the beautiful and damned

Summertime Sandess – Lana Del Rey

Приличные девушки – да это же всего на свете опасней. Эрнест Хемингуэй

      Полуденный зной оседает на моём теле, и я, не желая более терпеть это, поднимаюсь со своего шезлонга. Чистое голубое небо как будто специально вытесняет облака, для того чтобы солнце не переставало яростно обжигать всё живое своими лучами. Чувствую, как сгораю, и не думаю ни о чём больше, кроме как поскорее превратиться в пепел. Возможно, только тогда я смогу освободиться от накопившихся мыслей, которых я отгоняла от себя как надоедливых мух от перезревших персиков: я такая же измождённая, истекающая собственной кровью и чересчур приторная сладость бурого оттенка. Не выношу жару.       Из-за стола наша скромная компания переместилась на шезлонги возле бассейна под совершенно нескромные истории Рона и заливистый смех Тиффани. Мы обе вытягиваемся во весь рост на матрасах в широкую бело-синюю полоску, и я переворачиваюсь на левый бок, подкладывая руку под голову, для того чтобы наблюдать за парой рядом с собой. Ветер играет с розовым шёлком, то и дело кокетливая соскальзывая с загорелых ног Тиффани. Рон присаживается на край лежака, на котором расположилась блондинка, и, по-свойски дотрагиваясь до щиколотки, перекидывает её ноги на свои колени. Замечаю на губах девушки кроткую улыбку, когда молодой человек проводит ладонью по её голени. Всё это происходит где-то не здесь: где-то, где я ни о чём не знаю и боюсь даже догадываться, где-то, где Тиффани всегда робкая, а Рон – нежен, где-то, где вместо струящегося шёлка между ними любовь. Здесь – только длинный, кружевной пеньюар бледно-розового цвета и он – ничто. Невольно примеряю подобное отношение на себя, задумываясь о том, что на самом деле связывает их. Или теперь эта нежная, лёгкая небрежность в прикосновениях друг к другу между мужчиной и женщиной в порядке вещей?       Мы отклонили предложение взрослых отправиться на прогулку по набережной то ли действительно от отсутствия желания прогуляться, то ли от невозможности передвигаться под действием выпитого алкоголя и долгого пребывания на солнце. К последнему склоняюсь всё больше, поскольку чувствую себя совершенно расслаблено, словно ничто не нарушит моего спокойствия. Бутылка просекко, покоящаяся в ведёрке со льдом, пустеет, и Рон порывается принести ещё.       Когда Рон встаёт, обращаю внимание на Гарри, который расположился на лежаке за его спиной. Он расстегнул льняную рубашку на все пуговицы, подставив солнцу свой белый, рельефный торс, покрытый чёрными рисунками. А сейчас-то он явно не боится обгореть... В неравной борьбе проигрываю итальянскому игристому, не замечая, как произношу это вслух.       — Есть предложения? — Мужчина приподнимается, опираясь на локти. Его лицо не отражает ни одной эмоции, когда он внимательно всматривается в моё.       Ни тело, ни разум меня совсем не слушаются, когда я пытаюсь оценить фатальность ситуации и свою глупость, и в реальности лишь сдавливаю подступающий смех, но Тиффани высвобождает его и начинает звонко хохотать. Что же я раньше не побеспокоилась о том, какие последствия будут у выпитых бокалов, за количеством которых я перестала следить, как только Селия покинула дом. Надо как-то привести себя в чувства... Но я плохо стараюсь или и вовсе не пытаюсь позволить трезвым мыслям вернуть управление, с неприкрытым интересом разглядывая Гарри. В глубину уходят напоминания о том, что мне непонятно и неприятно его поведение и что мы знакомы чуть больше двух суток, а на поверхности остаётся лишь взъерошенные, каштановые кудри, переливающиеся на свету, розовые, пухлые губы, сильная шея и ласточки, устроившиеся под выпирающими ключицами. Встречая его взгляд, понимаю, что он внимательно наблюдал за тем, как мой скользил по его лицу и телу, но не спешу опускать глаз. Мне всё равно – точно так же, как и ему. И даже если я рассматривала его красивое, сильное, мускулистое тело – это ничего не значит. В конце концов, я же обещала себе игнорировать его недружелюбный настрой, и потому буду вести себя так, как захочу.       Рон возвращается с новой бутылкой просекко в руках.       — Я что-то устала, — Тиффани поднимается со своего места, вскидывает руки в вверх и тянется к небу.       — Тогда я предлагаю взбодриться, — молодой человек обхватывает её тело руками и в ту же секунду оказывается вместе с девушкой в бассейне. От неожиданности я резко вскакиваю, наблюдая за тем, как розовая ткань поднимается на поверхность воды, и подхожу к краю, с замиранием сердце ожидая, пока Тиффани вынырнет.       — А тебе не помешает немного остыть, — прежде чем я успеваю что-либо понять, большие руки Гарри подхватывают моё тело.       Чувствую, как Гарри отпускает меня, когда мы оказываемся под водой, и резко выныриваю.       Потираю глаза обеими руками, чтобы смахнуть воду с ресниц. Не сразу могу сориентироваться и найти молодого человека взглядом, но, как только мне это удаётся, одним движением руки направляю в его сторону брызги. А потом ещё, ещё... Он замирает будто в оцепенении, с уже знакомым мне равнодушным выражением лица и отводит взгляд. Теряю бдительность и в следующую секунду издаю громкий визг, получая ответный удар многим сильнее моего. Признаю поражение и закрываю лицо руками.       — Не играй со мной, — серьёзным тоном предупреждает меня Гарри.       — Почему? — Разочарованно спрашиваю я, и моё лицо мгновенно покидает улыбка, адресованная одному ему. Какие же глупости посещают голову юных, наивных девушек под действием алкоголя... А я ведь действительно уже было поверила, что мы можем вот так непринуждённо взаимодействовать друг с другом.       — Эшли! — Тиффани окрикивает меня, спешно взбираясь на бортик бассейна, — Пойдём переоденемся.       Послушно выхожу из бассейна, ощущая, как неприятно моё тело обтягивает насквозь промокший трикотажный костюм, и вся вода стекает на мраморную плитку. Главное удержать равновесие и не упасть.       Оборачиваюсь, будто ожидая увидеть, как Гарри провожает меня взглядом. Просекко не на шутку раззадорило меня, если теперь я не только в тайне надеюсь на его внимание, но и жажду его заполучить. Что за вздор!       Вдвоём с Тиффани пробираемся к лестнице, оставляя за собой мокрые следы на первом этаже в сопровождении неодобрительного взгляда домработницы.       — Девушки! — Грейс кричит нам вслед, и наш звонкий смех ударяется от бетонные стены прихожей, после чего эхом разносится по всему дому.       На ходу стягиваю с себя футболку и буквально врываюсь в собственную спальню. Открываю шкаф и к несчастью обнаруживаю, что весь мой запас купальников остался в прачечной, кроме одного. Достаю со дна ящика бикини, растягивая между пальцев обеих рук белые, маленькие трусики. Вспоминаю, как мои однокурсницы вынудили меня купить его, для того чтобы пойти на вечеринку у бассейна к одному из членов университетской футбольной команды в конце прошлого учебного года. В здравом уме я, пожалуй, ни за что не надела бы этот купальник при посторонних мужчинах. Потому-то он и пролежал в шкафу без дела, и за всю вечеринку я так и не сняла платье. На минуту задумываюсь о том, чтобы спуститься на первый этаж и взять что-нибудь более подходящее. Но сейчас ведь это приватная вечеринка, так?       Тиффани уже ждёт меня у лестницы:       — Оу-у, — протягивает девушка, и я ожидаю, что вот сейчас она захлопает в ладоши, — очень секси!       В голове всплывает мамина фраза... Что-то о том, что мужчин надо брать измором. Но я тут же отмахиваюсь от собственных мыслей. Какая пошлость, Эшли!       Переступаем порог террасы, наблюдая за тем, как Рон смотрит на нас и приподнимает бокал.       — Девушки, — молодой человек поднимается со своего шезлонга и протягивает два предусмотрительно наполненных фужера.       — Думаю, мне уже хватит, — неуверенно произношу я, принимая бокал из его рук.       — Эшли, день только начался! — Рон ухмыляется, не сдерживаясь от ехидного подмигивания.       — В том-то и дело, — стыдливо опускаю взгляд в пол.       Продолжаю стоять и держать бокал в обеих руках, когда Тиффани устраивается на лежаке за моей спиной и предлагает мне прилечь слева от неё. Я почти уверена, что мне достаточно, но иду на поводу у новых знакомых, не желая то ли выделяться, то ли отставать от общего веселья. В этот момент Гарри, уже без рубашки, оказывается рядом со мной и тянется к своему бокалу на столике между шезлонгами Тиффани и Рона. Как и в первый вечер, я невольно отшатываюсь назад, но мне удаётся удержать равновесие, и я не падаю на Тиффани за своей спиной. Гарри делает глоток, глядя мне прямо в глаза, и я будто бы даже замечаю на его губах улыбку, но в ту же секунду она пропадает. Думаю, мне показалось... Повторяю за ним и вот уже я натягиваю вполне уверенную, широкую улыбку. Он просил не играть, но зачинает игру сам.       — Вот так просто, — кудрявый молодой человек проговаривает эти слова почти неслышно, и вновь мне будто бы чудится.