Punainen.

Красный цвет — это страсть, огонь, скорость. Это нечто яркое и запоминающееся. Это Михаэль, для него это всегда он. Красный барон, они называют его красным монстром, но для финна он — самый человечный среди их всех. Этот цвет стал ему напоминанием о лучшем. Рука на плече: - Прекрасная гонка! Ты неплохо мне нервы потрепал! - рядом возникают красные тона. Немец улыбается с типичным прищуром, почти полностью закрывая глаза. Мика хмыкает. - И все равно ты победил. Поздравляю, - сказано без зависти, горечи и злости. Это просто факт, факт произнесенный с мягкой ответной улыбкой. Возможно, он даже немного рад за своего соперника. Тот смеётся довольно поднимая кепку и немного, слегка так, но его щеки покрывает румянец, его лицо почти сливается с формой "Феррари". - Ну, а как же иначе! И этот разговор быстро обрывается, когда оба вспоминают, что пора отправляться на подиум. Даже после того, как между двумя мужчинами наступила тишина — это не вызывает какой-то неловкости в воздухе. Ступени привычно скрипят под ногами и вот они там, взгляд на толпы людей. Шумахер улыбается во все тридцать два, он на вершине. Он король. Не зря они называют его Кайзером. Хаккинен лишь усмехается смотря на него, а после оборачивается к восторженным фанатам и... на долю секунды пропадает. --- Красный цвет — это быстро, беспорядочно, паника, сердце бьющееся в ушах. Это нечто, что хочется забыть, но невозможно. Красный сливается с красным, его экипировка, его болид, его сознание — это беспорядок из металлического лязга, крики врачей, кислородная маска. Кровь повсюду, на плече рука: - Черт, ты счастливчик сегодня, - странно говорить это человеку с лицом покрытым собственной кровью. Голова звенит и как же гонщик "Макларен" жалеет, что не отключился при столкновении. Через боль он поднимает взгляд в сторону трибун, на него в ответ смотрит камера и он не знает, насколько всё плохо. Мика знает лишь одно — он неудачник, ведь гонка ещё толком не разгорелась. Да и авария была глупой, не справился с управлением. Чуть больше года назад умер Айртон Сенна. Сегодня мог умереть я. Завтра можете умереть кто-то другой. Глаза заливает красным, когда ему приходится подняться на ноги и не без помощи медиков доковылять до машины, чтобы его доставили в больницу, или сразу в отель. Хоть куда-нибудь, лишь бы не здесь. Красный цвет — это сплошная боль. Всегда ею был. --- И всё пространство вокруг заполнено этим цветом. Да, Хаккинен знает, что это вообще-то цвет "Феррари" и это абсолютно нормально видеть такое количество людей в нем, что они почти превращают трассу в кровавое озеро. Это не их вина, что ему становится тошно, не их вина, что руки у серебряного призера дрожат. Один, неизменно красный маячащий на периферии зрения — это терпимо, это хорошо, это безопасно. Но сотня, тысячи красных точек, которые сливаются в поток... слишком много. В руках трофей, разливается шампанское. Ему совсем не весело. Форма уже давно не красная, лицо в порядке (насчёт трезвости сознания он бы поспорил) и всё же. И всё же он до сих пор где-то там, в Аделаиде. Ничего не помогает выбраться. Не множественные заверения Рона, что машина в порядке, не поддержка Дэвида. Ничего. Гонка закончилась, как и десятки других, а он остался пустым. - Хэй, ты думаешь слишком громко, - красный, его немного, всего лишь кепка, это терпимое количество и даже так плечи дёргает. Они идут вместе в сторону парковки. Последние несколько часов (или всего какой-то час? Он потерялся) пролетели незаметно. - Скажи хотя бы о чём. Летающий финн усмехается, пытаясь отвернуться, чтобы спрятать лицо от острых глаз. - Да ничего особенного, вспоминаю свои ошибки и анализирую, что надо было отрегулировать лучше, знаешь, обычный ментальный брифинг или как там это... - Ты думаешь не об этом, - спокойно заявляет Михаэль поднимая голову, даже не смотря в удивлённые голубые глаза, он стянул привычную красную кепку и держал ее в руках. - Я не собираюсь давить в любом случае. Может, хочешь поужинать вместе? Это звучало как спасение и Мика улыбнулся, сам не отдавая себе об этом отчёта. Но рестораны и кафе... Такие шумные. Много света, людей, много... Красный. Дрожь пробивает руки. - Я наверное откажусь. Нет, я бы с радостью провел с тобой время, но... Ха, не знаю, не хочу быть на публике. - Всё хорошо, я знаю очень тихое и безлюдное место здесь. - Шумахер заверяет его и боги, он почти соглашается, но дрожь в руках заставляет отрицательно качнуть головой. - Нет, прости. Мы... можем поехать в отель? Я бы был рад отдохнуть. - Только чур сегодня мы в моем номере и я веду машину, - немец ухмыляется. Хаккинен смеётся отводя взгляд: - Звучит отлично.