Бабуль, дедуль, вы только не плачьте…

Обычные люди, обычное небо, Но небо всё ярче, и я хочу к небу. И люди счастливей, и людей прекрасней, мы сможем поделиться чуточку счастьем! Когда я во сне, то во сне всё спокойней, здесь нет всех проблем, и живётся комфортней. Но утро всё шепчет: «Глаза ты открой», хочу обрести я свой вечный покой.

Просыпаюсь. Суровый мартовский вечер. Уже сбилась, какой день и какой месяц. Последний день моей жизни. Я решила, что сделаю это. Встаю. Мой вечер начинается с сигареты. Я давно на них подсела. Мой вечер, даже почти ночь, теперь никогда не начинается иначе. Втягиваю носом этот прекрасный дым. Уже всё равно, что порчу своё здоровье, ведь какой в этом смысл, если я никому не нужна? Да и… блять, мне пох, что я курю в больничной палате, всё равно мне уже ничего не смогут сказать. Всем будет всё равно, никто даже не заметит. Верно я тогда ответила на одном из уроков литературы, что «некоторые люди уже мертвы при рождении». Закуриваю вторую сигарету, закашливаюсь. Сука, тупой дым!

Я устала так жить! Я устала мечтать! Невозможно любить, невозможно спасать, Я себя не пойму, почему я опять, умирать-умирать, лишь хочу умирать! Я взлетала всё в небо, и я падала вниз Я скучала по лету, я хотела всё плыть Я старалась как лучше, но вот всё опять: умирать-умирать, лишь хочу умирать!

Вообще, всё началось ещё очень давно. Первые звоночки начались тогда, когда Дятлов развесил мои голые фотки по школе. Потом знакомство с эмочками, с Меланьей и Колючкой… потом я узнала, что это Дятлов писал мне сообщения с другого телефона… а я доверяла ему, рассказывала всё о своих проблемах, а он так поступил со мной… Мразь, никогда не прощу ему этого, даже перед смертью. Потом, чуть позже, мы поехали в Суздаль, и Дятлов, как на зло, снимал меня. Мне это, конечно же, не понравилось. Потом я узнаю, что… мои эмо-подружки дружили с Мишей, хотя они твердили, что не общаются с ним. Увидев материалы, отснятые на его камере, я увидела то, что… у них, кажется, был секс. И в этот же день Епифанов взял и толкнул меня, говоря, чтобы я вернула камеру.

И вот всё обдумав, И вот всё сложив, У себя не нашла я желания жить Ничего тут не тянет И не держит меня Ну так почему я ещё всё жива? В четыре утра я стою на вершине, Настолько тут рано, что не едут машины, И вот наконец-то я падаю вниз, про себя шепчу: «Ну пока моя жизнь!

Последней каплей для меня стало то, что я, возвращаясь домой вечером и услышав, что меня зовёт Оля, стала жертвой, которую чуть не раздели догола. Я думала, что смогу с ней помириться, но… чёрт, я была так наивна. В итоге, меня предали все, начиная от Миши и заканчивая эмочками, на которых была последняя моя надежда. Ладно, не буду об этом говорить. Приступлю к делу.

Я устала так жить… Я устала мечтать… Невозможно любить, Невозможно спасать, Я себя не пойму… Почему я опять, Умирать-умирать, Лишь хочу умирать

Моей сожительницы по комнате пока что нету, можно всё записать. Достаю камеру из-под подушки. Ставлю её на стул. Нет никакого волнения или мыслей, которые могли бы как-то оттолкнуть от суицида. Начинаю мямлить на камеру. Вся в слезах. Это камера Дятлова, надеюсь, что он увидит эту запись и осознает, сколько дерьма сделал, подтолкнув меня на этот шаг. Я несколько дней молчала, вообще ни с кем не разговаривала, обдумывая план своего самоубийства.

Я устала так жить! Я устала метать! Невозможно любить, невозможно спасать, Я себя не пойму, почему я опять, Умирать-умирать, лишь хочу умирать?

— Бабуль, дедуль, вы только не плачьте, — произношу это, так как это, фактически, единственные родные люди, которым я могу это сказать… Гх… блять, надо прекращать ныть! Глотаю таблетки, запивая водой, которую я тоже пронесла. Таблетки я проглотила тоже на камеру. Останавливаю запись. Последние секунды жизни, когда я вижу свет. Ну пока, моя жизнь! Закрываю глаза, осознавая, что больше не проснусь, а мои бабуля и дедуля будут рыдать. Ведь всё равно через долгие годы от моего тела ничего не останется, труп сгниёт и будет съеденным трупными личинками. Сердце останавливается. Пока.

Я взлетала всё в небо, и я падала вниз Я скучала по лету, я хотела всё плыть Я старалась как лучше, но вот всё опять: умирать-умирать, лишь хочу умирать… … лишь хочу умирать!