В обломках прошлого.

Палящее солнце пробиралось лучами сквозь тонкий шелк светлых штор, чуть колыхающихся от легкого ветерка. Семейство Гюльсоев один за другим собирались на утреннюю трапезу. С момента уезда в Америку, Атеш отвык от долгих посиделок за завтраком в кругу семьи, и за годы отсутствия от прежней жизни. Держала его только мать, вынудившая отчаянной мольбой, рухнувшего известия о тяжелой болезни, вернуться молодого мужчину. И с тех пор, чем дольше Атеш находился в стенах семейного особняка, тем больше сеял в голове сомнения, подозрения в наблюдении за близкими ему людьми. Такими ли близкими они были теперь? Совершенно разные, непохожие в стремлениях и методах решения вопросов. В этой беспросветной тяжести бремени и ответственности за людей, которые не хотели его слышать и понимать, он держался только за нее. За девчонку с карими глазами, что опечалено искала помощи в случившейся с ней беде. Уже повзрослевшая, раскрывшаяся прекрасным цветком на уголках бесконечного сада, где он перебрал приличное количество цветков, чтобы здесь в уголке Турции отыскать свой — настоящий. Ферайе даже не представляла сколько новых эмоций, она пробудила в мужчине, что спрятался в своем панцире, закрывшись внутри себя. Он и сейчас, сидя в эталонно-прямой осанке за столом, краем глаза цеплялся за ее приближающийся силуэт, явившийся ясным светом, удерживая своими хрупкими руками поднос с заваренным чаем.

«Почему он не вернулся сюда раньше?»

Резким звоном ударил в голове вопрос. Если бы он вернулся раньше, возможно сейчас бы ее голова не была занята поисками решения, свалившейся на нее беременности, а прекрасные глаза не были бы залиты слезами безысходности. Он обязан был ей помочь, как когда—то ее отец Мухсин спасал его от тирании деда, наполняя трудное детство светлыми моментами. Светлым моментом была и девочка Ферайе, исцеляющая чистой улыбкой. Они не были друзьями, не играли во дворе, Атеш был старше, но дорогой памятью в сердце, уже ставшего твердой скалой Атеша, оставались именно Мухсин и его дочь. Атеш возвращается из пучины воспоминаний, видя короткие и нервные взгляды Ямана в сторону девушки, порождая все больше ядер сомнений относительно поведения брата. А ведь в детстве Яман и Ферайе были так близки… Легкая усмешка срывается в губ мужчины в сторону брата, который в детстве обещал ему украсть у матери сапфировое кольцо, чтобы жениться на Ферайе. Детские мечты всегда обречены на провал, и Атеш очень хорошо это знал. Сколько раз он горел в пламени неудач, пускаясь за мечтой? Мало мечтать, всегда важно было действовать. И мечта его брата Ямана, кажется потерпела поражение, ведь рядом с ним восседала златокудрая Алейна. Испив несколько глотков из чашки, не дожидаясь остальных, Атеш встал из-за стола, и лишь коротко бросил: — Пусть будет легким ваш день. — косо бросив взгляд на недовольного деда, мужчина спешно отправился прочь. Дедушка с детства пытался прогнуть его под себя, сделать безвольной марионеткой, и глядя на своих братьев, Атеш понимал кем он мог стать, если бы тогда не уехал. Остаться здесь и все исправить — его долг, он не склонит головы не перед кем.

*** «— Сначала ты научишься доверять мне, Ферайе, а потом влюбляйся.»

Предательским эхом спустя пару месяцев, звенят настырным ударом слова. Больше всего он не выносил ложь, будучи столько раз обманутым. Ложь, как хозяйка его жизни преследовала его с самого детства, а он, будучи храбрым воином освобождал огонь через боль и отрешение, сжигая паутины обмана. Он снова оказался обманут. Обманут этой девчонкой в чьих глазах горела тяга к жизни, желанию бороться и идти, а не ползти вниз к разрушенным иллюзиям. Ферайе взрослела на его глазах, раскрывалась в самых своих прекрасных проявлениях, и Атеш гордился тем, что рядом с ним была женщина, не просто получившая его защиту, а ставшая для него пристанищем, разбудившая чувства на кои, казалось бы, мужчина не был способен. С того самого дня, увидев ее в белом свадебном платье, скромно пряча свой смущенный взгляд, Атеш знал, что отныне никогда не отпустит Ферайе от себя, сделает ее счастливой, позволяя вновь наполнять жизнь красками. Ферайе оживала, благодарила Атеша за его доброе сердце и твердость намерений, ведь без него бы она сорвалась в пропасть последствий своей глупой и детской привязанности к Яману, ставшего лишь призраком прекрасного принца из сказки, стоило сорвать маски и увидеть его истинное лицо подлого и трусливого человека, не способного на решительность и действия. Она выбрала настоящего мужчину, чьи слова не просто вселяли ниточку надежды, а зарождали ростки уверенности в завтрашнем дне, и Ферайе стала расти, она верила ему большего всех на свете, хоть и боялась доверять. Атеш — взрослый мужчина со своим ураганом внутри, и кто знает сколько почвы он сожжет, узнав правду, несмотря, на то, что девушка пыталась рассказать, подобрать правильные слова. Но все затягивалось в тугой узел тайн и лжи, что — то всегда останавливало, твердило, что не время. А когда Ферайе потеряла ребенка, в тот самый злополучный день, корчась от невыносимой боли, крепко вцепившись в утешающего ее Атеша, она поняла, что не сможет. После всего, что он сделал для нее, каждый раз возвращая ее к жизни, Ферайе пожелала хранить секрет до конца, не решаясь разбить ему сердце. Было достаточно лжи, но правдой было лишь то, что дрожащими руками обнимая его в больнице, она шептала те настоящие и истинные слова.

«— Не бросай меня, Атеш, иначе я упаду.»

Он и не бросил. С того самого дня, хоть и хранимая ею ложь уже не была для него чем—то скрытым, он просто ждал, пока она сама поделится с ним своей болью и страданиями. Время шло, и теперь он не видел на ее красивом личике печали, она улыбалась, везде ходила с ним за руку, не пряча под маской фиктивного брака. Видя ее рядом такой, он был готов ждать ее целую вечность. Но Атеш все также не терпел ложь, какими бы, не были причины. Дамла — подруга Ферайе, последнее время так часто увивающаяся за его братом Яманом, разрушила в Атеше их настоящее с Ферайе. Неоднозначные снимки его возлюбленной с братом, но и слова, что Ферайе любила Ямана до его приезда спичкой разожгли пожар злобы и гнева. Мужчина уже пару часов, закрывшись в собственной комнате, иссушал бокал за бокалом крепкий алкоголь, обжигающий глотку от осточертения. Тот монстр, что спал внутри него, давая свет человеческому и настоящему, просыпался с каждой мыслью о том, что Ферайе ему изменяет. Каждая мысль надрывной болью разочарования и неистового протеста, разжигала огнь внутри него сильнее, и не дай Аллах, если кто—то попадется под его горячую руку. Он молился, чтобы Ферайе вошла в дверь их совместной комнаты позже, не став свидетелем чудовища, что выберется наружу. Но таким ли чудовищем был Атеш в гневе, каким его представляют? Он любил Ферайе, и уже точно понимал это, стоило холодному айсбергу, в который он себя заковал, начать таять, согреваясь от ее тепла. Став для нее исцеляющим домом, Ферайе не представляла, что целителем в их союзе была именно она. Все его размышления рушатся со скрипом отворившейся двери и появившейся на пороге Ферайе. Его глаза мгновенной вспышкой устремились на неё, и Ферайе в привычном для себя ощущении, не подозревая, что причиной его разрушенного и разбитого состояния является она, совершенно не предвкушая никакого подвоха, подходит к своему мужу, опускаясь перед ним на корточках, обеспокоенно подняв на него свои глаза. Бархатная ладонь ее правой руки заботливо расположилась на его щеке. — Что случилось, Атеш? Я могу как—то уменьшить твои страдания? — она научилась чувствовать его переживания со временем, что они пережили вместе, держась за руки. Он замер, и как—то отрешенно взглянул на нее. Тепло ее руки, что отдавала по щеке, заставляет Атеша отдернуться и резко встать с кресла, застав двушку в неожиданность от его реакции от чего она покачнулась в сторону. В безразличном молчании мужчина идет к столу, где лежали перевернутые снимки, полученные от Дамлы. Небрежно взяв их, мужчина берет свободной рукой стакан и иссушает его до дна, а затем резким движением бросает фотографии в сторону Ферайе.

Что теперь она скажет ему?

Ферайе вздрагивает, словно ее окатили кипятком, бросается к фотографиям, где ее удерживает Яман, но выглядит это все так, словно она в объятиях мужчины. Руки судорожно перебирают снимки, она не понимает, как они попали к Атешу и кто их сделал. Неужели Яман, после ее утвердительных слов, что она его больше не любит и похоронила прошлое вместе с их неродившимся малышом, решил пойти на подлую попытку разрушить покой ее брака? — Это не то, что ты думаешь. — слова в нервном приливе разума, срываются с ее уст. Она собирает фотографии, поднимаясь с ковра, чтобы объясниться. — А что я должен думать после всей лжи, мой лунный свет? — мягкий баритон мужчины звучит в некой издевке. — В тот день ты сказала, что была весь день у Хазал, но ты была с Яманом! Ферайе отрицательно качает головой, кривясь от подошедшей ненавистным комом безвыходности. — Он резко схватил меня, я бы упала со ступенек, если бы он меня не подхватил. — пустая попытка оправдаться малой правдой. Этим ли она должна теперь перед ним объясняться? — У нас правда ничего нет, я вырвала Ямана из своего сердца в тот день. — В какой из дней, Ферайе? — он хотел бы ей верить сейчас, но в нем все еще билось желание услышать от нее правду. Атеш, чувствует необходимость услышать сейчас от нее все, чтобы не запутаться в тумане подозрений. — В тот день, когда мой брат отказался от тебя и бросил умирать вместе с вашим ребенком? Или быть может тогда, когда ты потеряла малыша и он пробрался к тебе в палату в тайне от всех, заставляя тебя снова страдать? Он знал больше, чем могла представить Ферайе. Темная ночь его глаз поднимается и врезается в ее глаза в ожидании ее дальнейших действий. Большего всего он сейчас хотел услышать от нее все, как есть на самом деле. Без единого сомнения, без попытки оставить слова недосказанными. Шаг вперед — без шанса скрыться или уйти от разговора. Пока девушка опустила свои глаза, разбегаясь от раскрывшегося секрета, который Атеш знал с самого начала, но терпеливо молчал, не требуя от нее объяснений. Ферайе возвращается в суровую реальность, бьющую по лицу правдой, стоило Атешу опустить свои руки ей на плечи без возможности избежать откровений. — Расскажи мне всю ложь, Ферайе.— спокойный голос Атеша, отдающий хмелью, продолжал добиваться желаемого. Нет, он не ломал ее, не пытал и не давил собственной обидой, он всего лишь хотел, чтобы она окончательно доверилась ему. — Что еще я не знаю? Почему ты продолжаешь видеться с этим человеком и скрываешь это? Ты все еще любишь его? И ее глаза обессиленно закрываются. Ферайе нервно сглатывает, чувствуя возможность избавиться от оков прошлого. Все смешалось. Еще совсем недавно ей показалось, что они с Атешем могут быть друг другу семьей, преданными и верными людьми, но сейчас она стала все больше бояться сказать все, как было на самом деле. Она еще не до конца знала Атеша, в котором было больше скрытого, чем на поверхности, и сейчас для нее было риском подвергнуть доверие и крепкие стены замка, которые они совместно выстроили. Ферайе пребывала в тупике, глаза все еще хотят скрыться, она все еще не понимала с чего ей начать, кислород словно перекрывало, а глаза обессиленно закрываются не в силах сдерживать подошедшие слезы. — Он шантажировал меня, Атеш. — набравшись смелости, Ферайе выдавила из себя слова, поднимая мокрые от слез глаза на Атеша. — Сказал, что если я сама не попрошу у тебя развода, то он расскажет все вашей семье, — слова сбиваются в дрожащем голосе. — что до свадьбы я была с ним и меня выкинут из этого дома с позором. Атеш смотрит на Ферайе, сдвигая в недоумении густые брови к друг другу. Его взгляд мгновенно меняется, глаза приобретают безумный блеск, и девушка уже пожалела о сказанных словах, ведь Атеш сожжет в пламени своего брата, узнав правду. Тонкие кисти руки тянутся к мужчине, если уж безумие пришло, так пусть она будет водопадом, что потушит огонь, отравляющий их самих. Если Атеш сейчас пойдет разбираться с Яманом, все обо всем узнают, и покой семьи и дома, который так терпеливо и усердно добивался Атеш рухнет. Ферайе обвивает шею мужчины руками, притягиваясь к нему на носочках, впервые не чувствуя препятствий и сомнений внутри, припадает к его губам. Это был их первый настоящий поцелуй, не отягощенный статусом фиктивного брака на публику. И это сработало. Словно магнитом Ферайе приковало к стене, она не чувствует смущения или неправильности действий. Слегка оторвавшись от ее губ, Атеш видит, как девушка едва, сквозь сбивчивое дыхание смотрит на него, что еще сильнее инициирует продолжение, и сейчас его поцелуй уже отдавал некой требовательностью, жаждой насладиться вкусом ее губ, что он жадно кромсал, едва сдерживаясь от более близких действий, аккуратно блуждая руками по ее телу, облаченному в одежду, мысли о желании которую сорвать здесь и сейчас, невольно подкрадывались в голову. Ювелирные пальцы Ферайе тянутся к пуговицам его рубашки, она словно была опьянена пришедшим к ней желанием быть с ним здесь и сейчас, стать непросто женой и поддержкой рядом, а принадлежать ему. Едва нащупав выключатель света, Ферайе выключила свет и поддалась вперед, позволяя сдвинуться от стены, и увлеченная управлением мужчины, чувства к которому были больше, чем привязанность и благодарность, она шагнула за ним в полумраке. Яман, ликующий в ожидании скандала и криков брата после полученной смс от Дамлы, стоял напротив окон, желая услышать и увидеть, как его брат будет крушить вокруг Ферайе, зная, что у нее не хватит смелости признать Атешу во всем. Но все что сейчас видит Яман, ревностно поджимая губ, сцепляя судорожно кулаки, не доставляет ему никакого блаженства. Все что он видит — силуэты, играющие под тонкой шторой в комнате брата, тенями идущие в одно направление. Все, чего он боялся, происходило прямо сейчас в той комнате. Тот самый миг, когда Ферайе действительно забудет его, утопая в объятиях другого. Он закрывает глаза в том момент, когда женская фигура тенью опускается вниз, а за ней высокая мужская. Чувство горечи, злости и ненависти приступает к горлу мужчины, становится нечем дышать, и истерический рык вырывается наружу, сбивая перед собой все цветочные сооружения, а вместе с ними погибала его малейшая надежда на возвращение к нему Ферайе.