Братство Плотвы

Перед ними была лестница, гигантская лестница, тонущая в дыму, в мерцающем свете факелов и огня в железных корзинах… Они шли, догоняя стекающую по ступеням кровь. Шли вниз, все время вниз, по лестнице замка Стигга… Геральт затряс головой, отгоняя наваждение. Он был не в Стигге, а в подземельях Сарх Ворна, Чёрной Могилы, даже не за тысячи стае, а за сотню пространств и времён от Стигги. И вместо Цири и Йеннифэр с ним была Горвен, девушка из дунаданов. Но лестница действительно вела вниз, словно бы подсвечиваемая серым — как если бы он принял «Кошку». Не убирая мечей в ножны, ведьмак и следопытка прошли по вырубленной в пористом сыром камне лестнице до конца — железных дверей, что распахнулись сами собой. А за дверями ждал… Тронный зал. Извращённый, искажённый, с погребальными урнами и древними надгробными камнями вместо украшений, с синими и зелёными светильниками-гнилушками и окутывающим всё это серым туманом. И посреди всего этого великолепия на поросшем фосфоресцирующей плесенью каменном троне восседал их старый знакомый в столь же знакомом обличье князя Амондира. — Наконец-то вы пришли. Видите, какая участь ожидает тех, кто осмеливается бросить мне вызов?! — надменно сказал им Серый Ужас, механически-инфернально хохоча. — Видим, ваша княжеская светлость, — сквозь зубы, как сплюнул, ответил Геральт. — О них слагают легенды и песни. А ты видел, что у нас теперь есть защита, которой нипочём какой-то там божок-ренегат из загробного мира дикой пустоши. — Как ты смеешь?! Когда-то я служил Судье Валар, но не теперь! Я покинул его после того, как он бросил меня на произвол Врага, оставил меня сломленным и лишённым облика! Но по доброте своей властелин Мордора и Царь-Ведьмак даровали мне свою силу! Слишком долго я спал, забытый народом Кардолана! Теперь они вспомнят обо мне!!! Новое царство ждёт вас, друзья мои — царство мёртвых!!! — и Ужас с новой порцией инфернального хохота замахнулся мечом, рассчитывая поразить обоих врагов. Но удар призрачной твари пришёлся в пустоту — пока она хорохорилась, Геральт и Горвен прикидывали в уме, куда они могут укрыться от ударов Хифренгора. А заодно и подбавили масла против призраков на своём оружии. Так что вскоре Ужас обнаружил, что ведьмак и дунаданская дева уже сами атакуют его с двух сторон. «Кажется, штучки Златеники работают», — удовлетворённо отметил Геральт, видя, что от усовершенствованного масла страховидлу уже ощутимо корёжит. Но сил ему явно хватало на долгий бой. Напарники уже начали уставать, тогда как их призрачный противник не испытывал ограничений физического тела и стал теснить их назад к коридору. Пользуясь тем, что Серый Ужас временно отвлёкся на Горвен, ведьмак совершил хитрый перекат и нанёс духу удар с незащищённого тыла. Сложный рассекающий вольт в своё время упокоил немало призраков в Северных Королевствах, а с добавкой от Тома Бомбадила похоже, сработал и здесь. Но… — Проклятье! Стало ещё хуже! — воскликнула Горвен. — Bleadd, — проворчал Геральт. В азарте схватки он и думать забыл о том, что всего лишь уничтожил оболочку Ужаса в виде Амондира, выпустив тем самым на свободу его сущность. Теперь Серый Ужас предстал перед ним и Горвен таким же, каким в видении в Дол-Эрниле — огромным сгустком пульсирующей серой мглы, облачённым в неописуемо гротескные и геометрически противоестественные доспехи, из-под шлема которых виднелось чёрное от гнили лицо залежалого мертвеца. — Довольно! — взревел Хифренгор. — Игры закончились! Теперь я буду упиваться вашим страхом, пока вы не сгниёте заживо в недрах болота! Серая мгла стала шириться, заполоняя собой пространство, окутывая ведьмака и дунаданку с головой. В какой-то момент Геральту показалось, что он сейчас снова провалится в галлюцинации и уже даже видит бредущих сквозь туман не то нильфгаардцев, не то скоя’таэлей, павших когда-то от его руки. Он рефлекторно рубанул по иллюзии мечом и… Это сработало. Сгусток мглы исчез, оставив вместо себя трупную вонь. — Горвен! — пихнул ведьмак напарницу, пытающуюся выпутаться из клубов мглы. — Руби этот серый туман! Пока масло ещё годится в дело! Живей! Сгустки, не выдержав ведьмачьего и арнорского оружия с толикой чародейских снадобий, стали исчезать один за другим. Судя по болезненным ужимкам и сотрясениям Серого Ужаса, они действительно были его полноценной частью. Он пытался испускать из себя новые клубы мглы, но ведьмачий меч справлялся с ними быстрее. — Восстаньте, восстаньте, мои подданные! — взвыл Ужас. — Примите этих дерзецов в свои ряды! — на этот раз паскуда хохотала не так уверенно. С лестницы послышалось клацанье костей, и в тронный зал вступили умертвия. Увидев подмогу, Хифренгор снова попытался заполонить своими эманациями весь зал. Геральт тоже заметил нечисть — и увидел, что на этот раз её пришло немного, каких-то шесть-семь уродцев. Одного он срубил сразу, а ещё небольшую кучку запер в углу знаком Ирден. — Займись оставшимися, — крикнул он Горвен. — Ужас остаётся за мной! — и снова переключился на подкрадывающиеся к ним клубы серой мерзости, один за другим превращая их в опадающий на пол прах. Следопытка меж тем взялась за оставшуюся троицу мертвецов — едва не пропустив удар первого, она снесла ему скелетированную башку и принялась за следующего, уклонами в сторону сводя на нет попытки заблевать себя чумным гноем. Серебряный меч Геральта работал бесперебойно, но, расчистив середину зала от Хифренгора, он понял, что у него потихоньку устают руки — даже «Филина» не хватало на эту сволочь. Тут наконец-то к нему снова присоединилась Горвен, и вскоре компаньоны почувствовали, что тают силы уже самого Ужаса. — Что это?! — внезапно завыла демоническая тварь. — Что со мной?! Ты больше не мой господин, Намо! Ты не можешь призвать меня… НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!!!!! Хифренгор пропал, как будто его и не было. Но его финальный ор обрушил с потолка несколько каменных плит и комьев земли, и вдобавок нарушил конфигурацию знака Ирден. Умертвия освободились, но для ведьмака и Горвен они уже не составили труда. На полу осталась лишь затхлая изъеденная крысами полумумия, в которой только по диадеме теперь можно было бы узнать Амондира, первого из князей Кардолана. — Этого не могло быть. Но мы одержали эту победу, — сказала Горвен. — Для Менельдира. Для Кардолана. Для свободных народов. — Для горячей ванны в трактире и горяченького супчика с потрошками, — на выдохе подхватил Геральт. — Оставаться здесь больше нельзя. Сломав каблуками сапог пальцы рукам изрубленных умертвий, пытавшимся и без остального тела сопротивляться, они двинулись к выходу. Но когда двери чертогов Серого Ужаса захлопнулись за их спинами от налетевшего сквозняка, их кое-что насторожило. — Что это за звук? — задал риторический вопрос ведьмак и снова выхватил из ножен серебряный меч. — Где же это видано — лезть самим в Могильники! Хлябь и крысы, гниль и плесень — очень этот склеп невесел, многоножек дюжины — чем не место Ужасу! Вот пришлось подстраховать вас, сзади гадов ободрать нам! — сыпал стишатами в своей излюбленной манере милсдарь Бомбадил. — Так вот почему умертвий спустилось так мало, — догадался Геральт. — Мы твои должники по гроб жизни, Том. — Полно! — сказала Златеника, и её голос заставил Геральта и Горвен почувствовать, будто они не в Чёрной Могиле, а на зелёном лугу. — Вы ведь делали это не для собственной забавы. Да и вы ведь сами додумались, как ослабить Серый Ужас так, чтобы владыка Чертогов Мандоса смог призвать его к порядку. Луиллот отважно сопротивлялась, но и ей лишь временно удалось запечатать его в подземелье… — К слову о Луиллот. Мы нашли не только останки княгини и Асторина — но и, возможно, какую-то её вещицу, — следопытка протянула Златенике брошь. — Я помню. Это было давным-давно, когда княгиня пришла ко мне за советом, как бороться с Серым Ужасом. Она носила на груди брошь, украшенную синими камнями… — дочь реки присмотрелась к кардоланской цацке повнимательней и сказала: — Очень похожую. — Та, что некогда ее на плече носила, ярче дня была лицом, солнечней сапфира… Так пускай же эту брошку носит Золотинка: будет память нам о прошлом — звездочка-живинка, — заключил неисправимый лирик Бомбадил. Когда все четверо наконец вышли на затхлый, но вольный болотный воздух, показавшийся после Сарх Ворна нежнейшей амброзией, ведьмак приметил, что туман рассеялся, и сквозь просветы в ветвях видно было, что дело идёт к вечеру. — В Каэр Морхен нас, помнится, учили, что в перенасыщенных магией пространствах человек часто теряет счёт времени. Даже ведьмак, — задумчиво сказал Геральт. — А нам ещё как-то возвращаться. — Знаю вам короткий путь: через скалы брякнете — не успеете моргнуть, будете на тракте, — посоветовал Том. — А как же Риангар? Она обещала вернуться за нами к устью Серена с моими товарищами с Сарнского брода… — насторожилась Горвен. — Риангар встречу я, и ей не придётся уж беспокоиться, — пообещала Златеника. Тем временем Том возился с драгоценностями, найденными в Сарх Ворне, читая над сундуком традиционную магическую формулу: «Пусть найдет, кто найдет, и спокойно владеет, будь то птица, зверь, человек или эльф». — И разумеется, ни слова о краснолюдах. Даже здесь дискриминация нелюдей, — усмехнулся Геральт, готовясь отправиться в обратный путь. — Namarie, милсдарь Том и неукротимая Златеника! И привет вам от Лютика! Бомбадил было насупился, но потом разразился таким смехом, что крысы и многоножки разбежались кто куда. Выбравшись подальше от мрачных вертепов Тирн Гортада и поближе к людям, ведьмак и Горвен разделились. Запоздалая возлюбленная покойного Менельдира направилась к дунаданам, чтобы сообщить им об успешной операции. Геральту же предстояло забрать на конюшне Плотву, объехать на ней окрестные хутора и собрать вознаграждение за упокоенных, а главное — провести три-четыре дня активного отдыха. Таким образом в ночь с 22 на 23 сентября ведьмак оказался в Овражках, в кабаке «Гребешок и бородка», в крайне стеснённых условиях. Под одним одеялом в одной не слишком широкой кровати в не слишком чистой комнате находились он сам, Лютик и дебелая трактирная прислуга, своими выдающимися формами то и дело выпихивавшая их обоих на пол. Когда Геральта уронили в третий раз, то он, начихав на всё и заслуженно обозвав случайную спутницу чёртовой дурой, засосал с похмелья весь кувшин с водой и принялся молча сидеть за столом у окна, наблюдая, как светлеют предрассветные сумерки. В таком положении его и застал стук в дверь. — Никого нет дома! — сонно промычал Лютик из койки. — Молли, солнышко, ты ведь не трогала табличку «Не беспокоить!»? Стук продолжался — видно было, что плевать входящий хотел на табличку. Ведьмак, выругавшись по-краснолюдски, взял стальной меч и в два прыжка подскочил к двери, приоткрыв её на цепочку. С той стороны стоял молодой парень в плаще дунадана. — Эге, каким-то таким я и представлял ведьмака — даже спит с мечом под матрацем, — съехидничал дунадан. — Я Амдир, послан сюда от Бродяжника. Срочное дело! — Его эльфская зазноба потеряла пуговичку, — мрачно предположил Геральт. — Если бы всё было так просто и весело, — вздохнул Амдир. — Кольценосцы снова объявились на Западе! Нашу заставу на Сарнском броде разметали, как соломенный домик! И что хуже всего — они отправились в Шир! Геральт вспомнил свои встречи с назгулами — и чуть не проблевался. Потом вспомнил, где именно и кто держит у себя Кольцо. И понял, что это значит: — Зараза… Но тут начинается совсем другая история.