Другой рай

«Канаэ» «…Что?» — он недоверчиво смотрит на нее. Он сидит, прислонившись спиной к двум большим подушкам на кровати для отдыха, одна нога в гипсе. «Ты должен называть меня Канаэ-сан» — говорит она — «поскольку теперь мы на равных, как Столпы. И, в конце концов, у нас есть две Кочо, так что таким образом мы легко сможем избежать путаницы.» Она поднимает два пальца в знак победы. Почему. Она. Всегда. Делает. Этот. Жест?! «Какого черта я должен называть тебя по имени?!» «Но я зову тебя Санеми-кун, не так ли? Это не может быть на столько сложно» — она опускает руку, кладя иx себе на колени. «Я не буду этого делать» — он корчит гримасу и отворачивается от нее. «Все остальные Столпы и все пациенты называют меня Канаэ-сан» — в ее голосе нет ни малейшей ноты раздражения — «Хотя на данный момент вы наш единственный пациент» «Мне все равно». «Тебе просто нужно сказать, Канаэ-сан» — она настаивает, делая ударение на слове «сан» для пущего эффекта. Она не заставляет его делать это. Всякий раз, когда он оказывается в поместье Кочо, она всегда говорит ему делать то, делать это, не снимать повязку раньше третьего дня, не промокать раны, не пить зеленый чай в такое-то время дня, потому что это сведет на нет действие лекарств, не ешьте соус шою или тамари, потому что из-за них шрамы неприятно потемнеют — какого хрена? Все знают, что нужно придать своим шрамам какой-нибудь глубокий оттенок, чтобы они выглядели мужественнее! В последний раз, когда он согласился прийти из-за той раны на руке, она перевязала его и запретила есть сахар целых три месяца. Никакого сахара в течение трех месяцев. Он что, диабетик? Он здоровый 18-летний парень! «Но не слишком ли ты остро реагируешь?» — он слышит в своей голове голос Химэджимы, который когда то отчитывал его. В конце концов, это часть ее работы. Ты же знаешь, она тоже мечник. Она знает, как определенные травмы могут надолго вывести охотника из строя. Может быть, она немного чересчур внимательна, но это не так уж плохо. Подождите, разве Химэджима не называл ее по имени? Он хмурится еще сильнее, пытаясь подтвердить это воспоминание. Разве не так? Неужели он? Санеми не может вспомнить. Поразмыслив, Санеми решает, что Химэджима знает их с детства и в любом случае является для них как старший брат, поэтому неудивительно, что он называет их по именам. Он оборачивается и смотрит в ее глаза. Эти ясные, полупрозрачные фиалковые глаза, которые притягивают его, как и всегда. Она невозмутимо смотрит в ответ. Как всегда. «Нет ничего более раздражающего, чем необходимость иметь дело с чем-то подобным» — думает он. Санеми бы сражаться с демоном прямо сейчас. Несмотря на все это, он первым отводит взгляд — как всегда — и вздыхает. Надо просто покончить с этим. «Ка…» — он замолкает. Он не может этого сделать. Он чувствует, как в горле у него застрял жесткий комок. Он больше не в состоянии произнести ни слова. «Ка-на-э-сан». — говорит она, увидев его борьбу. Ее улыбка всегда неизменна — «Ка-на-э-сан!» Он открывает рот, пытаясь повторить попытку. Но на этот раз — ничего не выходит. Абсолютно ничего. Он так и стоит — с застывшим открытым ртом, таращась на нее. Когда он осознает это, он быстро закрывает рот, его лицо приобретает яркий персиково-розовый оттенок. «Уже две попытки!» — она снова поднимает два пальца — «В третий раз все получится!» Она не может заставить меня сделать это. Я не буду этого делать! Только через мой труп. Даже в этом случае ответ все равно остается — «нет» Прошло чуть больше полугода с тех пор, как он стал Столпом Ветра. Он все еще думает, что никогда не сможет поладить с Кочо Канаэ.