Сквозь зубы

      Утро сегодняшнего дня, как назло, было особенно прекрасным. Зик проснулся рядом с Пик, обнимающей его за торс и практически лежащей на нем. Ком злости на самого себя встал поперек горла. Зику хотелось кричать, биться и метаться из сторону в сторону от того, что таилось в его голове уже месяц. Он долго не будил ее, старался навсегда запомнить нежные черты лица, легкое подрагивание губ и темные волосы, раскиданные на его подушке, что явно впитала аромат легкого цветочного парфюма.       Днем Зик не смог отказаться от предложения поужинать вместе с Пик. Так ему пришлось снова делать вид, что все нормально, пока они оба смеялись в кафе над глупыми шутками и обсуждали любую ересь, пришедшую в голову. Зик крепко сжимал ее пальцы, пока они шли обратно в тренировочный лагерь, но Пик или делала вид, что ничего не понимает, или и вправду даже не догадывалась о том, что ее ждет. Не удержав себя в руках, Зик подарил Пик себя в последний раз у себя в кабинете. Чувственно, нежно, с любовью.       Вечером, когда пора было покидать тренировочный лагерь, Зик зашел к себе в кабинет и сел на диван. Он внимательно слушал тиканье настенных часов, будто они что-то говорили ему. Но на деле он пытался успокоить бурю в душе и расправиться с желанием разрыдаться. Зик знал: Пик придет, чтобы вместе пойти домой. И он ее ждал. Ждал, пытаясь унять дрожь в руках.       Пик пришла ровно в восемь, как Зик и думал. Она тихо закрыла за собой дверь и прошла вглубь кабинета, встав напротив возлюбленного. Ее пальцы провели по пшеничным волосам, сразу путаясь в прядях.       — Хватит.       Зик сам не ожидал, что слова прозвучат режуще, холодно и до дрожи противно. Он боялся сделать больно своей малышке Пик, которую любил больше всех на свете. С ней он не решится исполнить план: не сможет ей врать. Он не хотел поднимать на нее взгляд. Зик и так знал, что она не понимает, что происходит, и почему он так говорит.       — Нам… надо расстаться.       Пальцы наконец выпутались из его волос, и Зик позволил себе поднять глаза на Пик. В ее глазах застыли слезы, но она сдерживала их изо всех.       — Почему?       Голос Пик хрипел. Казалось, что она замерзла, но дрожь по телу проходилась вовсе не от холода. Она услышала то, чего больше всего боялась.       — Забудь меня, Пик.       Зик говорил тихо, почти шептал. Он боялся повысить голос: мало ли Пик услышит в словах любовь. И, на его удивление, она сделала несколько шагов вперед и обняла сидящего Зика. Миниатюрное тело дрожало в его руках, стук сердца чувствовался даже через одежду. Зик потерял дар речи. Когда Пик позволила себе тихо всхлипнуть, он поддался и стер скатившиеся слезы с мягких щек.       — Не стоит плакать… малышка Пик… — последнее — то, как Зик всегда называл Пик, — вырвалось с такой нежностью и теплотой, что он сам удивился.       — Ты говоришь мне, что не стоит плакать. Хотя сам до этого сказал о расставании и попросил забыть.       Ее голос очень дрожал, но она старалась четко выговаривать все слова. И, несмотря на то, что вместо следующий фраз вырвался лишь гортанный хрип, она пыталась что-то сказать. Шевелила губами и сама стирала слезы.       — У тебя… Зик, у тебя появилась другая? — с некоторыми перерывами спросила Пик, начиная нервно мять пояс юбки в ладонях.       Зик сам готов был зареветь, бросить ей в ноги и расцеловать колени, рассказав обо всем, что таилось в его голове, но не мог.       — Молчишь… — Пик шмыгнула и развернулась, направляясь к выходу из кабинета.       Зик резко вскочил с дивана и почти подлетел к ней, хватая за запястье. Пик с неугасаемой надеждой в глазах повернулась. Обоим было больно. Чертовски больно. Зик второй рукой погладил ее по щеке и хотел наклониться к таким желанным губам, но вместо этого просто опустил голову, словно провинившийся перед родителями ребенок.       — Я… Не могу иначе, — пробормотал он, сглатывая вязкую от волнения слюну. — Нам нужно расстаться…       — Я знаю, что тебя беспокоит что-то… Расскажи мне.       Зик, сдерживая накатившие слезы, отвернулся. Он закрыл рот ладонью и шумно выдохнул. Надо сказать несколько слов. Всего несколько, чтобы она ушла, а потом расплакаться, как желает сердце.       — Уходи и забудь меня, — на одном дыхании произнес Зик. — Уходи, Пик. Все. Я не хочу видеть тебя.       Пик сжала зубы. Она хотела ответить, но слова сами не желали срываться с языка. Она покачала головой, развернулась и теперь точно покинула кабинет. Зик, закрыв после ее ухода дверь на замок, сел на кресло и поддался эмоциям. Он всхлипнул, прекращая давящую на уши тишину. Теперь только он, тишина и противно тикающие часы. Зик знал: Пик больше не придет к нему.