Метрополитен

В общем история такова. Я в тот день возвращался с пар, как обычно забежали в мак с ребятами, пожрали, промыли кости преподу и начали собираться. И всё то время что мы сидели, уплетая наггетсы с биг спешалами, разговор у нас то и дело заходил на тему всякой мерзости (типа обсуждений жертв маньяков, шутки про битьё детей, и прочая херь). К последнему я был горазд и постоянно шутил на эту тему, но в тот день как будто было что-то не так. Я на ютубе тогда услышал про это в первый раз — феномен Баадена Майнхов. Если вкратце, это такая хрень, когда ты услышал какой-то факт однажды и после этого продолжаешь его слышать раз за разом от самых разных людей. Не знаю, связано ли это было с нашими потугами в черный стэндап в тот вечер, но чувство лёгкого напряжения у нас сохранялось, это было видно по едва заметным смущениям на лицах, на мгновение появляющихся у меня и ребят. Я сам это понял уже когда в метро спускался, так что пока мы сидели, казалось, что всё окей. И вот мы стоим, курим возле входа на Новослободскую и пока все угарают с нашего нового препода, мой взгляд приковывает Мелман из Мадагаскара… ну, в смысле аниматор. Такой всратый костюм с башкой, которая готова была завалиться назад при любом удобном случае и вместе с собой отправить в нокаут несчастного, что сокрыт под плюшевой маской. И вот смотрю я на него, а от него прям какой-то смертью веет… нет, не перегаром, не думаю, что под костюмом алкаш какой-то был, вот было в нём что-то прям очень неприятное. — Сань, ты чё, тебя от лабы так жмыхнуло? — мой кореш пустил лёгкую шутку, чтобы привести меня в чувства, я пришёл в себя, затянулся и ответил что-то бессвязное. Но вот стоило мне ещё раз повернуть голову к этому Мелману, как я увидел… будто его голова смотрит прямо на меня. Прямо мне в душу… Протыкает насквозь своим пронзительным взглядом и будто гипнотизирует… Это продлилось буквально мгновение, стоило мне моргнуть, как наваждение ушло, но внутри всё равно осталось это неприятное чувство. Я просто вклинился в разговор с какой-то шуткой, мы ещё немного постояли и решили разъезжаться. И ей Богу, я не помню почему, но именно в тот день ребята разбежались кто куда, но только не в метро. Двое пошли в сторону трамвая, ещё один со своей девушкой решили ехать на такси, один вообще самокат взял… Один я оказался один на один с величественными глубинами московского метрополитена. Я прошёл внутрь и встал на эскалатор. Вроде как спуск на станцию был не глубокий, но я всё равно чувствовал, будто что-то идёт не так. Яркие лампы эскалатора, исписанные перила, реклама бота с веществами… я столько раз спускался по этой самоходной лестнице, столько раз залипал в лысеющие макушки преподов местной шараги, столько раз бежал по зубастым ступенькам от контролеров, когда проходил без билета… но я никогда не чувствовал себя настолько зажато и напряженно. Я смотрел на лица людей, поднимающиеся наверх и то и дело ловил на себе их взгляд. И нет, он не был уставшим или понурым, как это было всегда, нет… Они будто разглядывали меня… Я смотрел в эти лица и их полые, почти забивающие всё глазное яблоко зрачки, будто утаскивали меня в пучину безумия, сумасшествия, помешательства… сколько ещё синонимов я смог бы подобрать в тот момент? Впрочем, не важно. В тот момент у меня начала крутиться мысль о том Мелмане у входа в метро. Я решил, что просто переутомился после душных пар и попытавшись абстрагироваться от поганых мыслей, достал наушники и… почувствовал, как у меня из рук вылетает телефон. Прямо, сука, вниз. На моё счастье, в тот момент они уже были подключены к телефону и провод от них отпружинил его из бездны обратно ко мне. В тот момент я возрадовался, что по сей день отдаю предпочтение проводам нежели блютузу. Я спустился в зал, завернул направо и встал под лестницей, ожидая скоростного поезда из пучины бесконечного тоннеля. Поезд прибыл и, возрадовавшись пустым местам в час пик, я занял место на мягком сидении и слегка улыбнулся. «следующая остановка — Белорусская» — проиграл диктор и с красным сигналом на двери, ставни закрылись. И только поезд начал трогаться, как что-то будто заставило меня поднять взгляд в окна состава. Я пожалел тысячу раз, что сделал это в тот момент. Я увидел, как к составу бежит девушка. Красная блузка в горошек, серая юбка, маленькая сумочка, длинные вьющиеся волосы каштанового цвета, бордовые туфли на невысоком каблуке… Она бежала прямо в двери… нет… она бежала в движущийся состав… устремив свой взгляд прямо мне в глаза, вцепившись своей безумной улыбкой прямо мне в лицо! Раскидистыми прыжками ползя зигзагом прямо к двери вагона! Я закрыл глаза и попытался уткнуться в телефон, но… стук в стекло заставил меня поднять голову. Безумие. Это настоящее безумие, я не мог поверить в то, что вижу. За дверью вагона, вцепившись в оконные щели своими пальцами, на меня смотрело оно… разбежавшись в вагон оно сломало себе нос и на меня смотрело искореженное лицо олицетворения настоящего ужаса. Уткнувшись в окно дверного проема, оно сверлило меня взглядом, проникая в самые глубины моего Я, тревожа самые потайные уголки моего бессознательного… я хотел закричать. Хотел, но не мог. Не потому, что лишился дара речи, нет… Всё было хуже, куда хуже… никто не замечал девушки за окном… Да, блять, буквально! Матерые мужики, девочки дед инсайды, узбечки с детьми, всем, сука всем! Всем было насрать на этот стук! Мало того, никто не обратил внимания даже на скрипучий звук по стеклу, когда это нечто начало спускаться вниз, не выдерживая давления своими ладонями… Поезд набирал обороты и я просто мечтал о том, чтобы заехать в тоннель. Тут произошло то, отчего мне реально поплохело. Вагон заехал в тоннель… А оно заехало лишь отчасти… С грохотом и омерзительным шлепком девушка пропала… оставив за собой висящие ладони у открытых окон и окропив кровищей половину вагона… залив пассажиров у открытого окна, но… Сука им всё равно было похуй! Никакой реакции, даже не моргнули! Мне стало плохо. По-настоящему плохо. Руки тряслись, музыка в наушниках предательски обрывалась, будто звук сам пропадал из моей головы… Я закрыл глаза. В тусклом свете занавешенных век я увидел вспышки фонарей в тоннеле… что? «Белорусская. Следующая станция — Баррикадная.» Мы уже подъезжали к станции. Я не мог поверить, что прошло так мало времени. Я закрыл глаза буквально на мгновение, когда поезд едва зашёл в метро целиком и… Белорусская… Народ начинает потихоньку выходить… Сука выходить из окровавленной двери! Трупный смрад дошёл до моего носа, я едва не проблевался прямо себе на ноги… я хочу уйти отсюда. Встаю с места и двигаюсь вправо, обхожу бабок с потными мужиками и вновь вижу дверь… нормальную дверь, но… я боюсь выходить отсюда. Что если то безрукое нечто осталось в тоннеле и, заливая кровью рельсы, медленно двигается прямо сюда… Надо уехать дальше… Я боюсь выходить отсюда. «осторожно, двери закрываются». Господи, слава Богу. Едем дальше. На половине пути страх понемногу начал спадать, и я даже немного повеселел, пытаясь отшутиться, что сегодня на лабе нанюхался всякой дряни и теперь меня всё никак не отпускает. До конечной я доехал без происшествий. В метро вдруг неожиданно стало спокойно. Я залипал в подборку синтвейва, скроллил новости в Топоре моя голова теперь была забита Карабахом, о том инциденте я почти забыл. Да, понимаю как это странно звучит, но в тот момент я действительно забыл про эту девку… Возможно от шока психика просто закрыла мне доступ к этому… Но не суть. Я доехал до Планерной, вышел из метро и с чувством лёгкой усталости пошёл в сторону дома. По дороге залип на пару бомжей, пытающихся вытащить моток провода из бака, поржал и пошёл дальше. По дороге наушники стали как-то странно залипать. Это напомнило мне тот самый момент в вагоне… сука опять. Как-то меня триггернуло неприятно, я решил забить и тупо вырубить наушники. Всё равно хотел поразмыслить и в тишине пройтись. Прохожу вдоль шоссе, перехожу дорогу, сворачиваю дворами… и постоянно озираюсь. Я не могу отделаться от мысли, что за мной будто кто-то следит. Судорожно оборачиваюсь по сторонам, краем глаза будто что-то замечаю, но как только поворачиваю голову — ничего… Продолжаю идти и чувствую, будто кто-то дышит прямо у меня над ухом. Смотрю перед собой и вижу, как мир окрашивается в ржавые тона. Вот заброшенная машина, что всегда стоит у этого подъезда… вот она превратилась в прогнившую развалюху, готовую рассыпаться, стоит тебе до неё лишь дотронуться… вот сирень под окнами осыпается и выпячивает острые пики шипов… вот бомж… сверлит меня пустым взглядом… Сука! Я стремглав рванул к своему дому, к своему убежищу, к своей берлоге, которая всегда защитит меня от всех напастей с улицы. От которой всегда веет теплом и детской невинностью. Которая манит своими воспоминаниями о детстве и юности… и которая так сука далеко! Что с моими ногами?! В тот момент мои ноги будто застряли в жидком асфальте. Колени предательски медленно переступали друг за другом, стопы постоянно путались между собой, а в ушах… в ушах нарастал тот ебучий гул, шёпот, крик, лязг, какая нахуй разница?! Я просто хотел выжить… просто бежал несмотря ни на что… Пролетаю знакомые фонарные столбы, пробегаю мимо сломанной скамейки, оббегаю детскую площадку и… я дома… Наконец-то. Поднимаюсь на 2 этаж панельки, захожу внутрь, здороваюсь с мамой и иду в свою комнату. Я выжил… Я прошёл испытание… Когда я закрыл дверь, переоделся и залез под одеяло с головой, у меня действительно появилось ощущение, что всё, что я пережил сегодня, было лишь абсурдным наваждением и временным помешательством после душных пар и лекций. Я залип в ютуб. Потом в тик ток. Потом ещё куда-то, не помню. А потом я проснулся… Заснул и проснулся… проснулся от того, что надо мной стоит оно… с пустыми глазами, в красной блузке и серой юбке… вьющимися волосами и с ножницами в руках… Она взмахнула лезвием и я почувствовал мокрое жжение в груди… — Прими меня… — сказала она и окончательно потеряв рассудок, я отключился. *** Следак остановил запись где-то на моменте, когда я начал рассказывать про это, уцепившееся ладонями в вагон, залипнув в меня с поднятой бровью. — Что тебе колят? — Я вам клянусь, это правда! — И про жидкий асфальт, и про бабу супермена… Ладно, отдыхай, я зайду завтра-послезавтра. Он вышел из палаты и позвал сестру. Я опечаленный попытался повернуться, но дыра в груди ответила мне резкой острой болью. В палату зашла медсестра и что-то добавила мне в капельницу. Я расстроенный даже не поднял на неё взгляд, пока она не протянула мне на чашке петри кучку таблеток. Я взял чашку и хотел попросить воды… — Прими меня. — раздалось сверху. Я медленно поднял голову, сдерживая дикий крик. На меня смотрела медсестра… безумными пустыми глазами и растянутой до ушей улыбкой…