Горько-сладкая месть

Вернувшись домой далеко не в лучшем настроении, Лакри бесшумно удалился в свою комнату. Иит привык к такой реакции, поэтому ничего не заподозрил. Через десять минут, как и ожидал подросток, в дверь постучали: каждый вечер происходила какая-нибудь неофициальная дипломатическая встреча, и сегодняшний день не стал исключением. — Падаван, я собираюсь встретиться с королем, чтобы обсудить завтрашние переговоры, — сообщил он. — Скорее всего, принц тоже будет присутствовать. Ты можешь прийти, но на этот раз я разрешаю тебе остаться дома, если не хочешь. Это было даже лучше, чем Лакри мог надеяться. Мало того, что учитель будет отсутствовать довольно долго, так ещё и принца не будет дома. — Да, я бы лучше не пошел, — искренне и с благодарностью подтвердил он. — Мне очень нужно хоть на несколько часов отдохнуть от его королевского засранства, иначе я точно не смогу себя контролировать. — Так и думал, — сухо ответил Иит. — Пожалуйста, займись медитацией. Тебе нужно научиться справляться со своими эмоциями, иначе они тебя съедят. У Лакри были другие планы насчёт того, как лучше справиться с эмоциями. Гораздо более приятные планы. Вслух он их, конечно, не собирался озвучивать. Он только вежливо ответил: — Да, Учитель. Я так и сделаю. Да пребудет с вами Сила. Иит был озабочен предстоящими переговорами, иначе он мог бы заметить, что Лакри перестал хандрить гораздо быстрее, чем обычно. Он списал это на облегчение ученика от того, что сегодня ему больше не придется видеть принца. Радуясь, что смог хоть немного помочь своему падавану, Иит ушёл на встречу. Лакри не стал терять времени. Во дворец допускались только избранные посетители, но ни одно место на его территории не охранялось слишком сильно: планета была мирной, и опасаться было нечего. Перед тем как уйти, он всё-таки порассуждал немного над тем, как сделать так, чтобы лягушки не разбежались с кровати принца, где он и планировал их оставить. После недолгих поисков через терминал он выяснил, что больше всего эти лягушки любили особый вид червей. Вооружившись банками с ними и ещё парочкой пустых, он подошёл к пруду в дворцовом саду, где из грязи накопал червей и разложил их по ёмкостям, сперва добавив туда мутной воды. Затем медленно подкрался к покоям принца. Лакри ещё не умел в совершенстве маскировать своё присутствие с помощью Силы, но уже справлялся довольно неплохо. Работа с Силой всегда была его сильной стороной. Чтобы его обнаружить, нужен был очень бдительный и внимательный, не чувствительный к Силе человек, а таких поблизости не было. Через полчаса он вернулся в апартаменты и принял душ, наслаждаясь потоком теплой воды. Это помогло отмыть грязь с тела и облегчить боль в ногах. Параллельно с этим Лакри думал о том, что сейчас в простынях принца сидит около полдюжины лягушек, которые, как он надеялся, увлечённо пируют червями. С последним помогало легкое воздействие Силы. Сработает ли эта часть, Лакри не имел понятия: работать с животными он не умел, но основы подобных манипуляций знал и решил попробовать. В любом случае, простыни принца были скомканными, и, что очень удобно — красными. Велика вероятность, что принц просто не заметит лягушек, если не будет слишком внимателен. Закончив с душем, Лакри послушно сел медитировать, как и велел учитель. Он обнаружил, что теперь ему было гораздо легче отпустить свою обиду. Само собой, это было результатам не только его прекрасных навыков медитации… Когда Иит вернулся, Лакри лежал в постели и читал. Учитель был рад, что его падавану, похоже, удалось вернуть себе равновесие. Он пожелал спокойной ночи и отправился заниматься своей медитацией. Лакри засыпал с большим трудом. Он не мог перестать думать о том, удалось ли ему осуществить свой план, ведь столько всего могло пойти не так! Если принц действительно вступил в контакт с лягушками, и учитель узнает об этом, он почти наверняка догадается о его связи с произошедшим — тут уж ничего не поделаешь. Оставалось только надеяться, что не узнает. В конце концов, королевская семья вела себя весьма отстраненно и не поощряла никаких личных связей. Тоже самое можно было сказать и про его учителя. Вероятно, принц просто не будет присутствовать на переговорах в течении нескольких дней или появится там с какой-нибудь кожной сыпью. Никто не будет сообщать никаких подробностей. После долгих ворочаний и ещё более долгих размышлений Лакри уже начал засыпать, как вдруг раздался сильный стук в дверь. — А? — сонно произнес он. — Входите! — разрешил подросток, поняв, что это, вероятно, учитель. Но как только он увидел лицо Иита, стало сразу понятно — случилась беда. — Мне только что сообщили, — в голосе учителя сочилось напряжение, — что начало завтрашнего заседания отложено, поскольку у принца случилась опасная для жизни аллергическая реакция. Любопытно, что такая реакция у него возникла на тех самых лягушек, о которых мы говорили сегодня днём. А ещё, что из всех возможных мест он обнаружил их нигде иначе как в своей постели. Ты случайно не знаешь, как они туда попали? Потому как они точно не могли забраться к нему через окно. Лакри уставился на него широко раскрытыми глазами, и никакая маскировка эмоций с помощью Силы не смогла бы скрыть тот ужас, который он начал испытывать. — Оп-пасная для ж-жизни реакция? — заикаясь, спросил он. Кажется, учитель и правда рассказывал о чем-то подобном. Но поскольку он упомянул и о противоядии, Лакри не стал сильно задумываться об этом. Даже не побеспокоился о том, чтобы задуматься, вообще-то! Он никогда бы не предположил, что у принца может возникнуть нечто большее, чем просто раздражающая кожная сыпь. И благополучно не стал размышлять над этим даже после того, как оставил лягушек в кровати принца. — Опасная для жизни реакция, — ледяным тоном повторил Иит. — И ты не ответил на мой вопрос. Ты имеешь к этому отношение или нет? Достаточно простого «да» или «нет». Лакри сглотнул. Он не мог соврать в лицо учителю. Кроме того, он сам по себе был довольно честным человеком, и ему бы ни за что на свете не удалось избежать наказания таким способом. — Да, — прошептал он, отчаянно желая, чтобы прямо сейчас в полу открылась дыра и проглотила его. К сожалению, пол не оказал ему такой услуги. — Понятно, — тоном контролируемой ярости произнес Иит. — Значит, ты решил, что раз принц насмехается над тобой, было бы хорошей идеей попытаться его убить? — Учитель, я не пытался его убить! — запротестовал Лакри. — Я просто хотел, чтобы… — он вдруг потерял дар речи, а такое случалось нечасто. И что же именно он хотел сделать? Сейчас, оглядываясь назад в прошлое, он не был уверен. Его великий план больше не казался таким уж великим. — Отравить его? — едко поинтересовался Иит. — Потому что это ядовитые лягушки, и я знаю, что ты прекрасно осведомлен об этом. Лакри почувствовал, как срабатывают ментальные щиты, как это часто бывало, когда его загоняли в угол. Он не собирался позволить Ииту так просто вызвать в нём муки совести. — Да, — ответил он довольно агрессивно. — Я также знал, что существует противоядие. Судя по всему, он его получил, так в чём проблема? Иит не был удовлетворён таким заявлением. Вместо того, чтобы удостоить Лакри ответом, он тисками сжал его ухо и потащил в гостиную. — Ай! — закричал он. — Отпустите, больно! — Я знаю, — жёстко отчеканил Иит. — Я также знаю, что через мгновение это будет наименьшей из твоих проблем. Поверь мне, до того, как всё закончится, у тебя будет достаточно возможностей поразмыслить над тем, в чем именно большая проблема. И бо́льшая часть этих размышлений будет происходить на очень больной заднице. Поставив падавана рядом с диваном, Иит перегнул того через подлокотник, надавив вперед так, чтобы пятая точка задралась как можно выше, а ноги болтались в воздухе. Стянул с мальчика пижамные штаны и произнес куда более сурово, чем когда-либо до этого (а это уже говорило о многом!): — Это уже не первый раз, когда ты потакаешь своей жажде мести. Но если у меня есть хоть какое-то право голоса в этом — этот раз будет последним. Видимо, те наказания, что ты получал до сих пор, не произвели на тебя должного впечатления. Что ж, я планирую это исправить. Несмотря на неловкое положение, Лакри фыркнул. — Как будто хоть какое-то из ваших наказаний не произвело должного впечатления, — язвительно отметил он. — Что вы сделаете, чтобы превзойти себя на этот раз? Забьете меня до смерти? За это он был вознагражден ударом, который был настолько громким, что буквально отбился эхом от стен. Лакри вскрикнул и слегка подпрыгнул. Непрошенные слёзы начали жечь веки. — Это ты сегодня рискнул стать причиной чей-то смерти, а не я, — сквозь зубы процедил Иит. — Я, конечно, не собираюсь тебя убивать. Но сделаю так, что ты будешь жалеть об этом настолько сильно, насколько это вообще возможно для падавана. До тех пор, пока не усвоишь урок. А сейчас я не хочу слышать ни слова. Лежи смирно и думай о том, что ты сделал, чтобы оказаться в таком положении, пока я не вернусь. Зад уже болел только от одного такого удара, и Лакри не хотелось гневать учителя еще больше (если разозлить его сильнее было вообще возможно). Как это часто бывало, главной целью его агрессивного настроя было отвлечься от чувства вины за проступок. Но, учитывая тот факт, что принц, по всей видимости, едва не погиб — а это вовсе не входило в его планы — долго придерживаться этой стратегии было трудно. Возможно, он заслужил находится в таком положении. Даже если боялся, очень боялся того, что с ним собирался сделать Иит. Сила не даст соврать, что некоторые из полученных Лакри от него наказаний были довольно суровыми. Он не имел понятия, каким образом учитель планировал усилить этот эффект ещё больше. Поскольку Иит был перфекционистом в вопросе наказаний (как и вообще во всём), обычно он не брал с собой на миссии трости и другие «орудия пыток». За исключением, пожалуй, небольшого паддла. По его опыту, ремни, розги или гостиничные тапочки — все, что попадалось под руку, можно было использовать не менее болезненно. Даже если они не обладали тем символическим значением, которое он придавал трости. За два с половиной года, проведенных со своим падаваном, он знал, что Лакри больше всего ненавидит розги. Именно поэтому он направился в ближайший сад и срезал четыре крепких, длинных и гибких ветки. Он не торопился, потому как по опыту знал, что Лакри мог нарочно поддерживать воинственный настрой только тогда, когда у него действительно была причина чувствовать себя виноватым. Тем временем Лакри провёл очень неудобные десять минут. Неудобные не столько из-за позиции: подлокотник был мягким, а голова лежала на подушке лишь немного ниже спины, — сколько из-за роя мыслей в голове. Учитывая, что он, похоже, причинил серьёзный вред человеку без веской на то причины — а он не был настолько глуп, чтобы считать таковой даже отвратительно несносное поведение принца — ему было трудно сохранять прежний настрой. К тому же сейчас в нём боролись страх перед наказанием и воинственное желание доказать свою правоту, однако страх неизбежно побеждал. В одном он был уверен точно: учитель ещё ни разу не провалился, когда речь шла о наказании, которое должно было произвести впечатление. Но это — и от этой мысли неприятно скрутило живот — было самым худшим из всего, что он когда-либо делал. Это не было какой-то глупой шуткой. Из-за него кто-то серьёзно пострадал, даже получил риск для жизни. Более того, это был повторный проступок, и его неоднократно предупреждали о последствиях. И всё это после того, как Иит практически из кожи вон лез, чтобы сделать эту миссию хоть немного приятней для него! Нет, подумал Лакри, отрицать это было бессмысленно — ему конец. Еще несколько непрошеных слезинок скатились с век. К несчастью Лакри, ему было очень хорошо видно Иита, когда тот вернулся в гостиную. И увиденное ничуть не развеяло опасения. Если и было какое-то наказание, которое он ненавидел больше всего, то это — розги. Хуже того — учитель нёс не одну ветку, как обычно, а несколько. Мальчик не знал, планирует ли он использовать их по отдельности или все сразу, но сильно сомневался, что от его задницы что-то останется, когда с ним закончат. Увидев испуганный взгляд Лакри, Иит почти сжалился ним. Почти. Достаточно было напомнить себе о том, что принц всё ещё находится в коме, чтобы вновь обрести решимость. — Падаван, ты не поверил мне, когда я сказал, что твоя вспыльчивость и мстительная жилка могут положить начало пути, который в конце концов приведет тебя на Тёмную сторону, — резко сказал он, подходя к дивану и занимая позицию позади Лакри. — Однако сегодня ночью ты опасно приблизился к этому. Я говорил, какими серьёзными могут быть последствия от контакта с этими лягушками. Но, очевидно, тебе было не до этого, когда речь зашла о принце. К счастью, дворцовый лекарь был на дежурстве и имел под рукой большой запас противоядия. Несмотря на это, принц пролежит без сознания не менее суток и какое-то время будет прикован к постели. А сейчас, пока у тебя не возникло желания позлорадствовать, я сделаю всё возможное, чтобы пресечь подобные умыслы. — Учитель, да не буду я злорадствовать! Я... ААААА! — попытка в последний момент исправить ситуацию не увенчалась успехом. Иит бесцеремонно поднял связку веток и со всей силы обрушил первый удар, и это наверняка было самое болезненное, что Лакри когда-либо чувствовал. Ощущение было такое, будто не один, а сразу десять пчелиных роев ужалили его в зад! Лакри всегда страстно ненавидел розги, но это превосходило всё, что он когда-либо испытывал. Он завыл, дернул ногами и закричал, когда Иит продолжил беспощадную атаку на его задницу, но всё было тщетно. После первой полдюжины он сдался и обмяк, повиснув на подлокотнике и полностью дав волю эмоциям. Что, впрочем, не помешало учителю продолжить и завершить начатое. Лакри не помнил, чтобы ему когда-нибудь было так больно. Он вытирал слезы носовым платком, который протянул учитель, а затем продолжал рыдать и рыдать. Жгучая боль, охватившая ягодицы и верхнюю часть бедер — наполовину до самых колен — казалось, нисколько не отступала, а только продолжала неумолимо жечь. Несмотря на это, через несколько минут Иит поднял его и поставил на ноги. — Сейчас ты напишешь эссе о том, что сделал не так, почему это было неправильно и что сделаешь, чтобы этого больше не повторилось, — строго сообщил он рыдающему ученику. — Я не буду предлагать никакого исцеления до тех пор, пока результат не удовлетворит меня. Так что советую взять себя в руки и хорошо постараться. Когда закончишь, я сообщу об остальной части твоего наказания. Остальной части наказания?! Рыдания Лакри только усилились, стоило ему это услышать. В какой-то мере он испытывал жуткую неловкость: ему было четырнадцать лет, и вот он стоит и плачет, как ребёнок, очевидно не в состоянии остановить себя. Он ничего не мог с собой поделать — ему было слишком больно, а осознание того, что это далеко не конец, только добавляло к отчаянию. Совершенно невозмутимый слезами падавана — ведь, по его мнению, Лакри заслужил всё, что получил, — Иит взял ученика за плечо и подвел к небольшому столу в углу комнаты. Там лежали наготове датапад и — он как всегда всё продумал — коробка с салфетками. — Полагаю, ты не захочешь сидеть, — без тени юмора произнёс Иит, — но что бы ты ни выбрал: стоять или встать на колени — начинай прямо сейчас. Лакри молчаливо кивнул, вытер слёзы рукавом, высморкался и забрался на стул, даже не утруждаясь надеть штаны обратно. Каждое движение причиняло боль, и добавлять к этим ощущениям не хотелось. Следующий час был, пожалуй, вторым по уровню ужасности в его жизни. Первое место занимала сама порка, конечно, по крайней мере, с его нынешней точки зрения. Зад болел как никогда раньше, а совесть мучила всё сильнее и сильнее, чем больше ему приходилось вспоминать о своём поступке. Не помогало и знание того, что учитель очень зол на него и что за всем этим последует ещё большее наказание. Кроме того, было довольно поздно — чувствовалась усталость. Несмотря на это, ему ничего не оставалось, кроме как сделать то, что велел учитель, а именно: взять себя в руки и, каким бы несчастным он себя ни чувствовал, закончить это сочинение. К счастью, Лакри был умелым писателем. Твердо решив не налажать ещё больше, подросток с огромным трудом, но всё-таки добился результата, который, он надеялся, сможет удовлетворить наставника. Когда он закончил работу, должно быть, близилась полночь. Стоя перед учителем и переминаясь с ноги на ногу в тщетных попытках облегчить жжение, Лакри ждал, пока Иит закончит читать. Мальчик всей душой надеялся, что эссе получилось достаточно подробным и покаянным для его требовательного наставника. — Очень хорошо, — наконец сказал Иит, отложив датапад на стол. — Пускай это будет отправной точкой. С этого момента и до конца миссии ты каждый вечер будешь дополнительный час медитировать над отдельным аспектом твоего проступка, который я выберу. После этого ты напишешь сто строчек с соответствующим содержанием, которое я укажу. И всё это ты будешь делать сидя на больной заднице, потому что каждый вечер, сразу после ужина, тебя будет ждать порка. Чтобы ты не забыл, какого поведения я жду от своего падавана. Я буду использовать паддл, если только не вздумаешь выкинуть чего-нибудь посреди дня, иначе я сменю его на розги. О, и ещё кое-что. У королевской семьи, судя по всему, нет никаких подозрений относительно твоего участия в этом. Для нашей миссии крайне важно, чтобы так это и осталось. Кроме нас двоих никто не должен знать, что ты наказан. Я понятно объяснил или есть вопросы? К этому моменту челюсть Лакри отвисла почти до пола. Он и раньше получал длительные наказания: может, дважды или трижды, но не более того. Они были ужасными сами по себе, но ни одно из них не длилось дольше недели, не включало в себя что-то настолько детское, как написание строк, а порка всегда была с помощью руки, а не девайса. Угроза смены на розги тоже никогда раньше не упоминалась. Учитель был верен своему слову: это наказание действительно превосходило все, что он когда-либо получал ранее. Свесив голову, Лакри прохрипел: — Все ясно, Учитель. Можно я теперь пойду спать? Ему было жизненно необходимо укутаться одеялом с головой и хорошенько выплакаться. А он не хотел, чтобы Иит смотрел. — Нет, сначала ты отдашь мне свой меч, — спокойно, но очень твердо заявил учитель, протягивая руку. — Я верну его, когда буду убеждён, что ты усвоил урок. Не раньше. Это было уже слишком. К его ужасу, слёзы покатились снова. Но как бы не хотелось убежать и спрятаться, он понимал, что не может ослушаться учителя. После очередной неудачной попытки вернуть самообладание, Лакри отстегнул меч от пояса и дрожащей рукой протянул Ииту. — Теперь можно я пойду спать? — выдавил он. Лакри не хотел, чтобы это прозвучало грубо, но ему было и больно, и очень стыдно. Хотя слово «унизительно» наверняка подошло бы больше. Он ещё никогда не видел, чтобы учитель терял самообладание, поэтому терять его в присутствии мужчины было ещё хуже. К сожалению, это происходило чаще, чем хотелось бы. Иит поднял брови. — Вряд ли ты сможешь уснуть без капли исцеления. Кроме того, хотя я не смогу или не захочу забрать всю боль, мне нужно, чтобы к завтрашнему дню ты мог сидеть и не вертеться. Кто-нибудь может догадаться о том, что тебя наказали, и начнет что-то подозревать. К счастью для нас, заседания конференции начнутся только в одиннадцать из-за неожиданной болезни принца. Он указал на диван. — Ложись на живот. Когда я закончу, можешь идти спать. Следующие десять дней были, пожалуй, одними из самых несчастных в его жизни. Каким-то образом наказание стало в миллион раз хуже из-за растущего осознания того, что он его, в самом деле, заслужил. Да, на утро учитель принял его искренние извинения и, похоже, не держал зла — время от времени он даже оказывал Лакри некоторую эмоциональную поддержку. Но несмотря на это, был совершенно неумолим в исполнении обещанного наказания. Каждый вечер после ужина, вне зависимости от других дел, он оставлял время, чтобы выполнить обещание и исправно пороть Лакри до тех пор, пока он не испытывал ощутимую боль, а из глаз не лились слезы. Затем подросток должен был медитировать на такие темы как «самоконтроль» и «прощение», а после отчитываться учителю о результатах. Остаток вечера проходил в написании бесконечного количества строчек вроде «Я не буду мстить» или «Я не буду причинять вред другим, если этого можно избежать». Перед тем, как лечь спать, Иит всегда предлагал некоторую часть исцеления, но этого никогда не хватало, чтобы полностью убрать боль. Однажды Лакри потерял самообладание от слов одного из дружков принца, и в ту ночь Иит без колебаний использовал розги. Нескончаемая череда наказаний, размышлений и написания строчек приводили к одному выводу: в этот раз он действительно облажался намного больше, чем когда-либо в своей жизни. Лакри понял и ещё кое-что: впервые за всё время своего падаванства он так хотел избежать повторения во что бы то ни стало. Никогда — поклялся он себе — никогда он больше не рискнет быть пойманным на мести кому-либо, каким бы надежным ни казался его план. Последствия того совсем не стоили, как и чувство вины за столь безрассудно опасный поступок. Он хотел считать себя человеком, который и лучше, и выше этого. Он рискнул миссией, подвел не только учителя, но и самого себя. Последнее осознание особенно глубоко врезалось в память. Оно также заставило смириться с наказанием в той мере, которая была обычно не свойственна для него — Лакри был упрям и покорностью не отличался. — Слава Силе, эта миссия закончилась. Ну, почти закончилась, — облегченно выдохнул подросток, аккуратно опускаясь на сиденье рядом с Иитом в кабине звездолета. Вчера вечером они поссорились, потому что он пытался убедить учителя в том, что миссия закончилась с финальным банкетом, а значит — истёк и срок его наказания. Кроме того, он считал, что не было смысла напоминать ему о необходимости вести себя подобающе тем вечером. Так как единственное, что они будут делать утром — это садиться в корабль и лететь домой. Учитель с этим был не согласен. По его мнению, миссия завершиться только по возвращению на Корусант, и Лакри очень повезло, что это значило не более полдня пути. Лакри чересчур настойчиво отстаивал свою точку зрения, в результате чего его вывели в сад и заставили срезать ветку, которую затем энергично к нему применили. По этой причине сидеть на жёстком сиденье сейчас было не слишком удобно. Однако на удивление обижаться не хотелось. Возможно, он был просто рад, что этот кошмар наконец-то закончился, а может, это наказание стало своего рода открытием для него насчёт собственного поведения. В какой-то мере он даже понемногу начинал благодарить за это осознание. Запустив двигатели, Иит начал разговор: — Падаван, я хотел, чтобы ты знал, что несмотря на события прошлой ночи, я горжусь твоим поведением во время банкета. Лакри удивленно посмотрел на учителя. Принц, хотя и выглядел все еще бледным и уставшим, в основном пришел в себя и присутствовал на банкете. Он тут же возобновил свои издевательства над Лакри. Однако в этот раз мальчик приложил гораздо больше усилий, чтобы не обращать на них внимания. Он изо всех сил старался внушить себе, что такая реакция — не пассивная беспомощность, а наоборот — активное действие с его стороны. Достижение даже. К его удивлению, он действительно получил некоторое удовлетворение от этого процесса. Он просто не думал, что Иит, которому пришлось весь вечер общаться с королями и делегатами, смог это заметить. — Эм, спасибо, Учитель. Иит отвел взгляд от панели управления и улыбнулся ему. Лакри вдруг понял, что это была первая улыбка, которую он видел на лице учителя со дня их вылазки на природу. — Ты вёл себя как юный джедай. Как джедай, каким ты хочешь стать. Надеюсь, теперь ты видишь, что это возможно, если только перестанешь пытаться и просто сделаешь это. — Сказали прямо как Мастер Йода, — усмехнулся Лакри, но уже более серьезно добавил: — Но да, вы правы. Я всегда обещал вам стараться, но никогда ещё у меня не было настолько сильного желания избавиться от моей жажды возмездия. Теперь есть. Я понял, что мог убить принца, даже если шансы были слишком малы, а я бы никогда не хотел, чтобы такое случилось. Я больше не сделаю ничего подобного, никогда. И на этот раз я не буду просто пытаться: такого не повторится и точка. — Я очень рад это слышать, — мягко ответил Иит. — И я полностью уверен, что у тебя всё получится. Лакри не смог спрятать широкую ухмылку, озарившую лицо при таком заявлении. — А у Учителя, который полностью уверен во мне, случайно не найдется чего-нибудь поесть? — с надеждой спросил мальчик. — Со времен завтрака уже сто лет прошло. — Ты имеешь в виду почти два часа. Какой ужас. Внеся коррективы в навигацию, Иит запустил корабль в гиперпространство. Когда зажглись знакомые линии звезд, он поднялся, достал сумку, немного порылся и молча вложил в руку Лакри плитку шоколада. Поспешно сел обратно, делая вид, что возится с управлением. Ухмылка Лакри расширилась. Иит всегда будет Иитом. Но это его вполне устраивало до тех пор, пока были такие моменты, когда у него получалось быть собой немного меньше. — Спасибо, Учитель, — благодарно сказал он и принялся жевать шоколад.