на затылке завязались в узел. Черноморов нахмурился: -Меди, если тебя что-то беспокоит, я должен об этом знать, чтобы помочь тебе, -грустно попросил он. Доцент Горгонова шумно вздохнула. Ну не могла же она сказать, что ревнует академика к новому ревизору, хотя волшебница далеко гнала мысли о ревности, не желая признаваться в этом даже самой себе, они все равно нагло и без разрешения продолжали лезть в голову. А поводом к этому послужил всего один, казалось бы, незначительный случай: На полированном столе главы Тибидохса догорала свеча. Огонек игриво блестел в голубых глазах академика, отбрасывая тень на залегшие под глазами круги. -Сарданапал, вы плохо выглядите! -Без церемоний проскользнув в комнату, сказала доцент Горгонова, -я же просила вас, надевать теплый шарф! Вы же не ребенок! -Брось, Меди, для бессмертного простуда ничего не значит, макая перо в чернильницу, возразил Черноморов. -Для вас, может и нет! -Упрямо возмутилась она, -но вы выглядите так, будто в жизни видели солнечный свет только во время рождения. И то, так, мельком! Сарданапал вздохнул, отправляя очередной листок в рядом расположенную стопку. Его до того непоседливые усы, улавливая настроение хозяина, грустно обвисли, всем своим видом выражая крайнюю скорбь. -Я пережил войну с нежитью, отстройку Тибидохса и много других исторических событий! Обыкновенная простуда меня…кхм-кхм…точно не убьет! -Закашлявшись, произнес директор. В огромных, с золотой искоркой, глазах Медузии промелькнула тень беспокойства. Она уже сделала шаг на встречу Сарданапалу, чтобы коснуться мягкой ладошкой его лба, как дверь с шумом распахнулась, представив ревизора собственной персоной. -Добрый вечер, Лань! -Лукаво улыбнулся академик, вставая из-за стола. -Сарданапал, ты плохо выглядишь! -Девушка приблизилась к главе белого отделения. «Когда это они успели перейти на ты?» -уязвленно подумала доцент Горгонова. -Да, не стоит беспокойства. Всего лишь обычная простуда, -усы у Черноморова вдруг ожили и игриво схватив златокрылую за золотой локон, с силой потянули. Лань, поморщившись сделала два шага вперед. В глаза сразу бросились синеватые круги, от долгих недосыпов мага. Девушка осторожно подалась вперед, касаясь губами лба главы Тибидохса. Академик чуть напрягся, но не отстранился. -Я, пожалуй, пойду! -Сказала Медузия, быстро направляясь к большим двустворчатым дверям. Лань проводила ее удивленным взглядом. -Меди! -Хотел было окликнуть ее глава Тибидохса, но преподавательница уже вышла, скрывшись в пустоте темных коридоров. Выскочив за дверь, доцент Горгонова, тяжело дыша, прислонилась затылком к каменной кладке. Сердце бешено колотилось, а к горлу стал подкатывать противный ком. Змейки, беспокоясь, дергали Медузию за пуговицы блузки. Преподавательница никак не могла объяснить себе в чем же дело. Перед глазами стоял все тот же академик: такой добрый, всепрощающий и всегда веселый, готовый помочь в любую минуту. Отдышавшись, волшебница коснулась лба, как бы отгоняя прочь нежелательные мысли, потом, снова натянув на лицо прежнее выражение, направилась дальше по коридору, отбивая каблуками-шпильками четкий ритм. -Ничего такого, академик, правда. Просто чувствую себя что-то неважно, -после некоторого молчания ответила Медузия, припоминая события прошлого дня. Сарданапал, покачав головой, приблизился. Доцент Горгонова невольно напряглась, но осталась на месте, внимательно следя за каждым движением главы белого отделения. Академик подошел ближе. На миг он поймал взгляд преподавательницы, которая старательно отводила глаза. Выглядело это, должно быть, глупо, но волшебница ничего поделать с собой не могла. «Он близко, он так близко!» -крутилась мысль в голове. Сердце, соревнуясь с адреналином, стучало с бешеной скоростью. Черноморов осторожно сделал еще шаг вперед, коснулся медно-рыжей кудрявой пряди, свисающей с лба и аккуратно заправил ту за ухо, чуть коснувшись теплой ладонью ее щеки. Медузия ощутила, как лицо невольно пошло пятнами. До ужаса хотелось отстраниться, но остаться хотелось сильнее. В этом плену чарующих лазурных глаз. Сарданапал наклонился, коснувшись морщинистым лбом ее лба. Он ощутил, как часто задышала Медузия, потом провел рукой по ее горячей щеке, как бы снимая румянец. Вдруг, поддавшись внезапному порыву, резко потянул за руку, ловя в свои объятия. Его воображение захлестнул поток ее мыслей: все тысячилетия сомнений разом обрушились на него. Предательство Персея, война и много не высказанных слов, чувств и эмоций. Внезапно, дверь с громким грохотом открылась. Сарданапал увидел в больших изумрудных глазах доцента Горгоновой промелькнувшую тень страха. Медузия вывернулась из его рук и бросилась к двери. Вошедший только что, Тарарах, проводил ее удивленным взглядом. Два дня назад… Лань сонно распахнула свои огромные глаза, ощутив под щекой что-то непривычно твердое, она удивленно повернула голову. Ее блуждающий взгляд остановился на Троиле, который, облокотившись о полог резной деревянной кровати, дремал. Девушка, аккуратно, стараясь не разбудить Генерального стража, встала. На удивление, голова больше не болела. По телу распространялся странный озноб, но только и всего. Наморщив лоб и задумчиво потерев переносицу, златокрылая направилась в ванную, чтобы смыть с себя остатки сна. Подержав руки под горячей водой, девушка умылась, потом залезла в душ, желая смыть накопившуюся усталость. Забыв о больной руке, Лань неосторожно схватилась за борт ванной и сдавленно вскрикнув, прижала руку к себе, укачивая у груди, как маленького ребенка. Ожог невыносимо ныл. Больно было на столько, что перехватывало дыхание. Коснувшись лбом холодной стены, страж привела мысли в порядок. Накинув белый, с голуби узорами халат, девушка проскользнула обратно в комнату. Троил уже не спал, а сидел за столом. Только стул был направлен не к полированной поверхности стола, а наоборот на дверь, из которой только-что вышла девушка. С ее мокрого лица медленно сбегали прозрачные капли, намокшая прядка золотистых кудрявых волос нагло свешивалась с боку лба. Троил подошел, провел рукой стирая оставшуюся воду, потом переместил руки ниже, на шею. Лань заметно напряглась. Генеральный страж, будто очнувшись, отступил на шаг назад, ободряюще коснувшись ее плеча. -Плохо выглядишь, -лукаво улыбнулся он зубами, благонадежного цвета слоновой кости. -Сочту за комплимент, -без особого энтузиазма ответила ему златокрылая. Троил осторожно взял ее руку в свою большую ладонь. Провел по ожогу, как бы снимая паутину мрака. Боль утихла, но не на столько, чтобы забыть о ней. -Тебе лучше сказать ему. -Что сказать? Кому? -не поняла она. -Скажи академику, что ты страж. Иначе будет слишком много вопросов, по мере приближения полнолуния. Но только ему и никому другому! Ладно? -Конечно, -качнув головой, пообещала она. -Извини, мне пора. Беренарий трезвонит мне уже битый час! -Устало пожаловался Троил. Девушка улыбнулась белыми ровными зубами. Ее маленький прямой нос дрогнул. Генеральный страж сделал шаг назад, потом еще и еще один. Лань пропустила тот момент, когда он, вдруг, оказался возле нее, крепко прижал к себе, коснувшись носом шеи. Ее тело незамедлительно ответило мурашками. Сердце пропустило несколько ударов, а потом, возвращая темп, забилось с новой силой, но в разы быстрее. Через тонкую ткань халат, златокрылая ощущала его светлое тепло, изгибы сильного тела, которое было скрыто тканью одежды. Невольно, страж шумно выдохнула, уткнувшись лбом в его сильное плечо. Она вдруг почувствовала себя такой маленькой и незначительной по сравнению с ним, что в какой-то момент захотелось даже заплакать. Не задумываясь, что делает, Лань осторожно приобняла Троила в ответ, опустив руки ему на плечи. Потом испуганно отстранилась. Генеральный страж увидел в ее голубых, как небо, глазах, обиду и печаль. Он хотел сказать ей что-то ободряющее, но все слова вдруг растерялись. -Вам пора. Беренарий ждет, -избегая смотреть ему в глаза, напомнила девушка. -Да, пока, Лань, до встречи. Не забудь сказать Сарданапалу, -прокашлявшись от долгого молчания, повторил страж, а потом исчез. Плавно растворился в воздухе, как утренний молочный туман. Последнее, что Лань увидела, это лукавый озорной огонек в мудрых изумрудных глазах.