Профессиональная попаданка: Интриганка

      Чёрный лакированный экипаж, запряжённый двумя вороными, стоял на подъездной дорожке прямо перед крыльцом. На запятках уже расположились два лакея в траурных ливреях. Сидели они на коробе, в котором скрывались поминальные венки и зонты. Мы с дядей Фрэнком спустились к карете по широким ступеням, а Бальтазар уже успел подойти и открыть для меня дверь. Я поставила ногу на подножку, но замешкалась, формулируя мысль. Наконец собравшись, я повернулась к дворецкому и несколько секунд просто смотрела ему в лицо, слегка хмурясь.       — Бальтазар, к моему возвращению в поместье не должно быть посторонних, — изрекла я.       — Как прикажете, миледи, — он отвесил полупоклон.       — Только выставить, — надавила я. А то мало ли что там могло взбрести в его демоническую голову.       Бальтазар улыбнулся чуточку шире, и я забралась в экипаж. Дядя вскочил следом, и стоило дворецкому закрыть дверь, как кучер тронул лошадей. Они медленным шагом прокатили нас вокруг огромной клумбы перед крыльцом и только за воротами перешли на лёгкую рысь. Экипаж шёл гладко, а снаружи доносилось завывание ветра. Пару минут я смотрела в окно, а потом перевела взгляд на дядю. Он хмурился, опустив глаза.       — Мы будем проезжать одну деревню, — тихо заметила я. — Люди выйдут поприветствовать нас.       — Нужно будет выйти? — дядя перевёл взгляд на меня.       — Нет, — я покачала головой. — Родителей очень любили в маркизате, ко мне тоже относятся весьма хорошо. Они не станут нас тревожить в такой день.       — Мы же просто едем на кладбище, — он озадаченно свёл брови. — Какой день?       — На месте поймёшь, — загадочно отозвалась я.       — А почему твой дворецкий с нами не поехал? — дядя склонил голову набок.       — Я приказала ему выставить из поместья виконта, — скисла я. — Как разберётся с этим — нагонит.       — Кстати об этом, — он пристально посмотрел на меня. — Что это вообще за тип? Фамилия кажется знакомой.       — Виконт Мастэрдфилд? — переспросила я. — Его виконтство входит в графство Розвелл.       — А, точно… — протянул он. — Но разве он не должен быть старше?       — Что ж, это долгая история, — я глубоко вздохнула. — Как ты знаешь, пятнадцать лет назад в графстве обрушилась угольная шахта, лишив графа некоторой заметной доли дохода. К счастью, всё произошло ночью, и при обвале никто не пострадал. Отказываться от неё насовсем граф не желал, а на восстановление нужны были деньги. Так что он собрал всех поместных землевладельцев и поднял ежегодный сбор до нового её открытия. Среди них был и виконт Эндрю Мастэрдфилд. Он сам вёл довольно скромный образ жизни и большую часть доходов с горчичных полей своих земель откладывал, стремясь обеспечить будущее своих сыновей. С обрушением шахты откладывать получалось меньше, если вообще получалось, но он старался. Девять лет назад трагическая случайность унесла жизнь его старшего сына — Энтони. Его лошадь понесла и сбросила его, хотя наездником он был хорошим по слухам. Молодой человек ударился головой о камень и скончался. В ярости от утраты его брат Стэнли пристрелил лошадь. Спустя год в виконтство снова пришла беда — Эндрю Мастэрдфилда хватил удар. Его нашёл сын в его кабинете уже холодным. Перед смертью виконт читал письма, но среди того, что было найдено на столе, не было ничего, что могло спровоцировать сердечный приступ. Стэнли унаследовал титул и получил доступ ко всем деньгам семьи.       — Какая мрачная история, — вздохнул дядя.       — Это ещё не конец, — заметила я. — Накопленные деньги Стэнли промотал за год. Ему хотелось роскошной жизни, он пристрастился к азартным играм, и к годовщине смерти отца оказался практически на мели. Кое-как выплатив сбор графства, он и не подумал вести более скромный образ жизни. Заниматься имением у него не было никакого желания, и он нашёл управляющего. Эффективность поместья тот, конечно, повысил, но немало фунтов прошло мимо кассы виконтства. Непонятно с чего уверенный в нём Стэнли полгода прожил в «Роял Пэлэс» в Брайтоне, продолжая погружаться в долги, а потом перебрался в Лондон, где был вынужден выбрать гостиницу поскромнее. Своё имение он посещал только раз в год, чтобы посетить могилы отца и брата в дни их смерти. По странному стечению обстоятельств эти даты оказались близко друг к другу.       — А проживание в Брайтоне он оплатил? — поморщился дядя.       — В некотором роде, — я скривилась. — Пять лет назад виконт оказался совсем на мели, и ему необходимо было раздобыть хоть где-то денег. Проблема была в том, что часть долгов он рассчитывал закрыть из доходов с продажи горчицы, но лето выдалось плохое, так что и урожай подкачал. Узнав о родстве Розвеллов и Муркивиндов, а так же о феерическом богатстве и невероятной доброте отца, виконт приехал сюда просить денег в долг. Отец дал. Вернуть долг по расписке виконт должен был за пять лет — либо в равных долях, чего он, разумеется, не делал, либо сразу по истечении срока всю сумму и двадцать процентов сверху. Срок погашения истекает в ноябре.       — И ты не желаешь пересматривать долг? — он нахмурился.       — Если бы у виконта были деньги или хотя бы их стабильный источник, можно бы рассмотреть перераспределение выплат, но денег у него нет, — я скривилась. — Но его предложение касается этого вопроса только косвенно. Полгода назад он приехал в поместье, и когда Бальтазар сообщил о визите, я предполагала, что речь пойдёт о деньгах. Однако прежде, чем мы встретились, мне передали предложение о помолвке. Виконт желает жениться на мне, — я склонила голову набок и поморщилась. — На моих капиталах, точнее.       — И ты, разумеется, отказалась, — подытожил дядя.       — Разумеется, — подтвердила я.       — Какая-то мутная история, — нахмурился он.       — Ага… — я плотно сжала губы.       Ещё бы она не была мутной. В ней же не было ни одной случайности. Семнадцать лет назад маркиз Теодор Муркинвинд женился на дочери графа Розвелла, Эллен Джемстоун. А её отец планировал для неё совершенно другой брак. Собственно, он хотел продать свою дочь за некоторую часть соседнего графства, владелец которой вдобавок испытывал финансовые трудности. Но у родителей вспыхнули чувства, а объективных причин отказать маркизу у графа не нашлось. Хотя он до самой свадьбы пытался подстроить ситуацию, при которой бракосочетание бы сорвалось, но потерпел в этом мероприятии фиаско. Поскольку отрыв от семьи матушка переживала тяжело, граф нажил в лице отца заклятого врага, что привело к сложным манипуляциям по смене подрядчика, обслуживавшего угольную шахту графа. В нужный момент, так, чтобы обошлось без жертв, шахта была аккуратно, но абсолютно полностью обрушена, и осевшая порода сама похоронила в своей толще улики. Нагрузка на остальные производства возросла, а уже через год разорилась ткацкая мануфактура Вивера, также принадлежавшая графству. Ну, тут как бы сами виноваты — из-за искусственно созданного шума вокруг несуществующих недопоставок тканей из-за рубежа взвинтили цены, а потом не смогли продать товар даже по себестоимости. Если б ещё качество было невероятное…       С сельскохозяйственной продукцией всё было сложнее. Уничтожить урожай пшеницы ничего не стоило, но это привело бы не к искусственному дефициту, а к реальному, что повлекло бы за собой голод. Так что само производство нужно было сохранить. В идеале — перенаправить доходы в другие руки, чтобы графство терпело убытки. Попытка подослать некоторым землевладельцам новых управляющих особого успеха не возымела, однако внимание пало на младшего сына Мастэрдфилда. Будучи человеком самовлюблённым и тщеславным, особым умом он не обладал, равно как и целомудрием. На тот момент он ещё только проводил ночи с одной особой, но вскоре она ожидаемо оказалась беременна. Хоть Стэнли и был человеком безответственным, но на тот момент всё же не настолько, чтобы бросить сына. А чтобы действительно что-то дать малышу, ему нужно было получить виконтство. На некоторое время он затянул пояс ещё потуже, чтобы насобирать денег на толкового помощника, а когда это произошло, был разработан план убийства сначала Энтони, а потом и Эндрю Мастэрдфилдов. Однако богатство вскружило Стэнли голову, и вместо того, чтобы позаботиться о ребёнке, он всё промотал. Родившая мальчика особа вернулась к своей древнейшей профессии, а ребёнок оказался в приюте. Но дяде обо всём этом знать, конечно, было совершенно не нужно. Не от меня, по крайней мере.       Деревню проехали в полной тишине. Жители и правда вышли на улицу поприветствовать карету, одетые в тёмную одежду или по крайней мере с чёрными траурными ленточками. Дядя хмурился, но вопросов не задавал. Бальтазар верхом на гнедой кобыле нагнал нас, когда мы уже почти миновали поля за деревней. Обозначив выполнение поручения коротким кивком, он пристроился за каретой. Вскоре по крыше забарабанил дождь, и снаружи стало ещё мрачнее. Настроение в экипаже тоже было далеко от радужного. Так, в молчании, мы и доехали до семейного кладбища.       Кучер остановил лошадей ближе к руинам старого поместья, откуда к кладбищу вела мощёная дорожка. Оно было разделено на две части — меньшую, где хоронили членов семьи, и большую для слуг. Само кладбище было прибрано, а вот вокруг невысокого каменного забора буйно разрослись кусты шиповника. Мы вышли из экипажа уже под раскрытые лакеями зонты. Дождь к этому времени немного ослаб, однако усилился ветер, так что стоило мне ступить ногами на влажные камни дорожки, как в лицо прилетели брызги воды.       — Убери зонт, — мрачно произнесла я, коротко глянув на лакея. — При таком ветре от него никакого проку. Только спицы портить.       — Вы можете простыть, миледи, — заметил Бальтазар, который сам уже вымок с головы до ног.       — Не желаю ничего слышать, — отмахнулась я и повернулась к дяде: — Идём.       Дядя не стал отмахиваться от зонта как я, но всё равно вымок до нитки, пока мы шли по дорожке до кладбища. Лакей, шедший за мной, подал венки, и я положила их к могильным плитам маркиза и маркизы Муркивинд. У каждого надгробия здесь стоял памятник из белого мрамора, а у них был парный. Матушка в образе ангела на крыльях как бы спустилась с неба на руки отцу. На надгробиях перед скульптурой значились только имена и даты жизни, эпитафий по семейной традиции не было. На могиле матушки было выбито «Эллен Муркивинд, 24.08.1844 — 15.06.1879», отца — «Теодор Муркивинд, 3.11.1839 — 15.06.1879». Дядя несколько секунд рассматривал надписи, а потом резко повернулся ко мне.       — Так сегодня годовщина? — негромко спросил он.       — Да, — я кивнула.       — Непохоже было, что ты собиралась сюда до моего приезда, — осторожно заметил дядя.       — Это болезненные воспоминания, в которые страшно погружаться, — я глубоко вздохнула. — Они бы поняли. Я бываю здесь в другие дни.       — Миледи, вам стоит вернуться в экипаж, — тихо заметил Бальтазар. — Ветер становится холоднее.       — Я тебя оставлю, — я кивнула дяде. — Не хватало ещё и вправду подхватить простуду.       Он только кивнул, и я развернулась и покинула кладбище. И почему только погода так сильно испортилась? Ветер швырял в меня холодные капли дождя со всех сторон, и платье заметно потяжелело. Хотя до самых нижних слоёв вода пока не добралась, всё равно было холодно. В экипаже, конечно, тоже было не жарко, но там по крайней мере не дуло. Бальтазар шёл следом, видимо, чтобы проконтролировать, не останусь ли я стоять на ветру. Когда мы уже подходили к карете, подъехал другой экипаж с гербом Мидлфордов на дверце. С запяток соскочили два лакея с зонтами, раскрыв их для маркиза и маркизы. Я задержалась, чтобы поздороваться. Стоило Мидлордам выйти, как ветер проделал с ними тот же финт, что и со мной, швырнув дождём в лицо. И маркиза ожидаемо отмахнулась от зонта, как и я. Заметив меня, они подошли.       — Здравствуйте, — поздоровалась первой леди Фрэнсис. — Не ожидала увидеть вас сегодня здесь.       — Здравствуйте, — отозвалась я. — Я не планировала приезжать, — я глубоко вздохнула и отвела глаза. — Но приехал дядя Фрэнк, и я подумала, что сегодня нужно приехать.       — Дядя Фрэнк? — переспросил маркиз. — Брат леди Эллен?       — Да, — я кивнула. — Он ещё там, — я махнула рукой в сторону кладбища.       — Что думает об этом граф Розвелл? — сощурился маркиз.       — Не знаю, в курсе ли он о приезде брата, — я пожала плечами. — В любом случае, дядя Фрэнк решил остаться со мной. Он был очень привязан к матушке.       — Надеюсь, он сможет защитить вас, — слабо улыбнулась леди Фрэнсис. — Идите в экипаж. Ветер сегодня ужасный.       — Да, — согласилась я, и мы положенным образом раскланялись.       Однако залезть в свою карету я не успела — на дороге показались ещё два экипажа. Один из них принадлежал Фантомхайву, а другой — Адэру. Мидлфорды остались подождать, когда они подъедут ближе, вместе со мной. Леди Фрэнсис как всегда проехалась по внешнему виду старшего брата, а потом спросила, где Рейчел. Граф ответил, что его жена осталась дома с детьми — дорога была слишком дальней. А маркизы, судя по всему, оставили детей с няней. В общем-то, разъезжаться по домам им потом было далековато, а погода дороге не благоволила, и я предложила переждать ненастье в поместье. Они согласились и, наконец, направились к кладбищу. Только граф задержался. И когда остальные ушли уже достаточно далеко, чтобы не слышать его за шумом дождя и свистом ветра, снова заговорил.       — Я позволил себе навести справки о вашем дяде, — тихо заметил он.       — Да, я тоже это сделала, — я кивнула. — И секретариат её величества. Хотя не знаю, закончили ли они уже.       — Знаете, удивительный человек, — граф слабо улыбнулся. — Я бы предпочёл иметь такого на своей стороне.       — Пожалуйста, не впутывайте дядю в дела псарни, — мрачно попросила я.       — Вы вряд ли понимаете, до какой степени он мог бы оказаться полезен, — он пристально на меня посмотрел.       — Поверьте, прекрасно представляю, — я сощурилась. — И именно поэтому прошу. И вы, и я отлично знаем, к чему приводит тесная связь с псарней. В некотором роде, мы потому сегодня здесь и собрались.       — Вы ещё ведёте расследование? — граф сощурился.       — Да, но продвигается дело очень медленно, — я поджала губы.       — Думаю, у меня кое-что есть, — он кивнул. — Позже, раз уж вы любезно пригласили нас переждать непогоду, я расскажу.       — Благодарю.       Граф кивнул и тоже направился на кладбище, а я наконец забралась в карету. Бальтазар через мгновение замотал меня в плед, лежавший в коробе под сидением, и спросил, будут ли распоряжения относительно обеда. Я сказала, что здесь мы есть точно не будем — в карете неудобно, а устроиться где-то снаружи не было никакой возможности. А потом велела ему отправляться вперёд, чтобы в поместье приготовили комнаты для гостей и позаботились об ужине. Дворецкий кивнул, достал ещё один плед, очевидно, для дяди, а потом вышел из кареты и ускакал.       Прошло не так много времени, когда мрачная толпа вернулась и расселась по каретам. И по какой-то пока что непонятной мне причине граф Фантомхайв присоединился к нам с дядей. Под сиденьем нашёлся ещё один плед, и мы все втроём сидели замотанные в весёленькие полотнища в клеточку. Кучер тронул лошадей, и мы медленно поехали назад в поместье. Некоторое время граф загадочно молчал, а потом обратился к дяде.       — Мистер Джемстоун, у вас есть опыт управления гостиницами?       — В некотором роде, — уклончиво отозвался тот.       — И я так понимаю, леди Габриэль намерена передать вам управление «Роял Пэлэс»? — граф слегка улыбнулся.       — Намерена, — подтвердила я. — Только ими.       — Вот как… — протянул он. — И как вам кажется, мистер Джемстоун, интересная будет работа?       — Уверен, что да, — дядя кивнул. — С приезда я начал изучать дела, и уже сейчас ясно, что там много чего можно и нужно сделать.       — Вы были в отелях как постоялец? — сощурился граф.       — Нет, но в лондонском филиале осмотрелся, — мотнул головой дядя.       — Я рассчитывала провести две недели в Брайтоне в начале августа, — заметила я. — Между прочим, сэр Винсент, Ноэлю и Сиэлю было бы полезно подышать морским воздухом. Особенно Ноэлю. Да и леди Рейчел тоже смогла бы отдохнуть и хорошо провести время. Не думали приехать туда?       — Сейчас вот задумался, — признался граф. — Если, конечно, дела не займут всё моё время.       — Ну, я не говорю вам ехать в те же даты, что и я, — я нахмурилась. — Лето — время тихое обычно, когда Брайтон собирает весь цвет светского общества.       — А ты, выходит, намерена отметить день рождения там? — озадаченно посмотрел на меня дядя.       — Лучше там, чем в Лондоне, — я кивнула. — В прошлом году был натуральный балаган.       — Особенно учитывая, что вообще-то никого не приглашали, — поморщился граф.       — Не совсем никого, конечно, — я вздохнула. — И некоторых незваных гостей я тоже была до некоторой степени рада видеть, но были и те, кого хотелось спустить с лестницы.       — К слову, как поживает виконт? — граф склонил голову набок.       — Пока ещё поживает, — поморщилась я. — При… ехал в поместье утром, но когда мы уезжали, я поручила Бальтазару его выставить. Так что его там уже не должно быть.       — Хм, даже немного жаль, — с несколько ехидным выражением заметил граф. — Он мог бы стать исключительной звездой вечера.       — Лучше я вам на флейте сыграю, — скептически отозвалась я.       — Вы ведь брали уроки фортепиано и скрипки, насколько я знаю? — озадаченно заметил он.       — Вот именно, сэр Винсент, — кивнула я. — Вот именно.       Дальнейшая дорога до поместья прошла в тягучей беседе с большими паузами. Было холодно, и я подозревала, что слова Бальтазара окажутся пророческими. Вот только соплей мне ещё и не хватало сейчас… Дождь немного поутих, перейдя в мелкую морось, к тому времени, когда мы снова добрались до деревни, но на этот раз никто встречать карету не вышел, что, в принципе, было даже разумно. Хотя разговор мы втроём худо-бедно поддерживали, я думала только о том, когда же мы наконец доедем. И что-то подсказывало мне, что дядя Фрэнк и граф разделяли мои мысли.       К поместью мы подъехали тогда, когда я уже отчётливо понимала, что подхватила насморк. Пока ещё его не было, но до его появления оставалось недолго. Бальтазар встретил нас на крыльце, как всегда безупречный и по случаю визита маркизы Мидлфорд с идеально прилизанными волосами — обычно он укладку не делал. Три кареты проехали дальше в сторону конюшен, и пока мы поднимались по ступенькам, я успела выдать дворецкому распоряжение позаботиться о вымокшей прислуге, в котором он, в принципе, не нуждался. Мы были уже у дверей, когда на подъездной дорожке показалась четвёртая карета. Я нахмурилась и повернулась к графу.       — Это ваш экипаж, сэр Винсент?       — Нет, я отправил свой за нашими вещами, — он тоже нахмурился, глядя на карету. — Он ещё не должен был приехать.       — Это экипаж виконта Мастэрдфилда, — негромко заметил Бальтазар. — Уверен, я выпроводил его, прежде чем отправиться за вами.       — Не сомневаюсь, — скисла я.       — Я избавлюсь от него, миледи, — склонил голову дворецкий.       — У меня есть идея поинтереснее, — странно улыбнулся мне граф. — Леди Габриэль, вашему дворецкому ведь не составит труда встретить его так, как будто не прогоняют только потому, что лошадей жаль?       — Разумеется, — я покосилась на Бальтазара, и он с коварной улыбкой кивнул. — И давайте уже войдём наконец.       В холле нас ожидали горничные, готовые проводить гостей в отведённые им комнаты. Маркиз и маркиза, кивнув графу, удалились первыми, а за ними и сэр Рональд ушёл. Их сопровождали в спальни на третьем этаже — обычно дорогих гостей в поместье размещали там, в западном крыле. Внизу мы остались втроём — я, дядя и граф. Бальтазар ушёл встречать гостя.       — И что же вы задумали? — я склонила голову набок.       — Вам понравится, — он мягко улыбнулся.       Дверь открылась и ввалился виконт. Бальтазар не вошёл следом, как это полагалось, а отдавал ещё распоряжения снаружи — даже по его тону было очевидно, что лошади и кучер заботили его больше, чем гость. Граф внимательно осмотрел Мастэрдфилда с головы до ног, а потом перевёл взгляд на меня.       — Как удачно, что и виконт здесь, — произнёс он. — Для совершения сделки он, конечно, не нужен, но будет неплохо, если он будет в курсе дел. Вы ведь продадите мне его долг?       — Охотно, — я кивнула. Внутри меня водили восторженный хоровод стрекозы, и мне хотелось зааплодировать тонкости его хода, но я стоически держала лицо. — С удовольствием избавлюсь от необходимости встречаться с виконтом снова.       — Что ж, я готов выписать чек хоть сейчас, если расписка у вас здесь, — кивнул граф.       — Она в бумагах отца, — протянула я. — Но почему вдруг вы решили сделать это?       — Просто вспомнил сегодня, что этой осенью вы вступите в светское общество как взрослый человек, что для вас, как для дамы, будет несколько затратно, — граф улыбнулся. — И мне бы хотелось несколько упростить ваше положение.       — О, долг виконта не так уж велик по меркам моего бюджета, — я склонила голову набок, невинно хлопая глазками. Хлопки были рассчитаны на виконта — дядя и граф на это бы просто не повелись. — Всего пять тысяч фунтов.       — Всего?! — воскликнул Мастэрдфилд и ринулся к нам. — Похоже, вы, ваше сиятельство, совершенно ничего не понимаете в финансах, — обращение он произнёс с нескрываемой издёвкой. — И слуги ваши абсолютно не обучены. Здесь нужна твёрдая рука. Ничего, когда я… Когда здесь появится хозяин, будет наведён порядок.       Я, граф и дядя картинно осмотрелись, пытаясь обнаружить хоть какой-то изъян в части уборки поместья — ни одного, разумеется, не было. Потом мой взгляд пал на Бальтазара, который отдавал распоряжение подать чай в малую гостиную на первом этаже.       — Честно говоря, я сам подумывал переманить некоторых слуг поместья, — заметил граф. — Особенно меня интересует ваш шеф. Что здесь, что в особняке… Где вы их берёте, леди Габриэль?       — Это фамильный секрет, — отозвалась я, мысленно добавляя: «Который вам прекрасно известен». — Виконт, я полагаю, вы покинете нас, как только ваши лошади отдохнут, если погода не ухудшится?       — Даже не пригласите меня на ужин? — недовольно скривился он.       — Как мне известно, до виконтства довольно далеко, и если отправитесь после ужина, окажетесь в дороге совсем глубокой ночью, — заметила я. — А время уже и так к вечеру.       — Сомневаюсь, что в таком огромном поместье не найдётся комнаты для одного гостя, — виконт поджал губы. — И утром вы говорили, что никого сегодня не принимаете, а я видел, как с вами прибило ещё два экипажа.       — Бальтазар, приготовьте дальнюю комнату в восточном крыле на втором этаже, — проигнорировав это замечание, я посмотрела на дворецкого, успевшего подойти, и он кивнул. — Мне нужно привести себя в порядок. Ужин пусть подадут на полчаса раньше, если у шефа всё готово.       — Да, миледи, — отвесил он лёгкий полупоклон.