Амалия. Простая жизнь и непростая судьба.

Ростов Ярославский, 1899 год. Алексей Владимирович не спешил открывать глаза, давая цирюльнику время, освежить голову вежеталем. Да и размеренный ритм Покровской улицы, с ее двухэтажными, белёнными каменными снизу и деревянными сверху, купеческими домами не располагал к суете. Чинно ходили по улицам хозяева лабазов, а приказчики держались с достоинством и не проявляли никакой суетливости, которая была свойственна их коллегам с петербургского Гостиного двора. Князь Данилов не заметил, как его накрыло мягкой волной воспоминаний. И все они крутились вокруг одного человека — его жены, Марии. Он уже не помнил, был ли у него мир до нее, но точно знал, что сейчас она стала его миром. Расплатившись с цирюльником, он решил не брать извозчика, а дойти до усадьбы Голодецких самому. Дорога заняла бы не менее часа, но маленькая Стася наверняка спала, а женская часть и так выставила его из дома, желая посвятить это теплое августовское утро варке яблочного варенья. Урожай в этом году выдался знатный, а промедление грозило порчей, чего никак не могла допустить радетельная Ольга Францевна. Даже привлекла какую-то девушку со стороны, к вящему неудовольствию мужа. Но на протесты Василия Александровича не было обращено должного внимания, и тот удалился в кабинет изучать недавно предоставленный земством финансовый отчёт. Длинная Покровская улица закончилась, остался позади и Кремль, Данилов вышел к озеру и пошел берегом. В своих мыслях он был далеко, в том воскресном дне, утром которого он решился на визит без приглашения в дом Голодецких. Ноябрь 1895 г. Дом Голодецких. Решившись, Алексей уже не думал, как будет воспринят его неожиданный визит, да еще ко времени воскресного обеда. Решительно взявшись за дверной молоточек, он стукнул ровно три раза в тяжёлую дубовую дверь. Спустя несколько секунд она приоткрылась, ровно настолько, чтоб позволить увидеть женщину средних лет, с лорнетом и несколько кислым выражением лица. Чёрное форменное платье выдавало в ней гувернантку, и Данилов несколько поёжился под ее взглядом, внезапно подумав, что не хотел бы оказаться под надзором такой дамы. — Elsa, das Bettelgeld liegt auf dem Tisch. Im Übrigen haben wir keinen Empfangstag, — раздался сухой и не слишком приветливый голос из глубины, — und nicht mehr als zehn Kopeken pro Hand. Данилов, как любой выходец из его круга, понимавший немецкий, стушевался, поняв, что кто-то принял его либо за банального нищего, либо за назойливого посетителя. Но поняв, что отступив? поставит себя в еще более неудобное положение? решительно шагнул навстречу стоявшей в дверях Эльзе, которая отступила внутрь дома. Увидев в прихожей поднос для визиток, он отрекомендовался князем Даниловым и не отрываясь смотрел в спину удаляющейся в гостиную женщины. Спустя минуту ему навстречу вышел мужчина лет тридцати. — Князь Данилов Алексей Владимирович? Сын ротмистра Владимира Георгиевича Данилова и его супруги Татьяны Ивановны, я полагаю? Алексей Владимирович растерялся. То его приняли чуть ли не за нищего, а теперь оказывается, хозяин дома знаком с его семьей. — Он самый, позвольте объяснить причину моего несколько необдуманного воскресного визита, — начал было он свое объяснение Данилов. — Страсти человеческие, я как юрист, поверьте, знаю, о чем говорю. Кто устоит перед таким наследством. Но вот почта меня, конечно, сударь, удивила. Не думал, что мое официальное обращение дойдет к вам столь короткие сроки. Князь окончательно стушевался. Вроде как говорилось о нем, и в то же время он решительно не понимал, что было предметом разговора, какое такое наследство. Но признаться в этом, значит поставить себя в ещё более неловкое положение. Зная, что другого князя Данилова Алексей Владимировича в Петербурге нет и значит, означенное письмо рано или поздно будет доставлено, молодой человек решил подыграть. — Простите мне мою растерянность, я, право, так разволновался, что оставил письмо дома. Но позвольте, даже если бы оно было со мной... признаться, я мало что из него понял. — Да, да, конечно. Давайте пройдем в мой кабинет. Тем более обед мы уже закончили, а кофе можно выпить и там. Из последующих объяснений князь узнал, что преставившаяся месяц назад в далеком тверском имении княгиня Гагарина, завещала все свое состояние сыну своего двоюродного племянника ротмистра Данилова. Со слов Николая Васильевича, выходило, что имение и на ладан дышащий конезавод тем не менее оценивалось в 150 тысяч рублей, после выплаты долгов. А если землю продавать не целиком, а участками, под ставшими популярными дачи — то и все двести, а то и двести пятьдесят. От неожиданного наследства Алексей совсем растерялся и ушёл из дома Голодецких, так и не найдя достойного повода поинтересоваться о той, собственно ради которой, он и нанёс свой странный визит. Две недели длилось оформление наследства, да и службу никто не отменял. Отпросившись во вторник, Данилов решил зайти с другого конца. Раз уж Голодецкий назначал все встречи исключительно в коллегии и ни разу не дал повода заговорить на личные темы, то, возможно, через Петю он добьется большего. Как назло, в пролетке сломалась ступица, ровно тогда, когда они начали движение. Поиск наемного экипажа и потраченное на это время вылились в опоздание. И Алексей приехал к гимназии уже к началу занятий. Кучер, которому было уплачено, спокойно сидел на козлах, в то время Данилов думал, остаться ли дожидаться перемены или вернуться к окончанию учебного дня. Тем неожиданнее было увидеть, как распахнулись ворота и придерживаемый под руку медведе подобным дворником гимназист Голодецкий был выставлен вон. — Не серчайте, барин. Моё дело маленькое, сказано вас больше в гимнасию не пущать, вот я и не пущаю. Мое дело маленькое — начальство слушать. А оно, мне сказало — Голодецкого не пущать. Не обессудьте, барин. Со скрипом и лязгом ворота захлопнулись за спиной юноши. Тот сделал несколько обречённых шагов и осел прямо на заснеженный тротуар. Алексей вылетел из пролетки. Вид Пети напугал его. Тяжелое, прерывистое дыхание, выступившие на висках капли мутного пота и самое страшное: синюшный треугольник вокруг губ. Напрочь забыв об экипаже, Данилов подхватил Петю на руки и помчался вниз по улице, к примеченной им по дороге аптеке. Аптекарь оказался толковым малым и, распознав сердечный припадок, накапал парню мерзко пахнущих капель. Спустя четверть часа исчез так пугавший Алексея синюшный треугольник, а дыхание выровнялось. — Не бойся, я князь Данилов. Мы виделись на званном обеде в лицее. Назови свой адрес, и я отвезу тебя домой, — мягко проговорил Алексей. Петя отрицательно помотал головой, а в глазах у него заметалась паника, дыхание снова начало сбиваться. — Господи, сударь, вы волнуете ребенка. Если вы не знаете, кто он, то стоит вызвать городового. — Нет, не нужно, уважаемый. Все в порядке. Я попечитель гимназии, где учится этот молодой человек. Не волнуйтесь, я обо всем позабочусь. Спустя минут сорок он привез Петю к себе. Татьяна Ивановна послала за доктором, даже не спросив у сына ни слова. Доктор, проведя осмотр, выписал разных капель и предписал полный покой и постельный режим на ближайшую неделю. О том, чтобы перевести его в другой дом, по словам старого доктора, не могло быть и речи. Осторожно расспросив Петю, о причинах утреннего инцидента, Алексей Владимирович узнал о доносе одноклассника, о том, что нарушившего устав, и проживающего вне семьи гимназиста Голодецкого еще вчера исключили. О том, что он так и не смог рассказать об этом сестре. Всю ночь думал о том, как будет убеждать директора в своей правоте. В том, что как и семейный брат Николай, так и незамужняя сестра Мария, для него, Петра в равной степени семья. Но куда там до директора, даже в здание гимназии ему не дал зайти дворник. По мере рассказа юноши обычно добродушный Данилов мрачнел все больше. Пообещав Пете, что он не расскажет Марии об инциденте с исключением, он вышел из дома. Как ни странно, первым делом он поехал на службу и долго, не менее часа беседовал с начальством. И лишь потом, поехал на петербургскую сторону. Мария не успела оттереть руки от керосина, которым измазалась, меняя иглу в примусе, как раздался стук в дверь. — Петр Васильевич, если вы снова потеряли где-то ключ, то не обессудьте, впредь будете ходить через окно, — со смехом крикнула Мария, подходя к двери и оттирая руки подходящей ветошкой. — Простите, с кем имею честь? — смутилась девушка, обнаружив за открытой дверью Данилова. Алексей понял, что она не вспомнила их встречу, а напоминать о ней в таких обстоятельствах было бы бестактностью. — Мария Васильевна. Вы не волнуйтесь только. Беда миновала, ваш брат сейчас вне опасности в моём доме. Врач категорически не рекомендует перемещать его сейчас. Поэтому я взял на себя смелость пригласить Вас, от имени моей матушки, княгини Даниловой, стать гостьей в нашем доме. Конечно, с вашего согласия и разрешения вашего брата, разумеется. — Будьте столь любезны, подождать на улице. Я буду готова через пять минут. Капитон Иванович Смирнов, пожалуй, впервые перенес такие неприятные минуты, которые ему пришлось перенести сегодня, когда в гимназию неожиданно нагрянул начальник департамента железных дорог. От которого неожиданно для себя Смирнов узнал, что является извергом, иродом, душителем прогресса и губителем талантов. Как оказалось, молодой гимназист Голодецкий имел полное право ввиду слабости здоровья проживать под надзором своей сестры, квалифицированной медсестры. И плевать, что в уставе гимназии запрещено проживание у неженатых родственников. Ибо если все так педантично будут уставы блюсти не видать России матушке более ни Пушкиных, ни Ломоносовых. И пока сконфуженный директор пытался обнаружить связь между Михайло Васильевичем, Александром Сергеевичем, школьным уставом, железнодорожным департаментом и гимназией, начальник департамента поставил Смирнову ультиматум или восстановление талантливого гимназиста или он обратится выше. Проследив за благоговейным взглядом начальника, брошенным на портрет государя, Капитон Иванович решил не испытывать судьбу. Данилов объяснился с Марией, в конце ее двухнедельного пребывания в доме Даниловых на Гагаринском. К его радости, девушка ответила согласием, но обозначив два обязательных для себя условия. Первым было учёба в институте, которая должна начаться через год и дальнейшая работа, а второе — после их свадьбы Петя должен жить с ними до окончания университета. И Данилов согласился. На Рождество Алексей Владимирович Данилов вместе с матушкой поехал в Ярославль, где был представлен родителям Марии и официально попросил ее руки. На Троицу, 1885 года они обвенчались. А спустя два года родилась Анастасия, Стася, как ее назвали дома. Татьяна Ивановна, считала, что с рождением дочери пыл невестки относительно учебы поумерится. Но Мария осталась верна себе и учебу не бросила. Вот уже и усадьба, в воспоминаниях время пролетело незаметно. Внезапно Алексей Владимирович увидел идущих ему навстречу девушку лет семнадцати и парня лет пятнадцати. Она, невысокого роста, темная, смуглая чем-то похожая на галку, и он, высокий, голубоглазый с правильными чертами лица шатен. Шли они держась за руку, и были разительно непохожи между собой, настолько, что Алексей какое-то время провожал их взглядом.