Записи из прошлого

      Неудачный эксперимент надобно уничтожить, пока он не вышел из-под контроля — это главное правило любого исследователя. Арилу это знала, но следовать ему не могла. Причина ли в ее пустых и наивных воспоминаниях о том, кого давно нет, или в бесполезной надежде, тянувшей ее на дно мертвым грузом? Она должна была убить Командора, как только она заявила о своем глупом решении. Очистить себя от дара и стать тем, кем она была до него. Пустышкой.       Однако эта «Пустышка» теперь стояла перед ней, гордо вскинув голову и беспристрастно наблюдая. Эксперимент превзошел все возможные ожидания и привел к неожиданному результату. Увы, оставить запись о столь вопиющем событии уже не получится.       Взгляд метнулся в сторону, где лежало бездыханное тело Шова, изувеченное до безобразного состояния. Грудь сдавило болью — от кровоточащей раны ли, или непрошенных чувств, она не знала. В горле застрял горький комок, а плечи дрожат. Сколько бы Ворлеш не отрицала очевидное, ее терзали горечь и вина. Вина перед Шовом, сражавшимся за нее до последнего, перед душой дочери, утерянной навсегда из-за выбора Командора, перед обещаниями, которым не суждено сбыться.       И всего-то ей не хватило сделать то, что должно. Пробраться в покои Командора в Дрезене, дождаться подходящего момента, прекратить ее бессмысленное существование и забрать душу. Но Арилу этого не сделала, не хватило сил. Милосердие сравнимо с трусостью и ведет к неудачам. За эту ошибку теперь она расплатится сполна.       — Могла ли я подумать… что своими руками создам своего сильнейшего врага? — Ведьма поднимает голову, стараясь удержать себя на ногах. Она не позволит себе отречься от остатков гордости, не позволит наслаждаться врагам ее слабостью, как тогда. Она запретила себе это. — И что теперь?       — О, я скажу, что будет! — Девчонка криво улыбается, прокручивая в руке мифриловый кинжал. Ни проблесков сострадания, ни милосердия — так должна была действовать сама Арилу, но было уже поздно.       — Не думай, что я позволю тебе насладиться по…       Арилу не успевает договорить, когда клинок неожиданно быстро входит ей в шею. Рот тут же наполняется кровью, тут же хлынувшей наружу, когда она пытается сделать вдох. Серое и размытое лицо Командора мелькает перед ней, но Ворлеш отчетливо видит улыбку и неописуемое удовольствие.       — Ты умрешь, ведьма. Вот, что будет.       Кинжал двинулся в сторону, кровь, брызнувшая из распоротого горла струей, оросила каменный пол и броню Командора. Арилу упала, чувствуя, как Бездна медленно поглощает остатки ее души.       Иначе это закончится не могло. Герой побеждает злодея и, принимая всевозможные почести, уходит прочь, открывая новую страницу своей жизни. Арилу ее более не откроет, поверженная и опустошенная. Виноват в ее проигрыше был только один человек — она сама. Чувства и эмоции затмили ей разум, не позволяя мыслить рационально, уже в который раз. От нее останутся лишь истории, как о безумной ведьме, решившей уничтожить Галарион, и как о главном враге крестоносцев, убитым Легендой.