Осознание

      День пролетел незаметно. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, окутывая город ночью.       День выдался насыщенным. С самого утра группа выехала на опрос свидетелей, а после все завертелось: после одних свидетелей нашлись другие, затем долгая поездка и вновь осмотр места преступления, ведь кому-то показалось, что они что-то упустили, новая весьма странная, но чертовски убедительная теория, догонялки с подозреваемым. И вот в темных водах Невы уже давно купалась Луна, наслаждаясь последними мгновениями перед тем, как ее скроют темные тучи, а свет в офисе МРГ по-прежнему не выключался.       День только что закончился, плавно превратившись в следующий. А поздний допрос никак не заканчивался. -Ого, - наблюдавший за раскаянием преступника Родимин взглянул на стрелки своих дорогих наручных часов, подаренных Оленевой на одну из годовщин. - Что-то мы засиделись. Вот скажи мне, зачем понадобилось допрашивать его именно сегодня? - Начальник кивнул в сторону мужчины, сидящего в допросной с перебинтованным предплечьем. -Вика боится, что завтра он замкнется в себе, -словно откуда-то издалека донесся голос капитана, оттуда, где витали его мысли. -Он же псих, и я думаю, она права, -еще тише добавил Косицкий. -Ладно, Сева, Вика скоро закончит, а ты бери ее и по домам. Отчеты завтра напишете, а перед Татьяной Андреевной я вас прикрою, - уже прикидывая в голове оправдание для подчиненных, Родимин готовился к новому спору с любимым юристом, ведь дело было на контроле, и результат как всегда требовался "вчера". Но ответа не последовало. -Сева? - Дмитрий Владимирович удивленно взглянул на обычно болтливого коллегу. Но тот, казалось бы, уже не слышал начальника. Косицкий, устало навалившись на стену около зеркального изнутри стекла, уже больше получаса не отрывал взгляд от своей напарницы. На его губах играла легкая, едва заметная улыбка, и глаза вторили ей. Капитан внимательно смотрел на Викторию и удивлялся ее стойкости и свежести, несмотря на насыщенный событиями день. Она вела спокойный и рассудительный разговор с преступником, быстро записывая его слова, ни на секунду не теряла бдительности, когда убийца пытался ее запутать, как всегда внимательно следила за его жестами и интонацией в голосе, пресекая любую попытку сказать неправду, и трогательно успокаивала, когда его вновь атаковали внезапные приступы паники. Косицкий, сам того не замечая, восхищался Викторией. Со стороны казалось, что она только что пришла и, выпив кружку вкусного кофе, решила чуть-чуть поработать, вот только от него не ускользал усталый взгляд Берсеевой, то и дело брошенный в сторону зеркала, ее слезящиеся от напряжения глаза и эти участившиеся попытки снять очки - один из жестов, что так нравится Всеволоду. И только ее выбившиеся из прически кудряшки, снова и снова падающие на лицо, выдают следы никак не заканчивающегося рабочего дня. Когда в очередной раз Вика, уже машинально и неосознанно, заправляет за ухо самую непослушную их них, Косицкий улыбается шире, отстранившись от стены и сложив руки в карманы брюк. Эта незатейливая смена позы - мгновенный порыв тела и разума. Сам того не понимая, мужчина хочет сделать шаг, другой, и оказаться там, рядом с ней, почувствовать легкий аромат духов и успокоить голос внутри себя: "она здесь, все хорошо". Но обстоятельства диктуют иные правила. Он просто смотрит на девушку, и сердце замирает - такая милая и необыкновенная, такая близкая. Все это он замечал и раньше, но ежедневная рутина отбирала у него самое важное - осознание и принятие. Косицкий бежал от своих чувств на протяжении долгих лет, скрывался от них за множественными юбками других женщин, и лишь иногда, когда сердце вырывало победу у разума, капитан делал шаг навстречу, предлагая помочь или подвезти, а потом с легкостью превращал все в дружеский жест или шутку, испугавшись эмоций, разливающихся бурным потоком по телу. И снова бежал. Бежал, не глядя, не прислушиваясь. Просто. Быстро. Не важно куда, не важно к кому. Но он устал. И морально за несколько лет, и физически за этот долгий день. Надежная броня дала трещину. Завеса спала, обнажая все чувства капитана. В голове все наконец встает на свои места, и те мысли, что Сева не замечал или так старательно гнал от себя все это время, становятся четкими и понятными. И он больше не боится их, они кажутся невероятно логичными и правильными, разум соединяется с чувствами, и внутренний диссонанс прекращается, все приходит к четкому финалу. Да это финиш, забег окончен. Но впереди главная Олимпиада в его жизни, шанс завоевать главную кудрявую награду. И он не отступит, не теперь. Слишком много времени потеряно, слишком многое нужно исправить. И доказать, что достоен. А сейчас, стоя за стеклом, он следит за каждым ее движением, понимает, как она устала. Переступив с ноги на ногу и скресив руки на груди, Косицкий подавляет очередное желание хотя бы принести ей кофе, а лучше забрать и отвезти домой. А время тянется невыносимо медленно, и Вика вот-вот взорвется, но держится из последних сил, и капитан видит ее состояние, он готов ее подменить, продолжить допрос в любой момент, но понимает, что лучше психолога с этим никто не справится. А он уверен - она справится. -Сева? - Родимин слегка касается плеча капитана и вопросительно смотрит на него, пока Косицкий слегка отрешенно не поворачивает голову в сторону начальника. - Ты слышал, что я сейчас сказал? Но ответить ему не дает движение за стеклом. Краем глаза бывший спасатель замечает, как в допросную заходит дежурный, за несколько часов успевший подремать за дверями, и уводит преступника. -Извини, Дим, - Косицкий срывается с места и, на ходу хлопнув Родимина по плечу, исчезает из зазеркалья. Едва не столкнувшись с задержанным и проводив его суровым взглядом, капитан медленно заходит в допросную, когда Вика наконец исполняет мечту, снимая очки, и с усилием давит на переносицу. -Вик, ты как? - Косицкий присаживается на корточки рядом с девушкой и осторожно сжимает в руках ее левую ладонь, лежащую на коленях. -Устала? - Глупый, но нужный вопрос. -Очень, Сев, - Берсеева слегка отодвигается от стола, разворачивается и смотрит мужчине в глаза и, видя в них понимание и заботу, дает волю чувствам, опуская руки на плечи напарника. -Очень, - повторяет она, прижимаясь к нему. -Вик, пойдем домой, -шепчет Всеволод, слегка поглаживая девушку по спине. -Бумажки я сам завтра напишу, -в светлые кудряшки улыбается своей идее Косицкий - хоть чем-то он может помочь. -А пойдем, -Вика отстраняется от него, надевает обратно очки и усталыми покрасневшими глазами изучает коллегу. -Пойдем, только все документы завтра вместе заполним, - Берсеева захлопнула полупустую папку, где явно недоставало пары десятков отчетов. -Честно напишу, Вик! Приеду утром и напишу. А ты поспи подольше завтра, - настаивает на своем Косицкий и, поднявшись, подает руку девушке. Но Берсеева не отвечает, только устало улыбается и, опираясь на предложеную ладонь, встает.

***

-Ну вот, дождь пошел, - укутываясь в воротник свитера и засовывая руки в карманы куртки, возмущается Косицкий. -А ведь не обещади сегодня. Мужчина и женщина стоят на крыльце офиса, рассматривая расходящиеся кружки от капель на многочисленных лужах, залитых светом фонарей. -Да ладно тебе, Сев, - Вика с наслаждением поднимает голову навстречу частым холодным каплям. Всего за несколько мгновений ее лицо становится мокрым. -То что нужно сейчас. Я люблю дождь, - уже полушепотом добавляет она, больше самой себе, и делает глубокий вдох свежего воздуха. "А я люблю тебя", - проносится в голове Косицкого, когда он, следуя примеру, поднимает голову и ощущает освежающее прикосновение дождя.