***
Сирена, завывающая за окнами, не смогла отвлечь Анну от бумаг, над которыми она просиживала каждую свободную минуту в последнее время. Рабочий стол, выделенный ей в общем кабинете, постоянно был в образцовом беспорядке, храня нагромождение черновиков, научных трудов, медицинской периодики, графиков и отчетов. До доклада оставалось всего полтора месяца, а всё, что она успела сделать — упорядочила кучу разрозненной информации, накопившуюся за время лечения Кристофа. — Анна, ты не идешь в подвал? Бекки, молоденькая медсестра, с которой Анна особенно сдружилась, тронула ее за плечо, видя, что та, погруженная в свои записи, не отвечает. — А? Ты что-то спрашивала? — Слышишь? Тревогу дали. — О нет! Первый спокойный вечер на неделе! Такими темпами мне придется сказать профессору Флори, чтобы он не рассчитывал на мое участие. Я никогда не закончу свой доклад! Но серия разрывов, от которой весь госпиталь содрогнулся, тревожно зазвенев стеклами, тут же заставила её замолчать. Подчинившись первому порыву, они с Бекки перевели взгляды на окна — кромешная темнота ночного города окрасилась красным заревом отдаленного пожара. — Что-то сегодня совсем близко. — Стоит всё-таки спуститься, — сказала Анна и, торопливо вставая из-за стола, сгребла разбросанные записи и первую попавшуюся папку с отчетами. Они побежали к черной лестнице, ведущей в подвал. Пробегая по коридору, Анна неосознанно оглянулась на пустое, темное пространство, оставшееся за спиной. Ее охватило странное чувство, которому она не могла дать название. Вспомнились древние легенды о переходе из одного мира в другой. Она словно готовилась переступить порог, отделяющий её от всего, что ей было дорого. Все приближающийся грохот разрывов звучал будто сквозь толщу вод. Бекки дернула ее за руку, увлекая за собой, и только благодаря этому Анна смогла справиться с наваждением. Они побежали, подгоняемые гулом тяжелых бомбардировщиков, пронзительным свистом и рокотом, словно раздающимся откуда-то из-под земли. В тот момент, когда они уже добежали до нижних пролетов лестницы, вдыхая тяжелый, влажный воздух подвала, земля у них под ногами заходила ходуном, взрывная волна повалила их на холодный, грязный пол. Она пронеслась над ними с оглушающим грохотом, круша всё вокруг, пожирая камни и дерево, разрывая железо, превращая бетон и кирпич в прах. Анне казалось, что секунды растягиваются на века, пока она приходила в себя и пыталась понять, где в этом новом мире, в который ее толкнула неведомая беспощадная рука, верх, а где низ. Она не слышала ничего, кроме пронзительного писка, разрывающего черепную коробку изнутри. Паника накрыла ее. Она почувствовала, что задыхается. Сослепу пытаясь шарить руками по засыпанной мелкой крошкой поверхности, она наткнулась на что-то мягкое. — Бекки? Это ты, Бекки? Бекки не ответила. В следующую секунду чьи-то руки схватили ее и вытащили за подмышки из сплошной кирпичной пыли на относительный простор. Анна попыталась опереться на ноги, но тут же почувствовала, как голова пошла кругом, а к горлу подкатила едким комом тошнота. Ее уложили на бок. Сквозь неослабевающий писк в голове, она расслышала тяжелые шаги, испуганные голоса людей и почувствовала, как стены и своды старинного здания продолжают дрожать от взрывов.***
Бомбардировка не прекращалась час за часом. Люфтваффе накатывались на столицу волна за волной, педантично и мерно, словно прибой. В какой-то момент им начало казаться, что они не закончатся никогда. За это время Кристоф раз пять выбегал на улицу из ангара, пытаясь высмотреть хоть что-то в иссиня-красной темноте ночи и в резких, словно ножи, лучах прожекторов противовоздушной обороны. Небо над Лондоном пылало. Казалось, Геринг решил обрушить сегодня на непокорный город всю мощь своих военно-воздушных сил. Стоя на возвышенности, Кристоф наблюдал, как на землю сыпались то ли бомбы, то ли обломки сбитых самолетов, то ли и то и другое разом. Он никогда не задумывался, как это выглядит со стороны. Когда он оказывался в гуще сражения, он методично сбивал противников одного за одним, игнорируя свалку целиком. Сейчас ужас поглощал его. Где-то там, среди этого хаоса, были его друзья. Спустя мгновение новая навязчивая мысль завладела им и он, игнорируя боль в возмутившейся такой резкой переменой ноге, побежал к оставшимся на поле пустым истребителям — как оказалось, наштамповать новых самолетов оказалось проще, чем посадить в каждый по новому пилоту. — Эй, Бьоргман, ты что творишь? — окликнул его механик, молодой сержант со светлыми вихрами, выбивающимися из-под кепки. — Который из них заправленный, Кэн? — Я, по-твоему, держу их заправленными? Ты же даже парашют не взял! «Можно подумать, мне его выдадут без допуска» — Который?! — закричал Кристоф на бегу. Сержант обернулся в том направлении, где пожарище города отбрасывало багряное зарево в ночные небеса. — Черт с тобой! — сказал он, сплюнув. — Крайний с лева. Я его подготовил, но пилот слег с гриппом. Заскочив в кокпит и стараясь не думать о том, что собирается лететь без парашюта, Кристоф запустил двигатель. На предполетную проверку ушла минута, показавшаяся ему бесконечной. Он отдавал себе отчет, что пусть он и сумасшедший, но самоубийцей быть не обязан — лететь на незнакомой, еще и непроверенной машине он не собирался. «Я должен убедиться, что с ней все в порядке», — мысль, не оформленная до конца, сумасбродная и нерациональная, пульсировала в голове, пока спитфайр отрывался от земли и летел в самое пекло, туда, где по его прикидкам должен находится военный госпиталь. Кристоф ворвался в гущу сражения на полном ходу, как пушечное ядро. На оценку ситуации необходимо было время, но оно всегда было непозволительной роскошью в их работе. Земля горела под ногами, небо — над головой. Пулеметная очередь, вырвавшаяся из-под его лонжерона, прошила хвост вражеского истребителя, оказавшегося на двенадцать часов. Должно быть, противнику продырявило и двигатель — левое крыло задымило черным и стало крениться вниз. Он задрал голову кверху — серые шеренги хейнкелей, сопровождаемые мессершмиттами, готовились совершить маневр бомбометания. Но подоспевшая эскадрилья харрикейнов взяла в тиски парочку из них и планомерно расстреливала, стараясь уворачиваться от огня истребителей. Не став дожидаться исхода этого ожесточенного поединка, Кристоф накренил машину слегка, чтобы взглянуть вниз. Он летел будто бы над разверзшимися вратами ада и только далеко на западе над пылающим городом в клубах красно-сизого дыма парил черный силуэт собора святого Павла. На такой высоте тщетно было пытаться что-то разобрать в этом светопреставлении. Он уже решил было сбросить высоту, как над его головой пронеслась быстрая тень, следом за которой увязались три сто девятых. Времени задаваться вопросом, как его собрат, коим и являлась та быстрая тень, оказался в таком положении, не было. Кристоф бросился в погоню за удаляющейся группой, наблюдая в прицел за стремительными и резкими маневрами беглеца, исключительно благодаря которым тот был еще жив. «Он явно чем-то им крепко насолил, раз они так прицепились» Впрочем, это была последняя сформулированная мысль Кристофа, дальше он действовал исключительно на въевшихся в его существо инстинктах. Резко потянув на себя рули высоты, он нырнул в облака, набирая скорость и надеясь, что погоня за это время не уйдет в сторону. Тем временем спитфайр-беглец, бросив тщетные попытки отвязаться от своих преследователей, сбросил скорость и ушел вниз. Мессершмитты пронеслись над ним, повинуясь инерции. Таким нехитрым способом поменявшись местами и не дожидаясь, пока они развернутся, он послал им вслед несколько очередей из своих браунингов. К сожалению, если они и попали, то очевидно, не задели никаких жизненно важных узлов, просто прошив тонкий металл обшивки. Немцы начали заходить на круг, чтобы снова оказаться в атакующей позиции, но их план нарушил свалившийся им на головы Кристоф. Тройка оказалась зажата между двумя идущими по диагонали спитфайрами и разнонаправленным шквалом пулеметного огня. Крайний правый сто девятый задымил черным и стал терять высоту. Два других попытались вырваться из тисков, но спитфайры поменялись местами, вырулив смазанными полубочками и расстреляли оставшихся почти в упор. В дыму, поднимающемся от пылающего города и в темноте ночного неба Кристофу не удалось рассмотреть лица своего случайного напарника, но он знал, что они разлетаются вполне удовлетворенные нечаянным сотрудничеством. Он поставил еще одну мысленную зарубку в пользу тактики ведущий-ведомый, снова пошел на снижение, решив всё же отыскать квартал, в котором должен был располагаться госпиталь. Взяв за ориентир черные воды Темзы и оставив по левое крыло святого Павла, Кристоф направился в направлении самого пекла, которым в эту ночь оказался Ист-Энд. Замедлился, пролетая мимо характерного четырехгранника Тауэра, пиками башен упирающегося в низкое небо, взял немного влево, срезая изгиб реки. Он погрузился в едкую завесу горячего дыма, поднимающиеся от пожара. От госпиталя не осталось практически ничего. Он не мог ошибиться. Ни с чем нельзя было спутать остатки квадратного двора и стрельчатые силуэты окон, сквозь которые вырывались языки пламени и клубы дыма. Кристоф замедлил самолет до предельно допустимых значений, постепенно снижаясь. Пострадал не только госпиталь. Весь квартал лежал в руинах, по которым пробирались выжившие — кто-то пытался уйти подальше, кто-то разбирал завалы, кто-то сидел на грудах битого кирпича, пытаясь прийти в себя. Хотя это было невозможно, но ему казалось, что он слышит крики людей, сирены пожарных машин и треск пламени. То там, то тут ему мерещилась тоненькая белая фигурка той, из-за невыносимого беспокойства о которой он был сейчас здесь. Онемевший и растерянный, Кристоф плавно развернулся и зашел на второй круг. После горячки боя и опьянившей его победы, выпавших на его долю впервые за полтора месяца, он никак не мог впустить в сознание ужас свершившегося. Еще несколько недель назад он прогуливался по этому солнечному двору, смотрел в сияющие апрельской голубизной глаза Анны… Она была здесь сегодня? Конечно, была. Её преданность работе не оставляла сомнениям места. Неизвестно, надолго ли он еще задержался бы здесь, если бы не увидел, что датчик топлива приближается к красным значениям. «Дозаправлюсь и вернусь», — решил он. Приземляясь на родной базе, Кристоф увидел сержанта Кэна Леммонса, который бежал ему навстречу и размахивал руками. Все еще чувствуя, что все его действия совершаются будто на автопилоте, он заглушил мотор, отодвинул фонарь и выбрался из кабины, впервые показавшейся ему удушающе тесной. Только сейчас, когда утих грохот поршней, он услышал, что механик что-то кричит ему и машет рукой куда-то позади себя. Кристоф никак не мог понять, что тому от него нужно. — Просто заправь меня, — произнес он глухо, когда тот наконец-то подбежал. Но сержант не спешил выполнять его распоряжение. — Только не говори, что твой вылет был боевым, — сказал Кэн и оглянулся. От темной громадины ангара отделилась высокая фигура и, прихрамывая, двинулась в их направлении. Кристоф знал эту походку, но он все еще не мог заставить себя хоть как-то отреагировать на происходящее. После вида развороченных внутренностей госпиталя всё внутри будто застыло. Ему доводилось видеть вещи и похуже, и они не оказывали на него такого влияния. Впрочем, он, как и каждый военный, знал, что все в какой-то момент достигают точки невозврата. Он чувствовал, как срывается в штопор. — Давно не виделись, лейтенант Бьоргман, — сказал подошедший. Кристоф привычно вытянулся и отдал честь высшему по званию. От направленного на него пронзительного взгляда серых глаз на худом, изможденном лице, его пробрал холодок. Он помнил того со времен начала службы, еще до начала войны, когда тот был еще капитаном. Сейчас на его плечах уже были вице-маршальские погоны. — Вы знаете, какие проблемы у вас могут быть за эту выходку? — продолжил тот, кивнув на самолет, потрескивающий остывающим железом. — Так точно, вице-маршал Харрис. — Мне сейчас некогда разбираться с вами, лейтенант. Подайте рапорт на мое имя, — произнес он и повернулся, чтобы уйти. — Меня отправят на гауптвахту? Вице-маршал Харрис остановился и обернулся. Долго смотрел в глаза Кристофа, явно что-то взвешивая. Тот встретил его взгляд открыто и смело. Ему нечего было стыдиться — он всего лишь выполнял свой долг так, как понимал его. Харрис перевел взгляд на пожарище, в которое превращалась их столица под ударами вражеских бомбардировщиков. — Будь я проклят, если отправлю одного из самых опытных пилотов на губу в самый разгар войны, — сказал он. — Но рапорт мне на стол. — Есть, сэр! — И упаси вас Бог думать, будто вам каждый раз всё это будет сходить с рук. Чтобы я больше вас не видел рядом с самолетами, пока вы не получите допуск лично от меня. Сержант Леммонс, я, надеюсь, предельно понятно высказался? — Есть, сэр! — Нестройным хором отозвались Кристоф и Кэн. Когда вице-маршал покинул их, Кристоф запоздало удивился тому, насколько ему было плевать на последствия, которыми сегодняшний полет для него обернется. Только прилетевшие на дозаправку истребители отвлекли его от мыслей об участи Анны. Они выбирались из кабин, чтобы размяться, пока механики заливали в баки горючее и Кристоф читал в их глазах отражение мрачного азарта. Вопреки тому, что каждый сегодня, казалось, выложился на все ’двести’, на аэродроме царило угрюмое молчание. Впрочем, так было, пока не приземлился потрепанный немецкими пулеметами спитфайр со Свеном на борту. — Видели бы вы все, что мы вытворяли сегодня! — воскликнул он, как только выбрался из кокпита и сорвал с лица маску. — Как жаль, что тебя не было там, Кристоф, ты оценил бы! — Что ты сделал со своей птичкой? Без слез не взглянешь, — пожилой механик Свена плюнул в сердцах на траву, покачав головой. — Не я, Ред. Немцы. Но я рад сообщить, что они горько поплатились за каждую дырочку. Так вот, мы вдвоем с каким-то неизвестным так размотали пачку из трех сто девятых, что любо дорого глянуть! Разделали их под орех! — Свен проиллюстрировал свои слова ударив ребром ладони по другой руке. — Так это был ты? А я думал, что твое натужное сопение мне просто послышалось, — сказал Кристоф, подойдя ближе, чтобы поприветствовать друга. Он наблюдал, как воодушевление на лице Свена сменяется недоумением, и довольной улыбкой вслед за ним. — Я так и знал, что ты не усидишь в ангаре. — Надо кое-куда съездить, Свен. Твоя машина здесь? — Но нам обратно лететь надо. — Меня приземлили. Вице-маршал Харрис был здесь собственной персоной и теперь я должен ему рапорт из-за того, что летал без допуска. Свен присвистнул. — А куда ты хочешь поехать? — Госпиталь разбомбили. Может получится найти Анну. — Черт бы их побрал! Конечно, бери машину. Ключи знаешь где? — Да. — Увидимся! — сказал Свен, возвращаясь в самолет. — Ни пуха, Свен! — на бегу крикнул Кристоф, помахав ему рукой.