Under the Moonlight

Домой он возвращается в оглушающей тишине, которую разделяет с матерью. Двоюродный брат мамы предложил их подвести до дома, на что женщина конечно же согласилась. Обстановка и сам день не располагали к разговору. Квартира встречает прохладой. Мать уходит почти сразу, сказав, что не вернётся до завтра. Парень на это ничего не ответил, слушая, как дверь закрылась на ключ, а он остался здесь совершенно один. Маленький, потерянный и не знающий как выбраться. Он превращается в таракана, чувствуя страх, одиночество и собственное ничтожество. От себя так мерзко, что хочется убить себя собственными руками. Но он не сделает этого. Причина одна: он зря так долго страдал, чтобы в итоге ни к чему не прийти, ничего не добиться? Сонхун не сразу замечает, что его телефон звонит, словно находится в воде, которая глушит все звуки. — Алло. На другом конце слышится копошение и руганина.

***

Почему-то пальцы сами набрали номер Сонхуна, а когда он берёт трубку, то Чхве осознаёт, что натворила, начиная ругаться на саму себя за дурость. Зачем она позвонила? Это отчаянье? — Сонхун. — Чхве Сонми. Что на этот раз? — холодно отвечает Пак и она снова ругает себя, на этот раз лишь мысленно. — Ты... Вернулся домой? — Вернулся. Сонми, что случилось? — он совсем немного обеспокоен и озадачен её звонком. — Ничего, забудь. Прости, что позвонила. Пока. — и сбрасывает. Она бьёт себя по лбу, сжимая во второй руке телефон. Этот звонок был определенно лишним. Она могла бы позвонить, например, Чэвон. Чтобы что? Возможно, погулять? Послушать про их с Чонсоном отношения. Так просто спокойнее. Сидя в одиночестве в большом доме, который до этого всё время был наполнен шумом детских голосов, мультфильма, идущего по телевизору, и смехом, когда Хисон и Минхо играют в игрушки. Дом был живым, светлым и ярким. Сейчас он невероятно тусклый, тихий и, кажется, пустой, не смотря на то, что мебели предостаточно. Сонхун перезванивает и Сонми приходится взять трубку, потому что если бы она проигнорировала, это выглядело бы максимально глупо и неуместно. Она молчит, прикладывая мобильный к уху. — Чонсон и Чэвон гуляют. — спустя короткое молчание говорит Сонхун. Значит, у Сонми бы не вышло встретиться с Ким. — Понятно. Снова тишина. — Где ты? — Дома. — Тогда, почему у тебя так тихо? Если не ошибаюсь, у тебя есть младшие брат и сестра, кажется? В ответ она мычит, подтверждая. — Разве дети не должны шуметь? — Они с родителями уехали. — Понятно. Он начинает понимать, почему она позвонила. Сонми, славящаяся хорошей успеваемостью, заботой о детях, теперь неожиданно предоставлена сама себе, поэтому не может найти себе места. Это ожидаемо. Ей тревожно. Точно так же, как и ему. — Как всё прошло? — неуверенно задаёт вопрос о похоронах. Пак долго молчит, отчего Сонми снова начинает себя ругать за то, что спрашивает лишнее. Это слишком личное. — Тихо. Всё прошло тихо. — он вздыхает, думая над тем, что «тихо» — отличное слово для описания ситуации. — Мы... Можем поговорить? — Мы уже говорим, Чхве Сонми. Она молчит. Ситуация абсурдная. И Сонхун понимает это, начиная тихо смеяться. У Сонми выходит сдавленный смешок, больше похожий на истерический. — Встретимся? — предлагает первый и Сонми делает глубокий вдох. Возможно, они потом пожалеют обо всём. Но это будет потом. Сейчас у них нет выбора. Кажется.

***

Сокджин приезжает сразу же. Всё таки, личный водитель — выгодно и удобно. Доехали тоже быстро и без пробок. — Вас ждать или Вы позвоните, когда будете собираться домой? — спрашивает Ли, когда Чхве собирается выйти с машины. — Я думаю, у Вас есть собственные важные дела, так что я позвоню. И прекратите обращаться ко мне на «Вы», сколько повторять? — она хмыкает, улыбаясь, и выходит с машины. Сонхун сказал, что будет ждать её возле кафе. Она заходит внутрь, проходясь взглядом по помещению и оценивая интерьер. Мягкие песочные и зелёные тона радуют глаз. Никаких лишних раздражающих факторов. В нос сразу бьёт кофейный запах. За одним из дальних столиков она замечает самого Сонхуна, смотрящего в окно. Выглядит задуманным. Она подходит и садится напротив, чем сразу привлекает его внимание. Он быстро проходится взглядом по её фигуре. — Ты так и пришла? Она озадаченно сводит брови и смотрит на свою одежду. — Ну... Да? — Не слишком ли легко одета? Слышал, передают на сегодня дождь. Она мычит, смотря в окно. — Ну, я на машине. Он кивает. — Я спросил у Чэвон, что ты любишь, и заказал. — О, понятно. Спасибо. А далее тишина. Сонми чувствует лёгкое напряжение, в то время как Сонхун выглядит абсолютно спокойным и расслабленным. — Находиться в одиночестве в просторном помещении — давит, правда? — Это так. Я к такому не привыкла. Дома никакого покоя и тишины. Мне вдруг стало так... Некомфортно там. Понимаешь? — Понимаю. Я борюсь с этим чувством практически всю жизнь. — он стучит кончиками пальцев по столу, задумчиво смотрит на деревянный узор поверхности. — Отстой. Сонхун пускает тихий смешок: — Да, отстой. Им приносят заказ. Возле Сонми ставят чашку мятного чая и тирамису. Сонхун же заказал себе только айс-латте. — Ты ничего не будешь? — Кусок в горло не лезет. — отвечает спокойным тоном и делает глоток своего кофе. Сонми понимающе кивает и смотрит на свой чай. Какое-то время сидят в тишине. Непривычно находиться в компании друг друга наедине. — Жалеешь? — О чём? — она поднимает на Пака взгляд, и они смотрят прямо в глаза друг другу. — О том, что позвонила. — Не знаю. Это сложно. — вздыхает, кладя голову на ладонь. — У тебя здесь никого нет, верно? — У меня и там никого не было. Забавно получается, — она усмехается, — стоило мне переехать в другой конец Сеула, ещё и за город, как все мои якобы друзья просто пропали. Никто из них мне так и не написал даже. Сонхун щурит глаза и смотрит в окно. — Отстой. Она тихо смеётся: — Да, отстой. Пак смотрит на её улыбку и сам тихо хихикает, делая глоток напитка. — После той ситуации с Сынчолем, я так и не спросила в порядке ли ты. — Всё ок. Сону пришёл вовремя. В ответ она кивает и начинает есть свой тирамису. — Почему Сону, а не, например, Чонсон? Она озадаченно смотрит. — Разве не очевидно? Я знала, что у Чонсона тренировка. Парень смотрит вопросительно. — Чэвон болтает про него без умолку. Она, к удивлению, практически всё знает о его расписании. Это на самом деле слегка пугает. — Ким Чэвон бегает за ним уже очень долго. Он действительно ничего не понимал. Каким бы умным он ни был, а в таких делах — полный тормоз. — А ты почему ему не сказал об этом? — Не лезу туда, куда не просят. Она кивает, соглашаясь. Такая позиция очень полезная и жить по такому принципу удобно — меньше хлопот. — За ними забавно наблюдать. Сонхун улыбается: — И правда. Они так краснеют в обществе друг друга. — Думаю, они смотрятся гармонично. Сонхун не может не согласиться. Они действительно и визуально подходят друг другу, и по характеру дополняют. — Джей ведь не любит её. — вдруг говорит Чхве, и это не похоже на вопрос, что вызывает у Сонхуна интерес. Нуждается ли она в подтверждении? — Это так. Не любит. Но с уверенностью могу сказать, что её чувствами он не играет. Он просто... Учится? — Это не плохо. — она делает глоток чая, смотря на вазоны, стоящие на подоконнике. — Ради опыта не обязательно быть влюбленным. Чонсон не похож на того, кто сделает больно намеренно. Типа Хёнджина. — Нашла с кем сравнить. — он фыркает, чем вызывает у Чхве лёгкую улыбку. — Не в обиду. Я хорошего о нём мнения. Сонхун мычит и кивает. В итоге снова молчат. У них нет особых тем для разговора. Но эта тишина не вызывает никакого дискомфорта. Приятно находиться в компании хоть кого-то, лишь бы не в удушающем одиночестве. И они оба не могут назвать общество друг друга плохим. Оба не видят в дальнейшем близкого общения, просто у них есть что-то общее, что позволяет чувствовать себя чутка лучше. Говорят, проблемы сближают. В данном случае, лишь объединяют. Справляться они будут самостоятельно, иногда просто нужна разгрузка, как сейчас. И в этом нет ничего плохого. Они те люди друг для друга, которые не разочаруют. Ведь четкое мнение и позиция ещё не сложились. Нейтралитет. Идеальный вариант, чтобы просто выходнуть. Не будешь чувствовать себя жалким. Вскоре допивают свои напитки, Сонми доедает десерт и решили расплатиться. — Я заплачу. — Сонми собирается достать свою карточку, но Сонхун смотрит недовольно. — Я, Чхве Сонми, хоть и не могу похвастаться джентльменскими манерами, но воспитанный. Настолько, чтобы точно не позволить тебе оплатить счёт. Девушка хмурится. — И не смей перечить. Я пригласил тебя. И я старше. — На месяц? — она фыркает. — Не особо большая разница, знаешь ли. — Я старше. — тон не позволяющий оспорить. Сонми в итоге приходится смириться и дать ему оплатить счёт. Возможно, позже она попросит у Чонсона карту Сонхуна и перекинет деньги. Потому что не очень комфортно. Чувство, словно ты в долгу. Выходя с кафе сначала оба думают разойтись, но другое чувство останавливает. Чувство необходимости выговориться. — Тут парк недалеко. — невзначай говорит Сонми. — Проезжала. — Хочешь пройтись? — понимает её намёк, если это можно назвать так. Пожимает плечами, и Пак просто идёт в сторону парка, пряча ладони в карманах джинсов. Подкрадывающаяся зима уже даёт о себе знать: прохладный ветер, серое небо, опавшие листья на деревьях. Садятся на первую свободную лавочку. Мимо них проходят люди. Кто-то один. Кто-то с семьёй или друзьями. — Бабушка была самым близким для меня человеком. — начинает вдруг говорить Пак и Сонми не смеет его перебить, вслушиваясь в его голос. — Они с дедушкой, считай, вырастили меня. Воспитали. Сделали из меня человека. И я до безумия благодарен им. Потому что если бы не они, моя жизнь была бы настоящим адом. Теперь, когда их обоих нет, я не знаю, что мне делать. Сонхун, как и Сонми, никогда не откровенничает. Говорит сухие факты. Поэтому сейчас просто Чхве не может открыть рот, чтобы сказать что-то. Потому что спугнёт. Она не смеет перебить, давая ему возможность наконец выговориться. — Моя мать просто отвратительна. Никогда в жизни я не смогу простить её. Думаю, было бы намного лучше, если бы она сделала аборт. — его сухой тон заставляет сглотнуть вязкую слюну. Он действительно предпочёл бы такой исход? — Ты жалеешь о том, что родился на свет? Они не смотрят друг на друга. Зрительный контакт заставляет нервничать. Когда ты разговариваешь с кем-то и не смотришь на него — просто легче. Потому что кажется, что ты разговариваешь сам с собой. — Не знаю. Но она жалеет. Было бы странно, если бы не жалела. — он молчит, а после снова начинает говорить: — Она придерживается мнения, что именно я испортил ей жизнь. Но она не может припустить мысли, что в собственном несчастье виновата лишь она. Моё рождение, может, и испортило ей жизнь, но это было не моим решением. А вот то, что моя жизнь испорчена, — в этом действительно виновата только она. Потому что она принимала все решения. — он тоскливо хмыкает. — Она не смотрит дальше своего носа. Наступает молчание. — Это... Звучит не очень. — Это правда. — Именно поэтому звучит не круто. — вздыхает. — Но у тебя были бабушка с дедушкой. Это всяко лучше, чем быть одиноким. Конечно, родители имеют большее влияние, и хотелось бы, чтобы они любили своего ребёнка, это определённо важно. Но мы не всегда получаем то, что хотим. Я могу представить твою боль от утраты. Сонхун пожимает плечами. Она права, и он это понимает. У него был хоть кто-то. Это уже стоит многого. Поэтому, утрата того, кто был самым близким, очень выбивает с колеи. — Мне жаль. Надеюсь, на том свете она найдёт покой. Они оба. Раз Сонхун поделился чем-то личным, то Сонми должна отплатить тем же. Глаз за глаз, зуб за зуб. — Моим родителям нет дела до детей. Они зациклены на карьерном росте, а всё воспитание младших упало на меня. Я учила их сидеть, есть, ходить, говорить. Учила считать, писать, читать. Я стала матерью в восемь лет. — какое-то время она молчит, смотря на носки своих кроссовок. — Я думаю, им не стоило обзаводиться детьми. По крайней мере троими. Было бы неплохо, если бы я была единственным ребёнком. Потому что так страдала бы только я. — Ты жалеешь, что они родились? — Лишь потому, что их жизнь такая. Я бы не хотела им такой жизни, и если бы это значило отказаться от их появления на свет, я бы предпочла такое развитие событий. Тишина. Оба молчат и думают о том, что слишком откровенны. Но что им остаётся? У Сонми нет никого. У Сонхуна есть Чонсон. Но он не может постоянно полагаться на друга. И, плюс ко всему, сейчас Чонсон занят собственной жизнью. Они больше не дети. Было ожидаемо, что когда-то друг найдёт себе девушку, и у Пака не останется иного выбора, как отойти на второй план. По собственному желанию. Потому что для Чонсона хочется всего самого лучшего. Он заслуживает на это. — Я хочу защищать их. Хочу уменьшить риск их травм. Это всё, что мне остаётся. — Совсем скоро ты станешь взрослой. Совершеннолетие не за горами. Ты поступишь в университет и тебе придётся уйти с этой семьи, чтобы создать свою. Что будешь делать тогда? — Всё, что требуется от примерной и ответственной старшей сестры, — буду стараться помогать им. Сонхун молчит. Он не понимает её рвения помочь собственным брату и сестре, но понимания от него никто не требует. Потому что он не знает, что это такое — быть не единственным ребёнком в семье. Возможно, привязанность Сонми к своим младшим похожа на чувства Сонхуна в сторону Чонсона. Желание, чтобы он был счастлив, всегда улыбался, был защищен от плохого. Но отличие в том, что она чувствует ответственность перед братом и сестрой, в то время как Пак лишь чувствует вину. Вину за то, что взваливает на Чонсона слишком много собственного дерьма. Должен ли он чувствовать эту вину? Оправдана ли она? Вряд-ли, но Хун не может избавиться от этого чувства. Теперь, когда они выговорились, чувство внутреннего спокойствия и тишины заставляет выдохнуть с облегчением. Хоть оно и не на долго. Хоть и вернётся совсем скоро. Хоть тревога не даст покоя. Но это лучше, чем держать всё в себе, копить. Правду говорят: выговориться незнакомцу проще, чем близкому человеку. Это кажется откровенным бредом, но является очень распространенной ситуацией. К счастью или сожалению — в зависимости от самого человека и обстоятельств. У Сонми нет выбора. У Сонхуна выбор есть, но нет желания делиться этим с Чонсоном, ведь не хочет взваливать на него все свои проблемы. У друга есть своя личная жизнь. Вот и всё. Вся загвоздка лишь в чувствах. У Сонми чувство безысходности, у Сонхуна — вины и презрения к себе. — Ты кажешься хорошей сестрой, думаю, твоим младшим повезло с тобой. Ты могла отвернуться от них и возненавидеть за то, что они отобрали у тебя детство. Так ведь бывает у всех старших? Я слышал об этом. Сонми мычит что-то нечленораздельное. Дать точный ответ она не может. А нужно ли? — Возможно, раньше... Мне казалось я ненавижу этих детей. Сейчас я так сказать не могу. Он кивает. Проявляет понимание настолько сильно, насколько ему позволяет ситуация. Ему не знакомо это чувство. Сонхун думает, что это к лучшему. — Ты сильная. Воспитывать двоих детей, будучи ребёнком... Это тяжело представить. Не знаю, как ты справлялась и справляешься. — То же самое могу и тебе сказать. Он лишь озадаченно смотрит. Сонми пожимает плечами, коротко поясняет: — У тебя есть свои проблемы. И они не легче моих. Вряд-ли Сонхун может с этим согласиться, но не отрицает то, что его груз действительно давит. Ноша, с которой он справиться не может. Это вгоняет в отчаянье ещё больше. Но сдаться он не позволит себе. Проигрывать он не любит. И предавать свои принципы.

***

16.11.2023 Я всё чаще пропадаю. Столько всего происходит, что я не успеваю следить за событиями, теряюсь. Оттого и не пишу сюда практически ничего. То времени нет, то желания. Возможно, мне стоило бы не пренебрегать этим. Становится легче, когда пишу то, о чём думаю, или то, что гложит. Я всё больше думаю о том, что делаю неправильно много вещей. Смерть бабушки, словно холодная вода из ведра, вылитая на голову в неожиданный момент, — открыла глаза на многое, заставила начать ценить момент. Я откладывал на потом поездку к бабушке, и так и не приехал. Теперь жалею. А я не хочу больше жалеть. Говорят, всё, что ни делается, — к лучшему. Я так не думаю. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать, и жалеть всю жизнь. Потому что мимолётное разочарование от сделанного, про что ты в итоге забудешь, всяко лучше чем помнить о том, что ты не успел что-то сделать. Осознание, что бабушки уже нет, всё ещё не пришло ко мне остаточно. Мне кажется, словно она мне снова позвонит, поговорит со мной, позовёт в гости. Как будто вот-вот телефон завибрирует и рингтон будет слышно с другого конца квартиры. Прости меня, ба. Я отстойный внук. Прости, что ты умерла в одиночестве. Надеюсь там, с дедушкой, тебе хорошо. Вам обоим хорошо.