Замена

После разговора с отчимом Джокер решил, что ближайшие несколько дней к опорному пункту и отделению полиции в целом и на пушечный выстрел не подойдёт — не хватало ещё, чтобы слова полковника воплотились в реальность. Хотя, конечно, он во всю ту чушь, что Завьялов нагородил, не поверил. Серьёзно, одной заявы на Тельцова явно недостаточно для такой резкой перемены в отношениях к нему. Но рисковать всё равно не хотелось, тем более при ком-то из пацанов. Остаток дня прошёл без инцидентов и встреч со всякими Викторами Андреевичами, будь они не ладны. Джокер почти расслабился и также почти передумал игнорировать хранителей правопорядка Охтинского района, как на телефон поступил звонок. И номер знакомый, только Саша о его владельце не слышал уже года как полтора, если не больше. Не слышал, не видел, подаваемые им признаки жизни не улавливал, но циферки в контактах на всякий случай сохранил — мало ли, вдруг понадобятся связи с крупным легальным и мелким нелегальным бизнесом. — Надо же, — усмехнулся он, — какие люди. Сто лет не слышались, Фархад. — Здравствуй, дорогой, — ответили ему высоким голосом. — Я с информацией по твоему запросу. Джокер нахмурился. — Я тебе вроде никаких запросов не посылал. — Уверен? А-то ко мне тут двое захаживали пару часов назад, про одну дамочку спрашивали. И говор у них такой… Питерский, ни с чем не спутаешь. Вот я и подумал, что это твои. — Что за дамочка? — тут же заинтересовался Комолов. В Москве, где и обитал Фархад последние лет семь, у него не то чтобы было много знакомых. Пара бывших одноклассников, включая того же Фархада, не родственники, с которыми ещё Ворон в юности познакомил, ну и несколько его же пацанов, наблюдающих за обстановкой в столице. И среди всей этой немногочисленной толпы ни одной женщины не было. Либо Саша просто кого-то упустил из виду. — Ты же сказал, что это не твой запрос. — Говори уже, раз начал, — хмыкнул Джокер. — Может я запамятовал. — Ну да, конечно, — не поверили ему, но, вздохнув, сообщили: — Искали они некую Гордееву Диану Ильиничну, двадцати восьми лет. Интерес лишь усилился, но добавилось ещё и напряжение. Разумеется, она бы о своих проблемах ему рассказываться не стала — как впрочем и раньше, — но не только ли потому, что думает, будто ему дела до этого никакого нет. Или же с привычкой «не жаловаться» в комплекте шла «сама разберусь», а он и не заметил? Однако мысли эти были лишними — только путали, время отнимали и не давали сосредоточиться на словах Фархада. А он тем временем продолжал: — Она тут в Москве на очень крутую организацию работала, но вроде как свалила недавно. Информации о ней немного: учёба, работа, все дела. — Ищет её кто? — перебил Комолов. Цель поиска тому вряд ли озвучили, а вот хотя бы собственные портреты предоставили, сами того не желая. — Как выглядят? — Представились как майор Соломатин и майор Макаров, на деле же бандюки — по опыту понял. Одеты прилично, в ушах гарнитуры, как у телохранителей. Ростом где-то под метр восемьдесят, у одного тёмный ёжик, второй лысый. Под костюмами заметно плохо, но выглядят вроде крепкими. Если Шрам за эти годы не сильно поменялся, но они примерно как он, только покороче, — и усмехнулся. Представив приблизительную картинку, Джокер кивнул. — Окей, понял. Что-то ещё примечательное? — Родинки, шрамы, татуировки на видных местах отсутствуют. — Печаль. Ладно, а о дамочке что-то выяснил? Не прошлое, а текущее. Фархад хохотнул. — А-то. Она у вас на Охте участковой вместо сестры работает. Живёт в Заневке. Домик, кстати, неплохой для ментовской. На прошлой работе, конечно, неплохо платили, но не настолько. — Тем двоим рассказал? — вновь перебил Саша. На мнение Фархада по поводу доходов Дианы ему было совершенно плевать. А вот на то, что её могут найти и неизвестно, что сделать — нет. — Нет. Я ж подумал, что они твои, и решил сразу тебе доложить. — Вот за это спасибо, молодец. — Джокер, они вернутся где-то через час. Им то что сказать? — Скажи, что по твоим данным Гордеева Диана Ильинична сразу после увольнения укатила в Ханты-Мансийский автономный округ и затерялась на сибирских просторах, а в свободное от работы время плавает в Иртыше. — Понял, перевелась в Ханты-Мансийск, живёт в общаге при ментовке. — И снова молодец, Фархад, — широко улыбнулся Саша. — Возьми с полки пирожок и скинь мне адресок в Заневке. Хочу поболтать со старой знакомой. Уже через час они сидели на кухне в действительно неплохом таком доме и пили чай из чёрных матовых бокалов с глянцевыми узорами в виде виноградных лоз. Те несколько минут, что Джокер пересказывал разговор с бывшим одноклассником, Гордеева выглядела вполне себе спокойной, хотя наманикюренные пальчики тихо постукивали по деревянной столешнице. — Спасибо, — задумчиво протягивает она. — Очень повезло, что они к твоему другу зашли. — К Фархаду в основном только с такими целями и приходят, — отвечает Комолов, привалившись к спинке стула, и внимательно смотрит на Диану. Соседний стул с тихим скрежетом отодвигается назад, и Шрам, сославшись на желание вдохнуть свежего воздуха, выходит из дома, оставляя их наедине. Саша же только едва заметно улыбается — надо же, какой деликатный человек у него растёт. — Рассказывай, — вздыхает он. — Зачем тебе это? Диана выглядит уставшей и скорее от проблем, чем от физических и умственных усилий рабочего дня. Улыбается натянуто, не желая ни взваливать на него свои неприятности, ни вообще продолжать этот разговор. Но Джокер не был бы Джокером, если бы отступил вот так просто. Важнее не желания Дианы, а её безопасность. Хотя бы в этом случае. — Затем, что в прошлый раз я даже не догадывался, что у тебя происходит, и не мог с этим ничего сделать. А сейчас знаю и могу. — Я не просила о помощи. — А я и не предлагаю. Настойчивость порой могла сыграть с ним злую шутку, втянуть в настолько опасное мероприятие, что выбраться практически невозможно. Даже сейчас Саша понятия не имеет, каков масштаб проблем Гордеевой, но собирается пройти через это от начала и до конца, пусть даже в финале придётся сыграть в войнушку. Он не собирается уходить без ответов и оставлять её разгребать всё это в одиночку, и Диана прекрасно это понимает. Не хочет втягивать его в дела, к которым Джокер не имеет никакого отношения. Только вместе с тем и не понимает, как поступать дальше. Гордеева не может пойти к Завьялову или обратиться к бывшей начальнице за помощью, потому что тогда полиция узнает о её прошлом. А Саша… Ему хочется доверять целиком и полностью, потому что он никогда предателем не был. — Давай подскажу, — начинает он её же историю, — девушка, которую скрывал от всех бизнесмен Сабиров — это ты. Диана его догадливости почему-то даже не удивляется, словно вся её жизнь лежит на поверхности, доступная всем, а Джокер просто рассмотрел детали раньше остальных. Поднявшись, Гордеева подходит к окну на северной стороне дома. Действие кажется каким-то киношным, глупым и бессмысленным, совсем не успокаивает, не помогает настроиться. И зачем оно только нужно вообще? — В конце марта двадцатого года у него начались какие-то серьёзные проблемы с бизнесом. Настолько серьёзные, что он буквально выпроводил меня из города. Спустя примерно полгода позвонил и сказал, что вроде как всё налаживается, и скоро я смогу вернуться. Только вот возвращаться я не хотела. Потом всё опять по новой, ещё какие-то проблемы, разборки. Там и брат его подключился. Он же мне сообщил, что главным конкурентом и источником всех неприятностей Сабирова является некий Игнат Калмыков. На него же работают Макаров и Соломатин. Следующие несколько месяцев мы вообще связь не поддерживали, а следующей весной я узнала о том, что Ильдара расстреляли. Сложив руки на столе, Джокер кивает. — Вы были женаты? — Нет. Бизнес разделили партнёры, имущество перешло младшему брату. У меня от него остались только подарки и счёт в банке. — Я помню, что тебя активно разыскивали. — Ну да. Искали, пока не огласили завещание. В нём были имена родственников и партнёров, никого постороннего, поэтому поиски быстро свернули. — Тогда сейчас в чём дело? И как они вообще столько о тебе узнали? — Расима. — Диана поворачивается к нему лицом и, смотря прямо в глаза, поясняет: — Его бывшая жена. Случайно обо мне узнала и взбесилась. Потом отсидела срок, вышла и сдала меня людям Калмыкова. Месть это или что-то ещё — я не знаю. — За что отсидела? — хмурится Комолов, подозревая неладное, касающееся непосредственно Дианы. — Нанесение тяжких телесных. — Кому? — Медленно поднимается, надвигаясь грозовой тучей. — Мне, — просто отвечает Диана, пожимая плечами, и садится на подоконник. — Спину порезала осколком вазы. Так, мелочи. Джокеру же это мелочью совсем не кажется. Внутри что-то сворачивается тяжелым, шипящим раскаленным металлом грузом. — Мелочи как тяжкие телесные не расцениваются. — Он сжимает кулаки, скрипя кожей перчаток, и садится рядом. — Знаешь, где эту Расиму найти? — Нет, — резко бросает Диана с усмешкой. — Знала бы — всё равно бы не сказала. — Ди, — твёрдо произносит он, беря её за руку, и осознаёт вдруг, что последний раз обращался к Гордеевой так в последнюю встречу восемь лет назад. И от этого осознания почему-то ком в горле встаёт. — Я всё равно узнаю, где она, и… проведу воспитательную беседу. — С ней я и сама могу разобраться. — Можешь, — соглашается Комолов, — только у тебя руки законом связаны, а у меня нет. — Саш, не лезь в это, — просит Диана, чуть сжимая его пальцы. — Уже влез. — Он отпускает её руку и поднимается. — И, как я уже сказал, я не предлагаю тебе помощь. Я делаю то, что могу, чтобы ты не пострадала.