Долгая ночь

      Шон сидел за своим рабочим столом, перебирая бумаги. Аналитическая сводка действительно была неутешительной. Лексы формально находились в его подчинении, но на деле эта система трещала по швам. Да и было их слишком мало, чтобы по-настоящему держать заключённых в подчинении. Итог был предсказуем и печален. Намного чаще лексы закрывали глаза на нарушения. Прибытие нового кайзера вряд ли могло решить все проблемы.              Главная проблема, впрочем, была даже не в этом. В конце концов, кайзер сумела нажать на антистов, а те, скорее всего, в свою очередь хорошенько напинают заключённым. Гораздо хуже было вышеупомянутое крючкотворство. Особенно свирепствовали интенданты. Приписки, «мёртвые души», кражи со складов — всё это было в порядке нормы. Шон препятствовал, как мог, подобному бардаку, но получалось весьма посредственно. Лекс-сеньор был готов рвать волосы на голове. Он понимал — если проверка выявит такой пласт должностных преступлений, то вся административная верхушка отправится добывать кристаллы и руду. Точнее, не вся. Вероятнее всего, отыграются именно на лексах — почему не пресекли беспорядки? Не арестовали расхитителей? Интенданты и канцлеры откупятся — наивно думать, что суды не берут взятки.              И ещё этот кайзер… Круто взяла, но далеко ли она пойдёт? Сложный вопрос. Да, антистов она сходу прижала к ногтю, но с лексами так легко не будет. Если антисты — это круды, получившие высшее специальное образование… в общем, гражданские, то лексы набираются на добровольной основе из солдат. Они проходят переподготовку, получают подавляющее оружие взамен привычных излучателей и остаток службы проводят на гражданке. Исключением являются миры-мануфактуры. Из соображений безопасности — потеря даже одного такого мира — это ощутимый удар по обороне — там лексов вооружают, как солдат гарнизона.              В том, что лексы — в прошлом солдаты, есть и плюсы. Месяцы муштры не вытравить до конца ничем. Хотя лексов и переучивают, чтобы были более инициативны, своим командирам они подчиняются так же беспрекословно. Главная проблема общения с ними в другом — их фирменная твердолобость. Чем больше в армии дубов, как говорится… Не говоря уже о том, что лексы все поголовно презрительно относятся к гражданским чиновникам. Не единожды канцлер, назначенный командовать подразделением лексов, через несколько месяцев покидал свой пост «в связи с повреждением в рассудке» и заканчивал свои дни в психиатрической лечебнице. Офицеры лексов, пусть даже невысокого ранга, были прекрасными интриганами.              Пододвинув к себе лист бумаги, Шон достал из чернильницы перьевую ручку и начал писать:              «Именем Безмолвного, Императора Круд Доминус, объединителя расы крудов, покорителя галактик и прочее, и прочее.              Я, Шон, лекс-сеньор тюремного мира номер сто тридцать тысяч двести двадцать один, настоящим приказываю следующее.              Первое. Офицерам лексов рангом не ниже капитана предписывается собраться в центральном укрепрайоне столицы для проведения совещания.              Второе. Сбор совещания должен остаться тайной, за разглашение которого офицер будет разжалован до лекса рядового состава, а лекс рядового состава — арестован и отдан под трибунал.              Третье. Никакие причины для отказа от прибытия на совещание не принимаются. Инициатива на местах переходит в ведомство лейтенантов и сержантов».              Почесав нос кончиком ручки, Шон задумался. С одной стороны, собрание лексов — это единственный вариант. Пусть кайзер переговорит с ними, поймёт, из какого теста они сделаны, и тогда уже будет подбирать ключик. Возможно, у кайзера меньше опыта, но у неё явный талант к административной работе, интригам и манипуляциям. Девчонка — ещё молокососка, но далеко пойдёт. А раз так, то лучше быть рядом с ней. В политике друзей нет, но есть преданные союзники. Да, конечно, тому, кто ловит первый и самый жирный кусок пирога, всегда достаётся ещё и первая, самая сильная, пощёчина. Но игра определённо стоит свеч.              Снова обмакнув перо в чернильницу, Шон продолжил писать:              «Четвёртое. Начиная с момента издания этого приказа, подразделения лексов переходят под командование кайзера. Я, лекс-сеньор, занимаю должность заместителя кайзера по управлению силами охраны правопорядка. Решающее слово остаётся за кайзером.              Пятое. Применение огнестрельного оружия запрещено, за исключением ситуаций, создающей угрозу жизнью и/или здоровью лексов, или гражданских лиц, или прочих. Нарушитель будет арестован и отдан под трибунал.              Шестое. В соответствии с приказом кайзера №1 телесные наказания полностью упраздняются. Это касается не только заключённых, но и рядового и офицерского состава лексов. Нарушитель будет арестован и отдан под трибунал.              Седьмое. Ignorantia juris non excusat. Нарушение любого из пунктов данного закона будет соответствующим образом караться».              Промокнув чернила, Шон наскоро набросал записку, прикрепил его скрепкой к листу с приказом и опустил его в ящик пневмопочты. Хоть лексы и находились в его подчинении, приказ следовало согласовать с кайзером — во избежание неудобных вопросов.              Ждать ответа долго не пришлось. Пневмопочта щёлкнула. Открыв ящик, Шон развернул сложенный вчетверо лист и не сдержал смеха. Под изречением в седьмом пункте, которое можно было примерно перевести как «незнание закона не освобождает от ответственности», было мелко, но аккуратно приписано: «А вот знание нередко освобождает». В самом низу листа стояла печать и резолюция — уже нормальным почерком: «Приказ полностью утверждаю. Зайдите ко мне, когда будет возможность». Отчеркнув резолюцию линией и выведя под ней «Не копировать», Шон опустил приказ обратно в ящик и набрал код канцелярии. Взял со стола шлем, надел его. Поправил на поясе булаву, с которой не расставался никогда — не только и не столько из соображений безопасности, сколько по старой привычке — вышел из кабинета, заперев дверь, и пошёл по коридору.              Коридоры крепости были пустынны, полутемны и тихи. Шон когда-то специально спроектировал крепость таким образом. Он любил загадочный полумрак, любил тишину, нарушаемую только звуком шагов и лязгом панцирной брони. За плечами у него была долгая жизнь, полная трудностей. Шон был обстрелянным ветераном, от начала до конца прошёл покорение галактики, в которой был Круд Доминус, а после её победного окончания подал рапорт о переводе его в подразделение лексов. В армии он заслужил славу бесстрашного сержанта, под шквальным огнём первым поднимающегося в атаку и ни разу не отступившего с поля боя. Не единожды побывал в лазарете, перенёс полдесятка сложных операций. Отчасти потому и перешёл с военной на гражданскую службу. Поговаривали, что его рапорт подписал на личной аудиенции сам маршал. Так это было или нет — никто точно не знал, да и не допытывался. А сам Шон не слишком распространялся на эту тему. И немудрено. Переход в лексы дался отнюдь не легко. Тренировки изматывали даже закалённого в боях сержанта. Вытрясти из головы все вбитые туда во время обучения военному делу установки оказалось невероятно сложно. А последствия полученных ранений постоянно напоминали о себе.              Как будто того было мало, начинать службу лексом пришлось с рядового состава. Шон несколько лет по исчислению Круд Доминус тянул лямку, гоняя мелкую преступную шушеру. Но затраченные усилия стоили того. Когда Шону, получившему повышение до лекса-сержанта, удалось раскрыть целую банду, промышляющую кражей излучателей с мануфактуры для вооружённого восстания, его вызвал ко двору Безмолвный. В ходе беседы, если её можно так назвать, Шон получил назначение на третьесортный тюремный мир, зато сразу на должность лекса-сеньора. По официальным данным, он стал вторым, к кому Безмолвный «обращался» лично, что подняло авторитет новоиспечённого сеньора на недосягаемую высоту. Шон принял новое назначение с достоинством. На тюремный мир номер сто тридцать тысяч двести двадцать один он попал всего за земной год до прибытия Алисы.              Оказавшись перед дверью кабинет кайзера, Шон, поправив снова булаву, постучался, невольно чувствуя холодок, ползущий по спине. Он не был труслив, но перед новым кайзером невольно робел. Особенно после того, как она за одну пятиминутную беседу построила антистов — а ведь антисты на тюремных мирах славились своей изворотливостью.              — Открыто.              Алиса сидела за столом, внимательно вперив глаза в какую-то бумагу. Так внимательно, что Шон безошибочно вычислил, что кайзер взяла её со стола в последний момент.              — Получил Вашу резолюцию, кайзер, — сказал Шон вместо приветствия, садясь напротив Алисы.              — Я так и поняла, — Алиса сложила бумагу вдвое и убрала её в ящик стола. — Иначе бы Вы не зашли. Что ж, Ваша идея собрать совет лексов кажется мне вполне своевременной…              — Несвоевременной? — Шон поднял брови.              — Вполне своевременной, — поправила Алиса. — Вы ослышались.              В голове у девушки мелькнула мысль, что последние недели её заметно остепенили. Пару месяцев назад она бы сказала что-нибудь едкое, вроде «Уши мыть надо». Грустное наблюдение. Речь стала более грамотной, но ради этого пришлось пожертвовать шармом.              Шон, явно без труда догадавшийся, какой ответ вертелся у девушки на языке, незаметно улыбнулся:              — Да, кайзер, прошу прощения. Я действительно отдал распоряжение собрать совет из капитанов лексов. Сразу предупреждаю — на совет приедет двадцать непрошибаемых баранов, у которых лексикон состоит из слов «есть», «виноват» и «так точно». Если хотите услышать моё мнение, лексы сильно деградировали. Многие даже не умеют ухаживать за своим снаряжением. Основная работа сваливается на министросов.              — Министросов? — Алиса подняла бровь.              — Вы верно поняли. Рабовладение у нас официально запрещено, но такие рабочие находятся на самой нижней ступени. Министросы занимаются материально-техническим обеспечением армии и лексов. Перебирают, чистят и чинят весь арсенал, включая броню, ухаживают за техникой, работают на военных мануфактурах и так далее.              — Всё как обычно, — констатировала Алиса. — Видимо, все гуманоидные цивилизации устроены одинаково.              — Не одинаково, но по схожим законам, — поправил её Шон. — Впрочем, не всё так плохо. Знаете закон устройства стабильного общества? Наибольший слой населения составляет средний класс. Безмолвный, при всех своих недостатках, этот закон обеспечивает. Сразу этого не увидишь, но рабочие нижнего слоя составляют максимум десятую часть от всей численности населения. Примерно столько же приходится на элиту. Золотые сливки общества… Остальные восемьдесят процентов живут нормально. По сути, всё сводится к идеалам социалистического строя — «работай по способностям, бери по труду». Пока ты работаешь, будет крыша над головой, хорошее питание и организация культурного развития. Но всё это достигается ценой автократии. На всех планетах введён «сухой закон» с полным запретом наркотических веществ. Жизнь жёстко регламентирована от и до. Само собой, о свободе слова, совести и так далее не идёт и речи.              — Тюремные миры на таком фоне выглядят курортом, — съязвила Алиса, поймав себя на мысли, что в ней хоть что-то осталось от прежней личности.              — На тюремных мирах работы больше, она тяжелее, и смертные приговоры выносятся чаще.              Вздохнув, Алиса сказала:              — Ладно, лекс-сеньор. Свернём эту тему. Мне ещё вчера хватило ярких впечатлений о вашей цивилизации.              Шон, перестав улыбаться, продолжил ранее прерванный разговор:              — Так вот, с капитанами лексов беседа будет непростой. По понятным причинам я буду присутствовать на совете, как Ваша правая рука, кайзер, и как командир лексов этого мира. До того, как соберётся совет, полагаю, Вам будет небезынтересно узнать кое-что о лексах.              — От краткого экскурса в историю я не откажусь, — Алиса поправила фуражку.              Первое подразделение лексов было сформировано на Круд Доминус через шесть месяцев после Войны за Единство, как её после окрестили историки. Безмолвный издал приказ, по которому каждая армейская рота выделяла некоторое количество добровольцев. Значительная часть армии была распущена, дабы не надорвать экономику, в города потоками хлынули бывшие солдаты, сокращённые со службы. Рабочих мест на всех не хватало. Резко возросла безработица.              В какой-то мере повторилась история, которая вознесла Безмолвного на трон. Бывшие солдаты объединялись в банды, грабили продовольственные склады — ведь нужно же им было что-то есть. Возник продовольственный кризис. Подскочил уровень преступности. Население было готово поднять мятеж. Безмолвный пошёл на беспрецедентный шаг. В города были введены войска с приказом «грабителей и мародёров расстреливать на месте». Но для борьбы с преступностью армия была приспособлена плохо. Требовался инструмент, заточенный под другие задачи.              Из огня полыхнувшего восстания родился институт лексов. На Круд Доминус была возведена крепость, над воротами которой выбили девиз: «Fiat justitia, pereat mundus». В крепости разместили добровольцев, поступивши в новоиспечённые подразделения, название которых восходило к бессмертному «Dura lex, sed lex». Новобранцев учил старый друг Безмолвного — ещё с тех времён, когда он только планировал взойти на престол. Помимо навыков, оставшихся со службы в армии, лексов учили моментальной оценке обстановки, скрытному проникновению, тайной слежке, тактическому планированию и прочему. Лекс должен уметь бегом преодолеть любое расстояние в полной амуниции; усиленными тренировками развивали аналитическое мышление, зрительную и слуховую память, скорость реакции. Лексы сражались в бесконечных спаррингах, десятки раз штурмовали здания, сутками лежали в учебных засадах. Не меньшее внимание удивлялось моральной подготовке. Психику новобранцев безжалостно ломали, чтобы потом собрать её заново на основе простого тезиса: преступник должен быть любой ценой арестован и отдан под суд.              Четыре месяца новобранцы тренировались ежедневно, от рассвета и до заката. И это дало результат. Когда ворота крепости раскрылись, император получил в своё распоряжение десятки тысяч прекрасно обученных, оснащённых и крепко замотивированных бойцов спецназа. Разделив лексов на подразделения, Безмолвный отправил их в города, отдав приказ любой ценой и любыми средствами подавить беспорядки и восстановить закон. И лексы оправдали доверие и вложенные в них время и ресурсы. Не прошло и месяца, как на всей планете установился мир при минимальных жертвах. Организаторов банд арестовали и казнили или уничтожили при задержании. Уволенных солдат пристроили на работу. В том числе было сформировано несколько дополнительных подразделений лексов, а Безмолвный начал готовиться к покорению звёзд, так что армия тоже стала отчаянно нуждаться в пополнении.              Лексы стали участниками любого военного похода. Как только планета выбрасывала белый флаг, войска немедленно выводились, а на планету высаживался корпус лексов и несколько строительных бригад. Возведя крепость, бригады возвращались на корабль. Командир корпуса, получив звание лекса-сеньора, налаживал работу — доводил до сведения жителей новые законы, распределял силы лексов между поселениями и избирал кайзера, впоследствии становясь его правой рукой. Только после этого боевой флот отправлялся к следующей планете — с момента избрания кайзера за захваченный мир отвечал он.              — То есть лексы — это что-то среднее между полицией, службой безопасности и внутренними войсками, — резюмировала Алиса.              — Именно так, кайзер. Как сказал классик, «мы не спасаем жизни — мы их отнимаем».              Помолчав, Шон продолжил:              — Впрочем, в этом мире очень мало одностороннего. Если нужно уничтожить тысячи, чтобы выжили миллионы, то выбора нет. Да, среди лексов хватает оголтелых фанатиков, которые настолько ненавидят сам факт нарушения закона, что готовы ставить к стенке за пятиминутное опоздание на смену. Есть садисты, есть узколобые хмыри, которым на всё плевать, лишь бы жалование не задерживали… Но всё же большая часть лексов — вполне адекватные служители закона.              — А что входит в арсенал лексов? — поинтересовалась Алиса.              — Зависит от того, какая конкретно ставится цель. Для подавления толпы служит нейрохлыст. При минимальной мощности причиняет сильную боль, но не наносит травм. Для обезвреживания одиночного преступника выдвигается группа из двух-трёх лексов. В этом случае им выдаётся стандартное вооружение — дробовик и булава. Если нужно ликвидировать банду или подавить вооружённый мятеж, то на задание посылают полнокровную группу в полном фарше. Дробовики с подствольными гранатомётами, заряды — кумулятивные, утяжелённые булавы, осколочные, фугасные и газовые гранаты, усиленная панцирная броня. Обычно огнестрельное оружие мы не используем, предпочтение отдаётся излучателям, но… сами понимаете. Попавший в руки преступнику дробовик может натворить намного меньше бед, чем лазерная пушка. Кроме того, обычно ставится задача «брать живьём».              Посмотрев на часы, Шон сказал:              — Пора идти, кайзер. Офицеры должны были уже собраться.              Встав и накинув плащ, Алиса кивнула:              — Хорошо. Идём. Где собираются лексы?              — В другом крыле крепости. Прошу за мной.              Коридор, ведущий в крыло, где заседал совет лексов, проходил через половину периметра крепости. Алиса шла за Шоном, в последний раз прокручивая в голове речь, которую накидала дл совета. За очередным поворотом подвернулась уходящая влево винтовая лестница, возле которой стояли два лекса. Возможно, Алиса прошла бы мимо, но что-то заставило её остановиться. В голове блеснула догадка: оружие! Оба лекса держали наготове дробовики для стрельбы от бедра.              — Кайзер? — Шон обернулся.              — Начните совет без меня, — велела Алиса. — Надо кое-что проверить.              Усмехнувшись, Шон сказал:              — Есть. А тот, о котором Вы думаете, действительно находится там.              В который раз поразившись проницательности лекса-сеньора, Алиса нырнула в боковой проход.              Узкая винтовая лестница казалась бесконечной. Алиса путалась в плаще, бесконечно цеплялась плечом и билась головой. Ноги скользили по металлическим ступенькам. Наконец лестница закончилась, уйдя, судя по всему, глубоко под землю. Алиса осмотрелась.              Лестница привела её в коридор с низким потолком, освещённый газовыми светильниками в виде факелов, которые трещали и страшно коптили. В дальнем конце была дверь, по цвету сливающаяся со стенами. На всякий случай достав бластер — экзоскелет она оставила на корабле, но личное оружие с собой маршал ей всё-таки дал — Алиса пошла по коридору, пригибаясь. Дошла до двери, зачем-то перевела дыхание и постучала.              Дверь открылась со ржавым скрипом. Лёха, окинув девушку взглядом, полным смеси разнообразных и далёких от симпатии чувств, неохотно кивнул и посторонился:              — Заходи.              Вопреки представлениям Алисы, обиталище Лёхи оказалось мало похоже на тюремную камеру. Куда больше оно напоминало жилую комнату студенческого общежития. Койку с железной сеткой прижимала в угол тумбочка для мелких вещей. Напротив стоял шкаф; его дверцы были приоткрыты, а внутри на вешалках висел с десяток одинаковых комплектов униформы заключённых. Письменный стол был завален книгами, за неровными стопками виднелся монитор. Под столом агонически хрипел системный блок. В левой стене была проделана ещё одна дверь.              — Чего пришла? — хмуро спросил Лёха, сев на койку. Единственный стул он благородно уступил девушке. — Соскучилась?              — Хотела с тобой увидеться, — в тон ему ответила Алиса, пряча за сухостью смущение. — Губу закатай обратно, я по делу.              — По делу… — Лёха презрительно ухмыльнулся. — Какие у нас ещё могут быть дела? Твой план по захвату власти над армией, вижу, накрылся, и…              — Не накрылся, а отсрочился. Лёха, веришь ты мне или нет, но у меня есть план, и пока всё идёт по нему.              — В самом деле? Сделаю вид, что я тебе верю… Погоди-ка, — в голосе Лёхи пропала и тень сарказма. — Твоя форма… Только не говори, что ты…              — Кайзер? Да. Похоже, кое-что мне всё-таки удалось, а? — скептически спросила Алиса.              Расположившись на койке поудобнее, Лёха сказал:              — Ладно, я тебя слушаю. За какие заслуги такие почести?              — Договор с маршалом. Если я за два месяца приведу этот мир в порядок и обеспечу его лояльность, то получу вполне реальную возможность занять его место.              Несколько минут висела мёртвая тишина.              — Ты серьёзно? — просевшим голосом спросил Лёха.              — Абсолютно. Хочешь — верь, хочешь — не верь. К слову, тебя-то кто сюда упёк?              — Лексы. Сослались на какой-то приказ «ZZG-115», — Лёха сделал пальцами «кавычки». — В чём его суть, я так и не понял. Сказали только, что мне безопаснее находиться тут. Держат на полуторном пайке. Книг натаскали. Старый компьютер где-то нашли. В общем, на тюрьму это не похоже. Но никуда отсюда не выпускают.              — Наверху караул стоит, — заметила Алиса.              — Знаю, — желчно усмехнулся Лёха. — Они не столько меня охраняют, сколько других от меня.              — В смысле? — Алиса выпала в осадок.              — Да в смысле-в смысле… — Лёха грустно вздохнул. — Я когда ещё тут сидел, у меня реноме такое было, что некоторые лексы боялись. Восемнадцать попыток побега… Как только не изгалялся. Ну и пошли, само собой, слушки… Я своего рода легендой тюремного мира стал. И теперь лексы боятся, что, если они меня обратно в шахты загонят, там волнения начнутся. В общем, как и положено приличному вору в законе, сижу в изоляции.              За юмором явно чувствовалось отчаяние. Алиса, прекрасно разбирающаяся в полутонах, невесело улыбнулась и сказала:              — Парадоксально, но, для твоей же безопасности, тебе лучше побыть тут. Я сделаю всё, что в моих силах, но, боюсь, пока что вытащить тебя не смогу.              — Догадываюсь, — Лёха кивнул. — За меня не волнуйся.              — Лёх, — Алиса положила руки поверх его ладоней, — всё образуется. Старая команда собралась, практически в полном составе. Мы с ними во всяких передрягах побывали, а уж этот мир с колен поднять… Думаю, справимся.              Лёха впервые тепло улыбнулся:              — Верю. Но не думай, что это что-то меняет.              — То есть? — Алиса нахмурилась, чувствуя, как внутри у неё поднимается на дыбы внутренний зверь.              — Ты предала присягу. Предала всех нас. А значит, предала меня. И этого я не смогу тебе простить.              Алиса моментально вскипела. Вскочив, она пулей вылетела из комнаты. Взлетела по лестнице. Ступеньки громыхали под её ногами. Алиса пробежала по коридору, практически не разбирая дороги — невольно выступившие слёзы застилали ей глаза. Свернув за очередной поворот, девушка на полном ходу влетела в железные объятия незнакомого лекса. Перехватив её за горло, лекс вполголоса сказал:              — Не спеши, а то успеешь, гомо сапиенс. Издашь хоть один звук — свернём шею. Завяжите ей глаза.              Лексов в коридоре оказалось трое — это было последнее, что успела увидеть Алиса, прежде чем на глазах у неё оказалась плотная чёрная лента из скользкой ткани, похожей на шёлк.              Первый шок прошёл, и Алиса, не дёргаясь, расслабленно повисла на руках лекса. Здравый смысл и опыт подсказывали, что сопротивляться в лучшем случае бесполезно, а то и опасно. Оставалось только одно — думать. А в идеале — оставить какой-то знак. Алиса едва заметно дёрнула головой — и фуражка, державшаяся на честном слове, упала на пол. Расчёт оправдался — в полумраке коридоров идущий замыкающим лекс ничего не заметил. Алиса внутренне улыбнулась — отлично. Теперь, во всяком случае, её друзья смогут выйти на след. Теперь оставалось одно — ждать, когда её донесут до места, а заодно, пользуясь случаем, всё обдумать.              Алиса понимала, что назначение на место кайзера означает для неё впутывание в сложную политику крудов, и отдавала себе отчёт, что это будет угодно не всем. Но что кто-то, кому неугоден новый кайзер, умудрится подобраться к ней так быстро — ведь прошли, грубым и круглым счётом, всего сутки — было невероятно. Каким образом это могло случиться? Догадка на ум приходила всего одна — Алису решил убрать один из капитанов. Ведь сегодня капитаны лексов собрались на совет… Что мешало одному из них захватить с собой несколько своих подчинённых с приказом подкараулить по дороге в крыло кайзера и… С другой стороны, почему они тогда сразу её не прибили? Найти исполнителей потом было бы совершенно невозможно… Стало быть, цель похищения — не убийство. Это ободряло. Но оставался открытым вопрос — кто организовал похищение и что ему нужно?              Хлопнула дверь.              — Привели? Молодцы. Свободны.              Алису посадили на стул и сняли с глаз ленту. Дверь за её спиной снова хлопнула — трое лексов вышли. Девушка сидела в кабинете, практически неотличимом от её собственного — разве что в углы стояли картотечные шкафы, а за столом сидел ещё один лекс.              — Прошу прощения, кайзер, что пришлось доставить Вас сюда таким неудобным способом. Ситуация не оставила выбора.              — Не боитесь, что меня будут искать? — флегматично спросила Алиса.              — Будут. И, скорее всего, найдут. Если хотите, я могу отпустить Вас на все четыре стороны. Даже дам провожатого, чтобы Вы не заблудились и пришли на совет. Но, если у Вас есть здравый смысл, Вы меня выслушаете.              Алиса медленно кивнула:              — Думаю, у Вас были веские причины, чтобы приказать своим лексам похитить кайзера.              — Были, — лекс облегчённо перевёл дух. — Признаться, не думал, что Вы так легко согласитесь… Можете звать меня капитан Кост.              — Кайзер Алиса Селезнёва, — Алиса положила ногу на ногу. — Сигаретки не найдётся?              — Курение запрещено нашими законами.              — Сарказм, я так понимаю, тоже, — едко заметила девушка. — Кстати, если Вы действительно капитан, то должны быть на совете.              Конт глухо усмехнулся:              — К делу. Думаю, кайзер, Вы понимаете, что назначение сюда — это… говорит о многом. Вас бросили в гущу событий, не дав даже толком разобраться, что к чему. Политические игры — самые беспощадные игры из возможных…              — Долго распинаться будете? — перебила его Алиса.              Выдохнув, Кост сказал:              — Хорошо. Поговорим без прелюдий. Лексу-сеньору доверять нельзя.              — Можно подумать, что это он приказал меня подкараулить, завязать глаза и притащить чёрте куда! — скептически хмыкнула Алиса.              — Я уже сказал. Более приятного способа доставить Вас сюда не было. Лекс-сеньор ничего не должен был заподозрить, иначе… ну, Вы понимаете. Советую прислушаться к совету. Лекс-сеньор — форменный интриган. И догадайтесь с трёх раз, кто был «и. о. кайзера» до Вашего прибытия?..              — Догадываюсь.              — Тогда Вы должны понимать, что лекс-сеньор может попытаться Вас подсидеть. И наверняка попытается. Я его двадцать лет знаю. На всё ради власти пойдёт…              — За лекса-сеньора пока что говорят его поступки. А Вы только сотрясаете воздух заявлениями, — возразила Алиса.              — Резонное замечание, — Кост кивнул. — Если Вам нужны доказательства, то я их достану. Но прошу Вас — будьте осторожны с лексом-сеньором.              — Я всегда осторожна, капитан, — сухо сказала Алиса, вставая. — Но пока что Вы вызываете куда меньше доверия.              — Именно так всегда и бывает, кайзер. Провожатого дать?              Дверь кабинета распахнулась с металлическим лязгом. Алиса резко развернулась, выхватывая бластер. В кабинет вошёл Шон; за его спиной маячили два лейтенанта.              — Кайзер, наконец-то! — Шон выдохнул. — Всю крепость перерыли… Думал, Вас уже живой не найдём. Мало ли, что случается…              — Я знаю, — грубо прервала лекса-сеньора Алиса. — Совет ещё не прошёл?              — На свою речь Вы ещё успеете, — Шон слабо улыбнулся. — Проводите кайзера в зал совета.              Когда лейтенанты увели Алису, Шон задержался в дверях на несколько секунд, чтобы вполголоса сказать:              — Я всё напишу в недельном отчёте.              — Не забудьте упомянуть подкуп охраны, — флегматично ответил Кост.