Бемби — другая история.

В отдаленном уголке густого леса под навесом ельника, куда никто никогда не заглядывал олениха произвела на свет двоих малышей — брата и сестру, двух прелестных маленьких оленят. Старания матери не прошли впустую, хоть роды и оказались трудными, сейчас самка оленя могла вздохнуть спокойно. И заняться мытьем своих детенышей. Брат оказался первым, кто увидел дневной свет ласкового весеннего солнца. Да и родился он намного раньше, чем его сестра. Минут так пять лежал олененок неподвижно, пока его умывали. Потом все-таки соизволил встать. Неуклюже распрямляя длинные ножки, малыш с трудом держал равновесие. День только начинался, сумерки медленно растворялись, уступая место лучам восходящего солнца. Озаренный поглощенный ярким слепящим глаза светом, олененок долго не мог понять, что случилось. Задать вопрос тоже не удавалось, поскольку он еще не умел говорить. Как следует проморгавшись, олененок широко открыл свои большие черные глаза. Удивлению его не было предела. Сестра лежала рядом, плотно прижавшись к материнскому телу и ни разу не шелохнулась. Волна легкой дрожи время от времени пробегала по ее вычищенной гладкой шубке. Она родилась слабой и беспомощной, ослепительный солнечный свет причинял невыносимую боль ее глазам, заставляя вскрикивать. Вопросительный взгляд первенца сильно озадачил олениху. — Боюсь, — тихо прошептала олениха, — что с ней будут хлопоты. Непрерывно прядая ушами и чутко втягивая ноздрями воздух, она терпеливо прислушивалась к каждому шороху, звуку и запаху. Однако кругом все было тихо и ветер продолжал шелестеть в древесной листве, принося ей полное душевное успокоение. Склонив голову, олениха принялась умывать второго детеныша. Раз за разом проводила она теплым шершавым языком по мягкой шерстке. Согретая лаской и нежностью, малышка сонно щурилась. Тревога ее понемногу улеглась, она перестала дрожать. — Все будет хорошо, моя девочка, — слышался приятный материнский шепот, наполненный добротой и любовью, — все будет хорошо. Ныне тихий прохладный воздух целиком был пронизан пряным горьковатым запахом еловой хвои папоротников цветов трав и чего-то еще. Это было дыхание леса резкое и звучное. — Пора кушать, дети, — сказала олениха и поднялась. Ей и самой хотелось подкрепиться после стольких забот. Но в первую очередь нужно было накормить оленят. Новые обязанности легли на ее плечи. Подталкивая одного олененка носом, она побуждала его встать, — Бемби иди кушать. Пристроившись к материнским соскам, Бемби принялся за еду. Вкус сладкого теплого молока ощущался во рту, он пил, не переставая и не отрываясь. Элеонора по-прежнему спала, укрытая колыбелью из густой травы и прошлогодних трав. Ей было все безразлично. — Боже, если так пойдет и дальше, — простонала мать и посмотрела на нее, — она точно не выживет. Мой бедный ребенок. Она печально опустила голову, чтобы поесть. Спокойствие раннего утра, казалось, длилось целую вечность. Лишь изредка его нарушало звучное голосистое пение лесных птиц, шелест колыхаемой листвы, и журчанье бегущего ручейка. Жизнь была прекрасна.