Декабрь

      Амстердам, Нидерланды. Декабрь.       К девятнадцати часам по Москве Незборецкий подъехал к странной забегаловке, где толпились люди. На это место Кириллу указала девушка, которая сегодня впервые оказалась в Голландии.       Не прошло и пары-тройки минут, как из заведения вышла девушка. Та самая. Кирилл, честно говоря, даже не сразу узнал её. А вот она очень быстро обнаружила его. Блондин стоял поодаль и, очевидно, ждал, что она вот-вот подойдет или подъедет к этому месту. — Привет. — Привет, — темноволосая передала парню картонный стаканчик с зелёным чаем. Парень шепотом бросил «Спасибо» и крепко обнял девушку, положив подбородок на её плечо, а ладони на её поясницу. Ей удалось поцеловать его в щеку, а потом в шею.       На протяжении нескольких минут они стояли так, Незборецкий шепотом тараторил ласковые слова на ухо девушки, пытаясь утонуть в её распущеных мягких волосах.       Кирилл знает её уже больше двух лет. Но по сей день, будто боится произносить её имя громче, чем шёпотом. Её звали Виен. Виен Юн. Сложное сочетание.       Её родители — корейцы. Она москвичка. Девушка необычайной красоты. Нежной, чистой. Она была поистине привлекательной и обворожительной. Не существовало ни единого человека, который бы на улице не обратил бы своего внимания на неё. В Москве, пожалуй уж точно.       Её невинная внешность удивительно гармонировала с её дерзким, отчасти даже готическим стилем одежды. Наверное, этим Виен и вызывала интерес окружающих: к азиатам в столице давно привыкли.       Её, ещё в недалёком прошлом, свежая чëлка уже отросла. Раньше она противно лезла в узкие глаза, из-за чего казалось, что они слегка косят. Раньше Виен цепляла свои короткие темно-каштановые волосы в низкий слабый хвост или же делала завивку: волосы становились пушистыми и неестественно объемными. Сейчас они достигли длины «несколько ниже лопаток» и зачастую собирались в две слабые косы или пучок.       Лицо её около овальной формы. Скулы её не были чëтко очерчены, но кости нижней челюсти были заметны. Еë абсолютной гордостью были аккуратнейшие брови: Виен их не выщипывала и не рисовала, они были буквально на один-два оттенка темнее её волос, но не слишком широкие. Даже наоборот. Глаза были характерной для её происхождения формы, тёмного коричневого цвета. Но она не упускала момент воспользоваться цветными линзами: её фаворитами в этом деле были изумрудный и ярко-фиолетовый цвета. Ресницы были темными густыми, но не слишком длинными. Нос её был аккуратен и мал: совершенно круглый. Губы её розового-алого цвета были слегка полны и аппетитны.       У неё была какая-то лёгкая энергетика: она была спокойной и милой, но иногда и выходила из себя настолько, что могла не разговаривать больше не с кем долгое время.       Она отучилась на IT. И свободно разговаривала на трёх языках. На своём родном корейском, на русском и английском. Она всю жизнь прожила в столице России, училась в российской школе с российскими детьми: учила русский язык и английский в качестве иностранного.       Она любила апельсиновый сок, золотистые тени от Mac, вишневый пломбир, эспрессо по утрам, любила книгу Патрика Зюскинда «Парфюмер» и песню «Улети». И ещё много чего. А вот что она не любила, сказать было сложно. Она была терпеливой и какой-то молчаливой. В некоторых моментах она была замкнутой и не умела защищать свои личные границы. Она не умела говорить «нет». До поры, до времени...