Сожгли мосты

- Почему вы вернулись? - та же женщина с каштановыми волосами с новым блокнотом в руках. - У меня к вам тот же вопрос, - говоришь с явным нежеланием здесь находится и продолжать сессии, за которые приходится платить собой, а не деньгами. - Вы же понимаете все не хуже меня. Поэтому вопросы только к вам, - она встает и уходит, оставляя тебя в этом несуществующем пространстве внутри тебя, из которого выхода, впрочем, и нет. Просыпаешься среди ночи, не успевший отвыкнуть от такого режима, но и не привыкшей к тому, что рядом мирно спит жена, недавно еще не реагируя даже не звонки с твоим номером. И нет, это не счастье. И к твоему еще одному несчастью, ты прекрасно это понимаешь. Прокручиваешь в голове очередной сеанс прямиком из подсознания, который уже начинает стираться из памяти, отпечатывая болью только особенные моменты, которые могут пригодиться для рефлексии в течение дня. Сейчас ты бы предпочел выпить что-нибудь крепкое. И не важно, чай это будет или коньяк. Но такое кажется нормальным только в одиночестве. Никак не с женой и двумя детьми в квартире. Да и разве их отсутствие было не единственной причиной такой новой нормы твоей жизни? Нет. Привыкай засыпать после таких снов. И завтракать. Не придавая этому, как и прежде, никакого значения. Желательно даже не заглядывая в сонник.

Карты лягут так, как ты кинешь их

Последние несколько недель дышать не хотелось нигде. Сейчас ты выдыхаешь, выходя из квартиры, и наконец вдыхаешь воздух полной грудью, открывая подъездную дверь. Может, в этом и был весь смысл. Если так, то это действительно полный отстой. Кто-то поёт, что невозможно терпеть самообман. Но ты бы с удовольствием потерпел ещё. Знал бы ты, что она поспособствовала тому, что ты теперь не пьешь ничего крепкого поздней ночью, может, сделал бы более удовлетворённый жизнью вид. Он бы был вместо "Спасибо, не волнуйся, всё наладилось". Но ты ведь просто не знаешь, а она смотрит и пытается разгадать по выражению лица и настроению, можно ли ставить галочку напротив пункта "воссоединение семьи Макеевых". Вы никогда не обнимались. Тебе это вдруг показалось самым большим в жизни упущением. - Вы готовились к нашей встрече? - двери нет, но женщина вернулась. - С чего вы взяли? - удивляешься ты, снова оказавшись здесь не то, что бы по своей воле. - Разве вы не хотели обнять ее? Она тут, вы можете это сделать, - женщина показывает на Вику, стоящую за твоей спиной. - Не могу, - с грустью отвечаешь, прекрасно зная все дозы, которые можешь себе позволить. - Вы правы. Обниматься - это личное. Личное - это двое. Играет музыка. Можно сказать, зовёт. Открываешь глаза, пока мозг пытается переместить снящуюся мелодию с очень даже реальным будильником. Обнимаешь одной рукой жену. Убираешь ее, потому что вторая не в состоянии сама выключить этот самый противный на свете звук, только что казавшийся музыкой. Ты сам пожалел себя и оставил свой сон там, где ему самое место. И даже если оно в твоей голове, то достаточно далеко от того, что мозг способен переработать и передать в реальный поток мыслей. Осталось только чувство, что туда хочется вернуться. Что-то подсказывает, что здесь с этим слишком больно. Это так удивительно: между изменой и верностью стоит только порыв; стоит шкала с уровнем влечения и другая - с уровнем чувств. Между любым действием стоит только человек и то, что ему придёт в голову. На деле эта система - не система и полный бред. Между верностью ничего не стоит. Как и между любовью. Ты не ставишь себя между: либо там, либо там. Возможно, между и есть в другом месте, с другим человеком, другим человеком.

Но встань между бесконечностью и получи два нуля.

Вы в какой-то сделанной из ничего драме. Но это максимум паршивая мелодрама. А если со стороны посмотреть, раза с десятого, так вообще комедия. Хотя по факту - всего лишь спорт и ледовый дворец. Пока команда выходила на лед, ты подумал о том, что одна из личностей в твоей голове - женщина лет пятидесяти с каштановыми волосами, подрабатывающая психотерапевтом в подсознании. Хочется верить, только в твоем и безвылазно. Но это забавно. Смотришь на кабинет спортивного директора. Это теперь вместо звонков жене. Тоже без ответа. Сейчас бы кофе, а не лёд. - Вы согласны с фразой "Всё происходит к лучшему и так, как должно быть"? - новый вопрос. - Да, но иногда люди оправдывают этим свою жизнь и всё, что происходит не так, - отвечаешь ты. - В вашей жизни всё происходит к лучшему? - спрашивает женщина, что-то записывая в блокнот. - Да, наверно, - говоришь, прокрутив перед этим события своей жизни, останавливаясь на последних. Она - не главное в твоей жизни и в том, о чем ты мог бы жалеть. Но без нее было бы скучно, правда ведь, ты осознаёшь это сейчас. И где-то глубоко или не очень, понимаешь, что обсудил бы ещё пару раз следующий выезд и закончил бы всё прямо тогда. Переворачиваясь на другой бок и смотря на часы, думаешь, где тот чёртов самообман и как не вспомнить об этом утром. - Можно? - заходишь в её кабинет после нескольких стуков в дверь. - Да, конечно, - отвечает она, сидя как обычно на кресле в нескольких метрах от тебя, - Если вы по поводу выезда, то автобус будет завтра в 9. Пораньше, как вы просили. - Да, спасибо, - говоришь, продолжая стоять почти в дверях. Она смотрит на тебя с непониманием и ожиданием, к чему ей не привыкать, а ты думаешь, насколько бредовой была мысль сюда прийти по зову сердца. - Кофе? - спасает ситуацию она, ведь ничего оригинальнее не придумаешь. Пить кофе несколько раз в день кажется абсолютной нормой, но те несколько совместных раз за последние несколько недель кажутся запредельными, и тебе хотелось бы спросить, сколько можно, но что вам еще остается. Поэтому да, конечно, да. Крепкий. Черный. - С удовольствием, - отвечаешь ты, садясь на один из стульев. Она, как и несколько дней назад, садится напротив. Хотя прошла как будто бы вечность. Выходит, есть у вас что-то общее, кроме чувства вины. Стол и чашки, например. Может быть, еще несколько таких вечеров и у кого-нибудь из вас возникнет мысль стать добрыми друзьями, но это точно будет не сегодня. Сегодня просто на пару часов всё наладится. Потом снова разладится, потому что надо не во снах ходить к психотерапевту, а на яву. Это жутко неправильно во всех отношениях и по отношению ко всем, но тебе так хочется, чтобы она снова сдалась. Снова опустила голову тебе на плечо. Даже если сам не знаешь, готов ли принять это сейчас. Но она пламя. И для пламя растаять один раз - уже много. А ты не можешь больше позволить себе послать всё к черту. Иначе и воссоединившуюся семью придётся отправить туда же, но ты к этому не готов. Ты ко многому не готов. - Что мы тут забыли? - усмехается она, облакачиваясь головой на руку. - Не знаю, честно говоря, - с полуулыбкой отвечаешь ты, чувствуя себя неплохо, забыв что-то здесь с ней. И даже неправильность не разъедает изнутри. Там тупо сломался механизм, без которого ты не совсем ты, и это понятно. - Это последний раз, - как будто выкуривая последнюю сигарету, вполне серьёзно говорит Каштанова. Вика сама может сделать игрушки из людей, но зато прекрасно знает себе цену. Это просто ещё одна минутная слабость, длящаяся снова значительно дольше и требующая завершения. Наверно, останется незакрытый гештальт, но вы как-нибудь проработаете это друг без друга, иначе не отделаетесь от последствий. Прощание - лучший повод обняться в первый раз. Кошмары станут сказкой. Сказкой, где никто не умирает. Даже злодеи. Даже вы. Вырываешь из рук блокнот, не выдерживая того, что он постоянно у нее в руках на пару с ручкой. На открытой странице ты стоишь между бесконечностью. По бокам два нуля. - Вы оказались между, - поясняет женщина, - А это, в вашем случае, нигде. - И ни с чем, - дополняешь сам. Ты спишь, а рука непроизвольно ложиться на спину Юли. Это ли не счастье?