ID работы: 13938034

Айрис Окделл и квантовый преобразователь герцогини Фиеско

Джен
G
Завершён
39
Размер:
42 страницы, 11 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
39 Нравится 37 Отзывы 3 В сборник Скачать

(день шестой)

Настройки текста

— Как работает компенсатор Гейзенберга? — Спасибо, он работает очень хорошо! Из интервью с М. Окудой, техническим консультантом сериала «Звездный путь»

Всю ночь Айрис не сомкнула глаз: она лежала без сна, глядя в темноту, и мучительно перебирала мельчайшие подробности событий и разговоров последних дней. Сначала она выискивала доказательства, что все было лишь игрой, розыгрышем, стечением обстоятельств, совпадением; потом, не преуспев (никто не может так искусно притворяться целую неделю: ни наивная Селина, ни прямолинейная Эжени, ни герцогиня, которая была к ней так добра, ни Луиза не стали бы так долго издеваться над ней ни чтобы проучить, ни тем более — чтобы посмеяться; а ведь менялось и письмо — не выдумывала же Селина каждый раз новые строки с листа), — принялась вычислять логику изменений, пытаясь выстроить стройную картину, свести разрозненные тезисы к единому выводу… и почему их с Диком так мало учили риторике! Ей отчаянно не хватало человека, кому она готова была бы довериться, с кем могла бы посоветоваться, кто объяснил бы ей, подсказал, что к чему, — ментора, учителя, пусть даже священника, пусть наперсницы: ее спутницы на эту роль совсем не подходили. Итак, изменения касались только судьбы Дика и немного ее самой: она сделалась как будто осью, вокруг которой вертелся луч перемен, а Дик — точкой на конце этого луча; Айрис оставалась на месте, застыв в незыблемой неподвижности, а Дика переносило с места на место, забрасывая то в один, то в другой уголок Золотых земель. Поступь времени, как она замечала и раньше (только думала, что это тоже часть выдумки), с каждым днем становилась все шире: в первый день изменения настигли Дика уже после его отъезда из Олларии, во второй — сразу перед отъездом, и потом уходили все дальше и дальше назад; интересно, как далеко простирается эта сила — может ли дойти, например, до момента смерти отца, изменить и его? Айрис одновременно и хотела бы проверить, и желала бы всем сердцем, чтобы отец остался жив, и боялась потревожить его память: кто знает, во что выльются новые перемены; тем более что они пока были связаны только с Диком, не с отцом. Пугало ее и то, что старый, изначальный извод мира, в котором она родилась и выросла, перестал существовать: он исчез, был стерт, отменен, пропал безвозвратно. Никто, кроме нее, не помнил прежних событий; не сохранились и промежуточные мимолетные миры, которые возникли на один день и были уничтожены так же легко, как и созданы. Никто не помнил старого — Айрис же не знала нового: но насколько сильна эта власть над памятью? Может быть, Дик так же, как она, сохранил все воспоминания — и каково ему было тогда каждое утро просыпаться в новых городах? Может быть, морок охватил только дом баронессы, а стоит им отъехать подальше от Гальтары, как все вернется на прежнее место; а может быть, одна Айрис только и помнит, что было раньше, и останется единственной хранительницей тайного знания? Так или иначе, этого не выяснить, пока они не покинут имения и не встретят посторонних людей. Виноват во всем, конечно, был гальтарский камень: наверное, это был древний алтарь, недаром же предупреждали, что Гальтара полна чудес, и стоит беречься ее секретов; может быть, он почуял именно Айрис — может быть, был раньше связан со Скалами: и это значит, что кровь Повелителей, что бы ни говорили, — не пустой звук (а, может быть, матушка и отец Маттео правы, и все это — происки демонов; но Айрис не хотелось так думать). Пробудило ли его прикосновение Айрис? Прочитал ли он ее мысли или слышит только слова, сказанные вслух? Повлияло ли что-то еще? Знала ли что-то герцогиня Фиеско, почему так настойчиво убеждала всех заехать в Мон-Нуар и почему подарила ей подвеску-амулет? Какое отношение ко всему играет хозяйка дома? Ответов у Айрис не было, и, смирившись и окончательно запутавшись, она бросила попытки увязать все детали. Едва забрезжил рассвет, Айрис поднялась с постели и, наскоро умывшись и одевшись сама, чтобы не звать горничную и не перебудить весь дом (правда, кое-кто из слуг уже наверняка встал и принялся за работу), потихоньку выскользнула из комнаты. На конюшне ей, правда, пришлось растолкать конюха, чтобы тот помог оседлать Баловника, но больше, кажется, никто не заметил ее побега. Дорогу до Гальтары она, погруженная в размышления, почти не осознала и опомнилась, как и в первый день, только когда Баловник остановился сам. В косых лучах раннего солнца древний город выглядел еще более загадочным, чем при ярком свете дня: над стенами клубился утренний туман, развалины терялись в зыбкой дымке, улицы и руины домов казались призрачными, ненастоящими. Трава была покрыта росой, и у Айрис, пока она шла знакомым путем, успели вымокнуть и сапожки, и подол платья, и даже немного нижняя юбка. Камень, неизменный, вечный и бесстрастный, стоял на прежнем месте, и его невозмутимый вид рассердил Айрис: она разгадала его тайну, вмешалась в его игры, чуть не сошла вчера с ума от потрясения, сегодня не спала всю ночь, примчалась сюда ни свет ни заря — а он, пожалуйста, глядит на нее с насмешкой и, наверное, думает про себя: «Ах, глупая девчонка, да что она себе возомнила?» — Зачем так надо мной издеваться? — закричала она, хватаясь за камень обеими руками и пытаясь его тряхнуть. — Зачем было меня мучить? Что за игры? Ты же играешь со мной и с Диком! Отстань от нас! Мало ли на что я жаловалась! Да мало ли что я там наговорила! Это ты во всем виноват! — в запале она с силой ударила по камню кулаком и тут же, вскрикнув и зажмурившись от внезапной боли, отдернула руку; отдышавшись, она добавила тише, но еще сердито: — А ну немедленно верни Дика из Гайифы! По поверхности камня прошла рябь, в глубине что-то ухнуло и глухо заворчало, и земля под ним словно вздрогнула. Айрис тряхнуло; она удержалась на ногах, но волна гнева тут же схлынула, и ей стало совестно за свой припадок ярости. — Ну прости, прости, — примирительно сказала она, погладив его, как взбрыкнувшую лошадь. — Прости, что я тебя ударила и что кричала. Ты не виноват: я верю, что хотел как лучше, просто я не умею правильно попросить… И сама не сообразила сначала, что случилось, — Айрис села рядом с камнем, прижимая к нему ладонь, другой рукой обняв себя за колени, и провела по извилистому рисунку шероховатостей на его теплом боку. — Но пожалуйста, верни все-таки Дика. И, может быть, получится сделать все как-то… лучше? Просто лучше… но мне не придумать, как, а отца ты, наверное, не сумеешь воскресить. Ну вот мне понравился тот вариант, где Дик уехал в Хексберг, на море, а для меня он сам правда выправил патент, и я приехала ко двору как положено… Можно возвратить его. Или… не знаю. Я уже так устала. Айрис грустно улыбнулась и, прижавшись лбом к камню, закрыла глаза. Снова ее окутало знакомое ощущение заботы, тепла, принятия: камень, наверное, не рассердился и простил ее. В ушах у нее зашумело — может быть, от слез, от волнения или от усталости, — и ей показалось, как чей-то глубокий голос, раздавшийся как будто издалека, мягко произнес: «Не тревожься, дитя Скал: я с тобой. Все получится; все будет, как ты хочешь; не надо плакать, дитя». Айрис шмыгнула носом и обняла камень крепче; земля под ней мерно гудела и как будто слегка раскачивалась, и Айрис, поверив, что все возможно исправить — что все будет хорошо, лучше, чем сейчас, и лучше, чем раньше, — впервые за сегодня почувствовала умиротворение. Она нашла в себе силы подняться и собралась ехать домой, когда солнце уже клонилось к закату, — не так поздно, как вчера, но уже на границе сумерек. Ей с трудом удалось надеть перчатку: руку ужасно саднило, кожа была содрана до крови, а на ребре ладони уже наливался большой синяк — зря она так сильно ударила камень. Вспомнилось, что Дик рассказывал, как перед самым выпуском из Лаик он тоже повредил руку и как пресловутый Ворон, великолепный во всем, его вылечил; на мгновение Айрис стало страшно, что и у нее будет так же — разовьется опасное заражение, лихорадка, и некому будет спасти ее руку, — но сразу решила, что Дик ведь тогда не мог снять перчатку, а она с горем пополам, но надела, и вообще камень обещал, что все будет в порядке. И действительно, по дороге боль утихла, и Айрис могла свободно держаться за поводья. Вернулась домой она с твердым намерением самой завести разговор о Дике и выяснить сразу, куда же отправил его камень и как на этот раз он исказил мир — не обманул ли, не посмеялся ли над ней, ни сделал ли хуже, чем есть. Но не успела она сказать и слова — только села и набрала было в грудь воздуха, — как дверь распахнулась, и вошел слуга с докладом. — Барыня, срочная почта прибыла! — объявил он. — Привезли с королевским курьером. — О! — оживилась Селина. — Это, наверное, для нас, из Фельпа! Она вскочила, но Луиза уже подошла к слуге и приняла у него два футляра и один протянула ей. Селина так быстро схватила его, что Айрис вспомнила себя три недели назад, на аудиенции в будуаре Ее Величества, и ей сделалось неловко. — И второе, барыня, — продолжал слуга, — крестьяне говорят, дожди закончились, дороги наконец просохли, и можно ехать дальше. — Прекрасно, — герцогиня Фиеско тоже поднялась. — Большое спасибо, любезнейший. Я тогда распоряжусь, чтобы начали собираться. Мои милые, как вы смотрите на то, чтобы выехать назавтра же после завтрака? Эжени, моя голубка, вы так и не надумали отправиться с нами? — Нет, — Эжени рассмеялась. — Но я когда-нибудь вас навещу! Пойду пока тоже дам разные указания насчет вашего отъезда. Сударыни, — спохватилась она, — прошу меня простить! Герцогиня и Эжени вместе вышли за дверь. Луиза тоже удалилась, сославшись на то, что хотела бы прочитать письмо от сына в одиночестве, и Айрис с Селиной снова, как и вчера вечером, остались наедине. Селина погрузилась в письмо (наверное, опять полное славословий и восторгов по поводу «монсеньора»), а Айрис тем временем прикидывала, как же вызнать у нее, что на этот раз происходит с Диком, как, в какую сторону, насколько далеко в прошлое камень сумел изменить мир. — Герард передает тебе привет, — заметила Селина, оторвавшись от письма. — Спасибо, — сказала Айрис и, прежде чем та процитировала очередное мудрое изречение герцога Алвы, поспешно спросила, постаравшись удержать ровный тон: — У него ведь все хорошо? — А? Да, все в порядке! Только… — Селина замялась. — Ну, и у Ричарда тоже все в порядке! У Дика! Значит — он тоже в Фельпе! От облегчения сердце Айрис замерло, подпрыгнуло в горло и, сделав кульбит, рухнуло вниз. Получилось: это еще лучше, чем в Хексберг: Дик не поссорился с Вороном, не попал в опалу… правда, Айрис все равно оказалась здесь, при герцогине Фиеско — то есть успела заслужить немилость Ее Величества… Кстати, ведь Дик, наверное, писал ей раньше: надо будет проверить, не появилось ли в ее багаже неучтенное письмо. И почему она не догадалась сделать это в прошлые дни? Может быть, от того, прежнего, стертого Дика оставались письма из Хексберг и Варасты, и если та — другая, прежняя, несуществующая, пропавшая Айрис — возила их с собой, то эта — нынешняя, настоящая, всегдашняя Айрис — могла бы их прочитать и сама узнать подробности о приключениях Дика… но ей даже в голову не приходило поискать свою переписку! — Они же в Фельпе? — уточнила она. — Что? Ну да, конечно: это почта из Фельпа, ты же слышала — Герард прислал письма для меня и мамы. И Ричард, наверное… — Селина опять замялась и отвела глаза: она что-то скрывала, и Айрис это не понравилось. — От Дика письма не было, — сказала она. — Да, он, наверное, позже напишет или не успел пока, или письмо потерялось, — промямлила Селина и, отвернувшись, принялась аккуратно, уголок к уголку, складывать листок. — Сэль, хватит! — Айрис резко встала, хлопнула ладонью по столу и чуть не взвыла от боли: удар пришелся на ушибленное место. — Перестань морочить мне голову! Не надо темнить, мне это надоело! Что с Диком? Что написал Герард? Селина тоже вскочила. — Айри, ты донимаешь нас всех своими капризами уже неделю! Тебе не нравится то и это, ты грубишь маме и герцогине, постоянно уезжаешь, тебя вообще не видно — мне тоже надоело! Тебе интересно, что с Ричардом? Я не хотела говорить, чтобы тебя лишний раз не расстраивать, но раз уж ты так требуешь, то что же, изволь: он был ранен, тяжело, и сейчас еще без сознания! Поэтому он тебе и не написал ни тогда, ни сейчас! — Что? Не может быть! Погоди, дай я сама прочитаю! — Айрис выхватила у Селины письмо и, найдя имя Ричарда, уставилась в строчки: она отметила, что почерк был тот же самый, что и в прошлом письме, — а значит, никто не подделал письмо от Герарда — а значит, вот еще одно доказательство, что все это не розыгрыш. «Я не стал писать об этом в прошлых письмах, чтобы не пугать зря ни тебя, ни маму, тем более что тогда еще ничего толком не было известно, — писал Герард. — И надеюсь, вы не удивились, почему ни в той, ни в этой почте не было писем от Ричарда для Айрис. На самом деле, после морского сражения Ричард пропал: мы боялись, что он убит, утонул или взят в плен, но монсеньор, не теряя надежды, приказал его искать, и вот только через четыре дня его нашли. Ричард был очень тяжело ранен и до сих пор не приходил в себя, но монсеньор считает, что…» — Ранен… И не приходил в себя, — тупо пробормотала Айрис; комната вокруг нее закачалась и поплыла, стены и потолок медленно повернулись и начали сжиматься. — Искали… четыре дня. — Ну да… — голос Селины раздавался глухо и отстраненно, как через толстый слой ткани. — И поэтому он не смог написать, и Герард тоже не… Айри… Айри? Айри! Но Айрис ее уже не слышала: все вокруг еще раз качнулось, и над ней сомкнулась темнота. Очнулась она от резкого запаха и, открыв глаза, поняла, что Селина растирает ей виски и лоб уксусом. Она лежала на диване в той же гостиной, головой на чьих-то коленях; лиф платья был расшнурован, корсет ослаблен, и развязан даже ворот нижней сорочки; амулета, подарка герцогини, не было: то ли его сняли, то ли Айрис ненароком потеряла его в Гальтаре. Луиза, сидевшая рядом, держала ее за руку: Айрис сначала приняла это за жест дружеской поддержки, но потом почувствовала, как та обматывает ей кисть холодным полотенцем — наверное, она все-таки слишком сильно разбила руку о камень, и теперь синяк стал заметнее. — Айри, я же говорила еще вчера, что ты плохо себя чувствуешь! — воскликнула Селина. — Лучше бы ты сегодня отдохнула и никуда не ездила… Вот, попей, — она отложила уксусные примочки и поднесла ей к губам стакан. Герцогиня Фиеско — это у нее на коленях Айрис лежала, — пробормотав что-то утешительное, погладила ее по волосам и помогла приподнять голову. В стакане оказался теплый отвар незнакомых пахучих трав. — Я бы предложила еще вина или касеры для поддержания сил! — раздался бодрый голос Эжени. — Но наш врач мне за такое устроит выволочку! В любом случае, я за ним уже послала, и он скоро будет здесь. Айрис, а вы умеете напугать. Вам лучше? — Не знаю, — пробормотала Айрис, не решаясь повернуть голову и посмотреть на нее; в ее поле зрения снова вплыла Селина. — Айри, прости, — покаянно сказала та, присаживаясь рядом на диван, так что ноги Айрис оказались стиснуты между ней и спинкой. — Надо было тебя как-то подготовить. Я тогда не подумала, а теперь… — она содрогнулась, — представила Герарда: ведь и он был в том сражении, значит, легко мог оказаться на месте Ричарда! Это так ужасно… — До сих пор не могу поверить, — честно призналась Айрис: никто ведь не знал, во что именно она не может поверить. — Не поверю, пока не увижу Дика собственными глазами или хотя бы письмо от него! — Надеюсь, он скоро сможет написать… Или если сам пока не сможет, то он надиктует, и Герард запишет! — Айрис, скажите мне лучше, где же вы так расшибли руку? — перебила ее Луиза и повела плечами: должно быть, и ей стало не по себе. От необходимости отвечать Айрис спасло появление врача. Это был тот самый деревенский лекарь, который так наловчился латать незадачливых искателей приключений, покалечившихся — прямо как сама Айрис! — в Гальтаре. Он перевязал ей руку и объявил, что ничего серьезного нет: кости не сломаны, простой ушиб и большая ссадина, — но руке нужно дать покой, сейчас положить на высокую подушку, а потом подвесить на перевязь, и приложить холод, и не тревожить несколько дней. Что же до обморока — то чего еще ждать, если барышня целую ночь не спала, целый день не ела (Айрис и правда не позавтракала с утра и вчера не поужинала), да еще и получила такое тревожное известие? Отдохнуть, меньше волноваться — он пропишет успокоительные травы, — и все будет в порядке. Когда врач, оставив подробные указания Луизе (видимо, именно ее, а не герцогиню, он посчитал здесь самой разумной), удалился, над Айрис снова захлопотали. Ее отвели наверх в спальню (герцогиня настаивала, чтобы отнесли, но Айрис сумела подняться по лестнице сама), помогли переодеться, уложили в постель, укутали одеялом и принесли чашку бульона: Селина при этом так и рвалась накормить ее с ложечки, но Айрис не далась. Наконец суматоха утихла, задернули шторы, задули все свечи, кроме одной, и комната погрузилась в полумрак, но в одиночестве остаться не удалось: дамы договорились, что за Айрис нужно присмотреть, и герцогиня вызвалась подежурить у нее. — Конечно, моя милая Айрис, завтра мы уже никуда не поедем, — говорила герцогиня, пока Айрис, повернувшись набок, сонно глядела на нее из-под полуприкрытых век и пыталась задремать. — Отдыхайте спокойно, мы никуда не торопимся. Если будете чувствовать себе сносно, выедем через день: поедете обязательно в моей карете, там вы сможете расположиться поудобнее, и опереться на меня, и вашу бедную руку ничего не будет стеснять… Но Айрис не слушала: она снова в отчаянии размышляла о том, что сотворила сегодня. Неужели камень наказал Дика — или ее через Дика — за то, как неучтиво она себя вела? Неужели ему не хватило ее собственной боли — разве она сама не пострадала, разве не отдала камню свою кровь? Неужели древние силы так жестоки, что для них тяжелое ранение, долгие дни беспамятства — соразмерная цена за один удар кулаком? И почему за чужой проступок должен расплачиваться невиновный? Впрочем, Дик ведь на самом деле был виноват изначально (Айрис и сама так долго на него сердилась, обвиняла его!) — даже если тот извод мира распался, то о нем помнит и Айрис, и те, кто управляет ее — их — судьбой… И что же с Диком? То большое морское сражение было уже месяц назад, письмо от Герарда они получили только сегодня, а прошлое было на той неделе — он всегда пишет раз в неделю… Ее Величество говорила, что письма из Фельпа идут примерно две недели: получается, обманула, больше двух недель, почти три! Значит, когда они выезжали из Олларии, Дик уже был ранен (нет, конечно, он не был ранен тогда, потому что вообще не появлялся в Фельпе, но это тот, другой Дик, а нынешний Дик уже был… — Айрис почувствовала, что совсем запуталась: в общем, даже если мир переменился в движении назад, то точка морского сражения осталась неизменной). Так вот, прошел целый месяц: наверное, он уже поправился? Или хотя бы пришел в себя? Наверняка в следующем письме Герард о нем напишет… или напишет кто-то еще, или сам Дик. А что если — Герард ведь не сообщил подробностей — а вдруг Дик попадал в плен, его там истязали, искалечили? Вдруг он умирает? Вдруг уже умер, а она и не знает? — Не думайте об этом, — мягко сказала герцогиня, наклоняясь к ней, и Айрис поняла, что последние фразы у нее вырвались вслух. — Айрис, я уверена, что все будет в порядке, и уже скоро вы получите письмо, где все разъяснится. А пока не стоит волноваться: вы ведь ничего не сможете изменить. Изменить! Айрис встрепенулась, и герцогине пришлось удержать ее за плечи и снова уложить на подушку. Изменить! Что если завтра попробовать снова выбраться к камню и попросить его о другом? Но нет, а вдруг она сделает еще хуже — да ей и не дадут ускользнуть — да у нее и самой не хватит сил…. — Пока мы едем, пока мы в дороге, пока вы не узнали окончательной правды, — продолжала герцогиня, — ничего еще не определено. Представьте, что одновременно существует несколько возможностей, которые равным образом могут воплотиться: для вас они пока не воплощены. Выберите для себя одну — самую приятную — и вообразите, что именно она истинна: для вас она будет реальной. А потом, когда придет следующая почта, или мы встретим курьера из Фельпа, который расскажет нам новости, то настоящий вариант закрепится: и вот тогда уже позволите себе в полную силу волноваться, — герцогиня улыбнулась и потрепала Айрис по плечу. — Но я все же считаю, что этого не понадобится: возможно, все не так плохо — возможно, брат нашей милой Селины, по своей молодости и впечатлительности, немного преувеличил. — Да, я сначала так и решила, что не поверю, пока не увижу Дика собственными глазами, — призналась Айрис. — Тоже правильно, — сказала герцогиня. — Кстати, это может случится скорее, чем вы ожидаете: возможно, герцог Алва даст вашему брату отпуск по ранению и отправит его поправляться не в Надор, а в Алвасете. А Кэналлоа совсем недалеко от Фиеско: всего один морской переход. Попробуете сейчас заснуть? Я побуду с вами. Герцогиня задула свечу, и Айрис, странно успокоенная ее словами, решила последовать ее советам и постараться меньше переживать: так или иначе, она ведь просила камень изменить их судьбы к лучшему — что-то и правда должно было стать лучше.
39 Нравится 37 Отзывы 3 В сборник Скачать
Отзывы (37)
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.