Люблю тебя не как соляную розу, топаз или стрелу из гвоздик, что разжигает пламя; я люблю тебя, как тайно любят нечто,
спрятанное меж тенью и душой.
Люблю тебя, как растение, что не цветёт само,
но несёт, в себе сокрыв, свет других цветов, и благодаря твоей любви во мне живёт густой аромат, поднявшийся из земли.
Люблю тебя, не зная, как, когда или зачем, люблю тебя просто, без претензий и гордости — люблю тебя так, поскольку иначе любить не умею,
кроме как в таком вот виде, когда нет ни тебя, ни меня,
а есть лишь близость, такая, что твоя рука, лежащая на моей груди — моя,
а когда засыпаю я, закрываются твои глаза.
Сонет XVII — Пабло Неруда
Обычно Хьюга Хината приходила в Академию одной из первых, а уходила одной из последних. Она старалась войти в класс, когда там ещё не было никого, чтобы избежать всех этих «Доброе утро!». Не то чтобы она была плохо воспитана или ненавидела окружающих, напротив, большинство одноклассников ей нравились. Её проблема имела иную природу: Хьюга Хината была слишком застенчива. Каждый раз, когда ей приходилось здороваться с кем-нибудь из товарищей, её щёки покрывались румянцем, а сердце будто готовилось выскочить из груди через горло. Хината приоткрывала губы, чтобы сказать что-нибудь, что угодно, но с языка срывались лишь какие-то бессвязные звуки и обрывки слов. Поэтому она придумала идеальный способ избежать мучительной задачи здороваться с остальными — приходить на занятия первой, чтобы тем, кто придёт после, приходилось самим приближаться к ней, чтобы пожелать доброго утра, если, конечно, они вообще замечали её присутствие. Хината не только приходила первой, но и старалась уйти последней. Иногда она подметала класс, пока остальные собирались по домам, или оставалась практиковать тайдзюцу на деревянных брёвнах или тренировочных манекенах. Такой распорядок дня Хьюга Хината навязала себе, чтобы не становиться посмешищем перед окружающими. Однако достоинство Хинаты оказалось в опасности, когда однажды во вторник второй недели августа на обычном месте для тренировок она столкнулась с ужасным зрелищем. Кто-то уже был там. Хината нервно поджала губы, разглядев символ клана Учиха на спине его чёрной рубашки. Она сжала кулаки, глубоко вздохнула и постаралась сохранять спокойствие. Этот мальчик всегда игнорировал окружающих, и Хината была почти уверена, что с её присутствием ничего не изменится. У неё не было причин бояться, он не разговаривал с ней и не пытался быть общительным, никогда не поворачивался, чтобы поздороваться, и не ждал приветствия от неё. С этой мыслью она остановилась перед одним из резиновых манекенов и начала бить его ладонями, вытянутыми на уровне груди, снова и снова, пока нервозность не рассеялась, сменившись концентрацией, болью и ощущением стекающего по спине пота. Так незаметно и пролетело время тренировки, и когда солнце опустилось, повиснув между лицами Хокаге, высеченными на горе, Хината поняла, что у неё проблемы: мальчик не торопился покидать тренировочную площадку, а она должна была вернуться домой до наступления темноты. Возможно, ей стоило набраться смелости и попрощаться простым «До завтра», будь он каким-нибудь другим её одноклассником, но в десяти метрах от неё тренировал сюрикендзюцу не кто иной, как Учиха Саске, известный своей вспыльчивостью и отстранённостью. Она крепко зажмурилась, прижала руки к груди и начала мысленно репетировать, как подходит к нему, чтобы попрощаться. Однако каждый раз, когда Хината решалась сделать шаг в сторону темноволосого мальчика, она только сильнее отступала, прячась за манекеном, чтобы он не увидел, как густо она покраснела из-за своей дилеммы; он был из Учиха, из тех высоких и гордых людей, которых называли элитой Конохи. Он излучал уверенность во всём, что делал, и был не только лучшим в классе, но и первым среди девяноста первокурсников. Конечно, Саске пугал её, и Хината всерьёз подумывала о том, чтобы опоздать домой и выслушать получасовую нотацию вместо того, чтобы попрощаться с ним, как вдруг к тренировочной площадке приблизилась фигура. Сначала из-за оранжевых отблесков заката она не сумела его разглядеть, он казался просто тёмным силуэтом, шагающим по улице. И только услышав голос, Хината узнала его обладателя. — Саске. Окаа-сан зовёт ужинать. Уже поздно. — Да, нии-сан. Я только соберу сюрикены. — Хорошо. Хината высунулась из-за спасительного манекена, пытаясь разглядеть его, и не смогла сдержать улыбку облегчения, когда её взгляд наткнулся на фигуру великого Учихи Итачи. Длинные волосы он собрал в низкий хвост, а из одежды на нём была обычная серая футболка с вышитым на спине символом его клана и длинные шорты, оставляющие открытыми перевязанные икры. Он выглядел уставшим, под глазами у него залегли явные следы бессонницы, но, несмотря на это, эти самые глаза, обрамлённые длинными ресницами, придавали ему достойнейший вид среди всех мужчин клана Учиха. По крайней мере, так подумала Хината. И самое невероятное, что Итачи был всего на пару лет старше её. Рядом с ним всеми обожаемый Саске и даже Наруто-кун казались простыми, обычными и заурядными. Они просто не могли сравниться с элегантностью и достоинством, которые излучал наследник Учиха. Сама того не осознавая, Хината вздохнула, наблюдая за ним, и в её животе запорхали бабочки; восхищение, вот что вызывал в ней Учиха Итачи, восхищение, которому она не могла найти объяснение. — Может, научишь меня каким-нибудь новым приёмам, пока мы не ушли? — спросил Саске, солнечно улыбаясь, чего Хината никогда за ним не замечала. — Прости, Саске, давай в следующий раз, — ответил Итачи, осторожно ткнув указательным пальцем ему в лоб, на что Саске сердито отвёл его руку и обжёг брата раздражённым взглядом. — Завтра у меня важная миссия, и я должен подготовиться. Хината вздохнула с облегчением, наблюдая за этой сценой. Она в безопасности. Она может уйти, и всё благодаря Итачи, который спас её от унизительной задачи приблизиться к Саске и попрощаться. Хината видела его не впервые, на самом деле родители познакомили их ещё в раннем детстве, поскольку они оба были будущими лидерами своих кланов. Раз в сезон Итачи вместе со своим отцом, Учихой Фугаку, появлялся в резиденции Хьюга с визитом, который Хьюга Хиаши называл «делами клана». В таких случаях обязанностью Хинаты было принимать Итачи, из-за чего она нервничала даже больше, чем из-за посещения Академии. Наследник Учиха был спокойным и чрезвычайно вежливым мальчиком, однако большую часть времени он был таким же или даже более молчаливым, чем Хината, но когда Итачи всё же говорил, половина из того, что звучало из его уст, была слишком сложна для её понимания (хотя Хината и очень старалась). Рядом с Итачи Хината невольно сравнивала себя с ним. Юноша был сильным, находчивым, смелым, изящным, деликатным, умным, настоящим гением — он сочетал в себе всё, чем должен обладать наследник. А с другой стороны она — позор клана, по словам родного отца. Присутствие Итачи в резиденции Хьюга походило на расковыривание только-только затянувшейся раны; каждый раз, когда Хинате начинало казаться, что она чуть улучшила свои навыки, появлялся Итачи и напоминал ей, что, как бы маленькая Хьюга не старалась, до заветной планки той, какой её хотели видеть, ещё невероятно далеко. А потом случился тот неприятный инцидент. Возможно, будь Хината немного старше, она бы сразу всё поняла, но она была ребёнком, и в её маленькой головке ещё не укоренилось, что шиноби должен видеть больше, чем кажется невооружённому глазу. В тот злосчастный день Учиха Фугаку с сыном прибыли в особняк Хьюга во время чаепития, и отец велел Хинате поухаживать за юношей, пока они с главой Учиха будут заниматься «делами клана». Хината предложила Итачи выпить чаю, и он согласился, изящно кивнув. Они вместе прошли по длинным коридорам особняка в главный зал, где молча сели друг напротив друга и принялись ждать, пока слуги принесут чай. До этого момента всё шло как обычно. Они обменялись ничего не значащими любезностями, вроде того, какая прекрасная погода за окном и какой приятный на вкус чай. После этого Итачи предложил налить ей свежий чай, и она согласилась, и вот тут начался форменный ужас, о котором Хината потом вспоминала со стыдом всякий раз, когда видела Итачи. Каким-то непостижимым образом гениальный Учиха Итачи разлил чай, отчего горячая жидкость растеклась по столу и попала на Хинату, испортив её лучшее кимоно. Первой её реакцией было удивление и невольная мысль: он сделал это нарочно? Возможно, Итачи ненавидел такие визиты и придумал идеальный способ не возвращаться больше в этот дом. Хината даже не пошевелилась, когда горячая жидкость коснулась её бедра, совершенно шокированная тем, что Итачи продолжал наливать чай в её давно переполненную чашку. Только когда тихий болезненный всхлип сорвался с её губ, Итачи понял, что сделал. Он так быстро двинулся к ней, пытаясь исправить нанесённый ущерб, что Хинате показалось, будто она во сне; она никогда раньше не видела, чтобы человек мог развить такую скорость. Он резко распахнул её кимоно, отодвинул слои ткани в сторону и положил руку ей прямо на внутреннюю часть бедра, выпустив чакру, чтобы снять боль в том месте, где появился ожог. — Прости, — огорчённо прошептал Итачи, бережно касаясь её кожи. Именно тогда его прикосновения, близость, его ониксовые глаза, запах чая, пропитавший его дыхание, и проницательный взгляд, которым он осматривал её, заставили мир завертеться, и в итоге Хината потеряла сознание, упав ему на грудь. В себя Хината пришла от того, что Итачи осторожно её тряс, так и не выпустив из своих объятий. Совершенно смутившись, она попыталась отвести взгляд от его лица, но, словно мотылек, приблизившийся к огню, так и не сумела этого сделать. Тогда Хината впервые почувствовала, как у неё защекотало в животе, и это было не последний раз. Однако в его глазах плескалось нечто большее, чем просто забота о ней; там было что-то, отчего Итачи болезненно хмурился, а его руки дрожали. Что-то такое, что Хината не успела понять, и дело было совсем не в чае или её испорченном кимоно… У Итачи был секрет. Поэтому, прячась за манекеном в ожидании, пока братья Учиха покинут тренировочную площадку, Хината внутренне радовалась, что её, по-видимому, не заметили. —Я готов, нии-сан. Пойдём, — сказал Саске с улыбкой, застёгивая свой подсумок. Итачи кивнул, опустил руку на голову Саске, и они вместе направились домой. — До свидания, Хьюга-сан. Услышав своё имя, Хината съёжилась, и из её груди невольно вырвался тихий удивлённый вздох. Она и не думала, что он её заметит, но, в конце концов, это же Учиха Итачи, один из самых эффективных джонинов в деревне; конечно, он обнаружил её без особых усилий. Хината положил руку себе на грудь, прислонилась спиной к манекену и осторожно сползла на землю. Итачи Учиха навсегда останется для неё загадкой. Шли годы, и Хината периодически сталкивалась с ним. На самом деле, они часто проходили мимо друг друга на улице, и как раз в тот момент, когда Хината решала, что осталась незамеченной, Итачи говорил, не глядя на неё: «Доброе утро, Хьюга-сан» или «Хорошего дня, Хьюга-сан», а однажды поприветствовал её очень проницательным: «Будет дождь, Хьюга-сан, надеюсь, у тебя есть зонтик». Если не считать этого и его короткого визита в больницу после провального экзамена на чуунина, они никогда не обменивались более чем тремя фразами, а когда Итачи с отцом посещали резиденцию Хьюга, Хината сбегала так быстро, что никто из слуг не успевал её поймать. Однако жизнь подготовила для них один из тех моментов, которые знаменуют нечто особенное во взаимодействии двух людей. Это произошло прекрасным весенним днём, когда Хината покупала клубнику в небольшой фермерской лавке на окраине Конохи. Настала её очередь собирать перекус на длительную тренировку, который она собиралась разделить с Кибой и Шино в момент короткой передышки, а эта лавка славилась лучшими овощами и фруктами во всей округе. Хината выбирала клубнику в большой корзине, когда вдруг почувствовала позади себя шаги. Она не обернулась, предположив, что кто-то ещё хочет купить себе овощей или фруктов. — Минутку, пожалуйста, я почти закончила в-выбирать. — Без проблем, Хьюга-сан. Я подожду. При звуке его голоса Хината вздрогнула и немедленно выпрямилась. Каким-то образом, может, от нервов, а может, от удивления, руки её предали, и она уронила пакет, в который бережно складывала клубнику. Итачи подхватил его до того, как тот коснулся земли. Она посмотрела на него смущённо и с толикой удивления, не в силах выразить благодарность. Учиха без всякого выражения протянул ей пакет. Ещё более смутившись, Хината добрых десять секунд не решалась забрать его. Безэмоциональное и холодное лицо Итачи, обращённое к ней, казалось каким-то странным ниндзюцу, которое Хинате требовалось разгадать, и несколько долгих мгновений они изучали друг друга, не делая никаких движений. Но внезапно серьёзная линия губ Итачи смягчилась, и он улыбнулся, хотя улыбка его была едва заметна. — Б-большое спасибо… Учиха-сан, — пробормотала Хината, чувствуя, как краснеют щёки, становясь похожими на клубнику, лежащую в её бумажном пакете. Последовавшая за этим тишина была ещё более неловкой, чем раньше, но Итачи не торопился развеивать эту неловкость, а просто продолжал глядеть на неё своим пронзительным взглядом. — Ты за фруктами или овощами? — быстро спросила Хината, стараясь сохранить самообладание. Хотя Хината оставалась всё такой же застенчивой юной девушкой, с годами она постепенно решила эту проблему. Она поставила перед собой цель измениться с того дня, когда стала генином, и считала, что многого добилась и готова снова попытаться сдать экзамен на чуунина; она могла (почти) свободно выражать свои мысли, не путаясь в словах, могла смотреть людям в глаза, не опуская лица. Это был прорыв, независимо от того, насколько сильно она краснела или боялась. А говорить с кем-то, не испытывая при этом паники, оказалось настоящим достижением, а то и подвигом. Но Учиха Итачи заставил её снова почувствовать себя восьмилетней. — Тут выращивают лучшие помидоры в Конохе, — наконец ответил он. Итачи отвёл взгляд и встал перед корзиной с помидорами, выбирая несколько, чтобы сложить их в бумажный пакет, не обращая внимания на неё и на то, что она делает. Хината неподвижно замерла, ожидая, что он что-то скажет или спросит о чём-нибудь, но он заговорил не скоро. — Саске всегда просит меня купить здесь помидоры, когда я возвращаюсь с очередной миссии. — О… Тебя не было в Конохе? — больше из вежливости, нежели из реального интереса спросила Хината. Она не любила совать нос в чужие дела. — Да. На этом разговор закончился. Немного успокоившись от того, что они обменялись чем-то большим, чем простое приветствие, и с чистой совестью за то, что не полностью потеряла перед ним своё достоинство (не считая оброненного пакета), Хината продолжила осторожно набирать клубнику, краем глаза наблюдая за выбирающим помидоры Итачи. И то, насколько тщательно он выбирал их, буквально ошеломляло. Такую систему Хината раньше не видела ни у кого, и она заключалась в том, чтобы коснуться кончиками пальцев кожицы помидора, затем сжать его, чтобы проверить на спелость. Однако больше интриговало то, как медленно и даже многозначительно Итачи делал это, с деликатностью человека, касающегося тончайшего стекла, а не помидоров. Хината почувствовала тех самых бабочек из детства, наблюдая, как он повторяет процесс отбора; даже в таком деле он был крайне дотошен, клал в пакет только те помидоры, которые даже на первый взгляд казались Хинате идеальными. Неудивительно, что все в Конохе считали его гением, и они не ошибались, хотя было несколько утомительно стоять рядом с ним и видеть, насколько осторожен Итачи в любом своём деле. Хината не могла понять, как Саске мог находиться рядом с братом и не чувствовать себя в тени его гения. Однако вдруг произошло нечто такое, отчего Хината испытала замешательство. Итачи взял последний помидор, не заметив, что у того червоточина как раз в том месте, которого не коснулись его пальцы, и просто положил его в пакет. Хината снова сосредоточила внимание на корзине с клубникой, когда Итачи закончил с помидорами, потому что она испытала бы неловкость, если бы он заметил, что она открыто восхищается им, как одна из его многочисленных поклонниц. Хината воздержалась от комментариев насчёт испорченного помидора и поджала губы, ожидая, пока Итачи уйдёт. Но он молча продолжал стоять рядом, и это, мягко говоря, пугало. Каждая секунда его пребывания в столь непосредственной близости заставляла Хинату нервничать всё сильнее. — До встречи, Хьюга-сан, — сказал Итачи, наконец, а после развернулся и направился прочь. — До встречи… Учиха-сан… — пробормотала она ему в спину. Когда звук его шагов стих вдали, Хината вздохнула более спокойно, и её плечи расслабились. Каким бы странным ни казался Итачи, сегодня он действительно заставил её понервничать. Испытывая странную смесь смущения и растерянности от того, что только что увидела, Хината положила ладони себе на щёки и почувствовала, насколько они горячие. Она задумалась, заметил ли Итачи, что положил червивый помидор в свой пакет, но быстро отбросила ненужные вопросы, ведь, в конце концов, он был гением, а у гениев образ мышления сильно отличается от мышления обычных людей. Возможно, ему для чего-то понадобился этот помидор. Ответ на её невольный вопрос отыскался сразу после того, как в возрасте шестнадцати лет Хината достигла звания чуунина, работая с командой Куренай на миссии по выслеживанию. По правде говоря, Хината давно не задумывалась об Учихе Итачи, так как почти его не видела. Раз в полгода Итачи по-прежнему посещал с отцом дом Хьюга, а она всё так же, как и в далёком детстве, была вынуждена подавать ему чай и молча сидеть напротив. Со временем её воспоминания о помидорах и клубнике померкли, а на их месте остался одинокий и печальный образ Учихи Итачи, человека, которым Хината искренне восхищалась, но к которому со временем стала испытывать невольную жалость. Когда она была маленькой, при виде него у неё краснели щёки, а в животе начинали неистово кружиться бабочки. Теперь же, всякий раз, когда их пути пересекались, у Хинаты болезненно тянуло в груди, и по какой-то странной причине ей хотелось обнять его и заверить, что всё будет хорошо. Она не понимала, откуда в ней такая двойственность чувств, но как будто сам воздух вокруг Учихи кричал, что что-то не так, будто на протяжении многих лет какая-то часть его истощалась, пока не исчезла совсем. Первой её мыслью было, что из жизни Итачи ушло ощущение счастья. Он больше не улыбался, как прежде. Всё прояснилось во время семнадцатого дня рождения Саске. В тот день девушки собрались в горячих источниках, чтобы расслабиться и привести себя в порядок перед тем, как отправиться в дом товарища, где его мать устроила небольшую вечеринку-сюрприз. Они дружно погрузились под воду с полотенцами на плечах, пытаясь расслабиться после довольно утомительного дня. Хината вяло наблюдала за тем, как Ино и Сакура спорили о том, кому из них двоих достанется Саске, при этом бросаясь друг в друга оскорблениями. Хьюга малодушно порадовалась, что никто из сверстниц не обращал внимания на Наруто, который в последнее время всё чаще занимал её мысли. Сакура вышла из онсэна, обмотав себя полотенцем, и вдруг вскрикнула от ужаса. —Я забыла шампунь и кондиционер! Не могу поверить! Самый важный день в году, а я не смогу как следует помыть голову! — Ино окинула её самодовольным взглядом и широко улыбнулась, а Хината взглянула на подругу с беспокойством. — Какая жалость. Саске-куну ведь так нравятся длинные и шелковистые волосы, — усмехнулась Ино. — В-воспользуйся моими, — торопливо предложила Хината, — они в маленькой корзинке рядом с моей одеждой. — Хината, ты спасла мне жизнь! — воскликнула Сакура, выдохнув с облегчением, и направилась туда, куда указала Хината. — Но, Хината, тут совсем немного. — Ничего страшного. Бери. — Я могу поделиться, Хина-чан, — вмешалась Ино. — Почему ты сразу не поделилась со мной шампунем, Ино-свино? — упрекнула Сакура. — Я не собираюсь облегчать тебе задачу в битве за Саске-куна, — ответила блондинка и показала язык. — Хинате-то не интересен мой Саске-кун. Приняв душ и одевшись, они втроём направились к резиденции Учиха. Они прибыли с подарками и даже принарядились. Сакура и Ино, потому что хотели произвести впечатление на Саске, а Хината потому, что знала, что на празднике будет присутствовать некий лучший друг Саске; он и остальные парни отвлекали младшего Учиху, пока в доме шла подготовка. Дом был украшен воздушными шарами, будто тут праздновался день рождения ребёнка, а не взрослого парня. Каждый уголок от входа до столовой был украшен с особым тщанием, что показывало, как сильно мать Саске любила своего сына. Учиха Микото заканчивала украшать торт, когда они втроём вошли на кухню. Она встретила их очень дружелюбно и сразу же поинтересовалась, встречается ли кто-нибудь из них с Саске. Сакура и Ино нацепили на лица похоронные выражения, а Хината пожала плечами. Женщина самоотверженно вздохнула и, пока они помогали ей относить угощения в сад (где был накрыт стол), она давала им советы, как расположить к себе её младшего сына. В разгар всей этой суеты Хината вдруг заметила, что в коридоре появился Итачи, который так же спокойно, как и всегда, направился прямиком к ним. — Добрый вечер, — поприветствовал он всех поклоном, не глядя ни на кого конкретно. — Могу я тебе чем-нибудь помочь, Окаа-сан? — серьёзно спросил он. — Конечно, помоги девочкам принести ещё стаканов, — попросила Микото. Ино и Сакура пошли с Итачи на кухню, а Хината осталась с Микото развешивать в коридоре воздушные шары и ленты. Она улыбнулась, когда увидела, как подруги, краснея, глядят на старшего брата Саске. Обе ещё со времён Академии говорили, что в красоте с их Саске-куном может сравниться только Итачи. Внезапно из дома послышался сильный шум: голоса, смех и выкрики «С днём рождения!», и вскоре Саске, Наруто, Шикамару, Чоджи, Киба и Шино появились в саду вместе с Итачи, Ино и Сакурой. Микото осыпала младшего сына поцелуями, пока он тщетно пытался оттолкнуть её, умоляя, чтобы она не позорила его перед всеми «коллегами». Хината стояла чуть поодаль, за спиной Кибы, и испытывала невольную зависть. Ей бы хотелось, чтобы и её дни рождения отмечали вот так, дома, но это не представлялось возможным: дата была очень близка ко дню смерти Хьюги Хизаши. Внезапно рядом с ней оказался Итачи. Она тут же сжалась от его неожиданного появления в такой непосредственной близости, однако в этот раз Итачи не поздоровался с ней и даже не взглянул на неё, а просто проследовал туда, где был его брат, и вместо облегчения Хината испытала удивление. Она не представляла, чем могла вызвать такое пренебрежение у наследника Учиха. Каждый раз, когда он встречался с ней, то говорил: «Доброе утро, Хьюга-сан», «Сегодня хорошая погода, Хьюга-сан», «Рад тебя видеть, Хьюга-сан», или какой-нибудь другой столь же вежливый комментарий. Но на этот раз Итачи даже не взглянул на неё, будто Хинаты и не было, будто её присутствие в этом доме было необязательным. Да, возможно, Хината преувеличивала, если учесть, что он поприветствовал её вместе с остальными девушками, но она всё равно ощутила болезненный укол, вызванный его непривычным безразличием. Воспользовавшись тем, что все взгляды прикованы к Саске, Хината сделала то, что сделала бы любая девушка в её ситуации: оставила подарок на столе и максимально незаметно покинула праздник. По дороге домой она напряжённо думала, почему Учиха Итачи рассердился на неё, и по непонятной причине у Хинаты болезненно ныло в груди, а в глазах стояли слёзы. Хотя этот человек её порою пугал, и Хината всегда испытывала нервозность рядом с ним, он по праву являлся одним из самых приятных людей, которых она знала. Не единожды возвращаясь домой через квартал Учиха, Хината видела, как Итачи разговаривал с детьми своего клана, учил их правильной стойке, чтобы легче было метать сюрикены в мишени. В других случаях она видела издали, когда он гулял с Саске, и оба над чем-то смеялись. Именно наблюдая за тем, с какой любовью Итачи относился к своему брату, Хината поняла, что, каким бы холодным и отстранённым он ни казался снаружи, внутри он был далеко не таким жёстким и суровым человеком, как её отец или Неджи. Иногда, когда они с девочками решали поесть данго и выпить чаю, то замечали его, одиноко сидящего за дальним столиком и сосредоточенно вглядывающегося в содержимое своей чашки, но если к нему подходила девушка, чтобы поговорить или передать любовное письмо, он никогда не был жесток, как Саске, и вместо немедленного отказа с поклоном принимал конверт и вежливо благодарил. Хината не раз слышала, что Итачи отвечал на все эти письма одной и той же фразой: «Мне очень повезло, что такая девушка, как вы, обратила на меня внимание, но я не могу ответить взаимностью на ваши чувства. Надеюсь, вы сумеете меня простить, и мы сможем и впредь относиться друг к другу с той же сердечностью, что и раньше. Я уверен, что вы встретите мужчину, который будет дорожить вашими чувствами и отвечать на них с тем же пылом. Итачи Учиха». Но величайший акт доброты, который проявил к Хинате Учиха Итачи, случился в тот день, когда он навестил её в больнице после экзамена на чуунина. Сначала Хината подумала, что юноша заблудился в поисках палаты, в которой лежал Саске, тоже серьёзно раненный во время боёв и выживания в лесу Смерти. В правой руке Итачи держал простой букет, состоящий из трёх веточек сирени, который он поставила в стакан с водой на подоконнике, прежде чем присесть на край больничной койки. В этот момент Хината поняла, что Итачи не случайно забрёл к ней в палату, а намеренно пришёл навестить её. Он спросил, как она себя чувствует, стараясь проявить участие, когда молчание между ними стало невыносимым. Хината, удивлённая его визитом и до сих пор испытывающая смущение после истории с чаем и кимоно, вжалась в больничные простыни, ответив, что не очень хорошо, но она уверена, что скоро поправится. Итачи кивнул, а затем замолчал, глядя ей в глаза. Логично, что вскоре Хината не смогла выдерживать взгляд джонина и в итоге уставилась на свои руки. В этот момент молодой человек встал и, прежде чем уйти, сказал кое-что, что долго потом звучало у неё в голове, и что сейчас, по дороге домой, Хината вспомнила так ясно, как будто услышала всего минуту назад: «Я надеюсь, что смогу увидеть тебя снова». Хината не понимала, почему на этой фразе в голосе Итачи сквозила такая печаль до того июльского утра спустя два дня после дня рождения Саске, когда она столкнулась на улице с Харуно Сакурой. Судя по всему, команда Какаши (бывшая седьмая команда) получила миссию, в ходе которой им нужно было вернуть свиток с конфиденциальной информацией, утерянный феодалом страны Огня, но они быстро обнаружили, что знаменитый свиток не терялся. Однодневное путешествие оказалось напрасным, и Сакура пребывала в сумрачном настроении. —Хочешь перекусить, чтобы немного расслабиться, Харуно-сан? — спросила Хината, пытаясь приободрить её. — Нет, я просто хочу принять душ, привести себя в порядок и поспать, — ответила она. — Хуже всего то, что Наруто всю обратную дорогу ныл, что хочет поесть рамен — я чуть не убила его, когда он сказал это в тринадцатый раз; Сай постоянно спрашивал Саске, есть ли у него пенис, а Саске был в таком плохом настроении, что чуть не зарубил его своей катаной. Хината просто кивнула; то, что в ином случае заставило бы её улыбнуться, показалось довольно банальным. Сакура озадаченно нахмурилась. Наверняка переживания Хинаты по поводу того, что произошло в день рождения Саске, были слишком очевидны. — Что-то случилось, Хината-чан? — Н-нет, — быстро ответила она. — Ты можешь рассказать мне, я обещаю молчать об этом, — заверила Сакура, по-доброму улыбнувшись. — Хмм… — Хината и Сакура на самом деле не были подругами, во всяком случае, настолько близкими, какими были Сакура и Ино, но Хьюга подумала, что нет ничего плохого в том, чтобы поделиться своими переживаниями. — Мне кажется, я чем-то расстроила Учиху-сана. — Ах, это. Не переживай, Хината-чан. Саске всегда злится по тому или иному поводу, но точно не из-за тебя. Он никогда по-настоящему не злится, просто ведёт себя вот так. — Нет… не Саске-куна, — возразила Хината, ещё больше опечалившись. — Я имела в виду Итачи-сана. — Итачи? Должно быть, тебе просто показалось. Итачи никогда не сердится. Вы с ним самые добрые и спокойные люди, которых я знаю. — В день рождения Саске-куна… кажется, его раздражало моё присутствие. — Почему ты так думаешь? — недоумённо спросила Сакура. — Он на секунду остановился рядом со мной, но не поздоровался и даже не повернул головы, будто меня там и не было. Он никогда не поступал со мной так, поэтому я подумала, что он злится. Хотела бы я знать, чем расстроила Итачи-сана… — И поэтому ты сбежала? Мы тебя везде искали! — Прости. — Ничего страшного. — Сакура сочувственно положила руку ей на плечо. — Итачи просто устал, уверяю тебя. Ты не поверишь, что тогда произошло! Ты же знаешь, что мне всегда неловко находиться рядом с Итачи-саном, да? В смысле, он такой красивый и смотрит так, что можно растаять, и хотя я люблю Саске-куна, Итачи-сан совсем не плох. Хината с улыбкой кивнула. Она поняла, что Сакура пыталась сказать. Итачи умел простым взглядом вызвать предательскую дрожь в коленках. И если Хинату немного пугали такие взгляды, Сакура от них просто таяла. — Когда Микото-сан послала нас за стаканами, я не знала, что сказать, а ещё и Ино не переставала болтать. Я обдумывала подходящую фразу и протянула ему стаканы, но вдруг Итачи-сан обернулся, сказал: «Большое спасибо, Хьюга-сан», и просто ушёл в сад. — Он принял тебя за меня? — Ага. Бедный Итачи, должно быть, так устал, что даже спутал наши имена. — Вот как… — Так что не думай, что он злится, он, наверное, тебя просто не видел. Уверена, иначе он был бы так же добр, как и всегда. — Он меня не видел… — пробормотала Хината. — Ага. Никому не говори, но Саске рассказал мне, что Итачи служит в АНБУ, поэтому всегда приходит домой совершенно измотанный. Ещё раз повторюсь, он не злится на тебя. Наверное, он просто устал. — Он меня не видел… — Да, я так и сказала. Что он, наверное, не видел тебя, — повторила слегка недоумевающая Сакура. — Так, я собираюсь в онсэн. Хорошо, что мы встретились, а то я бы опять забыла купить шампунь! Где ты берёшь свой? Мне очень понравился запах. А потом всё сложилось в её голове, как огромный пазл. Это был один из тех моментов, когда разум проясняется и находит решение сложной задачи, например, когда, решая уравнение, ты, наконец, находишь значение икс, игрек и зет, а в случае Хинаты, её отношения с Итачи, и секрет, который он так долго хранил, и из-за которого казался таким невозможно печальным. С того дня Учиха Итачи прочно засел в её мыслях, вновь и вновь воскрешая все связанные с ним воспоминания. Беспокойство Хинаты достигло такой степени, что она часто продлевала путь домой с единственной целью — пройти через квартал Учиха в надежде увидеть его на улице. Она душилась за ушами каплями экстракта сирени, причёсывалась и тщательно подбирала одежду, следя за её чистотой. На каждом шагу Хината оглядывалась, среди всех бесстрастных лиц Учиха выискивая лицо Итачи. К её несчастью, они ни разу не пересеклись за все те дни, которыми она бесполезно отклонялась от привычного маршрута. В первую неделю августа у неё даже хватило смелости прийти в кафе, где подавали данго, в одиночку. Хината сидела там весь день и пила чай, ожидая, что Итачи придёт и составит ей компанию. Спустя три порции она сдалась, заплатила и отправилась домой. Хината почти потеряла надежду увидеть его снова, подавляя своё желание однажды посидеть с ним, посмотреть ему в глаза и сказать, что она знает. Правда в том, что это было не её дело. Ей не следовало вмешиваться в тайны Учихи Итачи и его клана, но Хината не могла просто отмахнуться от этого. Она подумала, что если Итачи узнает о её осведомлённости, быть может, он перестанет чувствовать себя таким одиноким, и вскоре печаль, которой он себя окружил, развеется. Возможно, если она расскажет ему о своём открытии, он попросит её о помощи в мелочах или расскажет о своих чувствах, вместо того, чтобы уйти. Хината представила, как они сидят вместе, лицом друг к другу, и прислушиваются к окружающим звукам, общаясь добрыми жестами и точными словами. Но как и всего в жизни, ей пришлось терпеливо дожидаться того дня, когда фантазия о возможности побыть с ним наедине осуществится. А если точно, то возможность эта представилась в конце сентября того же года. Иногда команда Куренай (бывшая команда восемь) собиралась для выполнения несерьёзных миссий по выслеживанию. Нередко Хинате, Кибе и Шино приходилось патрулировать границу, отыскивать пропавших без вести людей или выслеживать преступников более низкого ранга совместно с полицией Конохи. Поэтому в тот день, когда команде Куренай было поручено оказать отряду АНБУ помощь по обнаружению, захвату и ликвидации опасного террориста из Ивагакуре, она поняла, что у неё будет шанс увидеться с Итачи снова. Двигаясь по древесным ветвям в окружении мужчин и женщин в масках, Хината не могла не думать о том, что под одной из этих масок скрывается Итачи, тот, кто последние три месяца не покидал её мысли даже во сне. Отыскать его было просто; длинные тёмные волосы, стянутые в низкий хвост, ниспадающий на ножны, выделяли его среди остальных. Аккуратная маска, обрамлённая несколькими прядями, выбившимися из хвоста, идеально скрывала его лицо; катана, закреплённая на его спине, сияла под пробивающимися сквозь кроны деревьев редкими лучами солнца; татуировка у него на плече казалась Хинате куда впечатляющей, чем те, что ей доводилось видеть до сих пор. Здесь, в этом элитном отряде Конохи, Итачи был капитаном, а она находилась в его подчинении. Это наполняло Хинату смесью из беспокойства, нервозности и гордости. Хотя её навыки были незначительны в сравнении с гениальностью Учихи, Хината обладала тем, в чём нуждался Итачи, и была готова предоставить ему это в любой момент. Около полуночи отряд остановился, чтобы Итачи выдал им инструкции. Он довольно холодно обратился к своим товарищам и приказал им рассредоточиться и прикрыть периметр печатями-ловушками — стандартная процедура перед тем, как совершить привал. Хинате, Кибе, Акамару и Шино, привычно поражённым уровнем бойцов АНБУ, оставалось лишь молча наблюдать за тем, как каждый из пятёрки исчез в ветвях окружающих их деревьев. — Здорово, правда, Акамару? — громко спросил Киба, усаживаясь на траву и прислоняясь спиной к нинкену. — Сандайме нужно создать в АНБУ группу по обнаружению и слежке. Мы однозначно стали бы лучшими. — Думаю я, что будь сформирована группа такая, родители наши выполняли работу эффективнее гораздо, — возразил Шино, на что Инузука закатил глаза. — Хоть раз в жизни можешь поддержать меня, Шино? Что с тобой не так? — воскликнул он раздражённо. — Хината, скажи, что я прав. Хината? — А? — спросила она, вернувшись в реальность. — Ты очень рассеянна, случилось что-то? — Н-нет, — быстро ответила она, поднося указательный и безымянный пальцы к лицу. — Бьякуган. — Что-нибудь ненормальное видишь? — спросил Шино. — Нет, — ответила ему Хината. — Я схожу за водой, вам принести? Ребята отказались, заявив, что у них во фляжках достаточно воды. Хината кивнула и скрылась за кустами. Ей не очень-то хотелось воды, ей хотелось подойти поближе к Итачи, который в этот момент умывался в ручье в ста метрах от стоянки. Ночь была ясной, и хотя на небе не было луны, зрение позволяло Хинате идти по лесу, не опасаясь споткнуться или столкнуться с чем-то опасным. С каждым шагом её сердце ускоряло ритм, и Хината с волнением осознала, что момент, которого она ждала столько месяцев, наконец, наступил. Вскоре она услышала шум воды, эхо которого гулко отдавалось в тишине леса. Ручей приветливо журчал быстрым потоком, и это журчание успокаивало. С самого детства шум воды казался Хинате чем-то мелодичным, очищающим сердце, и сейчас, каким-то непостижимым образом, он придал ей решимости. Итачи сидел на берегу, сдвинув маску на лоб. Хината взяла себя в руки и приказала ногам двигаться, а рту — говорить, говорить что угодно, только бы он заметил её присутствие. — Что-то случилось Хьюга-сан? — спросил Итачи, не оборачиваясь. Он поднялся, бесшумно поправив маску, как будто всё это было гендзюцу, которым он мог управлять по своему желанию. Хината не сразу смогла ответить. Несмотря на то, что она много раз прокручивала в голове этот разговор, сейчас у неё не находилось нужных слов. Нелегко было просто приблизиться к нему и сказать; в конце концов, это была деликатная тема, а с другой стороны, тот факт, что даже стоя к ней спиной Итачи почувствовал её появление, лишал дара речи от изумления. — Я з-знаю твой секрет. Если эти слова и расстроили Итачи, он, конечно же, не показал этого ни своей позой, ни тоном голоса. — Не понимаю, о чём ты говоришь. Если бы она только держала рот на замке, ничего из того, что произошло в предыдущие месяцы, не случилось бы. Если бы она молча выполняла миссии подальше от него и занималась своими делами, то не фантазировала бы столько раз о том, как Итачи держит её за руку, а она ведёт его, не выставляя себя при этом на посмешище; и не краснела бы, как глупая маленькая девчонка каждый раз, когда Токума стучал в её дверь, а она мечтала о том, что тот скажет, что к ней пришёл Учиха-сан. —Т-ты помнишь день, когда… когда произошёл тот инцидент с чаем? — Если ты беспокоишься о своём кимоно, должен сказать, что коплю деньги, чтобы заменить то, которое испортил, — ответил Итачи. — Н-не нужно, Учиха-сан, я… хм… я не это имею в виду. Возможно, Хината ждала, что он спросит её, о чём она хочет поговорить, но он этого не сделал. Напротив, он с той же неподвижностью безмолвно дожидался, пока она объяснится. — Или… или в тот раз, когда мы покупали овощи в маленькой лавке Нохара? — Итачи медленно кивнул. — Ты выбирал помидоры, а я клубнику… и я заметила… что ты взял помидор с маленькой червоточиной, и он казался не таким спелым, как остальные. — Должно быть, я отвлёкся, — сказал он серьёзно, но с некой напускной беззаботностью. — Не знаю, о каком секрете ты говоришь, но покупка помидоров или разлитый чай не являются тайной информацией. — Наверное, я… я выражаюсь не так ясно, как… как хотелось бы, — призналась Хината, сильнее сжимая кулаки, чтобы набраться смелости. — В день рождения Саске-сана т-ты… принял Сакуру-сан за меня. Когда мы были детьми, ты переполнил чаем мою чашку и из-за этого на меня полился кипяток, но ты лил чай до тех пор, пока я не всхлипнула, потому что он обжёг мне ноги. Когда ты покупал помидоры, то выбрал испорченный, потому что не нащупал отверстие, оставленное червём, — Хината крепко зажмурилась, — и под всем этим я подразумеваю, что… знаю причину, по которой ты… ты сделал всё это. До этого момента Итачи сохранял вежливый, но несколько тёплый и даже нежный тон. С каждым словом, срывающимся с уст Хинаты, та самая теплота таяла, и вскоре она заметила, как Итачи напрягся. — Что ты имеешь в виду, Хьюга-сан? — Харуно-сан использовала мой шампунь тогда, и её волосы пахли моим запахом, который был знаком тебе с самого детства. Ты не прикоснулся к червоточине в помидоре, который ощупывал кончиками пальцев, поэтому не осознавал, что он испорчен, ты просто почувствовал, что наощупь он спелый, поэтому выбрал его. Ты наливал чай, пока он не потёк мне на колени, потому что думал, что чашка ещё не наполнена… — Итачи не ответил; он оставался настолько неподвижным, что Хината слышала, как собственное сердце колотится в ушах. — Все эти годы ты терял зрение, верно? — Итачи молчал. — Я никому не скажу, я не хочу, чтобы ты злился или обижался на мои… мои слова, но… — До сих пор я не провалил ни одну из своих миссий из-за этого, — холодно перебил он. — Это не мешает мне продолжать выполнять свою работу. — Но ты страдаешь! Я вижу это, — воскликнула Хината, прижав руку к груди. — Раньше от тебя исходило тепло, а теперь… теперь его нет… — Это не имеет к тебе никакого отношения, Хьюга-сан. У тебя нет причин расстраиваться или жалеть меня, — сказал он мягко, но так же отстранённо, каким отстранённым был свет звёзд, висящих над ними. — Буду признателен, если ты никому об этом не расскажешь и больше не затронешь эту тему. Никто не должен узнать. Особенно Саске. Итачи прошёл мимо неё в сторону стоянки, не оборачиваясь. До конца миссии они больше не перекинулись и парой слов, и когда команда вернулась в Коноху, Учиха Итачи не попрощался и не взглянул в их сторону. Хинате стало грустно из-за этого, но потом она вспомнила, что он всё равно не смог бы её увидеть, даже если бы посмотрел. И всё же она чувствовала внутри разрастающуюся пустоту, будто с окончанием миссии закончилась и невысказанная дружба, существовавшая между ней и Итачи. Нет, дружба — слишком громкое слово для обозначения того, что было между ними, Хината чувствовала, что потеряла то доброе и доверительное отношение, которое он проявлял к ней. В ту ночь она горько плакала, заглушая рыдания подушкой. Как бы ей ни хотелось помочь ему, понять или утешить, она не могла этого сделать. Итачи бы не позволил. Хината оплакивала те годы, которые Итачи прожил в полной темноте. Она плакала, потому что видела его боль на протяжении долгого времени, но ничего не сделала, чтобы облегчить её. Она плакала из-за каждой улыбки, которую Итачи дарил ей, хотя, конечно, не мог её видеть. Она плакала, потому что поняла, что та боль в груди, та тоска, та нервозность, которую он вызывал в ней, крохотные бабочки, то восхищение, то счастье, которое она чувствовала, когда издалека видела, как он добр к другим, были безошибочными признаками влюблённости. Быть может, она любила его с самого детства. Вымотанная, она заснула, и в ту ночь ей не снились сны. Из сна её вырвал звук шагов по татами и тихий стук в деревянную раздвижную дверь. — Что случилось? — потирая глаза, спросила Хината. — Хиаши-сама требует твоего присутствия, Хината-сама. Подобные слова не сулили ничего хорошего. Хьюга Хиаши был не из тех, кто стал бы говорить о погоде, её успехах или о том, как он гордится своей дочерью. Отец звал её не ради того, чтобы похвалить, а чтобы прочесть ей очередную лекцию или сурово о чём-то расспросить. Поэтому Хината лихорадочно перебирала в голове варианты того, что она уже успела натворить, чтобы вызвать его разочарование. Миссия прошла успешно, и она вернулась без ранений, а это более чем достаточная причина для сохранения его спокойствия. Хината постучала в дверь кабинета отца, предварительно встав на колени у входа в знак уважения. После резкого «войди» она отодвинула створку двери, и за ней увидела сурового отца, перебирающего бумаги. Приблизившись к нему, Хината снова склонилась в поклоне. Она чувствовала себя настолько подавленной, что даже не заметила, что лежало на столе отца. — Что это значит? — спросил он, на пару сантиметров сдвинув коробку в её сторону. Только тогда Хината заметила наличие того предмета, который, казалось, оскорблял её отца. Она в замешательстве взглянула на стол и пожала плечами. — Может, если ты скажешь мне, что это такое, я смогу ответить. — Открой, — велел он. Хината перевела взгляд на изысканную коробку, обтянутую бархатом, и взялась руками за края крышки. Предательский вздох выдал её удивление, когда под слоями пергамента обнаружился серый шёлк и прекрасный, вышитый вручную морской пейзаж, волны на котором казались настолько живыми, что до её ушей почти донеслось, как они разбиваются о берег пляжа. — Не могла бы ты объяснить мне, почему Учиха Итачи прислал тебе такой подарок? Хината нахмурилась, не веря в услышанное. —У-Учиха-сан прислал мне это? — Женщине не дарят такой подарок, не ожидая чего-то взамен. Что ты сделала, чтобы он решил подарить тебе нечто подобное? — Я не знаю, почему он прислал мне это. — Хината тяжело сглотнула, стараясь не смотреть на отца и касаясь шёлка кончиками пальцев. — Я не люблю повторяться. Что случилось во время твоей последней миссии, чтобы он подарил тебе это? — М-миссия выполнена успешно. Я не знаю, что побудило его прислать мне такой подарок, — с затаённой грустью повторила Хината, не особо надеясь, что отец поверит в её ложь. — Так почему же он прислал тебе такой подарок? — Я не знаю, — вновь повторила она, пытаясь выглядеть отстранённо. — Пожалуйста, верни его. — Хината закрыла коробку, не взглянув больше ни на прекрасный шёлк, ни на волны, ни на изысканную вышивку с парящими над водой чайками. — Должно быть, это ошибка. — Внимательно выслушай меня, Хината. По какой-то причине наследник Учиха прислал тебе подарок, на покупку которого у любого жителя этой деревни ушла бы целая жизнь. Ты пойдёшь и поблагодаришь его лично. — Хинате хотелось возразить, сказать ему, что, конечно же, меньше всего сейчас Итачи хотел бы видеть её, но она никогда не умела перечить людям, а в особенности своему отцу. — Одной из твоих обязанностей в качестве следующего главы клана является поддержание хороших отношений с остальными кланами Конохи. Токума будет тебя сопровождать. Преподнеси наследнику коробку чая из моей коллекции в знак благодарности. — Да, Ото-сама. Надев кимоно, которое выбрал отец, и уложив волосы в сложную традиционную прическу, Хината вместе с Токумой покинула резиденцию Хьюга и направилась в квартал Учиха. Каждый новый шаг казался сложнее предыдущего, и Хината могла только представить, какое унижение почувствует, когда предстанет перед Итачи и должна будет поблагодарить его за кимоно, которое не просила, и которое он наверняка купил, чтобы обеспечить её молчание. От одной только мысли об этом у неё сжалось в груди, а в горле образовался тугой ледяной комок. Почему из всех людей в Конохе это оказался именно Учиха Итачи? Когда они достигли, наконец, места назначения, Хината опустила лицо и мысленно приготовилась к грядущему разговору. Страшно было находиться в этом месте, но ещё хуже было появиться здесь, чтобы поблагодарить за то, что вызывало у неё лишь грусть. Токума сам постучал в дверь, когда понял, что Хината не сделает этого. Вскоре дверь открыла Учиха Микото, занятая, как обычно, судя по надетому на ней белому фартуку; она смущённо сняла его, когда увидела, насколько официален наряд Хинаты. — Хината-сан, Токума-сан, как приятно видеть вас здесь, — сказала она с искренней добротой. — Я позову Саске. — Н-нет… не надо, ведь я пришла… чтобы увидеть… э-э… — лицо залилось ярким румянцем, и Хината почувствовала, как зрение затуманивается, — Итачи-сана. — Итачи? — переспросила Микото, сначала несколько смутившись, а потом понимающе улыбнувшись. — Тогда позову его. Тебе повезло застать его дома, Хината-сан, мой неблагодарный сын так редко бывает с нами, но Хокаге дал ему выходной за успешное выполнение миссии. Он сейчас тренируется с Саске, но я немедленно приглашу его. Хьюги вошли в дом и проследовали в комнату, где Микото попросила их подождать. Они сидели на коленях бок о бок перед красивым столом из вишневого дерева, глянцевый лак которого придавал ему элегантный вид. Хотя обычно при выполнении обязанностей наследницы Хинату сопровождал Ко, у неё сложилось впечатление, что она пришла сюда с Токумой, потому что он был одного возраста с Итачи, и они были одноклассниками в Академии (по крайней мере, на протяжении того единственного года, когда там учился Итачи), наряду с Неджи, Токума был самым выдающимся членом клана и элитным бойцом. Внезапно в дверях появилась Учиха Микото, а за ней Саске и Итачи. Первому, похоже, было любопытно узнать, что произошло, в то время как второй был так же серьёзен, как и всегда, в ожидании объяснений, которые поступили, как только он перешагнул порог комнаты и устремил взгляд в сторону Хьюг. — Доброе утро Хьюга-сан, Токума-сан, — поприветствовал Итачи с лёгким поклоном. Хината и Токума ответили на приветствие. — Что здесь делает Хината? — шепнул Саске матери, получив от неё толчок локтем. — Сегодня прекрасный день, Токума-сан, почему бы тебе не пойти со мной в сад, чтобы посмотреть на новый бамбуковый фонтан, который сделал мой муж? Он великолепен, правда, Саске? Микото невинно улыбнулась, но все знали, что правила хорошего тона предписывают Хьюге последовать за ней, она была хозяйкой дома и женой главы клана. Саске закатил глаза и поднял бровь, когда понял, что пытается сделать его мать, и, прежде чем он успел войти в комнату и сесть на место, которое освободил Токума, Микото схватила его за руку и быстро потянула за собой в коридор. — Буду рад сопроводить вас, Учиха-сан, — с поклоном ответил Токума. — Ну же, Саске, позволь своему брату спокойно поговорить с Хинатой-сан. Когда за спиной Итачи закрылась дверь (под ругань Саске, уходящего по коридору), Хината опустила глаза и сосредоточила взгляд на своих руках. Она была слишком смущена, чтобы смотреть на молодого человека, сидящего напротив с той же невозмутимостью, что и всегда. — С-сегодня хороший день, не жарко и не холодно, — наконец выдавила Хината. — Да. Погода сегодня благоприятная. Хината тихо вздохнула. Во время таких визитов сидеть и говорить о погоде было настолько обычным делом, что это даже вошло в привычку. Однако сегодня солнце или дождь волновали её меньше всего, ей нужно было обсудить кое-что действительно важное. — Не желаешь ли выпить чаю? — спросил Итачи, когда молчание слишком затянулось. — Я могу попросить маму, чтобы она… — Благодарю, но я не хочу чай, — перебила Хината как можно вежливее. Итачи кивнул. — Честно говоря, я никогда не любил пить чай во время таких визитов. Это ограничивает возможность поговорить и рассказать, что на самом деле витает у нас в голове. — Хината подняла лицо и встретилась с резким взглядом Итачи, от которого у неё вдруг сильнее забилось сердце. — Поэтому должен спросить, что ты здесь делаешь? — Хината почувствовала в его тоне лёгкую нотку любопытства и мольбы. — Какой бы приятной не была погода, я сомневаюсь, что именно она является причиной твоего визита. Хината глубоко вздохнула и поджала губы. Иногда она забывала, что Итачи взрослый человек, и все эти ничего незначащие фразы на отвлечённые темы его не устраивают. Ребята её возраста, может, и вели себя глупо, пытаясь окольными путями пригласить кого-нибудь на свидание или попросить об одолжении, но взрослые гораздо более прямолинейно решали свои проблемы. Поэтому она сжала ткань подола кимоно и решила действовать зрело и сдержанно, как и подобает будущему лидеру клана Хьюга. — Не нужно было мне ничего дарить, — сказала она властно и твёрдо. — Отец послал меня поблагодарить тебя за подарок и вручить эту коробку с чаем, но я решила сказать… что… в этом не было необходимости. — Это был не подарок, — в тон ей ответил Итачи. — И отдариваться не нужно. Много лет назад я испортил твоё кимоно, а сейчас решил, что пришло время исправить мою ошибку — Тогда почему ты не отдал его мне лично, а передал через отца? — с горечью спросила Хината. — Это показалось мне неуместным. — П-почему? — Вручить тебе это кимоно лично означало бы обмен ненужными словами. Как ты, возможно, уже заметила, мне нелегко общаться с другими; даже отец считает меня странным и неуклюжим в общении с людьми. С другой стороны, мне не хотелось снова обсуждать с тобой мою проблему. Я не хочу, чтобы ты сожалела или печалилась по этому поводу. — Н-но я печалюсь, — призналась Хината с ощутимой грустью. — Как тут не печалиться? После этих слов самообладание Итачи пошатнулось. Хината заметила, как он сжал кулаки и опустил лицо, будто хотел скрыть своё разочарование. Он сжал слегка дрогнувшие губы. — Как давно ты?.. — После смерти Учихи Шисуи, — просто ответил он. — С того дня моя судьба связана с судьбой моего клана; зрение угасло, и я ничего не смог с этим поделать. — Я… я могу помочь тебе, Учиха-сан, — отчаянно прошептала Хината. — Чем ты можешь мне помочь? — медленно спросил он. — Я могу быть твоими глазами, — ответила она, не задумываясь. Хината вдруг остро ощутила всё, что её окружало: от стрёкота сверчков во дворе до шума воды, запаха Итачи и ритма его дыхания. Только в этот момент, находясь к нему так близко, она осознала кармическую связь, сложившуюся между ними, настолько сильную, что Хината почувствовала себя полной дурой из-за того, что не смогла понять этого раньше. Все эти годы она была прямо перед ней, но Хьюга предпочла её игнорировать. Эта связь объединяла судьбы двух людей навсегда, словно две нити, всё время сплетающиеся, сколько бы ни тянулись в разные стороны. Хината поняла, что тому, что они родились наследниками двух старейших кланов Конохи, была причина. Если бы они жили во время войны, родители поженили бы их, чтобы укрепить союз. Такова была связь, которая существовала между ними; они родились вместе, но мир позаботился о том, чтобы разделить их и заставить каждого пойти по пути, уводящему всё дальше и дальше друг от друга; и всё же вот она, сидит перед ним и предлагает то, в чём он нуждается и что она может ему дать, — возможность снова видеть, пусть и не своими глазами. Их жизни, несмотря на то, что они шли по ним разными путями, рядом с другими, переплелись так непостижимо, что в итоге они всё равно оказались вместе. Итачи не ответил на её предложение и замер настолько неподвижно, что обрушившаяся на комнату тишина испугала Хинату. Её не удивило отсутствие его реакции, и она бы даже поняла, если Итачи обидело её предложение. Такой гений, как он, не нуждался в помощи девушки, не говоря уж о том, чтобы она жалела его или относилась к нему как к инвалиду. — Извини, наверное, это не очень хорошая идея… — Сирень, — внезапно прошептал он. — П-прости? — Вокруг тебя всегда витал сладкий аромат сирени и корицы. Мёд, ваниль и весна. — Хината покраснела и на секунду забыла, как дышать. — Нежный, простой и практически неуловимый. По нему я отличал тебя от остальных размытых пятен, которые видел все эти годы. Твои волосы источают этот аромат, — сердце Хьюги забилось сильнее. — Только ты так пахнешь. Так я находил тебя, когда свет сменился тьмой. Итачи не дал Хинате времени ответить, просто встал, повернулся к ней спиной и подошёл к раздвижной двери, а затем исчез за ней. Когда он уходил, Хината осторожно положила руку себе на грудь, пытаясь выровнять дыхание и унять дрожащие пальцы. Всё это время они находились на расстоянии как минимум метра, и всё же слова Итачи ласкали кожу нежнее любого поцелуя. Когда Хината вернулась домой, и отец спросил её, как всё прошло, она через силу улыбнулась, ответив, что хорошо. На самом деле она просто хотела исчезнуть из Конохи, забыть об этих чёрных глазах. Её молитвы были услышаны, и команду Куренай отправили в качестве наблюдателей на турнир чуунинов, который в этом году проводился в Сунагакуре. Удаляясь от Конохи, Хината с каждым шагом дышала свободнее, словно оставляя позади слова Итачи. Сама мысль о том, что столь посредственную личность, как она, Итачи узнавал по одному только запаху, будила в ней робкую надежду на то, что он выделял её среди остальных чуть больше, а может… может, оказываясь рядом, испытывал те же чувства, что и она. Однако каждый раз, стоило такой мысли прокрасться ей в голову, Хината ругала себя. То, что кто-то вроде Итачи мог обратить на неё внимание… Абсурд. Он был идеален, а она… она — нет. Турнир чуунинов длился две недели: одна тратилась на отборочные испытания, а другая на поединки восьми финалистов. Победителем стал шиноби из Киригакуре по имени Чоджуро, владевший Хирамекарей, одним из семи легендарных мечей. Мизукаге отпраздновала его победу, пригласив стать частью её личного эскорта, поскольку эта деревня уже многие годы не побеждала в турнире. Торжества в Суне продолжались три дня. Когда заключительные торжества подошли к концу, и Хината была вынуждена вернуться в Коноху, она поняла, что у неё серьёзные проблемы. Хотя дни, проведённые в пустыне, были довольно приятными, они не возымели эффекта, потому что Итачи не покинул её в этом путешествии. Каждый раз, когда Хината смотрела ночью на звёзды, ей представлялось, что он рядом; когда она замечала мелькнувшую в толпе фарфоровую маску, её сердце ускоряло бег в надежде, что он в числе АНБУ тоже был отправлен в Суну; когда она увидела девушку, которая ела данго, её глаза наполнились слезами, и пришлось соврать Кибе, что это всё песок, чтобы он не спрашивал больше, в чём дело; при виде чёрных глаз она грустно вздыхала, невольно сравнивая их с теми, которые оставила в родной деревне. Куда бы Хината не пошла, с кем бы ни встречалась, что бы ни видела или ни слышала, всё напоминало ей об Учихе Итачи. Когда Хината вернулась в Коноху, всё было совсем не так, как она себе представляла. Он не ждал её у ворот и не заходил в особняк Хьюга, чтобы спросить о ней. На её столе не было цветов, а под подушкой не лежали любовные письма. Как будто всё время, что она провела вдали от деревни, прошло для него незамеченным. Хината вздрогнула, как будто угодила под ледяной ноябрьский дождь. Такой должна быть любовь между мужчиной и женщиной? И не дура ли она, раз влюбилась в Итачи, зная, что в ответ, как и все прочие, получит лишь вежливый отказ? Однако в первых числах декабря её жизнь приняла неожиданный оборот. Хината находилась в своей комнате и читала свиток с инструкциями, поскольку скоро должен был начаться снегопад, и Хокаге попросил помочь защитить некоторые здания от надвигающейся зимы. Она только выключила свет и села на футон, когда внезапно её насторожил донёсшийся от окна странный звук, грозивший перебудить весь клан. Хината поднялась, прислушиваясь к громкому стуку по дереву, и распахнула окно, высунувшись наружу. Первое, что она увидела — падающие снежинки, похожие на белоснежные перья, спускающиеся с неба так спокойно, как лепестки вишни по весне. По её губам скользнула улыбка, а когда дыхание превратилось в пар прямо перед лицом, Хината впервые за несколько месяцев почувствовала умиротворение. Внезапный птичий крик вывел её из оцепенения, и она устремила взгляд на ворона, сидящего на оконной раме. Его чёрное оперение сочеталось с белизной снега, создавая, как посчитала Хината, естественное дополнение, как Инь и Ян, символы её клана. Она заметила, что к лапке птицы привязано что-то, и осторожно извлекла из маленькой тубы небольшой свиток. Стоило ей это сделать, ворон слетел с подоконника и растворился в темноте. Хината осторожно закрыла окно и чуть дрожащими от холода пальцами развернула бумагу. Взгляд упал на изящные линии слов, складывающихся в простую фразу: «Если твоё предложение всё ещё в силе, отправляйся завтра в башню Хокаге. Учиха Итачи». Прочитав его, она аккуратно сложила свиток и спрятала его под изголовьем футона. По какой-то причине Хината чувствовала, что должна сохранить в секрете тот факт, что Итачи написал ей. Она залилась нежным румянцем и, улёгшись на футон, уставилась в потолок, размышляя о послании и чувствуя, что всё же есть что-то, что связало их снова после нескольких месяцев безмолвия; тайна, встреча, о которой знали только они. Хината нетерпеливо сунула руку под футон и достала бумагу, прижала её к груди и осторожно поцеловала. Просто представив, как Итачи пишет эту записку, Хината почувствовала те детские бабочки, которые, как ей казалось, давно исчезли, и впервые за несколько месяцев ей снилось что-то приятное. С небес всё ещё летел лёгкий снегопад, когда Хината вышла из дома и направилась в сторону башни Хокаге навстречу своей судьбе. Ей не пришлось искать Итачи, потому что он встретил её почти у самого входа. Покраснев, но не от холода, а от его присутствия, она вежливо ему поклонилась. — Доброе утро, Хьюга-сан, — поприветствовал он с гораздо большей теплотой, чем помнила Хината. — Д-доброе утро, Учиха-сан. — Спасибо, что пришла в такой холодный день. Прошу прощения, что заставил выйти из дома в такую погоду. Надеюсь, мой необычный способ передать просьбу не доставил проблем, — от его бархатистого голоса у Хинаты сладко заныло в груди, но она постаралась остаться максимально собранной. — Всё хорошо. Мне нравится снег. — Мне тоже. Холод гораздо приятнее жары. — Да, как обычно, они закончили фразами о погоде, и Итачи, кажется, это заметил, потому что вдруг замолчал, будто подыскивая более интересную тему для разговора. — В любом случае, спасибо. Пожалуйста, следуй за мной. Хината повиновалась и молча пошла рядом, искоса разглядывая красивый профиль Итачи. Она не могла наглядеться на его чуть вздёрнутый нос и тонкие губы, но с неприятным удивлением отметила, что следы бессонницы на лице Итачи стали более заметны. Наконец, миновав несколько коридоров, Итачи остановился перед дверью из красного дерева и вставил ключ в замочную скважину. Петли заскрипели, как будто в эту комнату давно не входили, и когда внутри зажегся свет, Хината убедилась, что её мысль была верна. От стены до стены было от силы четыре-пять метров, но все их занимали башни из коробок и ящиков с папками и свитками. От затхлого запаха у Хинаты защекотало в носу. Очевидно, в этом месте никто и никогда не удосуживался навести порядок. — Сандайме поручил мне расследовать дело первостепенной важности для деревни. Я надеюсь, что смогу найти информацию в этих свитках, — пояснил Итачи, шагнув к одной из коробок. — Мне нужна твоя помощь в этом, Хьюга-сан. — Что я могу для тебя сделать, Учиха-сан? — пробормотала Хината, следуя за ним. — Ты говорила, что можешь быть моими глазами. Моё зрение не позволяет мне читать. Слабая улыбка появилась на лице Хинаты, когда она поняла, что Итачи просит её почитать ему. Она так долго ждала его согласия, что теперь, когда это случилось, Хината ощутила нечто, подозрительно похожее на счастье. — Конечно. Я могу прочесть для тебя свитки, — с готовностью ответила она. — Информация, которую мы здесь найдём, является секретной. Я попросил Сандайме включить тебя в эту миссию. — Хината кивнула. — Он согласился. — С чего ты хочешь начать? — спросила она, пробегая взглядом по бесчисленным коробкам перед ними. — Возможно, с этого. Плохое зрение Итачи не мешало ему работать так же усердно, как и она, все те часы, которые они тратили на опорожнение коробок, сортировку свитков и уборку. Для удобства они принесли в заброшенный кабинет стол и два стула и, усевшись друг напротив друга, занялись сортировкой документов, которые вынимали из ящиков. Хината читала каждый файл, а Итачи указывал, куда его следует положить. — Здесь говорится… «Миссия ранга А — Сарутоби Саске и Сенджу Тобирама. Убийство феодала страны Воды. Пятьдесят миллионов Рё». Дальше в том же духе: миссии, их участники и состав команд, — с любопытством прочла Хината, встречая в составе групп, отправленных на миссии, имена таких известных личностей как Учиха Мадара или сам Сенджу Хаширама. — Я и не знала, что командная структура работы пришла в наш обиход настолько издавна. — Первый Хокаге разработал её, — ответил Итачи. — Боюсь, этот свиток не содержит того, что я ищу. Можешь положить его к остальным свиткам миссий, Хьюга-сан. Хината встала, положила свиток в коробку с надписью «Миссии» и взяла следующий. Взглянув на его содержимое, она поняла, что, хотя свиток и был стар, а многие кандзи практически стёрлись, он больше походил на отчёт, чем на инструкцию. — Кажется, в этом кое-что интересное, тут говорится: «Киндзюцу Эдо Тенсей, используемое кланом Сенджу, запрещено. Киндзюцу Изанаги, используемое кланом Учиха, запрещено. Оба клана приходят к соглашению о записи данных техник и их последующему запечатыванию в рамках мирного договора об основании Конохи. Любой член вышеупомянутых кланов, использующий эти киндзюцу, будет строго наказан и объявлен предателем Конохи». Подписано Учихой Мадарой и Сенджу Хаширамой. — Прежде чем сбежать, Орочимару выкрал несколько свитков, содержащих киндзюцу. Возможно… обе техники были в указанных запечатанных свитках. Хината взглянула на него краем глаза и заметила, насколько Итачи взволнован. Он пытался это скрыть, но безошибочные следы бессонницы выдавали, что нечто беспокоило его настолько, что он не мог заснуть. Хината сдержала сиюминутный порыв протянуть руки и погладить его плечи, чтобы они расслабились. Трудно было читать для Итачи, не представляя себя при этом в его надёжных объятиях. — Мне продолжить, Учиха-сан? — мягко спросила она спустя минуту его задумчивого молчания. — Да, пожалуйста. Следующие три недели она продолжала читать различные свитки, заполненные рукой бесчисленного количества людей (включая таких легендарных личностей, как Сенджу Хаширама, или совершенно незнакомых ей, как, например Сарутоби Саске). Свитки описывали историю основания Конохи, и войны, предшествующие этому; межклановые союзы; династические браки; помощь, которую воины Узушиогакуре оказали зарождающейся Конохе, и то, как после они скрепили союз женитьбой Первого Хокаге на Узумаки Мито. Каждый день ровно в восемь утра Хината встречалась с Итачи у входа в башню. Оба молча шли к той крохотной комнатке, Итачи отпирал дверь, и они продолжали изучение новых и новых свитков. Только около полудня они прерывались на обед (накануне Хината готовила онигири на двоих), а затем до позднего вечера продолжали работу. Каждый раз Итачи провожал её домой. Он делал это не потому, что считал улицы Конохи опасными, или думал, что Хината не сможет постоять за себя, а скорее для того, чтобы быть уверенным, что она дома, потому что Хината была одной из самых добрых людей в деревне, и, по его мнению, для девушки из столь благородного клана, как Хьюга, было неприемлемо гулять одной в такой час. Хината почувствовала себя на седьмом небе от счастья, когда однажды посреди снегопада Итачи раскрыл над ними зонтик. За весь день самым приятным событием для неё была их вечерняя прогулка. Когда они выходили из башни Хокаге, Учиха Итачи переставал быть шиноби и позволял себе насладиться простой беседой. Если раньше Хината была просто влюблена в Итачи, то эти медленные прогулки позволили ей разглядеть другие грани его личности. Он больше не был ни наследником клана Учиха, ни капитаном отряда убийц АНБУ, ни старшим братом Саске. Когда Итачи ненадолго сбрасывал ношу всех этих ролей, то становился просто человеком, который очень любил сладости, которому нравились капуста и онигири, приготовленные его матерью, и чьим хобби было приходить в маленькую лавку, торгующую данго, чтобы выпить там чаю. Хината узнала, что до того, как почти полностью потерять зрение, Итачи увлекался чтением книг по истории и изучением ниндзюцу. Но больше всего она удивилась, когда, услышав, как он рассказывает о Третьей Великой Войне шиноби, поняла, что вопреки мнению большинства жителей деревни о нём, Учиха Итачи ненавидел конфликты и верил, что однажды люди научатся жить в мире. Однажды они даже свернули с дороги, чтобы посетить лавку дяди и тёти Итачи и поесть горячие сэнбэи. Встретив дядю Итачи, Учиху Тейяки, поприветствовавшего их с самой добродушной улыбкой, которую Хинате когда-либо доводилось видеть, Хьюга осознала, что Итачи куда больше похож на этого человека, чем на Микото или Фугаку, и, вероятно, не родись он таким талантливым шиноби, то был бы счастлив просидеть за маленьким столиком, делая сладости, всю свою жизнь. Но самым лучшим в тех ночных прогулках было видеть, как Итачи улыбается, поскольку делал он это нечасто. Впервые это произошло на четвёртую ночь, когда они шли к кварталу Хьюга, и вдруг пошёл снег. Хината заметила это только когда снежинка приземлилась ей на кончик носа и задержалась там. Именно в этот момент Итачи улыбнулся, и Хината поняла, что улыбка его вызвана тем, что он каким-то образом понял, что у неё на носу снег. — Как ты понял? — изумлённо выдохнула она, вытирая лицо. — Что… он попал мне на нос? — Когда я потерял зрение, остальные мои чувства начали обостряться, — спокойно объяснил он. — Удивительно, что можно услышать, если быть достаточно внимательным. — Например? — с интересом спросила Хината. — Какие звуки ты воспринимаешь? — Например… — начал Итачи, остановившись, и закрыл глаза и поднял лицо к небу, — когда снежинки врезаются в предметы, они издают мягкую вибрацию. Это очень мелодично, как будто на стекло падают сотни иголок. Хината завороженно смотрела на падающий вокруг них снег. Несмотря на то, что температура опустилась на несколько градусов ниже нуля, ей как никогда было тепло рядом с Итачи, с улыбкой наслаждающимся погодой. — Должно быть, удивительно слышать это, — сказала она наконец, когда Итачи повернулся к ней лицом. — Да. Хотя я сомневаюсь, что так же прекрасно, как возможность это увидеть. Декабрь они провели в зимнем танце противоположностей, в котором днём вели себя как шиноби, а ночью разделяли несколько минут абсолютной честности и соучастия. Пребывание рядом с Итачи казалось наградой, а не миссией, и Хината испытывала искреннюю радость от возможности проводить время с человеком, в которого была влюблена по уши. Самое лучшее произошло в её день рождения, когда, войдя в кабинет, Хината увидела Итачи с термосом, наполненным горячим какао, и небольшой коробочкой булочек с корицей, которые они разделили перед тем, как приступить к своим обязанностям. Он был единственным человеком, кроме Неджи и Ханаби, кто помнил о её дне рождении. Однако время не стояло на месте, и по мере уменьшения количества ящиков с непрочитанными свитками, Хинату всё сильнее охватывала тоска. Никогда в жизни она не чувствовала себя более удовлетворённой и довольной как шиноби, просто читая ему. По этой же причине осознание, что миссия близится к концу, ввергало её в глубокую печаль. Она старалась произносить слова бессвязно и читать медленнее, используя каждое мгновение нахождения рядом с ним в этом маленьком кабинете, и всё же к середине января, около пяти часов дня, свитки закончились. — Этот был последним, — сказала Хината, не сдержав печальный вздох. — Мы закончили, Учиха-сан. — Понятно, — ответил он, поднимаясь. — Думаю, я смогу представить подробный отчёт по теме, которую Хокаге поручил мне изучить. Спасибо за помощь. — Не за что. Если… если тебе понадобится, чтобы я снова почитала, не стесняйся… обратиться. Итачи кивнул и, шагнув к двери, замер, дожидаясь, пока она последует за ним. — Было приятно провести с тобой эти недели, Хьюга-сан. Твоя компания мне приятна, — сказал он, не оборачиваясь. Настал тот самый момент, когда Хината могла бы признаться ему, что чувствует, находясь рядом. Щёки её порозовели, руки задрожали, а слова предательски застряли в горле. — И… м-мне тоже приятна… твоя компания… У-Учиха-сан. И это всё, что она успела сказать, пока он не закрыл дверь, которая свела их вместе в тот зимний период. Хината была так близка к тому, чтобы сказать ему, что им не обязательно прекращать видеться, пригласить его выпить с ней чаю в особняк Хьюга, предложить выполнить любую миссию, только бы иметь возможность и дальше проводить с ним время, но всё, что крутилось в хаосе её мыслей, рассеялось, когда она увидела, как Итачи уходит, такой же серьёзный, как и всегда, готовый служить в качестве капитана отряда АНБУ, как достойный шиноби, который всегда ставит долг на первое место. Она тоскливо вздохнула и зажмурилась. Сразу же Хинату окутала тревога из-за разлуки с ним. Остаток зимы выдался для неё пропитанным печалью. Когда шёл снег, Хината распахивала окно и усаживалась на подоконник, закрывала глаза и пыталась услышать издаваемый падающими хлопьями звук, однако, как ни старалась, так и не смогла… единственное, что она слышала — эхо голоса Итачи в голове… как будто на стекло падают сотни иголок… Той весной её повысили до джонина. Это не было большим достижением, поскольку Неджи получил повышение в четырнадцать, а её младшая сестра, которой стукнуло всего двенадцать, уже была чуунином, однако в глубине души Хината чувствовала, что наконец завершила этап своей жизни, в котором продвижение по службе было единственным, о чём думали лидеры клана. Теперь она была вольна выбирать свой собственный путь и принимать собственные решения. На следующий вечер после своего повышения, покинув особняк, чтобы встретиться с Сакурой и Ино (которые пригласили её в ресторан, чтобы отпраздновать это событие), Хината встретила того, о ком не переставала думать все эти месяцы. Прямо перед главными воротами, сунув руки в карманы, стоял всё такой же уставший Итачи. Свет уличного фонаря едва освещал его, но Хината не спутала бы его ни с кем другим. — Учиха-сан? — Добрый вечер, Хьюга-сан. Извини, если мой визит неуместен. — Визит? Т-ты ждал меня? — спросила она, сразу же покраснев. — Да, я… на самом деле я собирался зайти и расспросить о тебе, но… подумал, что, может быть, время неподходящее, и уже собирался развернуться… и… — Итачи задумался над следующими своими словами, но, наконец, сделал в её сторону несколько шагов, давших ему ещё парочку драгоценных мгновений на раздумья. — Я узнал, что вчера тебя повысили до джонина, и пришёл поздравить. — Очень мило с твоей стороны. —Я хотел… спросить, может… Не хочешь ли пойти со мной поесть данго? — С-Сейчас? — У Хинаты сжалось в груди, она очень хотела пойти с ним, но у неё уже были предварительные договорённости. — Я собиралась встретиться с девочками, чтобы… — О, конечно. С моей стороны было опрометчиво решить, что ты будешь незанята, и, что ещё хуже, явиться в такое время, — по-доброму улыбнулся Итачи. — Прошу прощения. Больше не буду отнимать твоё время. — Н-но… Может быть, завтра? — выпалила Хината, пока он не ушёл. — Извини, завтра я с отрядом отправляюсь на миссию в Амегакуре. Не знаю, когда вернусь, поэтому мне хотелось увидеть тебя перед уходом. — Тогда, я думаю… Стоит перенести посиделки с девочками на другой день. — Я бы не хотел тебя беспокоить. — Н-нет, не волнуйся… они поймут. С ними я смогу увидеться и завтра, а с тобой только сегодня. Итачи кивнул, и они бок о бок двинулись по улицам Конохи, как в те короткие зимние вечера. В такой час кафе было почти без посетителей, поэтому они купили себе по порции данго и продолжили прогулку. Вечер был тёплым, и Итачи вслух подумал, что незачем сидеть в четырёх стенах маленького кафе. Хината согласилась. Они поговорили о том, чем занимались эти месяцы, за которые так ни разу и не увиделись, о возможностях Хинаты теперь, когда её повысили до джонина, о том, как прекрасна Коноха весной, а также вместе посмеялись, вспомнив, как в детстве сидели друг напротив друга, не зная, что сказать, пока их принуждали пить чай в неудобной официальной одежде. — Давай присядем на минутку, Хьюга-сан? — попросил вдруг Итачи. От Хинаты не укрылся его измождённый вид, поэтому она охотно согласилась. — Много работы в последнее время? — Почему ты спрашиваешь? — Ты выглядишь утомлённым. — На планирование этой миссии у нас с отрядом ушло много бессонных ночей и несколько недель совместной работы с Ибики в отделе разведки. Сандайме возлагает большие надежды на то, что эта работа положит конец вражде Амегакуре с Конохой. — Понятно. — Хината закусила нижнюю губу и опустила глаза. Итачи беспокоило что-то. — Могу я задать тебе вопрос? — Конечно. — Ты же вернёшься, да? — Не знаю, — честно ответил он. — Но могу заверить тебя, что постараюсь. — Я буду молиться, чтобы это случилось, — прошептала она. — Как твоё зрение? Итачи удручённо вздохнул. Возможно, эта тема была ему неприятна, но Хината беспокоилась о нём. Ей не хотелось, чтобы он отправлялся на столь опасную миссию с таким ненадёжным зрением. Всего сезон назад он не мог даже прочесть свиток. — Чтобы ответить на твой вопрос, я должен объяснить причину, по которой начал терять зрение, — начал Итачи, уперевшись предплечьями в бёдра и слегка ссутулившись. — Как тебе известно, мой Шаринган гораздо более продвинут, чем Шаринган Саске или же любого другого члена клана Учиха. Всё потому, что когда мне было тринадцать, я стал свидетелем смерти моего лучшего друга. В тот день во мне пробудилась новая сила: Мангекё Шаринган. Однако за его использование приходится платить; ценой стало моё зрение. Свет постепенно меркнет, и в конечном итоге остаётся только глубокая, неумолимая тьма. — Ты пожертвовал своим зрением, чтобы использовать эту силу? — Да. Это небольшая жертва для безопасности деревни. Каждый раз, когда я его использовал, моё зрение ухудшалось, пока свет не исчез совсем. В последний раз я использовал Мангекё Шанринган четыре месяца назад и полностью потерял зрение. — Мне так жаль, Учиха-сан. Если бы только остальные знали… — Они никогда не узнают, — отрезал он. — Шиноби должен жертвовать, когда это необходимо, но не в погоне за славой или известностью. Мы делаем свою работу в тени — безымянные, обезличенные. — Я понимаю, — пробормотала Хината, чувствуя себя безнадёжно глупой. — Ты гораздо лучший шиноби, чем я. — Конечно нет, я просто старше. — Хината вздохнула, возможно, слишком громко, потому что Итачи повернулся к ней с лёгким удивлением. — Должен признаться. Есть кое-что, из-за чего я всё же сожалею о том, что ослеп. — Он улыбнулся, и у Хинаты затрепетало сердце. — Я жалею, что не видел, как ты взрослеешь. Ты была просто тихим, нежноголосым пятном, сидевшим передо мной каждый раз, когда нам приходилось вместе пить чай. Я при любой возможности вспоминаю этот нежный запах сирени, и по какой-то причине чувствую умиротворение. Мне много раз хотелось увидеть тебя. — П-почему? — прошептала Хината. — Я представлял, как ты застенчиво улыбаешься, потягивая чай, твои волосы немного взлохмачены, а большие прозрачные глаза не отрываются от стола. Больше всего я сожалею о потере зрения, так как не смог стать свидетелем этого. — Есть… есть… способ увидеть меня. — Есть? — удивился Итачи. Хината тяжело сглотнула и, стараясь не задумываться над тем, что делает, а просто до глубины души тронутая его словами, осторожно взяла Итачи за руки. Сначала он расслабился, не препятствуя её действиям, но когда понял, что Хината направляет его руки к своему лицу, пальцы Итачи дрогнули. — Я не думаю, что… — Я хочу… Я хочу, чтобы ты перестал представлять и узнал, как… как я выгляжу на самом деле. Кончики пальцев Итачи легли ей на щёки. Мгновение он не двигался, ошеломлённый тем, что только что сделала Хината. Возможно, для остальных шиноби прикосновение к чьему-то лицу показалось бы даже скучным, но это были Хьюга Хината и Учиха Итачи, два самых сдержанных и замкнутых человека в Конохе. Когда пальцы Итачи медленно скользнули по её щекам, с губ Хинаты сорвался дрожащий вздох. От его прикосновений было щекотно, и учащалось дыхание, но она ничего не могла с собой поделать. Не единожды она испытывала страх, от которого заходилось сердце, но никогда не думала, что это новое ощущение опасности, которое в ней пробуждали его лёгкие касания, может быть настолько приятным. И хотя она знала, что поступала неправильно, позволяя Итачи вот так прикасаться к себе, ничто ещё не казалось ей таким прекрасным. Его прикосновения мягко и нежно, медленно и успокаивающе прошлись от скул до подбородка, от бровей до кончика носа. Внезапно подушечка большого пальца Итачи остановилась на её губах, и на мгновение он словно засомневался, стоит ли ему продолжать «разглядывать» её или нет. — Хьюга-сан… Хината закрыла глаза, когда его пальцы не остановились, медленно огладив контур нижней губы. Она уловила, как меняется ритм дыхания Итачи, и поняла, что они оба испытывают одно и то же, что эта тонкая многомесячная недосказанность расцвела во что-то, чего Хината так долго ждала, не веря, что заслуживает. Инстинктивно она нежно поцеловала кончик его пальца, и Итачи судорожно вздохнул, невольно открывая Хинате, как на него повлиял её простой, но наполненный чувственностью жест. Он никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Несмотря на то, что Итачи потерял зрение, и весь его мир поглотила вечная тьма, он отыскал своё солнечное место, что спасло его от одиночества, в которое он попал, став жертвой наследия своего клана. Хината. Её имя означало солнечное место, именно то, что Итачи так долго искал. И хоть он не мог видеть её, он мог чувствовать. И Хината всё так же пахла сиренью. — Всё так, как я себе и представлял, Хината-сан, — прошептал Итачи, заменяя пальцы губами.