В заложниках ( Вторая часть )

      Эйлин испытывала смешанное чувство и гнева, и триумфа, и в то же время тревоги — её бывший похититель, находившийся теперь перед ней в наручниках, все равно не казался девушке беззащитным и беспомощным.       Он не был подавлен и сломлен психологически, выражение его лица передавало неподдельную угрозу. Даже находясь в такой сложной ситуации, Дэвис был уверен в себе, да, озлоблен и загнан в угол, но и сейчас от него исходило ощущение сильной опасности и непредсказуемости.       Эйлин знала, что доказательств достаточно, и Дэвис проведет остаток жизни в заключении и больше не сможет причинять страдания другим людям, но все равно не могла отделаться от ощущения холода в присутствии этого страшного человека.       Ей просто повезло, что в его больных фантазиях она выступала в роли новой, необычной игрушки, редкого драгоценного камня, с которым Дэвис сравнивал её. Ему нравилась играть и растягивать удовольствие, иначе бы он сломал её в первый день, и вряд-ли бы она смогла бежать в таком случае…       Эйлин чувствовала настоящую ненависть и желание как можно скорее услышать приговор суда. В штате Нью-Йорк смертная казнь была отменена в 2007 году, но если Дэвиса приговорят к пожизненному заключению без возможности условного освобождения, наверное, так даже лучше. В отличие от смертной казни, где смерть является конечной точкой, пожизненное заключение наложит на него гораздо более тяжелую ношу — осознание собственной беспомощности и потерю свободы навсегда.       Выражение лица Дэвиса при взгляде на бывшую пленницу напоминало жуткую комбинацию улыбки и какого-то хищного оскала, отчего общее впечатление от всего этого «свидания» было мрачным и гнетущим. — Ты права, я очень скучал, Кара. Можно так называть тебя? Мне не хватало твоего нежного присутствия, нужно сказать, я сильно привык тебе за эти несколько дней. И мне очень жаль, что наше знакомство так быстро прервалось, мы не смогли узнать друг друга лучше…       Холодные глаза Дэвиса излучали неприятную, непонятную постороннему человеку радость. — Ещё скажи, что все, что ты делал, это было проявление привязанности и любви ко мне, — ответила девушка глухом голосом. — Может, ты хотел меня защитить, ведь свобода и внешний мир полны опасности? — Ты совершенно права, Кара, ты не только красивая, но очень проницательная, не зря ты мне сразу приглянулась. — Дэвис буквально наслаждался этим странным диалогом. Он с таким недвусмысленным выражением смотрел на Эйлин, что Джошу хотелось одним ударом стереть эту мерзкую ухмылку с его лица. — Я буду свидетельствовать против тебя, и не только я. Я не боюсь тебя, и хочу, чтобы ты сел, навсегда, в одиночку, и начал ощущать тяжесть и бесконечность каждого дня, без шансов на исправление и смягчение наказания. Чтобы с каждым годом тебя все больше мучило ощущение подавленности и отчаяния. А может быть, в тюрьме с тобой будут обращаться так, как ты с этими девушками. Ты ведь считаешь, что имел на это право? Что чья-то красивая внешность и доверчивое поведение развязывают тебе руки? Ты возомнил себя вершителем судеб, играл по своим диким правилам? И как тебе теперь нравятся правила шоу? — Эйлин старалась говорить спокойно, но сейчас ей это давалось с трудом, в памяти опять возникли картины страха и отчаяния, когда она чувствовала себя заживо погребенной, оторванной навсегда от любимых и близких людей.       Джош тут же уловил перемену в её голосе, он подошёл к девушке, положил одну руку ей на плечо, а другой рукой держал её ладонь, чтобы успокоить и поддержать. — Ты прекрасна в своей ненависти, Кара, меня это заводит. Если я когда-нибудь смогу выйти досрочно, я обязательно встречусь с тобой. — Дэвис склонил голову, словно признавая превосходство Эйлин. И столько неудержимой животной энергии, столько хищной страсти было во всем его облике, что у Эйлин сжалось сердце. Она быстро встала, опираясь на руку Джоша, и вышла из комнаты.       Зимний день был солнечным, наполненным свежестью и лёгкостью, маленькие снежинки кружились в воздухе. Эйлин с радостью вдыхала морозный воздух, ощущая, как все напряжение покидает ее тело и разум. Она уткнулась в плечо Джоша, а мужчина нежно гладил её по голове, поправляя волосы, выбившиеся из-под шарфа. — Все хорошо? Ты сильно переволновалась? — Нет, просто не смогла до конца держать себя в руках… Джош, я не думала, что смогу так ненавидеть кого-то. Это наверное очень плохо, но если бы я могла, я бы сама его убила, но не сразу, а чтобы он мучился. Меня пугают эти мысли… — Эйлин подняла глаза на мужчину, взгляд Джоша был серьезным и понимающим. Снежинки, сверкающие в лучах солнца, мягко приземлялись на его пальто и волосы, отчего он казался Эйлин ещё более красивым. — Если бы ты только видел его там, в лесном доме, его голос, взгляд, его руки, — Эйлин вздрогнула. — Моя хорошая, не бойся, моя девочка, — Джош крепко прижал девушку к себе, она всегда успокаивалась в его сильных руках, вот и сейчас затихла и расслабилась. — Я думаю, твои мысли и желание справедливости и правосудия абсолютно нормально. Скорее всего, в тебе говорит кровь твоего народа, ты же большей частью норвежка, и твои предки вполне могли быть викингами. Да и вообще жители Севера не могли быть слабыми и снисходительными в отношении врагов и преступников. Я надеюсь, когда ты станешь миссис Уэйд, и вдруг я в чём-то провинюсь, ты не станешь наказывать меня слишком жестоко? — последние слова Джош произнес своим привычным шутливым тоном.       Эйлин заулыбалась: — Ну, я подумаю, смотря какая это будет провинность. — Кстати, раз мы заговорили о будущей семейной жизни, я хотел спросить твое мнение насчёт даты свадьбы. Что ты думаешь о дате 14 февраля?