Under the Moonlight

Смерть. Смерть казалась чем-то одновременно далёким и тем, что ходит по пятам. Неожиданность может нести в себе летальный исход. Будь-то авария, тяжёлая болезнь, или ты просто появился не в то время и не в том месте, чем отплатил своей жизнью. Смерть — неизбежный конец всего живого. Цикл. Нужно ли бояться того, что предрешено с самого начала? Ты родился — ты умер. Когда, где и при каких обстоятельствах — неизвестно. Но это лишь детали. Смерть не обмануть. Бояться завершения бессмысленно. Но Пак согласен с тем, что можно бояться лишь обстоятельств. Он бы хотел умереть тихо, мирно и спокойно. Может быть, лучший вариант — сон. Заснул и не проснулся. Ты просто даже не поймёшь, что ты умер. Он бы не хотел утопиться, сгореть или быть задушенным. Он бы не хотел умереть болезненно, особенно если это мучительная и долгая смерть. Одно дело — упасть с высокой горы, другое — сгорать заживо, чувствуя как на коже остаются ожоги. Сонхун не уверен, что доживёт до глубокой старости. Потому что боится. Потому что сломлен с рождения. И доломать его смогут в любой момент. Или он сломает сам себя. Сдаваться он не любит. Но когда что-то не получается — отступает. Бороться он тоже не любит. Особенно если цель не оправдывает средства. В волейболе было точно так же. Цель — достичь успеха. Средства — пожертвовать здоровьем. Ментальным и физическим. Жить проще, когда есть талант. Например, Чонсону это дано. У Сонхуна таланта нет. Он признаёт это. Спустя года своей жизни. Спустя годы неистовых тренировок. Спустя провалы. Он признаёт, что волейбол не был призванием. Волейбол — был тем, где он терял счёт времени, где он забывал обо всём вокруг. Волейбол был местом, куда хотелось возвращаться. Судьба решила иначе. Наградила его тяжёлой травмой. Одно резкое и неверное движение — он потеряет всё. Пока он на ногах — это уже хорошо. Плевать на любимое занятие, плевать на цель, которую не достичь. Здоровье — он выберет его. Это всё, что ему остаётся. Бессмысленно гнаться за тем, что не подпустит тебя. Борись, но не выиграешь. Иди, но не дойдешь. Волейбол — не его дело. Он не стал бы успешным в этом спорте. Как и в любом другом. Потому что больное колено не позволит достичь высот. Потому что Сонхун предпочтёт сдаться. — Бабушка умерла. — говорит по телефону мать. — Я поехала к ней. А у Сонхуна мир рухнул. Пелена перед глазами, а в ушах шум. Эхом раздаётся лишь фраза матери. Злосчастная, ненавистная, нагоняющая страх. Бабушка умерла. Он мог бы сказать, что это всё чёртов сон. Кошмарный, мерзкий, тёмный. Да и ослу понятно, что это вовсе не сновидение. Реальность жестока. — Не молчи. — тон мамы слегка истеричный. — Как ты узнала? — Соседка зашла к ней, а она лежит в кровати. Не дышит. Сонхун хочет провалиться сквозь землю. Потому что сейчас на него накатывает стыд. Бабушка в последнее время частенько звонила ему, но звонки быстро заканчивались, потому что у Сонхуна много дел: работа, учёба. Времени особо поговорить и не было. Она просила его приехать как-нибудь. Сонхун не приехал. И больше не приедет. По крайней мере к живой бабушке. Потому что живой бабушки больше нет.

***

— Хун-а~, рада, что позвонил! — голос бабушки мягок как и всегда. — Прости, что поздно. Как ты там? Как здоровье? — Ах, потихоньку. Она соврала. — Как учёба? — Нормально. — смотрит в окно, наблюдая за ночным городом. — Я на работу недавно устроился. — Как чудесно! Молодец. Куда? — В пекарню. Кассиром. Знакомый со школы пристроил. — Замечательно. И как? Всё хорошо? — Да, осваиваюсь. — Ну и хорошо. Учёбе твоя работа не мешает? — Я стараюсь всё успевать. — Ну хорошо. Теперь у тебя, наверное, совсем времени свободного нет? — Ну... По крайней мере его очень мало. — Поняла. Ну, как будет возможность, ты приезжай! Давненько не видела тебя. Хоть посмотрю, какой жених ты уже! А девочку хоть нашёл? Сонхун неловко смеётся: — Ба, какая девочка? Я учёбой занят. — А зря. Ты у меня такой красивый и умный! Рядышком должна и девочка быть. Чтобы помогали друг другу, поддерживали в тяжёлые моменты. А может тебе и не девочки нравятся вовсе? — Ба! — Сонхун возмущённо вскрикнул. Она весело смеётся в трубку: — А что? Помню друг у меня был, так ему наш одноклассник нравился. Жаль только, что время не позволяло любить того, кого хочешь, а не того, кого нужно по правилам общества... Жаль его было. Женился на женщине, обзавелись детьми. А любил он другого... Но время меняется, сейчас уже всё иначе. Любовь — это прекрасно. — она вздыхает, как-то мечтательно, меланхольно. Сонхун согласно мычит. — Мне девочки нравятся. — чувствует, как немного краснеет. Бабушка лишь добродушно хохочет. Сонхун больше не услышит её смеха.

***

«Встречу Вас возле остановки, на которой вы садились раньше.» — приходит сообщение от Сокджина, и Сонми, поправив шлейку рюкзака, идёт в сторону остановки. Прошло уже несколько дней. Хёнджин молчит. Даже не смотрит в её сторону. Одновременно это настораживает и в то же время успокаивает. Неужели отстал? Или это затишье перед бурей? Девушка пинает камешек по дороге от скуки, поворачивает в тот самый узкий переулок, где Сонхун и Хёнджин подрались. И видит Пака. Прижавшегося к стене дома, а рука с силой сжимает телефон. Он смотрит на свои ноги. Она бы, наверное, ушла, будь обстоятельствах другими. Он ведь в своё время помог ей. И она видит, что с ним что-то не так. Поэтому пришла её очередь поддержать его, если он в этом нуждается. Если он её прогонит, то не страшно. Он не обращает никакого внимания на то, как Сонми медленными шагами подходит к нему. Сонхун поднимает взгляд лишь тогда, когда замечает её обувь возле своей и чувствует руку на своем плече. Чхве не двигается. Не спешит задавать вопросов и вообще открывать рот. Потому что лицезрит как по его щеке бежит скупая мужская слеза. Вид обескураживает, но она не подаёт виду. Потому что спугнёт. Так и смотрят друг на друга какое-то время. Взгляд Сонхуна пустой, безжизненный. Сонми даже не уверена, понимает ли он, что перед ним она. — Блять. — ругается Сонхун и мотает головой. — Что ты-то тут забыла, Чхве Сонми? — он смотрит куда-то в сторону, пряча свои слёзы. Сонми на вопрос не отвечает. Не имеет значения, что она здесь делает. Ей больше интересно, что здесь забыл Сонхун. Один. — Почему Чонсон не с тобой? — щурит взгляд. — Тренировка. — он дёргает плечом, сбрасывая её руку, про которую он успел забыть. Сонми тоже не обратила внимания, что её ладонь всё ещё сжимала плечо Пака до этого. Это прикосновение — единственное, что она могла бы себе позволить. Потому что они не близки. Будь это, например, Чэвон, то Чхве бы обняла её, хоть и является не особо тактильной. Зато Ким тактильная. — Прости. — поспешно извиняется за то, что нарушила его личное пространство. Вдруг он не любит прикосновения? Или это было извинение за то, что она лезет не в своё дело, хотя могла просто пройти мимо? — За что? — он фыркает и смотрит на неё, прячет телефон в кармане брюк. Сонми пожимает плечами: — Нарушила твоё личное пространство без твоего позволения. — Какая правильная. — он хмыкает, выдавливает из себя насмешливую улыбку. — Иди куда шла, Чхве Сонми. — Ты не хотел бы выговориться? — Не горю желанием. — Почему? Это всё, что я могу тебе предложить. И ты можешь воспользоваться этим. Тебе хуже от этого не будет. — Лучше тоже. — Не узнаешь, пока не попробуешь. — Какое тебе дело, Чхве Сонми? — он смотрит недобро. И девушка могла бы испугаться. Но она не из пугливых. Если на неё сейчас обрушится порыв ярости Сонхуна, то это будет не плохо. Он выплеснет негативные эмоции и ему станет легче. Это будет значить, что Сонми помогла хоть чем-то. В кармане тёплой кофты вибрирует телефон. Наверное, это Сокджин написывает по поводу того, что она опаздывает. Она понимает его беспокойство — его ведь сделали не только водителем, но и что-то типа охраны Сонми. Это его работа. И она бы прямо сейчас написала Ли, что чуть задержится, но прервёт Пака. Поэтому не смеет доставать телефон. — Неужто это твоя благодарность за ту ситуацию? Засунь себе своё проявление добродушия и этот жалостливый взгляд в задницу, Чхве Сонми! Не смотри на меня, как на подбитую псину. Чхве могла бы съязвить, мол, он действительно выглядит подбитым, но не делает этого. — Есть кто-то, в чьи руки я могу тебя отдать? Или, может, отвезти тебя куда-то? Я помогу, Сонхун. И не потребую ничего взамен. О, сейчас она говорит прямо как Чонсон ранее. Только друг предлагал финансовую помощь, вместо того, чтобы Сонхун устроился на работу. Сонми же предлагает поддержку. — Не говори, блять, так, словно я дворняжка! — Прости. — И не извиняйся, когда не сделала ничего плохого! — Ладно. — И не будь такой покорной, мать твою! Сонми молчит. — Скажи что-то! Съязви, как любишь это делать! Сделай хоть что-то, Чхве Сонми! — он хватает её за плечи и трясёт. С его глаз снова бегут слезы. — Прости. — она извиняется прежде, чем касается его спины, тем самым прижимая его к себе. Она обнимает его, потому что другого предложить не может. Потому что не знает в чём он нуждается. — Прости. — извиняется, потому что нарушает границы. Паку всё равно. В порыве тоски и скорби он просто утыкается носом в её плечо. Поза не очень удобная из-за разницы в росте, но кому какое дело до этого? Сонхун чувствует столько эмоций одновременно, что в груди сжимает. Дышать становится тяжелее. Стыд — перед бабушкой, что не приехал, и перед Сонми, что сейчас показывает эту свою сторону. Злость — на себя. Скорбь. Тоску. Грусть. Удушение совести. Сначала он думает о том, что здесь Сонми быть не должно. Она не должна этого видеть. Потом думает, что Сонми — один из лучший вариантов, кто мог бы его застать здесь в таком подавленном состоянии. Потому что Сонми не из тех, кто пользуется слабостью других. Она не лезет не в своё дело. Не распускает слухи. Ей откровенно всё равно, что творится вокруг. Исходя из этого, она — отличный вариант, чтобы этот момент остался только здесь и сейчас. Между ними. Это секрет, который они унесут с собой в могилу. Сонми не расскажет — он уверен в ней. Сейчас он уверен в ней. И он надеется, что не пожалеет об этом. Почему-то в голове даже не проскакивает мысль оттолкнуть её, накричать и уйти. Все его действия — неосознанные. Он так давно никого не обнимал... Так давно не чувствовал тепло... Он так давно не чувствовал себя комфортно. Сам образ Сонми такой уверенный, но оттого и надёжный. Сонми простая. Она не ищет особой выгоды от кого-то или чего-то. Вовсе не корыстная. Её рука гладит его по голове, вторая — широкую спину, которой может похвастаться Сонхун. Сейчас она почему-то вспоминает младших брата и сестру, которые обнимают её постоянно. Прячутся в её объятиях от внешнего мира, потому что видят в ней свою защиту. Старшая сестра всегда спрячет их за своей спиной, прикроет, спасёт. Заботливо закроет уши своими руками и улыбнётся, чтобы они не зацикливались на том, что за дверью её комнаты, которая является самым безопасным местом в доме, ругаются родители. Сонхун прижимается к ней и плачет так же, как Минхо и Хисон. Она вздыхает и прогоняет этот образ с головы. Здесь с ней Пак Сонхун, а не кто-то из младших брата и сестры. Пак Сонхун, который просто нуждается в понимании и поддержке. Пак Сонхун, который не должен вызывать это надоедливое чувство. Чувство эмпатии. Она думает, что это неправильно. Потому что их отношения не достигли того уровня, чтобы вот так стоять и обниматься. Потому что тип их отношений совсем не такой. Их не связывает ничего кроме той истории с Хёнджином и отношения Чонсона с Чэвон. После того, как эти двое начали встречаться, Сонми и Сонхун каждый день за обедом находятся в обществе друг друга и новоиспечённой пары. Теперь в их воспоминаниях появится ещё одна общая ситуация. С вероятностью в девяносто процентов они после пожалеют об этом. По большей части именно Сонхун, потому что он занимает место того, кому нужна помощь. Не то чтобы Пак отдаёт себе здравый отчёт в своих действиях, но он не может противостоять желанию просто высказаться. Поэтому он говорит, сжимая тело девушки в своих сильных объятиях, словно хватается за неё, как за спасательный круг. — Она умерла... Она, блять, умерла... Её больше нет... Я такой отвратительный внук.. — он шепчет без разбору, ругается на самого себя. Тон его был невнятным, а голос тихим, но Чхве всё же смогла разобрать главную мысль: у Пак Сонхуна умерла бабушка. Она гладит его по спине, потому что это всё, что ей остаётся. Она не даст ему словесную поддержку, потому что не знает, нужно ли ему это. Совет? Она ничего не посоветует, потому что ситуация обескураживает. И она не знает всех тонкостей. Как она умерла? Какое значение она имела в жизни Сонхуна? Какие отношения их связывали? Почему он считает себя плохим внуком? Она не знает ответов на эти вопросы, именно поэтому не сможет ничего сказать. И она не будет задавать вопросы. Это не тактично. Пак Сонхун точно не в том сейчас состоянии, чтобы отвечать внятно. Да и вряд-ли он захочет говорить, зная его вредный характер. Хотя кто она такая, чтобы судить? Сама ни чем не лучше — молчит о собственных проблемах. А кому ей выговориться? У неё никого нет, чтобы говорить по душам. У Сонхуна хотя бы есть Чонсон, который не бросит его в беде, — Сонми понимает это, достаточно понаблюдав за их дружбой. И у Сонхуна есть мама. Про папу она ничего не слышала, но Чонсон как-то упомянул в разговоре маму Сонхуна. Чхве не знает, в каких они отношениях. Может, они не ладят? — Мне позвонить Чонсону? — тихо спрашивает девушка. — Нет. — Но... — Сонхун перебивает: — Закрой рот, Сонми. Не сейчас. Сначала могло показаться, что Сонхун злится, но его тон истеричный. Жалостливый. Проходит ещё несколько минут и Сонхун, словно обжёгся, отталкивается от Сонми обратно к стене здания. Его глаза бегают по периметру, лишь бы не смотреть прямо на девушку. Чхве же всё ещё чувствует тепло его тела. Чувствует большие ладони на собственных лопатках. Это кажется чем-то сверхъестественным. — Чем я могу помочь, Сонхун? — Забудь об этом. — он фыркает. — Сделаем вид, что этого всего не было. И даже не вздумай смотреть на меня с жалостью. Она пожимает плечами. И в мыслях не было. — Если ты хочешь, я могла бы отвезти тебя домой, например? Он не смотрит на неё. Его губы поджаты. У него работа. — Не домой. — Хорошо. — она отступает и идёт в сторону остановки, зная, что он идёт следом. Парень не задаёт лишних вопросов, когда Сонми открывает дверь заднего сиденья и садится, следом садится и Пак. Он вежливо и покорно приветствует сидящего за рулём мужчину и совсем не думает о том, что Чхве имеет личного водителя. Это самое последнее, на что он обратит внимание. Девушка переглядывается с Сокджином, одним взглядом извиняется за опоздание и волнение, но Ли понимающе смотрит на Сонми и вбивает адрес в навигатор, который ему диктует Сонхун. Поездка проходит в молчании. Никакого напряжения или неловкости. Успокаивающая тишина. Пак коротко прощается и выходит с автомобиля, когда машина останавливается возле пекарни. Сонми и про работу слышала краем уха, мол, Пак утроился в пекарню кассиром. Чонсон обмолвился. — Прошу прощения. Это была непредвиденная ситуация. — Это Ваш друг? — интересуется Сокджин. — Знакомый. — Понятно. В следущий раз постарайтесь предупредить меня. Я уже собирался идти искать Вас. — Да. — она откидывается на сиденье и смотрит в окно. Как теперь вести себя с Сонхуном дальше?

***

Чонвон подходит тихо, когда Сонхун стоит под пекарней, вдыхая прохладный ночной воздух. Смена закончилась несколько минут назад. — Хён, ты знал, что Сону очень хорошо хранит секреты? Но иногда он рассказывает то, что не стоило. Сонхун не совсем понимает к чему Чонвон ведёт. — Он мимолётно рассказал мне о ситуации с Хёнджином. — Класс. — Сонхун цокает языком и пинает рядом лежащий камешек. — Кому ещё? — Возможно, Рики. Чтобы получать от него информацию. Нишимура — самый достоверный источник. Потому что Хван держит его близко. Сугубо из надобности. А Рики пользуется этим. Нишимура Рики. Сонхуна словно осенило. Это мог быть именно Рики. Он мог написать те записки и предупредить. Почему не лично — Хван наблюдает за ним, поэтому парнишка мог сделать все анонимно. Рики не особо примечательный мальчик. А ещё он очень ловкий. Поэтому мог всё провернуть быстро и незаметно. Но то, что сбивает с толку — почерк. Рики — японец. Почерк точно не будет аккуратным. Ещё и грамматика бы слегка хромала. Это логично. Записка была написана аккуратным почерком. — Пусть ещё всей школе расскажет. — тон Пака недовольный, саркастичный. — Сону действительно хорошо хранит секреты. Он рассказал мне об этом, чтобы я наблюдал за Рики и спасал его, если вдруг его словят. — Почему Сону вообще в это лезет? — Сону не терпит таких персон. Хочет ему насолить. И вообще это ради твоего же с Сонми блага. — Ян бесцеремонно толкает Сонхуна в плечо кулаком. — Ты знаком с ней? — Не лично. — отмахивается. — Её практически вся школа знает. Хёнджину же насолила. Красотка. — Чонвон довольно улыбается, словно гордится ею. — Плюс я же с Рики в одном классе учусь. Он тоже про неё рассказывал. Сонхун мычит, принимая такой ответ. — Я твой шарф дома забыл. Постараюсь принести его завтра. — Забей. У меня этих шарфов хоть отбавляй. — Чонвон безразлично машет рукой и лучезарно улыбается. — Нуна сказала, что ты отпросился от завтрашней смены. — Я потом обязательно отработаю этот внезапный выходной. — А, да. Не парься. Она сказала, что причина серьёзная. Сонхун смотрит в сторону. Завтра он поедет на похороны бабушки. — Ладно. — Ян быстренько спрыгнул с небольшой лестницы. — Я домой. Ты тоже иди. Поздно уже. Выспись сегодня хорошенько, окей? — Удачной дороги домой. — Сонхун машет ему рукой и Чонвон отвечает тем же, уходя в сторону своего дома. Пак тоже направляется домой.