Гарри Поттер и Лорды Бармаглоты

Гарри Поттер еще раз, для надежности, повторил про себя призыв и открыл глаза – нога Пирса Полкисса, занесенная для пинка ему в лицо, двигалась так медленно, что он не спеша встал, снял с того кроссовки, связал попарно шнурки на кроссовках остальных преследователей, а для Пирса подтащил скамейку, пристроив под разутую ногу ее левую переднюю ножку, стальную, примерился еще раз и чуть сдвинул скамейку. Снятые с Пирса кроссовки Гарри запихал в ранец Дадли, присунулся губами ему в ухо, что-то прошептал, хмыкнул и пошел домой – из парка, куда он заманил банду Большого Дэ, притворившись, что устал бежать, было до дома две минуты неспешным шагом.       Через полчаса кузен, вернувшийся с разбитым носом и порванными шнурками, излагал матери, которая приходилась теткой Гарри, свою версию событий, и имя Гарри в ней не прозвучало ни разу.       Мюмзики, которых Гарри запустил Дадли в ухо, свое дело знали, и тетка Петуния все больше хмурилась вракам сына – какие-то синие человечки с крылышками связали всем друзьям шнурки на кроссовках, издевательски хохотали и мешали их развязывать, вот и пришлось шнурки рвать. А нос он разбил, как и остальные трое, когда синенькие человечки сняли с них злые чары, и они смогли двигаться. Вот Пирсу не повезло больше, он вроде бы сломал большой палец на ноге, потому что тот распух, а еще Пирс потерял новенькую пару кроссовок, очень дорогих.       Дадли, которого тетка Петуния попросила отдать ей ланч-бокс для мытья, раскрыл школьный ранец и теперь с недоумением таращился на кроссовки Пирса – как Гарри и предполагал, после слов "злые чары" тетка оглохла и махнула рукой на рассказ сына, приступив к своим материнским обязанностям.       Если бы эти слова произнес Гарри, то он бы на неделю огреб заключение под замок в чулане, но сынулю она никогда не наказывала, и Гарри постановил себе, что Дадли будет теперь каждый день нести пургу про синеньких мюмзиков, а потом стоит добавить хливких шорьков, они лиловенькие и изначально пахнут сиренью, но умеют принимать любую форму, то-то тетка побесится. Гарри не был злопамятным и мстительным до этого мая, может, потому, что мстить не умел, но потом при уборке комнаты Дадли ему попалась книжка... *** Варкалось. После этого слова изнанка лестницы стала ступеньками, ведущими вниз, навстречу радостно захрюкотали красные зелюки-фонарики, и Гарри вышел в Сад.       С того странного дня прошло два месяца, и сегодня он пройдет по дорожке из желтого кирпича до Мовы, та обещала его научить языку сов и воронов, правда, потом денька три будет побаливать голова, но это стоило головной боли, больше того, Гарри отдал бы все деньги мира, чтобы понимать как можно больше зверья.       Соседские коты ему рассказывали про Хогсмид, где жили до переезда в Литл-Уиннинг и где у миссис Фигг был домик на краю волшебной деревни, их речь Гарри начал понимать после первого же урока у Мовы. Это она предложила, потому что лучших пролаз и шпионов не найти, коты-низзлы могли просочиться везде, ты что, Гарри, не знал, что даже простые, неволшебные коты – это жидкость, а низзлы так вообще могут в газообразную форму переходить? *** Брандашмыг приходил, морщился, если Гарри, чистя ему вторую и пятую пасти, задевал за раздвоенные языки, но попыток напасть не делал, он вообще-то был добрым, если не был голодным, и Гарри привык на всякий случай таскать в карманах кусочки шоколада. Взамен Брандашмыг давал ему какао и черничные кексы, у него одного получалось таскать их через "окошки" из разных кухонь. Научить Гарри делать "окошки" он пока не сумел, зато научил смотреть через Зеркальность, и у Гарри под половицей лежало круглое зеркальце, которое ему принес по его просьбе мистер Лапка. Он украл зеркальце в лавке Шугарплама у его внучки, потому что зеркальце должно было быть должным образом зачаровано, но Гарри знал, что ему самому ни за что такое не сделать, и принес мистеру Лапке заводную мышку в отдарок.       Обмен произошел, и Гарри стал перед сном подглядывать в разные волшебные дома; звуков зеркальце не передавало, но и так было весьма занимательно смотреть на жизнь тех, к кому относился и он сам, и в чей мир его введут через пару месяцев, тупого и ничего не знающего о себе, а потому он явно должен проникнуться доверием к тому, кто это сделает.       Злопастный Брандашмыг умел не только воровать из кухонь какао, он умел и мозг прочищать, и всякую гадость из него вытягивать, и Гарри купил огромную плитку шоколада с воздушным рисом, когда Брандашмыг лизнул его в лоб и быстро что-то проглотил, а потом предложил, чтобы Мова обучила Гарри языку змей, он нечаянно забрал Дар парселтанга вместе с присосавшимся паразитом.       После этого Гарри стал быстро соображать, быстро расти и стал гораздо мстительней и изощренней. И никому, даже Мове и Брандашмыгу, не стал доверять полностью.       Теперь он просил мюмзиков, чтобы те замораживали время, если удачно попадал на читающих волшебные книги, а хливкие шорьки быстро просачивались и разворачивали страницы самым удобным образом. Он старался читать те же книги, что и его ровесники, просто потому, что во взрослых книжках ничего толком не понимал, но на всякий случай запоминал ориентиры и составил свою карту Зазеркалий с волшебными библиотеками. С совершенным изумлением он вычитал кое-что и про себя самого – то, что в этом году Мальчик-который-выжил пойдет в Хогвартс, обсасывалось на страницах Ежедневного Пророка, Гарри возненавидел свое волшебниковское прозвище так же, как ненавидел школьное Фрик-очкарик, но ни тут, ни там ничего поделать не мог. Пока. *** На огромного огра в шубе пришлось призывать пять команд мюмзиков и две команды шорьков, столько у него было непробиваемости и огромное множество карманов. Да, он не ошибся, после последнего занятия с Мовой по техникам глухонемых он через зеркало верно по губам прочитал, что старикашка с белой бородой до пола вручил этому Огриду гаррин ключ от сейфа, и еще одно письмо вручил, соврав, что злые маглы никаких писем Гарри не давали, а он-то надеялся по своей доброте, что и все остальные люди такие же добрые, но теперь боится, что злые маглы бедному мальчику наверняка ничего про маму и папу не рассказали, и про Хогвартс тоже, да‑да, Огрид, ты уж просвети мальчонку, да и родственников не грех немного попугать. Две команды шорьков по карманам шныряли долго, но ключ нашли и тут же с ним смылись.       На самом деле первое письмо Гарри изучил весьма вдумчиво, только после этого отдав тетке, а та горько расплакалась и попросила дядьке Вернону и Дадли ничего не говорить, она сама попробует их потихоньку приучить к мысли, что он все‑таки волшебник. Но не получилось, письма посыпались кучами, и они все после недельного заточения сбежали из Литл-Уиннинга, и ночевали сегодня на острове со старым маяком, дядька надеялся, что морская вода остановит ненормальных.       В кабинет того бородатого старикашки Гарри попал не в первый раз, но Зеркало, что стояло у того в спальне, было не просто волшебное, оно смотрело сквозь двери, и Гарри возжелал его иметь в своей собственности, уж придумает, как его стащить. А пока он смотрел с ведерком попкорна, как старикашка вызывает каждый вечер сальноволосого угрюмого Северуса, мальчика своего, кормит насильно конфетками и поит чаем, и накачивает того на ненависть к нему, Гарри Джеймсу Поттеру, акцентируясь на втором имени – мол, наверняка такой же шалунишка, как его отец.       Гарри проникся неприязнью к имени Джеймс и немного к своему почившему в неравной борьбе со злом отцу, знал он таких шалунишек, с одним был даже в довольно близком родстве, и до этой весны приходилось терпеть побои и издевательства от него и его банды. Именно шалостями это назвал дядька Вернон, когда год назад Дадли и его компанию поймали за отбиранием денег у первоклассников. О да, шалунишки, как же, как же, у самого Гарри три сломанных ребра, переломанные неоднократно пальцы рук и бесчисленные синяки – еще не полный перечень последствий шалостей садиста Полкисса, это Дадли мог остановиться, но не юркий крысеныш. Спасибо Брандашмыгу, под его раздвоенными языками старые переломы вылечились быстро. *** Утром Огрид, что уснул, едва вышибив дверь, прямо на полу, еле поднялся – мюмзики славно размягчили мозг, так что он долго недоуменно смотрел на Гарри, который остался один на островке, и наконец спросил, где же его родственники. Гарри ответил, что те уплыли час назад, устав ждать, когда гость проснется, а ему велели исполнить долг гостеприимства, и пусть этот гость потом сам доставит мальчика домой.       Мюмзиков и не понадобилось – едва тетка и дядька увидели, кто их разбудил грохотом вышибленной двери, так сразу собрались и спустились вниз, к пирсу, и стоило рассвету чуть окрасить розовым противоположный берег, как сразу рванули к нему на веслах. Тетка проорала напоследок, чтобы без покупок к своей этой ненормальной школе не смел домой возвращаться, а дядьке громко сказала, что это чудовище – дружок ее чокнутой сестрицы, раньше она его на фотке видела, его и весь остальной состав какой-то секты, вроде они там все огнепоклонники.       Зная про Орден Феникса из свитка на столе у старикашки, а огра послушать, так у великого человечища Дамблдора, тот периодически этот свиток вытаскивал и что-то на нем чиркал пером, Гарри посмеялся – фениксы и вправду сгорают, действительно, огнепоклонники. Из длинного перечня фамилий в списке была вычеркнута добрая половина, а остальных Дамблдор обзывал то слабосилками, то недоумками, то мартовскими кошками, которые только и умеют, что плодиться. *** Лорд Бармаглот. Именно он убил гарриных родителей, будь они трижды шалунами, но свой родительский долг исполнили, а как Гарри сам выжил, Огрид не знал. Не помогли даже целительские практики мюмзиков, что ныряли целыми стаями в волосатое ухо, огр так и остался косноязычным, но основную идею, что злодей не до конца погиб, Гарри понял четко. Он повторял про себя, что он вовсе не светозарный храброславленный мальчик с мечом, но что-то подсказывало, что старикашкой все запланировано именно так, а значит, пора учиться махать железяками и палками. Разумеется, ему дадут подрасти, чтобы не сразу кидать в бой, да постараются устроить испытания, чтобы внушить храбрость, которой у него отродясь не было, и безрассудность – ну а тут у него есть защита в виде отборных отрядов мюмзиков. Кроме того, было ясно, что ему попробуют продемонстрировать очевидную разницу между грубыми маглами и ласковыми магами, которые все поголовно его любят, а потому сцена в грязном пабе его не удивила. *** Гарри молча любовался на потеющего Огрида, вытаскивающего из карманов шубы все новые горы совиных печенек, мышек дохлых и не очень, насчитал пять сов и восемь крыс, но тут гоблины отмерли от кощунства, производимого полувеликаном над их гроссбухами. Их обоих выперли вон, и мальчик еле сдерживался, чтобы не захохотать, – тут главный мюмзик отряда Д призвался и вывел его из истеричного состояния одним мягким прикосновением к уху. Ключик шорьки унесли в Сад, и он им велел ему пока не говорить, куда именно, посмотрим теперь, куда кривая вывезет.       Спустя пять пивных кружек для Огрида и тарелки с жареным мясом для Гарри, а в пабе к этому времени было пусто, лишь в углу вроде бы дремал тот чудик, заика-учитель в тюрбане, у полувеликана созрела идея. Он снял мальчику номер на сутки: раз Гарри сказал, что тетка не пустит на порог без покупок к школе, то он вернется к великому человечищу Дамблдору, тот сделает гоблинам внушение и все будет в порядке, но кто знает, внезапно засомневался поумневший сопровождающий, когда получится вернуться, так что иди, Гарри, и отдохни пока.       Гарри, что сидел над опустевшей тарелкой, сонно покивал, соглашаясь, и поплелся на второй этаж. Путь его лежал мимо профессора-белки, вроде так его назвал Огрид, и Гарри внезапно решил спросить, что тот будет преподавать им на первом курсе, заодно и список дополнительной литературы попросить. *** Гарри лихорадочно домывал закопченный стол, с которого никак не оттиралась жирная копоть, и думал, что он как та девочка из романа Стивена Кинга, которая воспламеняла взглядом, а у него это вышло одним касанием к руке учителя, тот прямо взорвался, так быстро начал гореть. Что взрыв – это и есть очень-очень быстрое горение, Гарри вычитал в книгах по баллистике, которые для чего-то купил дядька Вернон, когда приобрел ружье.       Мюмзики обещали изо всех сил держать заморозку времени, пока чад от сгоревшего заживо мужчины не выветрится через открытые настежь окна, и Гарри ускорился. Наконец он вернул ведро и тряпки в подсобку к бармену, подобрал отброшенную взрывом палочку сгоревшего и ушел на второй этаж, где и снял ему комнату Огрид.       Он лежал и прокручивал в замедлении, что обеспечил ему глава отряда Д, все моменты, начиная со своего подхода к столу сгоревшего от его касания человека, и как в его давно заживший шрам пыталось влезть черное облако, вылетевшее из-под тюрбана, и как с ним справились шорьки, и вплоть до того, как он метнулся в подсобку, а потом отмывал стол и стул, но понял, что без Брандашмыга не разберется. *** Здесь Варкалось без лестницы, зелюки разлетались от бегущего в Сад Гарри, и Брандашмыг уже скользил на своих колесиках навстречу. *** Хагрид, не Огрид он, пришел к вечеру, виновато посмотрел на Гарри и велел дожидаться утра, восстановить ключ не получится, по данным гоблинов он вроде как не уничтожен, а где‑то есть, и Дамблдор уже отрядил на его поиски опытных сыщиков, что будут прочесывать весь его путь от Хогвартса до маяка, и уже до последнего болтика разобрали летающий мотоцикл, который он спрятал в кустах возле маяка.       Гарри безразлично посмотрел на Хагрида и отвернулся к стене, сделав вид, что спит. Едва Хагрид закрыл за собой двери, Гарри Варканул и сбежал в Сад, какие интересные вещи понял Брандашмыг, пока он рассказывал о своей новой способности ни с того ни с его воспламенять людей.       Теперь ему надо срочно вернуться к тетке, родной сестре мамы, Брандашмыг объяснил, что только там он полностью защищен, что Бармаглотов ему пока не стоит бояться, он их обнимашками влегкую одолевает.       Гарри понял одно и главное, что то черное облако и есть душа неупокоенного до конца Лорда Бармаглота, да-да, он знает, что Волдеморта, но так привычнее, и повеселел – он не убийца, он просто так защищен, что Бармаглоты сами сгорают при касании к нему. Хливкие шорьки, свернувшиеся тогда в бутылку из пуленепробиваемого стекла, раскупорились, Брандашмыг слизнул тремя языками заключенное туда черное облако-душу, рыгнул и покатил домой, в Кроличий Снарклэнд, куда он обещал когда-нибудь и Гарри сводить. *** Гарри вышел в свой чулан, совсем забыв, что его переселили на второй этаж в бывшую игровую комнату Дадли, выспался там и Варканул в комнату Дырявого Котла, и вовремя – пришел Хагрид и показал мешочек с золотыми монетками. Ключ так и не нашли, а монетки выделил Великий Директор, и Гарри решил ему вернуть долг сразу же, как сам доберется до своего сейфа и разбогатеет. Хагрид оставил его в магазине мантий и ушел выполнять поручение Дамблдора в Гринготтс, но Гарри наотрез отказался его сопровождать, чтобы лишний раз не раздражать гоблинов – Брандашмыг сказал, что те очень не любят праздных бездельников, а Мова срочно обучила его гоббледуку.       Вечером он сложил все покупки в чулане; тетка была дома одна, дожидаясь его второй день, разрешила взять какой-нибудь из учебников и взяла обещание, что при дядьке и Дадли он будет вести себя тихо и сидеть в своей комнате, а она сама будет ходить к сундуку и обменивать книги. Палочку дядька перед поездкой к сестре приказал положить в сейф, и Гарри молча кивнул, его поразили слова Брандашмыга, что тетка и его мама и единокровны и единоутробны, так что он должен ее слушаться, как слушался бы родную мать. *** Гарри Поттер заглянул в зеркальце и оторопел – непривычно одетый в летнюю рубашку с короткими рукавами "мальчик мой" Северус показывал свои чистые предплечья Дамблдору, а тот с лупой и узловатой палочкой их осматривал, вроде как даже обнюхал, и приказал непривычно же веселому Северусу раздеться догола.       Дамблдор не нашел чего-то нужного, что так взыскующе высматривал, ни на пятках, ни под волосами Северуса, ни возле заднего прохода (тут Гарри зажмурился), а не найдя, выставил того прочь, махнув к тому же рукой на наглое заявление об уходе в отпуск до начала учебного года. Сегодня Дамблдор забыл напомнить о схожести Гарри и его отца, бормотал себе под нос, мол, так не может быть, и вызвал Минни.       Высокая сухопарая тетка ответила, что ответа на высланный Квиррелу контракт она не получала, письмо вернулось нераспечанным; она вытащила его из кармана клетчатой юбки, но тут Гарри отправили на прополку грядок и зеркальце пришлось отключить. *** В поезде Гарри познакомился с тремя мальчиками и одной девочкой, они весело проболтали до Хогвартса, продолжая болтать даже во время переправы на лодочках через Черное Озеро, а потом и в зале ожидания.       Гарри поступил вслед за ними на Равенкло, уселся между девочкой Мариэттой и мальчиком по имени Терри, и от удивления разинул рот – за преподавательским столом как ни в чем не бывало сидел профессор-белка, с головой, замотанной в тюрбан.       Зато кое-кого Гарри не увидел – не было "мальчика моего" Северуса с осмотренным задним проходом, от воспоминаний об этом Гарри так и не смог избавиться, а в середине преподавательского стола пустовал трон директора. Как раз в это время дверь позади стола отворилась и Дамблдор, резко постаревший и весь какой-то обрюзгший, с левой рукой в перчатке, прошел к своему месту.       Пир закончился гимном Хогвартса, и в гостиной их факультета Гарри вежливо поприветствовал своего декана на гоббледуке. *** Брандашмыг посоветовал создать имитацию его исчезнувшей отличительной особенности, знаменитого на весь волшебный мир шрама, и внедрить в него имплант с главным мюмзиком отряда Д и его заместителем – в Хогвартс им ходу нет, чары против пикси действуют и на мюмзиков, а вот если их пронести тайком да тишком, то внутри замка помощники будут уже вне опасности. Это предложение Гарри принял.       Утром следующего дня Гарри выпустил своих разведчиков для сбора информации, ему кровь из носа нужно было узнать, как можно пробраться в спальню директора и украсть оттуда Зеркало. Мюмзики вернулись с опаленными крыльями, проклиная сторожа-феникса и заковыристые чары на окнах и дверях директорских апартаментов – делать нечего, придется совершить тактическое отступление и разработать новый план.       Мюмзики принесли также новость, от которой Гарри фыркнул, – профессор Снейп пользуется Маховиком Времени и переодевается в профессора-белку, то-то их никогда вместе не видели, но так, от двойной нагрузки, "мальчик мой" Северус скоро копыта откинет. Но он взрослый и сам разберется, что к чему, а Гарри стало не до игр с переодеванием, потому что спустя неделю после начала учебы в гостиной факультета к нему подошла одетая в голубое домашнее платье девочка, белокурое создание примерно его возраста, и спросила в лоб, где он взял таких необычных мозгошмыгов, синеньких и с крылышками, причём глядя именно на них. Вообще-то мюмзиков без их на то желания никто из волшебников видеть не мог, и Гарри, буркнув что-то неразборчивое, убежал к хижине Хагрида, и оттуда Варканул в Сад.       Обратно он шел неторопливо, обдумывая совет Брандашмыга хватать в охапку истинную Видящую и срочно ее очаровывать. К двери факультетской гостиной он подошел уже после отбоя, там его караулил "мальчик мой" Северус, вкатил минус десять баллов и удалился довольный, а Гарри смеялся до колик в животе, вспоминая заросшую черным курчавым волосом задницу профессора Снейпа, и как ее очень внимательно разглядывал Дамблдор.       Девочка в голубом, что обозвала его мюмзиков мозгошмыгами, ни на одном из факультетов у них в Хогвартсе не училась, так что это наверное была дочь кого-то из преподавателей, и мюмзики вновь отправились собирать сведения. Оказалось, нет, ни у кого не было детей подходящего возраста, и Гарри раздумывал на берегу Черного Озера, как же ее найти и очаровать – плюшек от близкого знакомства с истинной Видящей Брандашмыг обрисовал столько, что остальные желания пока вылетели из головы. Он опечаленно вздохнул и поднялся с выкинутого на берег топляка, повернулся и уткнулся в небесно-голубой взгляд девочки. И на этот раз Луна спокойно посмотрела на него, потом протянула руку и сняла с его плеча мюмзиков, рассмотрела их и вернула на место.       Луна Лавгуд приходила пару раз в неделю то в гостиную факультета, то на берег Озера – для нее не существовало барьеров, и едва Гарри заикнулся про Зеркало в спальне директора, как вместе с ней очутился перед ним и стал всматриваться в его глубины.       Девочка же тем временем деловито обшаривала стол с многочисленными ящичками в кабинете Дамблдора, что Гарри четко и ясно видел сквозь амальгаму; вытащив из самого нижнего стола упакованный в пергамент сверток, Луна развернула его, и в ее руках оказалось нечто текуче-прозрачное. Вернувшись в спальню Дамблдора, Луна накинула это нечто на плечи Гарри. Потом она подала Гарри записку, что выпала из кармана мантии, и тут уже Гарри выпал в осадок, ему собирались подарить его же наследство, на Рождество, до которого осталось полторы недели.       "Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне. Пришло время вернуть ее его сыну. Используй ее с умом. Желаю тебе очень счастливого Рождества". Подписи не было, но то, что Луна достала ее из ящика письменного стола Дамблдора, сомнений в авторстве записки не оставило.       Под мантией-невидимкой, с которой Луна сдула какие-то ворсинки, а те, вспыхнув, сгорели, Гарри дошел до Хагрида, провел еще один сеанс мюмзикотерапии полувеликаньего мозга и Варканул прямо так, невидимым.       Советы Брандашмыга пришлись кстати, а сам Брандашмыг больше не будет пугать замковых призраков и полтергейста, пробираясь к щенку цербера, своему подданному, украденному в юном возрасте; тому Брандашмыг проводил сеансы позитивной реморализации и ретроградного гипноза (сразу в три мозга, потому что у Короля Кроликов-Снаркоцерберов было своих шесть штук, и он умел и мог это делать). Мантия увеличивалась, если ее надевал Король, и они с Гарри договорились, что Брандашмыг, для которого, как и для Луны, не существовало барьеров, создаст "окошко" у хижины Хагрида, и мантия будет храниться там, в доступности для обоих, а то на Пивза, трясущегося и икающего от вида Брандашмыга, уже невозможно было смотреть. *** Что на Зеркало наложили чары, принуждающие в него всматриваться, Гарри обнаружил, когда не нашел Зеркала на привычном месте в спальне Дамблдора. После того как Луна показала ему проход туда, он под мантией-невидимкой частенько искал нужные ему сведения через Зеркало Множества, так что сразу отправил мюмзиков на его поиски, которые и привели в один из заброшенных классов около библиотеки.       Там стояло Зеркало, обзаведшееся новой рамой, в смысле, она только выглядела старинной, но от нее шел запах свежесрубленного дерева; по раме кто-то, не будем показывать пальцем, кто именно, вывел дурацкую надпись про демонстрацию исключительно сокровенных желаний, зачаровав при этом на показ покойных родителей Гарри. Запись была целиком и полностью слизана с колдофото, на котором родители кружились в вальсе по шуршащим листьям, и Гарри вызвал Брандашмыга, а тот уволок Зеркало в Сад. *** На следующее утро Гарри сначала вызвали после уроков в директорский кабинет, а потом долго таскали по допросам – Дамблдор попросил разрешения глянуть на его лоб, вцепился в его щеки иссохшей левой рукой в перчатке и здоровой правой, и сгорел, точно так же, как профессор-белка в пабе. На этот раз рядом был свидетель, декан Флитвик, который и вызвал мракоборцев.       Гарри успел прикрыть ногой в растоптанном дадлином кроссовке подкатившееся к нему прокопчённое кольцо с черным камушком, вызвал хливких шорьков, а те утащили и кольцо, и откатившуюся узловатую палочку в Сад. Всё в Сад!       Наверное, директор тоже из Бармаглотов, понял догадливый мальчик, чьи приключения только начинались.       На следующий день профессора-белки не было, зато больше никуда не исчезал профессор Снейп, который стал гонять всех в хвост и гриву до самого окончания Хогвартса, внезапно вспомнив о своем исключительно мерзком характере, но Гарри видел за маской мизантропа невероятно довольное лицо бывшего дамблдоровского "мальчика моего", Луна обучила кое-каким своим техникам. *** Наверное, из-за того, что Брандашмыг и он пользовались одним "окошком" на двоих, после второго курса Гарри сумел в первый раз вытащить кружку с дымящимся какао и черствый кусок хлеба откуда-то, где хлеб пах малиной, а какао было синего цвета. Потом какао у Гарри все больше и больше коричневело и шоколадилось, а хлеб мягчел, пока Луна, которая "юзала винду", по выражению Гарри, профессионально, не показала, в чем его главная ошибка – желания маловато. Гарри тут же вытащил огромный кофейник, как оказалось, со стола профессора Макгонагалл – увидел ее в увеличившемся "окошке", да и пах кофе валерьянкой.       Дадли, который после отправки Пирса Полкисса в школу Святого Брутуса стал намного приятнее в общении, к тому же в Воннингсе было полно таких же залюбленных капризуль и он там был далеко не на первых ролях, однажды, просвещенный-таки мамой про волшебность кузена, спросил о синеньких хохотунах с крылышками. Главный мюмзик отряда Д долго лазал в ухе спящего Дадли, отчего учебные показатели у того резко поползли вверх, и еще через год Гарри показал Дадли своего верного друга. Дадли облегченно выдохнул, что он нормален, в смысле не шизик, и дружески поколотил Поттера-говнюка подушкой. Гарри же понял, что Дадли сквиб, раз он видит мюмзиков, и тётя Петуния, выходит, тоже сквиб.       В один прекрасный день, надевая мантию-невидимку и пытаясь одновременно с этим вытащить кружку с какао, Гарри провалился в "окошко", чуть не захлебнулся под толщей воды и успел метнуться обратно.       После четвертого курса, когда его признали эмансипированным из-за победы на турнире Трех Мудрецов (мюмзики по его просьбе закинули в Кубок Огня целых восемь записок с его именем и Кубок от безысходности назначил его чемпионом от Хогвартса), Гарри решился и надел кольцо – хливкие шорьки и Брандашмыг наконец-то распутали чары на нем, черные-пречерные, кроме одной, из-за которой только совершеннолетний волшебник мог его надеть. Кольцо вроде бы ничего не делало, но Гарри периодически его надевал, чтобы не застаивалось, по выражению Луны.       Он долго старался овладеть анимагией, но впервые получилось, только когда он забыл снять кольцо с черным камушком; после этого превращение в любое животное по желанию получалось без усилий вообще – а языкам он был уже обучен многим, и иномирным тоже. *** Вот так и начал Гарри Поттер, знаменитый путешественник и магозоолог, свою долгую прогулку по Мирам и Вселенным. Луна находила его в любом из Миров, если дети соскучивались по папе, и Гарри всегда послушно плелся за своей ругающейся супругой домой.       Чем ему может помочь Бузинная палочка, Гарри, что наконец прочитал про Дары Смерти, не понял, и положил ее в семейный сейф, пусть его сыновья разбираются, надо и на их долю оставить загадок.       Спустя девятнадцать лет после выпуска Гарри с семьей сидел в ресторанчике, отмечая выпуск седьмой книги о приключениях Мальчика-который-выжил-в-разных-Мирах авторства знаменитого, хотя и пишущего под женским псевдонимом писателя Дадли Вернона Дурсля, и Гарри еще раз вызвал для него главу отряда Д.       Дадли с тем раскланялся, и его два сына тоже. Сыновья Дадли поступили в Хогвартс, и с тех пор своего дядю Гарри, который вел уроки по множественности волшебных миров и способов путешествия по ним, звали исключительно профессор Поттер.