Cocaine

21 июня 1997 Детка, детка, детка... Как будто он не знает моего настоящего имени. Все, что он делает, это называет меня малышкой, но он все еще не держит меня за руку. - Малыш... Ты мне нужна. — рычит он, крепко держась за руль, костяшки пальцев и нижнюю губу, зажатую между идеальными зубами и белеющими. Мы едем в никуда. Далеко от всех, даже от наших друзей. Я так счастлива, что он хочет побыть со мной наедине. Что он запланировал для нас? Я не знаю, но пока я с ним, я в порядке. Я улыбаюсь и подношу одну из его рук к своему лицу. Устроившись поудобнее на пассажирском сиденье, я могу делать все, что захочу, пока нас не убьют. Я целую его костяшки пальцев и нежно провожу ими по лицу, наслаждаясь его мягкой кожей и его успокаивающим запахом. Я целую кончики его пальцев и, в конце концов, подношу один из них ко рту, провожу языком по нему и посасываю его, всегда нежно, всегда дразня. — Мне нравится твой рот, — шепчет он, на несколько мгновений отвлекаясь от дороги. Забавно. Он говорит, что любит во мне все, но никогда не говорит, что любит меня. Мое сердце разрывается на несколько секунд, прежде чем я спохватываюсь и начинаю скользить его рукой вниз, вздыхая, когда он хватает меня за грудь. — Я найду поблизости мотель, хорошо? — предлагает он, и я отчаянно киваю. Он мог бы предложить что угодно, и я была бы готова к этому. Я бы с удовольствием это сделала. Я просто хочу, чтобы он был счастлив. Проехав еще несколько минут, очень легко найти дешевый мотель, чтобы переночевать на окраине города. Когда мы подходим к разваливающемуся зданию, мы оба улыбаемся. Это вот-вот станет реальностью. Он регистрируется и платит за одну ночь, а я осматриваюсь и смотрю на время на больших часах у входа. Уже восемь часов дня. Я улыбаюсь. У нас еще есть остаток жизни. Взбегая наверх с одной маленькой сумкой, я не могу сдержать хихиканья, и когда мы заходим в спальню, у меня даже нет времени оглянуться, потому что Дин с такой силой швыряет меня к закрытой двери, что мое тело трясется. Его губы касаются моих, но, не касаясь их, он перемещается к моему уху и слегка прикусывает мочку уха, прежде чем прошептать — Ложись на кровать. Я собираюсь так хорошо тебя трахнуть. Я таю. Кивнув, я иду к кровати в гниющем мотеле и ложусь на нее, пытаясь найти способ сделать это соблазнительно, но потом предпочитаю делать это как обычно. Я осматриваю комнату и не обращаю внимания на слабый запах старины и треснувшего окна, я вижу его сквозь занавеску, качающуюся внутрь с ветром. Внезапный фыркающий звук заставляет меня резко обернуться и оглядеться на Дина, который потирает нос. Он классный. Мне нравится смотреть, как он это делает, наблюдать, как он преображается. От тихого и сдержанного до возбужденного и болтливого. Он берет остатки на палец и медленно идет ко мне, он вставляет палец мне в рот и трется им о мои зубы. — Почему ты нюхаешь его, а я чувствую лишь небольшой вкус? — спрашиваю я, заставляя его ухмыляться. — Потому что, в отличие от тебя, я взрослый и могу делать все, что захочу. — небрежно говорит он и касается моих губ своими, а затем агрессивно целует. Напоминание о том, что я нашесть лет моложе его, делает всё ещё более интригующим и захватывающим. Наверное, мне не следует в это ввязываться, но я ввязываюсь, и у меня проблемы. Если бы мои родители только знали, если бы им было всё равно. Его язык так приятен моему, что это воспламеняет меня. Он меня воспламеняет. И хотя это было небольшое количество, то, что он мне дал, уже действует, и я уже чувствую, что лечу. Его поцелуй становится только глубже, и мне интересно, как кто-то может так целоваться, если он даже отдалённо не привязан к другому человеку. Следующее, что я помню, моя одежда лежит на полу, а его голова у меня между ног. Это происходит так быстро, но в таком медленном темпе, что я не увера, что осознаю всё это. Его прикосновение кажется таким реальным и огромным, что меня сразу начинает трясти, готовая высвободиться. Он останавливает и снимает рубашку вместе со штанами и трусами, и вид просто прекрасен. Каждый дюйм его тела прекрасен. Его рот снова соприкасается с моим, и я чувствую вкус себя через его язык. Это так эротично, мы оба стонем, он совершенно не может оставаться тихим и неподвижным, и просто хочет от меня всё больше и больше и получает это. Он надевает презерватив на свой член и несколько раз накачивает его. — Встань на четвереньки. — он приказывает, и я, как всегда, подчиняюсь. И он трахает меня всю ночь. Он не останавливается ни на секунду, пока снова не взойдёт солнце, мы пробуем каждую позицию, быстро, затем медленно, медленно, а затем быстро. Он не хочет останавливаться, даже когда я теряю силы бесконечное количество раз, он всегда сохраняет хладнокровие. Потные тела работают вместе, мокрая кожа шлёпается друг о друга и отсутствие взаимной любви. Но я не против, потому что, по крайней мере, на одну ночь я была всем, о чём он мог думать.