учительница первая моя.

Ярослава Олеговна сквозь призму глаз Елисея — въедливая и жаркая, до дрожи. Вцепилась — не отодрать. Елисей жмурится сильнее. Так бывает мальчик — отвечает здравый смысл. Так бывает. Ты полюбил девочку-девушку-женщину, а она сука. Сука с ребенком и бывшим мужем, такой вот тебе бонус, сынок; если говно, то лопатой. Елисей думает, что так не бывает. Яра искалеченная-покалеченная разводами, детьми, мудаками-мужиками, и в эти ее алгоритмы совсем не вписывается любовь к одиннадцатикласснику. Ярославе Олеговне совершенно наплевать, когда он так чрезмерно уверенно вторгается в ее личное пространство; ей все равно, когда он ровно с этим же сильным сжатие вторгается уже своим языком ей в рот; и ей точно абсолютно геометрически похуй, когда он вторгается в нее всю, разрывая изнутри. Осенью их захватывает холодная сентябрьская вода. Яра проклинает дешевые турбазы, Королева старшего, отсутствие запасных трусов и себя. Яра блять ненавидит себя до дрожи, и зубы ее скрипят совсем не от холода. Макар крутит педали катамарана, а она глазами ищет Елисея, но глобально ей по-прежнему все равно. Когда королевский сынок мокрым щеночком жмется к ней в этом щемящем детском поцелуе и пространство сужается до их фигур, двух микроскопических точек на карте, Ярослава думает — вот и этому ребенку пора к маме. Макар накрывает их почти ОМОНом на елисеевской студии, Яра вжимается в спасательный клетчатый плед и молится, долго молится лишь бы ушел — из ее жизни ли? Она не переносит боулинг и пиццу с ананасами с восьмого класса. Елисей устало опускает затылок на дверной косяк, взглядом четко очерчивает контуры задравшейся юбки Ярославы Олеговны, и эти ее блядские красные туфли как сигнал светофора выносят его на встречную полосу. Ярина машина слишком тесная для троих; Ярославе Олеговне совсем не хочется объяснять бывшему мужу, почему с заднего сиденья ему нахально улыбается школьник в одних трусах (важное утонение: со спайдерменом). Елисей на ее диване в гостиной смотрится намного трогательнее и органичнее чем козел-Сапрыкин. Яра плохой друг и мать тоже так себе, номер Макара у нее находится на быстром наборе. В конечном итоге Королев разбивает ей сердце, речь конечно же о старшем. Яра спотыкается о чужой порог и набор классических фраз для расставаний — Ясь, ты классная, но-но-но. Макар просто влюбился, только не в нее. И минет с мороженным тут точно не спасет, даже в обратной последовательности. У Яры проблем — выгребай, и куда ей до Елисея с его пубертатной любовью, очень некстати. Брови у королевского сынка почти как у папаши. Не сравнивать — не получается. Они трахаются на полу в кабинете биологии, и Яра может пересчитать копчиком трещины на линолеуме, настолько сильно Елисей впечатывает ее во все поверхности комнаты. — Я вас люблю, Ярослава Олеговна. И Яре по-прежнему наплевать, этой любви пиздец. У нее внутри пу-сто-та размером с Марианскую впадину, неоплаченные счета за ремонт машины, социальная опека, бывший муж и ебаный Макар с его «фаном». Зато всем весело. Все вообще супер, если подумать, но Ярославе хочется выблевать собственные внутренности и дело тут не в алкоголе. Елисей целует Яре плечи и в нем этой нежности, накопленной за все семнадцать лет, не выстрадать. Только Яра ему не мать и точно не учительница, она вся для него недостаточная. Яра не умеет иначе, получается только сдавленное — пошел нахуй. И зрачки его она заполняет собой целиком вплоть до самой радужки, ее плоть, сдавленная и сгорбленная.

***

Когда заявление об увольнение украшает директорский стол, а школа гудит последними звонками, Ярослава Олеговна вышагивает по коридору точно по плацу, стуча красными каблуками. Ей все еще наплевать, у нее вообще все пушка-бомба и обязательно ракета. Ей вообще все равно на то, как и куда Елисей целует свою одноклассницу Катюшу, пустышку с алиэкспресса. И ей точно похуй — нет, ей вообще не похуй если честно — что Елисей исполняет мудака-отца. Яре выть бы и царапаться, ей бы спрятаться в машину с дурацкими отговорками про забытую сумку. Яра, тонкая и скрипучая, курит на пороге школы и немножко (очень сильно) умирает, кажется ее только что настиг пубертат. А у Елисея внутри заразная пу-сто-та.