Гиена

Остаться одной – не очень приятно после того, как тебя окружала целая толпа таких-же как ты. Но если ты даже в этой толпе ощущала себя одиноко… Нет, даже тогда это обескураживает, немного пугает. По крайней мере – когда клан ушел, охватившее меня одиночество слегка напугало меня. И наверно не только оттого, что я была гиеной – стайным, клановым животным. Но еще, наверно, и оттого, что была человеком когда-то, а люди… Люди тоже стайные, можно сказать, стадные «животные». Но я постаралась взять себя «в лапы». Но это получилось у меня лишь тогда, когда я напомнила себе, что так и так однажды планировала покинуть клан и отправиться… Туда, где восходит солнце. В ту сторону. На… Восток? Солнце же восходит на востоке, так ведь? Не помню. Я всегда была плоха в этом – различать и запоминать стороны света. Но я помнила в каком направлении должна идти. И, на рассвете следующего после ухода клана дня, попрощавшись со своим «домом» и могилой Караты – я тоже, как и мой бывший теперь клан, покинула это место. Отправилась туда, куда словно звала меня моя судьба. Не скажу, что я точно знала, куда должна была прийти. Надеялась, конечно, что в конце пути окажусь в ТОМ месте – достигну Великих Земель, - но ведь все могло оказаться иначе. Я могла прийти куда-то еще, но все-же… Я надеялась, что я приду именно туда, куда хочу. И день за днем двигалась вперед и вперед… Не скажу, что мой путь был прост. Одинокая гиена – не самый сильный и умелый хищник. Отбиваться от врагов, добывать пропитание в незнакомых пустынных землях – да, одной мне было совсем-совсем не просто. И было пару раз даже так, что я оказывалась в серьезной беде. Особенно встретив однажды парочку гепардов – таких-же, как и львы, природных врагов гиен. Они сперва испугались меня, думая, что я не одна, но, когда поняли, что это не так – бросились на меня и мне с трудом удалось от них отбиться. Помогли уроки Караты и Банзая. Да и то, что, став хорошо питаться, я пусть и осталась меньше многих в клане, но заметно прибавила в росте и весе, и легким кошкам не удалось со мной совладать. В общем – да, - путешествовать одной оказалось непросто. Но… Оно того стоило. Я поняла это, когда в очередной день моего пути вместо песка у меня под лапами зашуршала трава, а далеко впереди стало видно деревья и реки. А еще дальше – я увидела четкий силуэт стоящей далеко-далеко, но такой знакомой скалы, что от одного ее вида у меня буквально перехватило дух. Это была она – Скала Предков из мультика. Ну, или просто похожая скала. Но земли, на которых я теперь стояла, словно излучали особую силу, словно излучали энергию жизни, а воздух в этих краях был куда более свеж и пропитан не только ароматами деревьев, воду и травы, но и животных. Я стояла явно около границ. Ведь сильнее всего на них пахло львами... И гиенами. И даже… Одной особенной для меня гиеной. Я чуть было не запрыгала от радости, почуяв его. Запах Банзая! Да такой свежий, словно он прошел здесь лишь пару мгновений назад! И я могла найти его, догнать довольно скоро, если бросилась бы сейчас по его следам. И я сделала это. Ведь он был моим дорогим другом, и я так по нему соскучилась! Банзай! Я летела по его следам так быстро, словно у меня были крылья. Но когда впереди показался каньон, отчего-то стала бежать медленней, а когда увидела на его границе стадо гну – так и вообще перешла на шаг. Словно кто-то медленно, но верно замораживал мир вокруг меня, пропитывая его беспокойством, неверием и страхом. Ведь один лишь вид всего этого словно был уже знаком мне, словно это было то самое место, в тот самый миг, когда… Нет! Я не хотела в это верить, просто положившись на интуицию! И потому сперва решила убедиться в том, что… В общем, убедиться. И уже медленно, пригибаясь к земле, чтобы стать чуть незаметнее и не важно для кого, я буквально подползла к краю каньона. И взглянула вниз. … И от увиденного вся шерсть моя встала дыбом. Ведь пусть я и увидела довольно мирную картину: говорящих внизу взрослого льва, цвет шкуры которого напоминал цвет пламени пожара, и золотистого по цвету львенка – я точно теперь знала, чем в итоге этот разговор, этот день должен будет обернуться. Ведь я шла на запах гиен – и теперь догадывалась, что они уже крадутся к стаду антилоп, - видела, что лев готовится оставить малыша, уйти. А дальше… Да, гиены точно напугают гну и те рванут… Куда? В каньон. Где будет лишь львенок. Одинокий и беспомощный маленький Принц. Который, если и не погибнет, но лишится отца, что должен будет прийти ему на помощь… «Ну нет! – тряхнула сердито головой я. – Этого не будет! Никто не умрет сегодня, пока я – Валантэ! – сегодня здесь!». И, отыскав взглядом место, где могла бы незамеченной ни кем шустро спуститься вниз, бросилась туда. И принялась, перебирая аккуратно лапами, спускаться. Но так быстро, как только могла, чтобы не споткнуться и не покатиться кубарем, но в тоже время и успеть – точно успеть оказаться внизу до того, как в каньон рванут гну. И оказалась внизу как раз в тот миг, когда лев – рыжий лев с черной, жидковатой гривой, - поднялся на верх каньона, с другой стороны. Но как бы мне не хотелось в тот-же миг, как я увидела его, выскочить из-за камней, что скрывали меня от его глаз, чтобы схватить львенка и удрать отсюда, я понимала – если лев заметит меня, ничем хорошим это не кончится. Он просто порвет меня в клочья! И потому, пока он не махнул кому-то хвостом, пока не скрылся за краем каньона – я оставалась в своем укрытии. И лишь когда я перестала его видеть – лишь тогда я сделала шаг из тени, из-за камней. Но прежде чем подойти к львенку, что пока меня не заметил и начал играть с хамелеоном, я, чтобы не сильно напугать его, решила все-же сперва подать голос. Заставить его обратить на меня внимание, пока он будет на достаточном расстоянии от меня, чтобы суметь удрать. Ведь я в его глазах явно буду «врагом» и если он удерет – сам покинет каньон, - возможно так даже будет лучше. - Малыш! – крикнула ему я, привлекая его внимание. – Ты знаешь, тут небезопасно играть! Я думаю, что знаю его имя. Ну, точнее, львенка могут звать Симбой – так звали в мультике. А если нет? Так что я не стала даже пытаться звать его по имени. Впрочем, не только потому, что его могли звать иначе. Ведь – если его зовут Симбой, - то тогда, факт того, что я – гиена, - знаю его имя, могло бы еще сильнее напугать его. Впрочем, он, услышав меня, обратив на меня внимание, все-же испугался. Но не так, как мог бы. По крайней мере, он не дал деру сразу, а лишь ощетинился, припав грудью к земле и поджав свой хвостик. И пискнул: - Я… Я не знал. - Теперь знаешь! – крикнула я ему вновь. – И теперь – уходи! - Но… - тут вдруг словно захотел поупрямиться он. – Я… Что «я» - договорить он не успел. Ведь у нас под лапами задрожала земля и стоило мне бросить взгляд к дальнему краю каньона – я поняла почему. Впрочем, я и так знала – почему. Но это был рефлекс – посмотреть, увидеть, «а то, может, Вала, ты ошиблась?». Но я не ошиблась. И действительно увидела стремительно несущихся вниз антилоп гну. Много-много гну! И громко рявкнув, скорее не для львенка, а для себя, чтобы прогнуть ужас, что вдруг поселился в моем теле от этого зрелища: - Черт!!! Стремительно метнулась к, полностью припавшему от ужаса к земле львенку, и, схватив его зубами за загривок, помчалась к противоположному краю каньона. Мне некогда было разворачиваться и бежать назад. Да и тот край, когда я схватила львенка, оказался к нам ближе. Но добраться до него, дотащив не маленького и отнюдь не легкого котенка, что своим задом то и дело ударялся о мои передние лапы, оказалось не так-то и просто. Боги! Я только и успела что найти безопасный уступ, что был около тропы, что с этой стороны вела на вершину, только успела прыгнуть под защиту стен и камней, как мимо этого места промчались первые обезумевшие от страха антилопы. Их топот, рев, что они издавали, вид их рогов и копыт, что дробили камни, заставили меня в страхе отшатнуться дальше в тень, подняться выше. И лишь когда до моего бьющегося в панике сознания дошло, что они уже до нас не достанут – что антилопы не растопчут меня, переломав мне кости! И львенка… - лишь тогда я с трудом, но сумела разжать свои, словно сведенные судорогой, челюсти, и опустить тихого, и такого-же испуганного, как я – а то и больше! – львенка на камни. После, мы еще какое-то время взирали на бегущих мимо антилоп. Я – пыталась отдышаться после бега с тяжелым «комком шерсти» в зубах, просто успокоиться, - львенок – похоже, просто приходя в себя. А когда-же это ему мало-мальски удалось – он поднял на меня взгляд своих каких-то красно-коричневых глазенок, и тихонько мяукнул: - С-спасибо. Ты спасла меня. На что я фыркнула: - Не пришлось бы, не сиди ты там. Услышав это, он как-то неуверенно – или смущенно? – повел ушами. - Я ждал там папу… Он хотел устроить мне сюрприз. Ага-ага, знаем мы эти «сюрпризы». - Хорош папаша! – прекрасно зная, что отец львенка не виноват в случившемся и сам бы мог пострадать сегодня, но все-же – якобы не зная этого, - прорычала мрачно я. – Кто же отправляет детей в такие места? Хотела бы я взглянуть на этого «родителя»! - Папа хороший! – естественно вступился за отца львенок. И тут снова стушевался, словно вспомнив, рассмотрев, кто сидят сейчас рядом с ним. И чуть ли не прошептал. – Правда он не любит… Гиен. А то я не знаю! - Ну и плевать! – продолжила «сердиться» я. И, поднявшись на лапы, развернулась к тропе, что вела на верх и призывно махнула хвостом. – Пошли! Отведешь меня к нему! Ведь пусть он может и не любить таких, как я, я точно не люблю таких родителей, что не берегут своих детей! И я хочу сказать ему это, посмотрев прямо в его глаза! «И тогда, я скорее всего тут-же умру…» - мысленно простонала я, но я должна была увести отсюда львенка. Подняться с ним наверх, где уже, наверняка, могут стоять и смотреть вниз два льва. Подняться с ним наверх… Потому что – если он один поднимется, то его кто-то может – не будем представлять в головах образ этого льва и тыкать в него воображаемыми пальцами! – сбросить вниз, и тогда вся моя недавняя храбрость, мои попытки спасти сегодня этого львенка – все это окажется напрасным! Так что – да!!! – я должна подняться с ним. И во что бы то ни стало – защитить его. … И с этими мыслями я сделала шаг вперед.

***

Стать Королем лев мог двумя путями – свергнув прежнего правителя или родившись его наследником. Но если ты не наследник? Если слабее Короля, которого желаешь изничтожить и место которого желаешь занять? Устрой ему ловушку! И сделай так, чтобы ни он, ни его наследник, которого он успел заделать, не выбрались из нее! Шрам рассудил так. Он ненавидел старшего брата, что стал Королем лишь оттого, что родился раньше него, ненавидел и его львенка – маленького глупого Принца Симбу! – иотчаянно жаждал получить ту власть, что у них была. Но – победить Муфасу в бою? Ха! Шраму достались мозги, а не львиная сила брата, так что то – совсем не было вариантом. Да и львицы прайда любили Муфасу, а Шрама – нет! Точнее – того прайда, что долго жил на Великих Землях. Но у Шрама уже был свой прайд, который он приведет к власти, когда сам станет Королем. И чтобы стать им – он должен был разобраться и с братом и с его наследничком, да так, чтобы никто даже не понял, что он приложил к их смертям свою когтистую лапу. Да, никто не должен был знать об этом. Что их смерти случились из-за него. Чтобы никто и слова против не сказал, когда он придет к власти. Но сперва он пытался изничтожить лишь львенка, и скоро понял, как глупо это было, ведь «папочка» всегда успевал спасти свое ненаглядное «чадо». А это значило, что Шрам выбрал неверную тактику и… Если убивать – то убивать их надо сразу обоих! И чтобы сделать это – он должен был придумать что-то настолько гениальное… Что мог придумать только он, да! Шрам был злым гением. Ведь он сумел придумать это – как убить и Короля, и Принца одним махом! И для этого всего лишь и надо было, что увести глупого львенка в каньон у границ земель и оставить его там… Когда наверху паслось стадо гну. Глупых, пугливых гну, которых и свора гиен спугнет без большого труда. И сумеет направить именно в каньон. Туда, где он оставил маленького, наивного львенка… Он оставил Симбу в каньоне. И, выбравшись из него, подал своим помощникам знак, что пора гнать гну, а сам… Сам рванул за Муфасой, что – ой, как неожиданно! – именно сегодня патрулировал границы неподалеку от этого места. Жаль только, что со своей ручной птахой Зазу, что мог оказаться проблемой… Но ничего! Шрам знал, что и с ним совладать сумеет. И большей своей проблемой считал лишь то, что ему придется сыграть пред братом «встревоженного за племянника дядюшку». И будь его брат чуть умнее, то точно раскусил бы его, но – Король был силен, но, на взгляд Шрама, слишком наивен и глуп. И Муфаса поверил ему… И даже быстрее Шрама примчался к каньону. По которому мчались, поднимая облака пыли, много-много больших антилоп… «Слишком много их и слишком много пыли они поднимают» - раздраженно заметил про себя Шрам. Ведь Симбу в их рядах, в этой пыли было не видно. А Муфаса должен был заметить его, чтобы у него появилось желание броситься вниз, ему на подмогу. Но ни он, ни сам Шрам, сколько бы не смотрели – львенка не видели. И Муфаса оставался на краю каньона, не прыгал вниз, туда, где его точно растоптали бы, как и его чертового львенка, что точно уже погиб! Точно погиб… Ведь даже чертов Зазу не смог найти его, увидеть, полетав над головами гну. - Шрам! Ты точно видел в каньоне моего сына? – когда птаха вернулась, бросился к брату Король. И тот не стал лукавить. - Да, он был там. Еще как был. Ведь Шрам сам отвел его туда! И сам он бы не спасся. А это значило, что львенок точно погиб. Симба погиб… «Что ж. В конце концов, это тоже неплохо» - едва сумев сдержать улыбку, подумал огненно-рыжий лев и, состроив печальную морду, горестно взвыл: - Ах! Он точно был там! И он точно погиб! Глупый малыш! Зачем он только пошел туда, отчего я его не остановил, когда лишь заметил!... Наш бедный, мой любимый маленький Симба… - Настолько любимый, что ты сам отвел его туда и оставил в этом опасном месте? … Перебил его незнакомый, насмешливый голос. Он словно был раскатом грома, что разрывает лживую тишину, но в этом случае – лишь ложь. И что Зазу, что Муфаса, глаза которого остекленели от боли, что сам Шрам, словно дернутые незримой нитью, в один миг оглянулись на ту, что сказала эти слова. И увидели… Гиену. Мелкую, песочно-серую гиену с одним порванным ухом и шрамом на загривке. Гиену, которую Шрам не знал. Гиену, из-за спины которой показался, взобравшийся следом на вершину, живой и точно невредимый… … Симба.