Девки, мы влипли!

Лори встала ни свет ни заря — она частенько просыпалась очень рано безо всяких будильников. Вот и сегодня ее угораздило проснуться на рассвете. Ранним подъемом решено было воспользоваться. Начинался четвертый день, который им дозволялось жить у Руфуса. Девочки, почти безвылазно сидевшие в доме, с каждым днем становились все мрачнее: пресловутая «исконно занзарийская трансформация» вместе с клятым связующим заклинанием никак не находились, книжек становилось все меньше, энтузиазм — и до того весьма посредственный — гас. Дома было прохладно, и фея огня подбросила дровец в печку прежде, чем выскочила из дома. Эндевийский рассвет очаровывал: из-за горизонта неспешно выплывало большое оранжевато-желтое солнце, сплетаясь лучами с соломенными крышами, становившимися от этого будто бы пламенеющими, с травой, поблескивающей золотым бисером росы, играя бликами ручья, озаряя беленые стены домиков. Лори девочкой была весьма романтичной, и рассветы горячо и трепетно любила. И вообще обожала всякие милые мелочи, вроде красиво повисшей на листике дождевой капли, дорожила, да даже кичилась, способностью такие вещи видеть и замечать. Но в Занзаре времени на созерцание у Лори не находилось: надо было зарабатывать деньги, слушать сплетни, налаживать связи, впрягаться в бытовуху — а что еще оставалось? В книжных поисках фея огня с — ее-то дислексией! — была бесполезна. Впервые за все время пребывания здесь у Лори появилась возможность просто побыть собой: наивной, романтичной и инфантильной, просто полюбоваться рассветом, просто никуда не спешить. — Ты что, больная?! И вот, опять. Дракон всемогущий, да сколько ж можно-то? Эндеву от всего остального мира отделяли или земляные стены — срыли ли какой-то холм, дабы построить деревню, или же нарочно сделали земляные насыпи вокруг оной, история умалчивала — с узким проходом в пещерке Раффи, или высоченный бревенчатый забор с двумя вырубленными ходами: через один виднелось что-то темное, мрачное и таинственное, словом, очень интересное, через другой просматривалась не то роща, не то садик. В каждом проходе стояло по привратнику: отец с сыном, наотрез отказывающиеся кого-либо пропускать. Вот сын-то, заносчивый юнец по имени Сиамус, приглядывавший за дорогой к волшебному лесу и столице всей Занзары, Тиралину, ее и окликнул. С Сиамусом Лори, пожалуй, связывали куда более тесные отношения, нежели с любым другим занзарийцем. И отношения эти состояли из концентрированной неприязни и желания заехать наглецу пару раз по физиономии чем потяжелей. И открутить уши до кучи. В первый же день пребывания девочек в Эндеве засранец выгнул пальцы веером, назвавшись Сиамусом Великим, и отказался пропускать Лори через ворота — аргументировал это тем, что, де, вместе с этой их девочкой из человеческого мира сгинул и волшебный мешок для ловли пикси, и теперь поганые твари распоясались и заполонили всю Занзару, так что без мешка для ловли Сиамус Великий никого и никуда не пропустит. Лори искренне удивилась, как это, пикси, и вдруг оказались «погаными тварями», и стала яростно их защищать, в том числе, вспомнив, что дома у нее осталась очаровашка пикси, с которой они прошли вместе огонь, воду и сессию. Сиамус во всех подробностях объяснил фее огня, что она больная на голову. Лори за словом в карман не полезла. Это позже уже выяснилось, что занзарийские пикси были вовсе не маленькими милыми добрыми феечками, а человекоподобными низкорослыми тощими и скрюченными сволочами, громившими все, до чего дотягивались, и откалывавшими прочие малоприятные фокусы, на которые только хватало их скудной фантазии. Когда Лори, не имея представления о потенциальных последствиях, брякнула при Сиамусе, что была феей, он ее высмеял. Феи, мол, были размером с куклу, летали крыльями, а не ходили ножками, и не мели языком без умолку. По-хорошему, следовало бы устроить первоклассное фаер-шоу и подпалить поганцу не в меру острый язык или еще что-нибудь ценное. Но поскольку и более примитивное волшебство в Занзаре отнимало немеряно сил, и восстановиться быстро не получалось, от демонстрации собственных способностей Лори благоразумно воздержалась. И тем не менее, называл он ее с тех пор исключительно «феей», и с сарказмом. Возможно, тут и следовало бы что-то предпринять — назвать свое имя хотя бы — но выглядело бы это жалко, и Лори опять решила ничего не предпринимать. Фея, так фея, хрен с тобою, золотая рыбка. За все время пребывания Лори в Эндеве Сиамус Великий не упустил ни единой возможности задеть или подколоть фею огня: он посылал ее играть в куклы — дескать, а что тебе, немочи, еще остается, куда тебе миры спасать? — смеялся над ее внешним видом — Лори скорее забавляли подколки взрослого парня в узких малиновых штанишках и здоровенных ботах с загнутыми носами. Сиамус был похож на доставучего мальчишку из детского сада, и фея огня старалась относиться к нему соответственно: демонстрировала (почти всегда) вселенское спокойствие и мысленно откручивала противному эльфу голову. Лори понадеялась подписать мирный договор, сыграв по правилам Сиамуса: раздобыть мешок для ловли пикси. Мешок, теоретически, мог выдать второй привратник, статный эльф в красной рубахе, оказавшийся отцом Сиамуса, во-первых, и охотником на пикси, во-вторых. Люциус — звали охотника именно так — сделал вид, что его очень уж беспокоила сохранность шкуры Лори, и отказался пропускать до тех пор, пока у нее не появится своя фея. Разумеется, та попыталась объяснить, что и сама была феей, и уж точно могла за себя постоять, но как и его сын, Люциус не поверил. Начал втирать, что де феи были гораздо мельче, размахивали разнокалиберными крыльями, могли летать, и творить волшебство. Волшебство Лори, скрипя зубами продемонстрировала, а про рост и крылья, к которым Люциус продолжал придираться, пришлось пояснить, что все это, видимо, будет, но позже — когда девочки все ж таки откопают ту, блин, самую исконно занзарийскую трансформацию. Пиксилов, вняв аргументам, милостиво согласился пропустить Лори, когда она ему трансформацию продемонстрирует — без нее за вратами ждали мучения, унижения и все то, без чего новые спасители Занзары запросто бы обошлись. В общем, затея провалилась. Сиамус не желал пропускать без заветного мешка, Люциус мешок зажал, а трансформацию, с которой бы получилось выйти из ситуации, получить все никак не получалось.

***

Лори галопом преодолела расстояние, разделявшее ее и Сиамуса. Со стороны она, должно быть, походила на озлобленного хомячка, но фею огня это ни капельки не заботило. — Ну? — Страшно сверкнув глазами, спросила она. — И почему это я «больная»?! Лори попыталась принять самый грозный вид, на который была способна: нахмурила светлые брови, поджала губы, скрестила руки на груди и притопнула ножкой. Сиамус хмыкнул — на него бешеные хомячки должного впечатления не производили. — А скажешь нет? Кем надо быть, чтобы выйти из дома в этакую ранищу? Нежилась бы в теплой постельке, как все нормальные — кто ты там, фея, да? — видела б десятый сон. Не-е-т. Надо непременно выйти с рассветом на улицу! — Очень остроумно! — Вяло огрызнулась Лори. — Сам прирос к своим воротам, и до меня докапываешься? — А я, что, выгляжу бодрым и довольным жизнью? У меня выбора нет, а ты, вон, вся светишься. Поправочка — светилась. — И что такого-то? И вообще, это какого еще у тебя выбора не было? Можно подумать, ты влез в эти ворота, не для того, чтобы почесать свое чувство собственной важности. — Друид всемогущий, — протянул Сиамус. — Вот мне заняться больше нечем, кроме как торчать тут и днем, и ночью! Трактир видишь? Там засел мой отец — самому дежурить надоело, и он пошел в кабак, а меня оставил тут. На ночь, чтоб ему пусто было! — Ты дурак? Если твой папа культурно отдыхает, как он заметит, что тебя нет? — Во-первых, мой пост прекрасно просматривается из той таверны. Во-вторых, вся деревня в курсе наших с отцом взаимоотношений, и даже если он уже спит и видит десятый сон, обязательно найдется неспящий доброхот, который меня заложит. — Ты параноик. — У меня строгий папаша и большой жизненный опыт. — Большой жизненный опыт, — передразнила Лори. — У тебя-то? — Эй! Мне под двести! — Сколько? Нет, лучше молчи. — Да что такого-то? Я эльф в самом рассвете сил. Что такого с моим возрастом? — Я знала одного эльфа, которому слегка за двести. Он бодр, но медленно и верно приближается к кризису средних лет! А ты похож на моего ровесника — ты как будто едва пубертат пережил. — Ну знаешь ли! Ты близка к истине, но про «едва» и «пережил» ты загнула! — Готова спорить ты даже не бреешься. — Ты удивишься, как мало эльфов вообще бреется. А те, с которыми это случается, выглядят примерно как мой отец. То есть, глупо. — За что ты с ним так? — Он позер и придурок. Кого ни спроси, никто лично не видел, чтобы он сам ловил пикси. И скажу тебе почему: он их и не ловит. Он навострился клепать мешки и раздает их направо и налево. Почти всегда за деньги. Пока эта ваша человечка мешок не получила, и не выловила пикси в алхимической лавке, эта тварь там так и бегала. Фелиция, аптекарь, несколько дней простояла, забравшись на прилавок, и отец даже пальцем не шевельнул. А ведь он знал, что что аптеку громит пикси. Просто ему было плевать и не хотелось ничего делать, вот и все. А для отвода глаз он еще тогда придумал дежурства и дозоры, мол, надо стоять на стреме, чтобы ни одна пикси не пробралась в деревню. И все в деревне, включая Фелицию, это проглотили и не попросили водички запить. Потом пришла человечка, забрала мешок и стала делать за отца его же работу. Он платил ей за каждые пять пикси. Видимо потому, что хотел расположить к себе избранную — от местных жителей он принимает пикси так, словно всем одолжение делает. — Он же ей все-таки платил. Значит, и деньги были. Не за просто же так он их получает. — За просто так — тоже. Ему полагаются ежесезонные выплаты от Тиралинского мэра. По сравнению с тем, что он получает, по сути просто за то, что живет, человечка получала жалкие подачки. И рада была радехонька, что что-то зарабатывала. Кстати когда она ему принесла вторую уже пятерку пикси, отец спустил все, что успел получить в этом сезоне, и заплатить ему было нечем. Мешки страждущим продать не успел, поэтому расплатился с ней, выдав ключ от подвала в собственном доме. Наплел, что там водятся редкие феи, и человечка на это радостно клюнула. — Ну, ты же сам сказал, он мешки продает. Должен же он их делать, чтобы было, что продавать-то. Да и за пикси, наверное, следить надо… — Пикси сажаются по клеткам и сидят там до скончания веков. Они практически бессмертны, кормить их не надо, а если какая тварь вдруг и сдохнет, никто не расстроится. Мешки клепает, да. Но он же зовет себя не изготовителем мешков, а охотником на пикси. И всех вокруг заставляет верить, что он охотник, а не мешочный мастер. Штука-то в этом. Он говорит, что я бездельник, что не ценю семейных традиций, что я никчемный, неблагодарный сын — но сам делает все тоже самое. Я хоть не притворяюсь, что мне это все нужно, важно и интересно. Лицемер! Все, что он может — клепать мешки, ругать меня и расхваливать своего прадеда, который и придумал всю эту охоту. Вот они, его семейные ценности. Вот, чем он заработал уважение местных. — Не знаю. Нехорошо так говорить о родном отце. — Везучая ты, раз рассуждаешь в ключе «нехорошо так говорить». — Для парня, зовущегося «Сиамусом Великим», ты слишком глубоко ушел в философию. — А ты для девчонки в дурацкой юбочке слишком вредная, — не остался в долгу Сиамус. — Можно подумать, имя я себе выбрал сам. А «Великим» меня в Тиралине прозвали. Друзья погоняло придумали. В Тиралине лучшие турниры с лучшими повелителями фей, и последние два года там побеждаем только я и гном Эйрик. Эйрик, пожалуй, все же покруче меня, но быть вторым — это тоже много значит. А в Эндеве и окрестных деревнях мне уже давно равных нет. Так что «титул» заслуженный. — А как же Руфус? Его тут уважают. И как раз как повелителя фей. — А Руфус сдал. Хорошее старое вино со временем становится уксусом. Когда-то он побеждал, но я не припомню у него баек о победе на затерянной Арене Царства Облаков, в Тиралин он, и когда я мальчишкой был, уже не ходил. Местные с ним не дерутся, вспоминая о его былой славе… Человечка дралась. И победила, но человечка — явление редкое, местные от нее другого и не ждали, так что Руфуса слабаком никто не посчитал. А я с ней подраться не успел, так что судить о том, насколько она хороша, не берусь. — А с Руфусом дрался? — Не довелось. Когда я выиграл свой первый турнир, в Тиралине, не где-то, я пришел к отцу, тогда я сказал, что нашел свой путь, свою мечту, свое место. Что я хорош, что я могу. Он рассмеялся и сказал, чтоб я сначала сразился с Руфусом, а потом хвастался, мол, все эти турниры — чепуха, и цены не имеют, а Руфус — это да, это эталон. Я вспылил и пошел к Руфусу, сразу же, в тот же день, и сказал, что я его вызываю на бой. Руфус тоже рассмеялся, мол, ему претит надрать зад мальчишке. Три года назад это было. Я приходил и вызывал его не раз, но битва так и не состоялась. И все знают, что я должен был бросить ему вызов, и мы так и не сразились. Но Руфус — образец и эталон, и не опустился бы до того, чтобы послать, а я так, шпана, язык длинный, что с меня вять? Оба они с отцом одинаковые: строят из себя невесть что, а как доходит до дела… — А сам ты, значит, из себя «невесть что» не строишь? — Я хоть стараюсь этому соответствовать. Да, я выскочка, и деревенские меня терпеть не могут. Могу их понять вообще-то. Но я хотя бы не лицемер! Достало меня это все. И отец, и Руфус с его неподъемной славой, и вся Эндева. Скоплю деньжат и свалю в Тиралин. Там высокие дома, много народу, все какие-то более, ну, живые, что ли… Там проще дышится, и чувствуешь себя свободнее, там танцы по ночам на главной площади… Слышь, фея, — Сиамус пихнул Лори локтем, — ты в Тиралине на танцах хоть раз была? — Издеваешься, да? — За вчера наиздевался, уже надоело. — Нет, ну ты точно надо мной издеваешься! — Да с какой стати-то? Нормальный ж вопрос! — А кто стоит в этих дурацких воротах и никого не пускает, а? — Друид Всемогущий… Сказала б, что на танцы, я б еще и проводил. Танцы — это святое. Проклятье, как раз сегодня интересные ребята играть будут… — И в чем проблема? — Я этот ансамбль полгода ждал, а папаша рассчитывает, что я постою еще ночку на дежурстве и собирается назидательно торчать в соседних воротах… — Тебе ж плевать, что о тебе будут думать? И отца ты так трогательно ненавидишь… — Не ненавижу, а отказываюсь понимать. Пожалуй, в отдельных вопросах даже презираю. И мне может быть сколько угодно плевать, что он обо мне думает, но живу-то я все равно у него. А на свой угол скоплю нескоро. Даже комнату в Тиралине купить — задача, а отец потрошит мои заначки, если находит их. По друзьям вечно жить не будешь: если у меня совести и нет, им никто не мешает меня вышибить в одних портках, если загостился. Так что с отцом считаться приходится… — Бедняжка! — наигранно вздохнула Лори. — Я бы предложила перекантоваться у меня, но я и сама с завтрашнего дня бездомная… — Да пошло оно все, — неожиданно выпалил Сиамус. Лори вопросительно приподняла брови. — Пошло оно все, — медленно, разделяя слова паузами, повторил Сиамус. — Я ждал этого вечера полгода, и все пропущу из-за того, что папаша захотел преподать мне урок? Лесом! Эй, фея, а сама-то ты пойти не хочешь? — Куда? — В Тиралин, на танцы, куда ж еще? Можешь считать, я тебя приглашаю. Лори застыла, встрепенулась, выйдя из ступора, и оторопело кивнула. И поспешила ретироваться, старательно проигнорировав издевательский смех Сиамуса.

***

Лори вломилась в дом, как и всегда, с ноги, шваркнула на стол, скинув несколько десятков окученных книжек, корзинку с непосильным трудом добытой снедью, с полчаса погремела тарелками, что-то варганя на завтрак, и, улыбаясь, ушла, хлопнув дверью. Оставшиеся в доме оторвались от книжек и озадаченно переглянулись: фея огня обычно была куда более шумная, и исчезновение не прекращающейся обычно болтовни несколько сбило их с панталыку. Лори же, выскочив за дверь, тут же привалилась к ней спиной и захихикала. О, Дракон! Кажется, это было свидание. Мама дорогая, как давно ее никто никуда не приглашал! В Магиксе у нее, конечно, оставался парень — выпускник Красного Фонтана, так повелось, что феи встречались со специалистами, и Лори исключением не стала, но с ним у нее давно уже не было нормальных свиданий. Года два уже, наверное, приходилось все организовывать самой, фея огня даже начинала подумывать, не порвать ли ей с этим специалистом — настолько ей все надоело. А тут ее саму кто-то пригласил. На танцы… Оставалось только придумать, что надеть, и как объяснить кавалеру, что танцевать она не больно-то умела. Но это успеется. Сейчас можно было и урвать пять минуточек, чтобы просто порадоваться и похихикать. Вопрос «Что надеть?» еще никогда не стоял для феи огня так остро. Из них с Каллисте именно фея природы всегда была расфуфыренная, наряженная и лощеная, а Лори обычно выступала в качестве подруги-подпевалы. Нет, она никогда не была подпевалой как таковой (хотя и не отрицала, что в некоторых вопросах от мнения Каллисте зависела очень сильно), но выглядела не в пример скромнее и проще не в лучших смыслах этих слов. Но даже так у нее в шкафу имелась пара симпатичных вещичек «на выход», иногда даже выгуливаемых по соответствующему случаю. А теперь все ее барахло осталось в общежитии Алфеи, в клятом шкафу, и все чем Лори могла довольствоваться, было надето на ней прямо здесь и сейчас. «Здесь и сейчас» было негусто: коротенькая гофрированная цыпляче-желтая юбчонка, затрапезная и довольно старая, условно непрезентабельная, белая футболка с рукавами-фонариками и без рисунка, розовенькие стоптанные балетки с белыми бантиками, как у десятилетки, и беленькие же, то есть бывшие беленькими когда-то, а теперь посеревшие и поскучневшие носочки. И как вот, спрашивается, в этом можно было пойти на танцы? Вообще куда-то пойти? Футболка слова доброго не стоила, балетки без носков отвратительно натирали, а юбка и без того, мало что прикрывавшая, при резких движениях норовила выставить на всеобщее обозрение трусики феи огня, тоже, прямо скажем, первые попавшиеся. Можно было покаяться Калисте и попросить подруженьку, к слову, увлекавшуюся шитьем, сваять что-нибудь более подходящее случаю. Можно. Но не хотелось. Ей вообще не хотелось, чтобы Калисте знала о том, что Лорель куда-то пригласили. Во-первых, Лори могла себе все придумать, и на свидание ее не звали. Во-вторых, это Калисте еще на первом курсе познакомила фею огня с тем специалистом, аргументируя это тем, что он был «хорошей партией». Кто ее знает, как бы отреагировала фея природы, узнай она, что ее подруга закрутила (в некоторой перспективе) роман с эльфом: мужики были именно той темой, в которой Каллисте избрала своеобразную позицию и отстаивала ее до последнего, а Лори, единожды нарвавшись на такой спор, повторения не желала, особенно сейчас. С другой стороны… Как ни крути, а Калисте во всех этих девичьих штучках шарила гораздо, гораздо лучше своей подруги. Искушение попросить помощи было велико, но разозлить фею природы Лорель боялась все же больше. Нет уж, в лепешку расшибется, но к вечеру подготовится сама! А кстати. Зачем, собственно, непременно сама? Та же Калисте в первый же день сунула нос в эндевийскую алхимическую лавку и на свой пластмассовый кулон выменяла у эльфийки-торговки всяких разных средств по уходу за собой. И вдоволь с ней натрепалась о том, как, чем и зачем пользоваться. У Лори тоже имелся какой-никакой, а запас забавных штучек, которые в Магиксе считались ширпотребом, а здесь сошли бы за диковинки. Быть может, и ей бы свезло выменять, скажем, сережки на платьишко или косметику? С аптекаршей Фелицией Лори была немного знакома — последние два дня подрабатывала в алхимической лавке, помогала варганить элексиры и снадобья. Работать в аптеке фея огня собиралась и сегодня, но у судьбы были иные планы. Стоило Лори заикнуться о предстоящем вечере и своих проблемах, как у Фелиции нехорошо заблестели глаза. Эльфийка тут же предложила перейти «на ты» и согласилась сбагрить фее огня все вещи, оставленные здесь про запас погибшей избранной, всего-то навсего за полтора десятка грубо крашенных лаками для ногтей невидимок. Лори и сама не поверила, что так легко отделалась, но на всякий случай не стала спрашивать, не слишком ли это мало за ворох разнокалиберной одежки. Платья среди вещей предшественницы фей не нашлось: погибшая героиня натаскала про запас в основном вещи неприглядные, такие, какие обычно выкинуть еще жалко, а пойти в них куда-то уже невозможно, но при всем при этом сравнительно удобные. Это, в общем-то, даже было логично — ей предстояло шарахаться по неизведанному миру, и платье для этого было вовсе не нужно. Почесав репу, Лори сумела отыскать сравнительно приличные джинсы и несколько посеревшую от времени и стирок, но все же рубашку. В джинсы фея огня еле влезла, а рубашка, вероятней всего вообще мужская, на ней болталась мешком. Фел, проявив фантазию, сумела дополнить образ купленным когда-то, но по назначению не использовавшимся, шнурком от штор, повязав его Лори на талию, и, оставив болтаться кисточками у правого бедра. За сборами в никуда полдня вылетело, но разошедшуюся не на шутку Фел это не смущало. Увидев на запястье феи огня браслет-шамбалу с пластмассовыми бусинами, эльфийка вообще не стала задавать никаких вопросов, тихо, как будто так и надо, стащила браслет с руки Лори, приволокла откуда-то какие-то кружавчики и прилепила их к вороту и рукавам отданой рубашки, достала какие-то склянки и навела переставшей что-либо понимать фее огня марафет. Удовлетворившись результатами сборов, Фел вытолкала Лори, все еще пребывавшую в прострации, за дверь и, гнусно хихикая, пожелала хорошо провести вечер.

***

Когда Лори вышла из алхимической лавки, как раз начинался закат — самое оно для того, чтобы всей такой красивой явиться перед кавалером и изумить его. Изумить не вышло — Сиамус ехидно поинтересовался, с каких это таких корнеплодов, фее огня понадобилось так наряжаться. Пришлось пояснить, что в ее мире танцы были достаточно веским поводом, чтобы надеть все лучшее сразу. Тут же пришлось признаться, что танцевать Лори почти не умела. Сиамус принял страдальческий вид, но показал несколько движений, которые пришлось при нем повторить раз двадцать, прежде чем эльф удовлетворенно хмыкнул. Оказалось, это было только начало, и взмыленной фее предстояло проделать все тоже самое, но уже не одной, а — Дракон всемилостивый! — в паре. Получалось, ясное дело, гораздо хуже, нежели когда Лори тянула мысочек и скакала одна. — Я дурак! — зло воскликнул Сиамус после десятка неудачных попыток. — Надо было сразу догадаться, что ничего не выйдет: я же тебе ростом едва под мышку… Идиот! Ну что ты на меня так смотришь?! — Рявкнул он на Лори, поглядывавшую на своего несостоявшегося кавалера и виновато, и оценивающе, и лукаво одновременно. — Ну-у-у, — протянула она, накручивая прядь на палец, — понимаешь ли, я фея… — И?! — И нашу проблему не так уж сложно решить… Тебе будет удобнее, если ты подрастешь, или если я уменьшусь? — Чего? — Я говорю, что поколдую самую малость, и или выращу тебя до средне-мужского человеческого размера, или сожму себя до габаритов эльфийки. Э-э-э… На время, разумеется. Хотя… Есть проблема. — Это какая же? — Волшебство много сил отнимает… — Зальешься маной и нормально, — пожал плечами Сиамус. — Наши феи именно так силы и восстанавливают. Я и сам ее пью, когда передежурю ночами, и потом могу хоть сутки проскакать. У меня с собой, кстати. — Значит, поделишься, — безаппеляционно заявила фея огня. — Так чего? Тебя растим или меня уменьшаем? — Меня, — хмыкнул эльф. — Ты и так мелкая по сравнению со своими. Еще наколдуешь чего не то, и тебя затопчут. К тому же, — Сиамус нехорошо ухмыльнулся, — эльф человеческого размера будет выглядеть вызывающе. Даже дико. Самое оно, в общем. Лори глубоко вздохнула и смежила веки, вытянула вперед руки, провела тыльной стороной одной мимо другой и уже обе направила на Сиамуса. С каждой ладони синхронно сорвалось по шарику света, обернувшихся цветным мерцающим туманом, коснувшись груди эльфа. На мгновение его подняло на пару десятков сантиметров над землей, но вскоре спустило обратно, уже подросшим. Сиамус хмыкнул, всем своим естеством демонстрируя, что чего-то такого он и ждал, критически осмотрел себя со всех доступных сторон и хмыкнул снова. Уже более удовлетворенно. Лори вздохнула и приняла позу сахарницы. Все же, здесь ее подобные выходки выматывали гораздо сильнее, чем она думала и чем смела рассчитывать. Вот в Магиксе проблем бы не возникло никаких, и никогда, а здесь после простейшего заклинания трещала и кружилась башка и ноги становились словно бы ватными. — Так где там у тебя была мана? Сиамус изобразил непонимание, но послушно пошарил по карманам и извлек из одного небольшой ополовиненный пузырек с чем-то синим и светящимся. Лори махом выпила все, что оставалось в бутылочке, опасаясь, что неведомая мана могла быть на вкус более чем пакостной. Обошлось. Местный энергетик приятно отдавал мятой и как жвачка с ментолом холодил язык и небо. Легчало: отступала головная боль, тело становилось будто бы легче, по жилам разливалось тепло. — Кайф, — жмурясь от удовольствия, выдохнула фея огня. Теперь, когда они были одного роста, дело быстро пошло на лад: эльф оказался хорошим танцором, а Лори быстро запоминала все движения, которые он ей показывал — на память фея огня никогда не жаловалась. Вскоре Сиамус кивнул, мол, сойдет и повел Лори к Тиралину. К столице всея Занзары надо было топать пехом через лес. Сиамус говорил, что там где-то была нормальная широкая дорога, по которой и следовало идти к городу, но пока дорогой и не пахло: идти приходилось по кривенькой тропке, местами подзаросшей травой. — А мы точно туда идем? — в Феникс знает, который раз, не удержалась Лори. — Да туда, туда, — отмахнулся Сиамус. — Тропинку видишь? Сейчас еще немного, и выйдем на дорогу. — Пятнадцать минут назад ты так же говорил… Лори вздохнула. В ее понимании пятнадцать минут были «немного» только тогда, когда весь путь занимал эти пятнадцать минут. А не когда этого времени не хватало и на то, чтобы выйти из мрачного леса к нормальной дороге. Где-то кто-то протяжно завыл. — А здесь, что, волки водятся? — Ага, — пожал плечами Сиамус, — а еще кабаны и оборотни. Лори застыла. — Да шучу я, шучу, — обреченно буркнул Сиамус. — Оборотней тут нет, кабанов тоже, а волки тебя боятся больше, чем ты их. Ну что ты как маленькая? К дороге они и вовсе не подходят. — Ты мне про дорогу полчаса твердишь, и мы на нее все не выйдем. Сиамус остановился и театрально куда-то указал рукой. — Вон арка, — пояснил он. — За ней дорога, а чуть дальше городские стены. Довольна? Идешь вообще или как? Лори сморгнула, мотнула головой из стороны в сторону и поспешно зашагала к городским воротам.

***

От Тиралина захватывало дух. Мерцали развешенные повсюду разноцветные фонарики, высились каменные дома с остроконечными крышами, сияли отблески огней на шпилях и окнах, туда-сюда сновали нарядные занзарийцы. Лори тут же захотелось потрогать руками городские стены и покружиться вокруг фонтана. Сиамус бесцеремонно отцепил ее руку от стены, обвинил фею огня в ребячестве и потащил в самый центр площади, где как раз собиралась толпа. Разношерстное сборище эльфов, гоблинов и, вероятно, гномов озадаченно расступалось перед Сиамусом и буксируемой им Лорель. Из-за того ли так получалось, что Сиамуса в Тиралине знали и уважали, или из-за того, что его спутницей в этот раз была человеческая девица, или же из-за того, что оба они были значительно выше и крупнее всех остальных — поди его разбери, но толпа, тем не менее, перед ними расступалась. Поэтому своих друзей Сиамус отыскал быстро. Пришлось представить всех друг другу. Кажется, ни на одного из друзей Сиамуса, Лори впечатления не произвела. И вообще, смотрели они на них отстраненно и даже с некоей долей презрения: как на распоследних выскочек. Сиамусу, правда, это, похоже, даже понравилось: уж очень удовлетворенно он тогда хмыкнул и приосанился, а когда увел Лори от своих приятелей куда подальше, заулыбался, как дорвавшийся до сметаны котяра. Грянула музыка: на крыльце перед огромным белоснежным зданием заиграли музыканты. На мгновение Лори подумала, что музыки при таком расположении «сцены» и отсутствии необходимой аппаратуры, слышно быть не могло, и даже прикинула, не заколдовал ли кто инструменты. Сиамус пристроил руку Лори на талию. И вскоре фею совсем перестало волновать, какими гнусными методами могли усиливаться звуки чудесной музыки.