так и не видела (?)

день был холодный, а я влюблён

У Игоря щёки горят, как рябина, и не поймешь — от холода или от неё. Соня смеётся тихо и глаза опускает, а Якушев всё насмотреться не может. Глазеет, как на самое дорогое произведение искусства, как на Мону Лизу и Венеру Милосскую смотрят каждый день туристы. Хотя ни в какое сравнение с ними Васильева не шла — во всём лучше, свежее, смешливее, сердцу юношескому милее. Он уже и забыл, чего же такого смешного сказал, только пялился как дурак. Соня хлопнула его по плечу легонько. — Горя, чего завис? Перезагрузка системы? — Да так, о домашке по истории вспомнил, таблица огроменная же, — кое-как слова изо рта выталкивает, а сам млеет изнутри. «Горя», так ласково его только мама звала. И на душе так тепло-тепло, будто май, а не январь противный.

нас было трое, жалко что не вдвоем

На кой чёрт они взяли его с собой в кино, Игорь не понимал решительно. Роман и сам был не в восторге, это прекрасно было видно по лицу, а вот Соня светилась изнутри, и за это Якушев был готов забыть про всё остальное. Когда Васильева предложила ему сходить с ней на фильм, сердце его чуть не выпрыгнуло из грудной клетки. Игорь разулыбался смущённо, уши тут же раскраснелись и выглядел он до ужаса комично и стереотипно влюблённо. Но девушка сразу разбила все его мечты — в кинотеатр её позвал самодур-старшеклассник со своей компанией, а одной ей страшно идти, хоть и до жути хочется. Якушев головой легко кивает, «конечно, без проблем, Сонь», а дома пыхтит зло-зло, сигарету электронную сердито курит и супится, как маленький. Всё хотел сделать первый шаг, а теперь эфемерная возможность понравиться Васильевой утекает, как песок сквозь пальцы. Надо действовать, а страшно до ломоты в груди. Вот и сидит он теперь по правую руку от Сони, и боится даже двинуться в её сторону, а смелый Рома уже руку ей на плечи закинул и шепчет что-то близко-близко, так, что носом её щеки касается. Игорь кипит и проклинает всех, ругается про себя, мол, были бы они тут вдвоем, он бы так же сделал. Фильм он даже близко не запомнил — запомнил только трясущиеся от смеха плечи Сони и пальцы, которые она переплетала не с его, а с Ромкиными пальцами. Хотелось на луну выть, ведь всё равно он в жизни красивее этого ничего не видел.

он был красивым на фоне меня

Игорь стоит у зеркала и себя критично осматривает. Нос не тот, волосы рыжим горят, даже форма лица не та. Якушев постоянно приходил к неутешительному выводу — на Рому он совсем не похож, а значит Соне совсем не нравится и понравиться не может. Они как раз расстались на прошлой неделе, Игорь не вникал, но уверен был, что виноват Роман-последний-мудак, а, зная его, так и было. Он было подумал, что у него есть шанс утешить разбитое сердце Васильевой и стать для неё опорой не только в дружеском плане, но все его мечты разбились об один простой факт — он щуплее, светлее и мягче Сониного бывшего. Теперь Якушев непозволительно долго топтался у зеркала и искал хоть что-нибудь, за что мог уцепиться глаз Васильевой, но итоги сего действа всегда были неутешительны. — Горь, а где мои… А что это ты делаешь? — в ванную залетела мама, на практике показывая своё невероятное умение лезть туда, куда не стоит и появляться в самый неподходящий момент. — Чего в зеркало пялишься? Налюбоваться не можешь? Игорь сердито буркнул что-то вроде «наоборот» и поспешил смыться из ванны, но мама его схватила за плечо. — Не буду лезть тебе в душу, милый, но, чего бы ты себе там не придумал, знай — ты самый хороший и красивый, потому что ты — это ты, уникальный и конопатый мой, — потеребила нежной рукой щёку и отпустила. Якушев побурчал-побурчал, но чуть легче на душе стало от теплоты маминой.

а я духом сильный, просто терпел, что ты…

Игорь начинает действовать — конфеты, кино, комплименты. Соня улыбается, Соня смеётся, Соня краснеет смущённо, и кажется, что давно всё поняла, но Якушеву всё равно страшно, страшно так, что ноги подкашиваются и руки трясутся. Он всё планирует, как признается, но никак не решается, а Васильева опять ускользает. Снова смеётся над придурком-Ромой, а Игорь только любуется и его маленькое сердце рвётся-рвётся на части, а в голове «нелюбитнелюбитнелюбит» бьётся, да так сильно, будто он сейчас умрет. А Соня улыбается, как только она умеет, и Рому в щёку целует. Якушев бежит в туалет и опять сердито курит свою электронку, закашливаясь, а Васильева тут же отлипает от старшеклассника и вздыхает тяжко-тяжко.

так и не видела, как я люблю тебя

Игорь выходит из опустевшей школы один и останавливается за углом, растерянно глядя на снежинки и сдерживая желание поймать их ртом. Из-за его спины появляется Соня и, молча постояв с ним рядом пару секунд, высовывает язык, ожидая, когда на него приземлится хоть одна снежинка. Якушев задыхается на секунду и думает, что ждать дольше нельзя. Думает, что даже если его отошьют, ему будет плевать, ведь Васильева такая красивая, такая живая. Кудри лежат на плечах волнами и так хочется их потрогать, так хочется согреть раскрасневшиеся руки и щёки, так хочется быть рядом. Игорь такого никогда не ощущал, а теперь это легко, прямо как дышать. И он выпаливает почти не задумываясь. — Ты мне нравишься, — Соня поднимает брови и смотрит на него скорее озадаченно, чем удивлённо, — Ты не замечала этого, а я смотрел на тебя постоянно, очень ты красивая. И за крем извини, нет у тебя никаких прыщей, а даже если есть, то я бы никогда не заметил. Ты бы знала, как я злюсь, когда тебя с Ромой вижу, и как радовался, когда вы расставались. Он тебе не пара, самодур и клоун, на всю школу тебя позорил. Я правда с ним драться из-за тебя готов был, но засранец с друзьями пришел. А теперь ты наверное общаться со мной перестанешь, ты уж прости за всё, Соня, но молчать не мог уже. Ты самая хорошая, красивая, мудрая и смелая девочка, которую я только знаю, и больше всего на свете я хотел бы сказать, что буду биться за тебя не на жизнь, а на смерть, но раз ты любишь эту пародию на юмориста, я… Игорь всё это время смотрел себе под ноги, боялся даже глянуть на Васильеву, боялся насмешки в глазах. А она аккуратно похлопала его по плечу, чтобы он замолчал, подошла совсем близко и заговорила тихо-тихо, со смущённой улыбкой. — Конечно я всё замечала, Горь. И с Ромой мы не сходились, я только его помочь просила, чтобы ты быстрее признался. И на тебя я так же пялилась, как дурочка, и лучше тебя я никого не знаю. Ты мне тоже нравишься, Горя, очень-очень. Правда ждать тебя пришлось долго, — Соня целует его осторожно в щёку, горячим дыханием опаляя кожу. Игорь стоит ошарашенный, всё никак осознать не может. Смотрит широкими глазами на Васильеву и то ли кричать, то ли смеяться хочет. А в животе бабочки пляшут и крылышками изнутри щекочут-щекочут, Якушев отмирает и улыбается неверяще. Глаза на губы её переводит, за руку хватает и целует быстро, смазанно, радуясь, что от школы они отошли. Сам не понимает, откуда смелость взялась, но руками щёки холодные обхватывает и жмётся ближе, будто боится, что это сон, что всё сейчас расплывётся и развеется. Большим пальцем неуверенно поглаживает, неумело губами елозит, а Соня улыбается лучезарно и руками осторожно за плечи обнимает. Игорь думает, что он сейчас счастливее всех на планете, что в руках его самое драгоценное сокровище и всё так легко-легко, будто проблемы все улетучились. Он отстраняется медленно и со смущённой улыбкой спрашивает. — Может сегодня чай у меня попьем? Она смеётся тихо и их пальцы переплетает, и Якушев думает, что не было в его жизни момента нежнее.