Семь лет неудач

///

Разум моментально поразила яркая вспышка, которую мне спустя время даже сложно как — то описать. Представьте, что вас резко огрели по голове трубой, при том настолько сильно, что вы отключились. Острая боль, отключение мыслей и моментальный провал сознания. Представили? Так вот точно такая же вспышка заставила меня, наоборот, проснуться. Глаза, кажется, были открыты, но при этом их поглотила абсолютная темнота. Я поспешил проморгаться, но это не помогало, появилось лишь ощущение движущихся век, но не более. Наверное, каждого человека в этой ситуации поглотит паника, и я не стал исключением. Инстинктивно мне захотелось встать: я поднял свое тело, лишь после этого осознав, что лежал на довольно твердом полу. Привстав, с удивлением обнаружил, что вижу себя, — обычная белая рубашка, идеально черные штаны и коричневая куртка, спортивные ботинки, легкие бронепластины на разных частях тела, гранаты на поясе и сумки с магазинами к кинетической штурмовой винтовке. А вот и эта самая винтовка на плече, с легким лязгом поднявшаяся вместе со мной. Странно, что все мое тело было хорошо видно, как будто свет, исходящий из ниоткуда, падал на меня и вокруг, но то, что я поднял голову вверх и огляделся, не дало ничего — источника не было, лишь все та же непроглядная тьма. Инстинктивно взяв автомат и передернув затвор, встав в боевую стойку, я пошел вперед, надеясь наткнуться на какую — нибудь стену или на хоть что — то в этой комнате, но ни спустя секунду, ни спустя минуту, я не смог ощутить ничего, кроме ровного пола под ногами. Даже не помню, сколько я шел, пока в нетерпении не переключился на бег. Ожидаемо, я не наткнулся ни на что: я просто продолжал бежать в этом темном пространстве, видя перед собой лишь свое оружие, ноги и слегка дрожащие руки. — Где я? Что это за херня? Что происходит? — Прокричал, не ожидая ответа. Лишь после я осознал, что совершенно не слышу даже эха. Слова отдались в голове, я слышал их ушами, но никакого отражения или отклика, будто это все было в каком-то чистом поле без завываний ветра, шелеста травы, или трели птиц. Ожидаемо, ответа не последовало. Ну хоть что-то же должно было быть тут? Пробежав еще несколько минут и выдохнувшись, не получив от этого совершенно никакого результата, в голову пришла лишь одна мысль. Я взял винтовку и сделал несколько выстрелов в воздух. Стреляя вперед и в стороны, я увидел лишь дульные вспышки и ощутил отдачу, но, опять же, ничего более. Даже звука падения или попадания во что — нибудь пуль не было. Перед тем, как осознать, что поблизости нет ни единой стены и до того, как впасть в неконтролируемую панику, я все же услышал первый звук, который исходил не от меня самого. — А ты привык стрелять в любой непонятной ситуации, да? — Сказала довольно молодая девушка с мелодичным и нежным голосом. С первых произнесенных ею слогов я попытался определить, откуда идет звук, но не смог — он был отовсюду. Сверху, справа, слева, спереди. И это лишь еще сильнее дезориентировало, мозг отчаянно пытался наметить какое — то направление или положение в пространстве, но не мог, а от того одарил меня еще большей дозой паники. — Кто ты? Где ты? Что вообще... — Я кричал, все еще не слыша отклика. Мечась от стороны в сторону, я продолжал поднимать голову вверх и озираться вокруг, но, как бы мне не хотелось понять хоть что — то, ситуация не давала ни одной подсказки. — Ты задаешь неправильные вопросы. Попробуй еще раз. — Все тот же милый голос отзывался отовсюду и из ниоткуда, совершенно спокойно и, при этом, довольно медленно. Устав метаться и поддаваться панике, я, пытаясь сохранять выдержку, убрал винтовку за спину попытался просто спокойно встать на месте, не обращая внимания на бешенный стук сердца, отзывавшийся в висках и воплощающийся в отдышке. Пытаясь хоть немного логически подумать, где я и почему тут оказался, я не придумал ничего лучше, чем спросить именно это. — Хорошо. Будь по твоему. Где я и что это за место? Ответа не последовало. Пытаясь успокоиться, я сел на гладкий, будто железный, но при этом теплый, абсолютно черный пол. Лишь когда я захотел повторить свой вопрос громче, подумав, что сказал слишком тихо, девушка решила ответить. — Неужели тебя волнует только это? — Девушка будто вздохнула, это читалось в ее интонации и настроении размеренного голоса. — Ответы не дадут тебе ничего. — Да меня волнует вообще все! Почему нельзя сказать нормально?! — Я снова прокричал, в ярости подняв взгляд и сжав руки в кулаки. Опять же, ничего в ответ. Закрыв лицо руками и попытавшись абстрагироваться, я начал думать, что это может быть такое и как я оказался в такой ситуации в таком месте. И, внезапно, в голову не приходили никакие воспоминания. Я не помнил, как в последний раз проснулся, где находился до этого и как чистил зубы этим утром. В разуме крутилось лишь прошлое: семья, служба в пиратском флоте, друзья, какие — то бывшие военные операции, дом, федерация, но среди этого не было ничего, что происходило бы со мной недавно. Воспринимать время было безумно сложно, но даже так я осознавал, что не могу вспомнить, что было совсем недавно. — Я умер? Почему я ничего не помню и почему все мысли будто в тумане? — Я не ожидал услышать что-то в ответ, не продолжал прокручивать в разуме слова незнакомки. — Смерть — это выдуманное понятие. Лучше будет сказать, что ты потерял себя. Все тот же монотонный, но нежный голос. И как же он меня достал. Резко встав, я уже в какой раз перешел на крик, не контролируя свои слова, но давая им литься так, как вздумается. — Может, ты начнешь отвечать по существу? Что мне нужно сделать, чтобы получить хоть какое — то понимание происходящего? Зачем я тут и что ты вообще хочешь от меня? Я кричал надрывно, почти срывая голос. Голова болела от переизбытка эмоций и не давала мыслить критически. Паника, которую я пытался сдерживать, в напоминание о себе отдавалась эхом по черепу. Снова взяв оружие в руки, мне безумно захотелось начать стрелять во все стороны в надежде, что хоть одна пуля достанет обладательницу этого чудесного голоса и, одновременно, вытащит меня из этого кошмара. — Ты хочешь выбраться отсюда? Вспомнить прошлое? Что же, я подарю тебе эту возможность. Ярость во мне уже готова была нажать на курок, пока меня не поразила еще одна вспышка. Та самая вспышка, что заставила меня проснуться, теперь вернула меня обратно в бессознательность.

///

Глаза открылись так же внезапно, как и закрылись до этого. Я обнаружил себя сидящим за столом в своем любимом баре, в котором мы с компанией любили праздновать победы, приходить в себя после поражений и просто праздно проводить время. Я не мог двигать своим телом, не мог сказать ни слова, но при этом чувствовал все, что со мной происходит. Я, Адам, Эвелина и Крис сидели за покерным столом. Кажется, фишек у меня было сильно меньше, чем у ребят, но именно в этот момент крупье в очередной раз раздавал нам по две карты. Левая рука, держащая сигару, средним пальцем постучала по ней и смахнула пепел прямо на пол. Правая же рука потянулась к сдаче и приоткрыла то, что дилер приготовил для меня в этот раз. Червовые дама и валет, хах. Наверное, сильнее обрадовался я бы только в том случае, если бы увидел в руках "ракеты". — У тебя такая ухмылка от истерики, что ты просрал уже четыре тысячи единиц, или от того, что у тебя в руках впервые в жизни появилась комбинация, с которой ты сможешь сделать хоть что — то? — С усмешкой, смотря прямо мне в глаза, издевательски выпалила Эвелин. Я не нашел, что ей ответить, лишь махнув в ее сторону рукой под одобрительный гогот сидящих за столом друзей. В следующий миг, отведя глаза на стол, дилер уже открыл флоп: червовый туз, трефовая девятка и червовая десятка. Не желая больше показывать свои эмоции в такой зависимой от чтения соперника игре, я постучал по столу, выдавая не многозначное: — Чек. На флопе обошлось без ставок, зато терн, принесший на стол бубновую девятку, заставил сначала Крис подкинуть фишек аж до двух тысяч единиц сразу, а потом, после небольших раздумий, и Адам поддержал ставку. Две тысячи единиц означали для меня почти all in, но что — то подсказывало мне, что не стоит и думать. И подвинул в центр стола свою небольшую горку и все так же не многозначно постучал по столу, поддерживая ставку. Эвелин, скинувшая карты, теперь потягивала наркотический газ из своей электронной трубки и смотрела на меня одновременно с восхищением и издевательски. Червовый король, пришедший на ривер, даже сейчас, когда я не имел над собой контроль, а мог лишь ощущать моменты из прошлого, заставил разум колохнуться. Ход был не мой, но Адам сразу же поставил все, что у него было. Я не следил за игрой что тогда, что сейчас, но в горе его фишек явно было больше десяти тысяч. Я, рассмеявшись и чуть не выронив сигару из левой руки, подвинул все, что у меня оставалось. Крис же, цокая языком, скинула свои карты и, сложив руки на груди, смотрела на нас в ожидании, чем же все закончится. — Давай, покажи мне свой роял флеш, дурачок. — У улыбкой, почесывая небольшую светлую бороду, выпалил Адам, сразу после скинув на стол свою червовую и пиковую девятки. — Друг, даже если бы на столе не было этого туза, я бы трахнул тебя с твоим каре. Сегодня не твой день, верно? — Настал мой черед праздновать. С все той же, не сходящей с лица улыбки, я скинул свои карты на стол и прокричал на весь бар: — Принесите моим друзьям, и дилеру в том числе, выпивку! И мне лонг айленд!

///

Еще одна вспышка. Приходить в себя после таких стремительных перемен в сознании становилось все проще. Впрочем, в этот раз я был уже не в темной комнате. Белая звезда на голубом небосводе освещала сплошной луг из невысокой розовой травы. На всем небе ни облачка, как и почти ничего на всей этой огромной розовой поляне, кроме большого, растущего неподалеку, дерева с густой, точно в цвет травы, листвой. Я обнаружил себя сидящим на земле, и сразу же ощутил приятный, немного зябкий, прохладный ветер, согревающий свет, легкий шелест и звук колокольчиков откуда — то очень далеко. Не успел я встать и подойти к дереву, чтобы сесть в его тень, знакомый женский голос снова ворвался в мое сознание. — Ты помнишь, как давно это было? — Лет десять назад, не знаю. Мне было примерно двадцать? Даже не помню, что мы там отмечали и отмечали ли что — то вообще. — Я отвечал довольно спокойно и размеренно, шагая в сторону большого дуба с розовой листвой. — В тот день ты купил на выигранные деньги ту винтовку, что сейчас за твоей спиной. Сколько людей ты лишил жизни с помощью нее? — Голос все так же доносился отовсюду, но теперь хотя бы это был не единственный звук вокруг. — Какая, к черту, разница. Даже если бы я помнил или считал. — Убил бы меня с помощью нее? — Если бы это дало мне возможность выйти отсюда и получить ответы на вопросы — с радостью. Если бы хотя бы мог тебя увидеть. В воцарившейся тишине, разрушаемой лишь очень далеким мелодичным перезвоном, я наконец дошел до дерева и мягко сел в его тени, откинувшись на кору. Нос едва уловил нежный вишневый аромат, а я взял в руки свой автомат и рассмотрел его. Бардовый глянцевый каркас с царапинами тут и там, качественные пластмассовые рукоять и приклад, коллиматорный прицел и, почти опустевший от лихорадочной стрельбы ранее, магазин. Я вынул его, достал из подсумка полный и заменил, передернув затвор, но все же защелкнув предохранитель. — Ты всегда готов стрелять. Это стало неизменной и постоянной частью тебя. — Девушка говорила довольно печально. Раньше в ее голосе не ощущалась печаль, но сейчас ее нотки отчетливо читались в словах. Только мне захотелось ей ответить, в глаза еще раз внезапно ударила вспышка.

///

Я в полной боевой броне стоял в десантном отсеке нашего боевого корабля. Рядом стояли все те же Адам и Крис, и еще несколько боевых товарищей. На экранах мы видели, как наш штурмовик осыпал силовое поле огромного ангара дождем из мелких ракет, после чего нырнул внутрь в образовавшуюся и быстро затянувшуюся брешь. Внутри бегали много людей, стояли корабли с опознавательными знаками федерации, а на потолке истошно сигналили аварийные тревожные лампы. Наш штурмовик выпустил еще залп ракет, чем положил почти всех людей внутри, после чего быстро и мягко приземлился на свободное место. Десантный отсек открылся и мы в компании из пяти боевиков выбежали с оружием в руках, держа на прицеле предполагаемые места выживших. Наша группа приближалась к коридору из ангара в внутреннее пространство торгового федеративного флагмана, который мы с нашим звеном брали на абордаж. Эта операция была далеко не первой в моем списке, так что я держался уверенно, продвигаясь вперед. Выстрел — раз, очередь в сторону — два, и несколько вооруженных людей легли на стены, падая вниз и истекая кровью. Мы старались обходиться без жертв и еще перед началом штурма предупреждали целевой корабль о том, что мирной части его экипажа нужно спрятаться в жилых помещениях, но отдельные герои или охранники все же считали, что могут помешать группам вооруженных головорезов. Я не жалел о их судьбах, лишь понимал, что если бы они хотели жить, то просто не вставали бы на пути. Продвигаясь внутрь флагмана мы прошли через огромный хаб, складские помещения, еще несколько комнат разного назначения и встретились с другой нашей группой уже около бронированной закрытой двери на капитанский мостик. В процессе продвижения мои товарищи убили еще пару — тройку человек, но я не особо следил за этим. — Че, парни, есть у вас с собой динамопластид? — Спросил Дима — один из нашей пятерки, обращаясь к десантной группе другого союзного корабля. — Да забей, термозарядом вскроем. Отойдите подальше, наши парни с дробовиками ворвутся внутрь. — Задорно ответил огромный бугай из дружественной команды, приблизившись к двери с довольно большим устройством, похожим на сумку с боеприпасами. Броня довольно быстро расплавилась с треском и шипением под действием огромных температур. Взрывать что-то на любом корабле было не особо практично, не смотря на размеры, и наши командиры прекрасно это понимали. Адам бросил световую гранату в огромную образовавшуюся дыру. Мы отвернулись, и после вспышки света все по очереди организованным потоком бросились внутрь. К счастью, хотя бы сейчас обошлось без убийств. Дезориентированные люди на мостике, включая капитана, встали на колени и подняли руки вверх, некоторые из них подняли над головой так же и оружие. — Прошу, только не убивайте, у всех нас тут есть семьи и дети, мы сделаем все, что вы скажете! — Испуганным голосом протараторил капитан в мощной и длинной белой шинели, на которой красовались погоны. Он, как и пилоты, был прямо перед огромным лобовым стеклом, в котором отражалась россыпь бесчисленных звезд. Я взял на прицел их всех, медленно продвигаясь к центру командного помещения. Никто ему не ответил, обе наши группы просто разошлись по разным местам мостика и начали работать с приборными панелями, забирая контроль над огромным торговым флагманом. Я уже успел потерять бдительность, как заметил, как резко вставший с колен военный в зеркальной броне направил оружие на моих боевых товарищей. Его костюм давал очень хорошую защиту против лазерного и плазменного оружия, которое было почти у всех нас, но не против моей винтовки, использовавшей старый метод стрельбы физическими пулями. Неприятель успел сделать несколько выстрелов из лучевого ружья, пока я не спохватился и не всадил в его грудь небольшую очередь, после чего тот упал замертво. Крис тяжело зашипела и я перевел взгляд на нее. В ее броне в районе плеча и правой руки были большие обугленные области, из которых немедленно пошли ручьи крови. У каждого бойца в рюкзаке обязательно были с собой медикаменты и средства первой помощи, поэтому я резко бросился к ней, пока остальные товарищи пытались контролировать обстановку на мостике и, кажется, даже начали превентивно стрелять в остальную охрану. Очередная вспышка в голове поразила меня прямо в тот момент, когда я уже скинул свою амуницию перед лежащей на полу и теряющей сознание от боли девушкой.

///

— Она ведь умерла в тот день. Вы так и не смогли оказать ей помощь и дотащить ее до врачей. — Я услышал голос девушки, сидя под все тем же дубом. В обстановке вокруг ничего не изменилось, разве что ветер стал гораздо более сильным и быстрым, куда — то пропал перезвон колокольчиков, а небо затянули тучи, с которых на розовую траву падал легкий, моросящий дождь. — Не ты ли говорила мне, что смерть — это выдуманное состояние, или как — то так? — Я ответил ей безразлично, откинув голову и смотря на листву. Моросящий дождь не попадал на меня из-за кроны, колыхаемой усилившимся холодным ветром. Было тихо и как — то умиротворенно. Пусть я и не мог управлять собой в видениях, я ощутил тот драйв и динамику, с которой мне двигались, и я чувствовал все переживания и эмоции себя прошлого. Дождь успокаивал и я даже хотел встать, чтобы выйти из под дуба и ощутить его капли на своем лице. — Довольно клишировано, кстати. Сначала было солнце, теперь дождь. Ты так избито передаешь настроение. — Я, в итоге, встал, направившись к падающим с туч каплям. — Я же знаю, что тебе нравится. Ты почти всю жизнь провел на кораблях, и лишь изредка заставал на планетах с устойчивой атмосферой дождь. — Заботливо и мягко говорила девушка, все так же не являя свое воплощение. Впору задуматься, была ли она богиней и не зря ли я жил всю свою жизнь, будучи атеистом? — Ты знаешь обо мне все. Может, расскажешь все же, кто ты? — Я закинул оружие за плечо и откинул голову, наслаждаясь мелким дождем, капающим на все мое тело. Ветер очень приятно развивал мои не слишком короткие волосы, и правда даря ощущения, которые я не испытывал уже, кажется, очень давно. — Вместо рассказа о себе я бы хотела, чтобы ты вспомнил о тех, кто был тебе дорог. Ведь можно же иногда вспоминать не только о тех, кого ты убивал, верно? — Делай что хочешь. Будто мое желание что — то значит. — Ответил почти сразу, успев лишь вздохнуть перед тем, как ощутил очередную вспышку.

///

— Ну, может еще встретимся. Встре — тим — ся. — Улыбаясь, на меня смотрела совсем еще молодая невысокая девушка с длинными голубыми волосами. Она держала свою руку на моей щеке, добродушно закрыв глаза, а я мог лишь взять ее запястье. Мы стояли на огромной взлетной площадке, а перед нами с открытым входом уже готовился взлетать большой транспортник. Вокруг уже почти не было людей, а отдельные их остатки как раз заходили в корабль. Мы были почти единственными, кого до сих пор ждал экипаж перед отбытием. Ее нежная рука невероятно приятно гладила мою щетину, и меньше всего в мире мне хотелось, чтобы она убрала ее от моего лица. Наверное, именно поэтому я инстинктивно держал ее запястье своими пальцами, не желая отпускать. — Не люблю долгие прощания, но не могу заставить себя убрать взгляд от тебя. — Сказал я довольно заторможено, разминая плечи, застывшие в одной позе. Девушка не отвечала, лишь продолжая печально улыбаться. За те месяцы, что мы провели вместе, я видел немало ее улыбок, но вот эта инстинктивно казалась мне последней в моей жизни. Она обещала вернуться после того, как закончит учебу на пилота, но чутьем я понимал, что вижу ее в последний раз. Как окажется после, именно так оно и случится. Юный пират - головорез и молодая девушка, строившая планы на долгую и мирную карьеру. Такие люди даже вряд ли могли бы встретиться, не то что влюбиться друг в друга, но судьба, подарившая приятные моменты, всегда берет свое.

Рейс Ворден 3 — Церера А9 отправляется через 10 минут, вход на корабль будет закрыт через одну минуту.

Диктор на взлетной площадке буквально резал мой разум. Я был готов прыгнуть в этот звездолет прямо за ней, и плевать, что меня арестуют почти сразу после опознания, как ступлю на палубу, учитывая то, какая награда была назначена за мою поимку или за мою голову. — Я должна идти. Прости. — Печально, почти шепотом пробормотала синеволосая и отпустила мою щеку, немедленно развернувшись и спешно отправившись к трапу, не желая опоздать на единственный рейс в нужную ей систему. А я продолжал стоять как придурок. Смотрел ей вслед, смотрел, как закрывалась дверь, смотрел, как форсирует движки корабль с ней на борту, и смотрел, наконец, как он поднимается в небо и улетает. Я последний вокруге стоял на взлетной площадке, глядя вслед и сдерживая слезы. В тот момент, когда я потерял из виду единственного по — настоящему дорогого мне человека, понял, что теперь я один не только посреди огромной площади, но и в целой обозримой вселенной.

///

Дождя уже не было. Вместо туч небо окрасилось в ночь, рассыпав на себе невероятное множество больших и маленьких звезд, а вместе с ними и три разных размеров "луны". Я все так же стоял около все того же дуба, к которому неспешно пошел после того, как немного залип на красивую туманность. Опять облокотившись на дерево, я продолжил наслаждаться легким ветром, закрыв глаза в ночной темноте и ожидая новых слов от незримой девушки. Она не заставила себя ждать слишком долго. — В отличие от федерации и в целом людей, которые тебя окружали, я знаю, что ты не бессердечный ублюдок. — Воцарилась небольшая пауза, во время которой я снова ощутил приятный вишневый аромат. — Если тебе, вдруг, станет от этого легче. Я лишь вздохнул и снова открыл глаза, смотря на голый горизонт. — А чего толку. Да и с каких пор ты думаешь о моем состоянии? — С этих самых пор. - Женский голос как будто усмехнулся, но по доброму и без злости. Я не захотел продолжать разговор. Это все начинало мне надоедать, а еще показалось, что она начинает нести чушь. Лучше было подумать, что это все значило, где я оказался и попытаться вспомнить прошлое без прямых флешбеков. К сожалению, вспомнить ничего не удавалось, все было будто размытым. Я помнил всю свою жизнь, но не отдельные моменты, а все в целом, попытка подумать о конкретных событиях приводила лишь к легкой головной боли. — Не держи меня тут. Показывай следующее, что ты хочешь, быстрее закончим. — Закончим с чем? Неужели ты думаешь, что будет что — то после? Меня удивляла невозмутимость этой девушки. На каждый мой вопрос или фразу она отвечала так, будто я семи - летний ребенок, которого учат каким — то базовым вещам вроде умывания по утрам или завязывания шнурков. — Всегда бывает что — то после. И если уж я действительно умер, то хоть быстрее забуду все то говно, что пережил. — Если бы ты умер, то не общался бы сейчас со мной. Я закрыл глаза, ожидая очередную вспышку. И не ошибся.

///

Я нес огромный букет разнообразных цветов, морща глаза от холода и метели. На этой планете наша огромная компания открыла что — то вроде мемориала: тут мы почитали память погибших братьев, врагов и невинных жертв. Здесь было очень холодно, в самые теплые дни — в районе минус сорока, а еще тут почти постоянно шел буран. Примерно сотня человек, кто с одним букетом, кто с несколькими, шли от кораблей к большой стеле, у постамента которой уже лежало огромное множество таких же цветочных композиций, занесенных снегом. Пробираясь по уже занесенной снегом тропе, мы подошли к памятнику через несколько минут, и встали неупорядоченной толпой перед ним. — Шестнадцать тысяч четыреста восемь. Мы поминаем все жертвы нашей компании и приносим перед небесами наши извинения. Мы просим прощения у их друзей, родных, коллег, знакомых. Простите нас! Говорил серьезным и громким голосом высокий мужчина за моей спиной. Мы по очереди возлагали цветы к стеле и извинялись за наши поступки. Это всегда казалось мне довольно кощунственным и вычурным, но в душе я понимал, что если уж мы и продолжаем совершать плохие дела, это — почти единственный способ покаяться в первую очередь для себя. У памятника были свои смотрители, которые не позволяли букетам разлетаться из — за ветра со временем, а поэтому, наблюдая раз за разом, год за годом, как растет эта куча, я понимал, как сильно множится список наших грехов и как сильно за этот список мне придется отвечать в аду, если он, конечно, существует. Компания не разделяла жертвы среди своих и среди тех, кто пытался нас убить. Мы не делали исключений и не писали имен, поэтому мне приходилось держать в памяти имена погибших товарищей. Селен, Каир, Ренди, Женева, Крис, Миша, Стен. Это лишь те, которые сразу приходили в голову. У нас было достаточно времени, чтобы почтить всех, кого мы сможем вспомнить, и холод лишь помогал ощущать скорбь. Возможно, только таким образом мы сохраняли в себе человечность. — Однажды мы будем среди них. И твой букет будет лежать тут. — Сказал мне Адам, с которым мы занимались разбоем уже больше пяти лет плечом к плечу. Около мемориала не возбранялись разговоры, но вести их разрешалось только на связанные темы. — Ты говоришь мне это каждый раз, когда мы приходим сюда. Надеюсь, я не доживу до момента, когда буду хоронить тебя. На мое плечо упала рука. Он лишь посмотрел на меня и невесело улыбнулся. — Тогда лучше бы нам было умереть вместе. Хочешь попросить вселенную об этом? Я не ответил. Мой букет, адресованный неизвестной жертве, убитой моими руками, начинал медленно покрываться снегом, а я опустил взгляд вниз. Каждый раз после прихода сюда я обещал себе завязать, и постоянно люди отходили от дел после таких посещений мемориала, но я раз за разом не был в их числе. Подобный образ жизни плотно въелся в мою жизнь, я не чувствовал нужны в доме, еде, друзьях, деньгах. Но какой ценой.

///

— Может, это и есть ад? Он не такой, каким его рисовали. Я пришел в себя на рассвете. Первое, что я заметил — недалеко пробегала стая оленей. Они неспешно бежали мимо по этой полянке, вроде, 2 самца и 4 лани, не знаю, как я это определил, ведь раньше видел этих животных только на фотографиях. Свет только только поднимался из — за горизонта и отбрасывал на розовую траву длинные тени. — В аду тебя будут черти жарить. Но, к сожалению или счастью, не сейчас. — Девушка снова приятно рассмеялась, и я начал улавливать в ее смехе нечто такое родное и близкое. Насколько же резко меняется мое настроение. — Сколько раз ты был при смерти? — Не скажу. Я не могу ничего вспомнить, и ты это прекрасно знаешь. — Я ответил без раздражения, а с сожалением. Я правда не мог вспомнить ничего подобного, хотя точно знал, что такое со мной происходило. С каждой попыткой что — то вспомнить я лишь ощущал себя юношей, который пытается вспомнить первые годы своей жизни и видит лишь расплывчатые картинки. — Может, оно и к лучшему? Знаешь ли, очень много людей хотят забыть то, что пережили ранее. Уверена, ты сам много раз мечтал забыть те или иные моменты. — Мораль в том, что мне нужно было быть осторожнее в своих желаниях? Девушка замолкла, как и я. Честно, я не знал, зачем мы столько времени молчали и почему делали такие паузы. Однако это довольно сильно умиротворяло и успокаивало. Я не мог смотреть на звезду прямо, но мне нравилось наблюдать, как она поднимается все выше и выше над горизонтом. От нечего делать я достал полупустой магазин и начал пересчитывать оставшиеся патроны. — Когда наемнику нечего делать, он перебирает амуницию. Ты настолько карикатурный. Я лишь улыбнулся и пожал плечами. Она была права. — Я хочу показать тебе кое — что. Закрой глаза. Я лишь поднял руки вверх как будто в позе "сдаюсь" и послушно закрыл глаза.

///

Меня несли на плечах двое. Господи, как же больно! Я понимаю, что передавать картинку, ощущения и мысли в воспоминаниях было правильно, но боль то можно было уменьшить! Вокруг были типичные корабельные коридоры с лампами и окнами. Я еле волочил ноги, пытаясь хоть минимально облегчить парням ношу, но у меня не получалось, да и тех самых ног я почти не чувствовал. Иногда вдалеке эхом доносилась лазерная и кинетическая стрельба, вокруг что — то гремело и, само собой, орала сирена, на которую я, спасибо профессиональной деформации, спустя столько лет уже не обращал внимания. — Держись! Мы собирались умереть вместе, помнишь? Так вот открой глаза шире и отвечай мне! Это был Адам. Этот здоровый блондин с не менее блондинистой бородой нес меня справа, явно спеша и поторапливаясь. Я кое как повернул голову в его сторону и посмотрел в его нервное, обеспокоенное лицо. — Да пошел ты. Хочешь - стрельни себе в живот, умрем вместе. — Речь давалась мне с трудом, особенно учитывая то, что хватать воздух становилось все сложнее. Большой мужик рассмеялся, пошлепав перчаткой меня по щеке. Будто мне было мало боли в спине. Внезапно что-то воткнулось мне в бок. А сразу следом мне как будто вставили шланг прямо в позвоночник. Не стоит говорить, что боль из "довольно сильной" резко подскочила до "невыносимой" так, что я аж закричал. — Вот, видишь, раз чувствуешь, значит еще в сознании. Держись, идиот! Я хотел ответить, но не смог. Да и нужно ли было. К моему лицу поднесли прозрачную маску и на мгновение стало тяжело дышать, хотя резкая боль в легких и так активно способствовала этому. Еще укол в бок, еще укол в лопатку. Уже сейчас, переживая этот момент снова, я задумался, чем же меня пичкали, но в тот момент мне было абсолютно плевать на какие — то там безобидные уколы. В отсутствии брони на торсе я отчетливо ощущал, как по нижней части стены хлестала кровь. Устав терпеть, я начал терять сознание, тем более что и боль потихоньку утихала. Девушка, несшая меня на плече слева, что — то неразборчиво прокричала, но мне было абсолютно плевать. Открыл глаза я уже лежа на спине. Наверное, правильнее было бы сказать, на том, что от нее осталось. — Какого черта он проснулся! Сорок кубов девазерина, резко! Повысить подачу смеси! — Истошно орал мужик в белом халате надо мной. — Подача смеси У — Шесть — Це — Десять усилена в полтора раза. — Отрапортовал какой — то механический голос сверху. — Да пошли вы все на... — Успел пробормотать я, постепенно отключаясь от боли снова.

///

Ей, похоже, надоело менять локации. Все тот же день, все та же розовая трава, все то же дерево, под которым я уже не сидел, а буквально валялся. Из — под кроны тяжело было заметить, но в небе теперь пролетали легкие звездолеты, которыми обычно пользуются как личными машинами. Возникла беглая мысль выбежать на поляну и помахать им руками, попрыгать и позвать на помощь, но плохо ли мне тут? Нет. Да и не хотелось вести себя как придурок. — Тебя ведь тогда еле откачали. — Вздыхая, говорил голос отовсюду, и я невольно задумался, слышат ли его в пролетающих выше машинах? — Ага. Помню, что теперь у меня полностью кибернетический позвоночник, легкие и еще какие — то органы. Вроде, они работают даже лучше, чем те, что были с рождения. Ответа, привычно, не последовало. Мне оставалось лишь гадать, почему со мной настолько неохотно общаются. А, может, она попросту вовсе не богиня и думает, что сказать? Нет, романтизировать ее образ как богиню было гораздо интереснее. — Вроде, это было совсем недавно. Я не помню точно, когда, но последние года два ведь? — Сказал я, продолжая рассматривать кораблики и гладить воротник куртки от нечего делать. — Да. Мизерная часть твоих тканей даже до конца еще не восстановилась. А ты снова рвался и рвался в бой. — Без энтузиазма. Ты должна знать, что я не особо любил свою работу и на задания всегда шел не сильно то веселым. — Само собой. Внезапная вспышка. А ведь я думал, что отлично научился понимать, когда она отправит меня в очередной флешбек.

///

Это задание изначально показалось мне излишне кровавым и жестоким, при том слишком странным для нас. Обычно мы грабили корабли или небольшие аванпосты, забирали деньги, товар, технологии, но в этот раз нас отправили на довольно большую колонию. И не грабить, а убить группу людей, которая, как нам сообщили, очень печется о своей безопасности. Ага, отличная задача для воров средней руки. Но денег за эту миссию обещали прям слишком много, и, как я понял, сама компания получила за заказ ну просто астрономическую сумму. План был прост и надежен: прыгнуть уже прямо в атмосферу планеты, за считаные секунды на ускорителях долететь к месту, точными ударами ликвидировать цели и настолько же быстро улететь в закат. Все пошло не по плану уже на втором пункте. Наш корабль в компании еще четырех таких же штурмовиков внезапно завис над довольно крупным городом с небоскребами, предприятиями и бурной жизнью. Цели быстро были установлены и наши парни начали стрельбу прямо по ним. Чего мы точно не ожидали, так это того, что нас резко возьмут в захват и начнут стремительно поливать огнем. Мы никогда не грабили большие города и уж точно никогда не открывали в них неприкрытую стрельбу посреди дня, но командование и предположить не могло, что к нам моментально подлетит полиция, а с земли спрятанные военные турели начнут непрерывно сыпать нас ракетами и плазмой. Цели быстро были ликвидированы, как и полицейские, почти ничего не представляющие в реалиях военных машин, корабли, и мы хотели уйти, как нас сразу же заблокировали силовыми полями. Завязалась жестокая перестрелка. Я стоял в орудийном отсеке и был готов к открытию шлюзов, чтобы встать за большой станковый лазер или взять огромную ракетницу, которая была неподалеку, но я не мог быть готов к тому, что в один из двигателей нашего корабля прилетит снаряд какой — то тяжелой пушки, да настолько, что корабль моментально начало кренить и разворачивать. Благодаря технологии динамичной обшивки я мог смотреть сквозь штурмовик и видел, как наши ракеты влетают в мирные дома, небоскребы, людей на земле и крошат подлетающие армейские истребители. Все пять наших машин попали под такой плотный огонь, что две почти сразу упали на землю. Шлюзы таки открылись и я, схватив ракетницу, начал выцеливать военных на земле, но этому мешало то, что штурмовик продолжало сильно кренить.

Теряем тягу, невозможно поднять корабль, реактор поврежден

Пилоты по громкой связи продолжали ругаться друг на друга, пока я дал залп в летящий прямо в нас и истребитель, поливающий нашу броню и щиты с лазеров. В этот момент и увидел сквозь открытый шлюз, как огромный небоскреб с тучами пыли трещит у основания и медленно падает на другое, чуть меньшее по размерам, здание. Ноги подкосило. Я еще не понимал, во что мы вляпались, но прекрасно понимал, что на мемориале добавится лишняя тысяча букетов с цветами и что нести туда подношения мы будем не в руках, а на самосвалах. Я отчетливо видел, как от наших, еще живых, штурмовиков, летели веера небольших ракет, сбивающих уже летящие в нас снаряды и наводящиеся на военные объекты. Нужно было срочно что — то предпринимать, поскольку очевидно, что сейчас в эту часть планеты стягивается вся армия. Один из двух наших двигателей взорвался у меня на глазах, но пилоты едва выровняли штурмовик, и тот, резко откинув меня к стене и приложив к ней спиной, рванул вверх, судя по толчкам, прорываясь сквозь силовые барьеры буквально носом. Последнее, что я успел увидеть перед выходом в космос: падающие, как домино, небоскребы, огромные воронки на земле и горящий центр города, минутами раннее живший своей спокойной, мирной жизнью.

///

Я очутился в той же абсолютно темной комнате, в которой был изначально. Было даже непривычно, неужели моя новая подруга от меня отвернулась? Ну хотя бы паники и страха уже не было, лишь опустошение и осознание того, что конец скоро. — Получается, это и есть та самая "пролетающая перед глазами жизнь" когда умираешь? — Я смиренно сел на пол, обняв свою винтовку и подперев подбородок дулом, бесцельно смотря в пустоту впереди. — Смерть - это выдуманное понятие. И, нет, я просто хочу, чтобы ты оглянулся на свою жизнь сейчас. Пережив все эти моменты с чистым разумом и с теми же ощущениями, что в первый раз. — Отовсюду, спокойным и нежным голосом. Как и всегда. — Тогда для чего все это? — Я ведь сказала тебе, что мы еще встретимся. Очередная вспышка в голове. Но не та, которая отправляет во флешбеки, а именно та, которая озаряет осознанием и пониманием. Тот самый голос, казавшийся родным. — Встре — тим — ся. — Она сказала это именно той интонацией, как и тогда. А я не мог проронить ни единого слова, не мог выдавить из себя ни одной буквы. Что бы она ни говорила, а умирать сейчас не хотелось как никогда в жизни. Хотелось жить, любить, радоваться, страдать, но никак не закончить жизнь на этом моменте, прямо сейчас. — Никогда больше не теряй меня. Но главное — не теряй самого себя и не делай то, о чем будешь жалеть. И всегда помни, что... Впереди, прямо там, куда я смотрел с наворачивающимися слезами, начал появляться белый, но не слепящий свет. — ... я люблю тебя.

///

Я открыл глаза и из-за слез даже не смог сразу понять, где нахожусь. Теплая постель, хлопковое одеяло и мягкая подушка. Тусклый свет показывал красивую спальню в серых и белых оттенках, но его как раз хватило для того, чтобы освещать длинные голубые волосы, все также сквозь года молодой девушки. В оконное стекло с мягким стуком бил мелкий дождь.