Neither Can You

Имельда стояла у окна в свете послеполуденное солнце, слушая храп Гектора на диване позади неё. Потребовалось немало уговоров, чтобы заставить его хотя бы сесть, но как только они усадили его, он отключился, как свет. Учитывая, как мало он спал последние несколько ночей, ему определенно это было нужно. Все хотели знать, как всё прошло, как только они переступили порог, но она попросила их повременить с расспросами, пока Гектор не заснёт. Она не хотела повторения того, что… Поморщившись, она дотронулась кончиками пальцев до щеки, куда её ударили. Это больше не причиняло боли, но боль, которую она испытала, была ничем по сравнению с тем, насколько сильно это действие потрясло её. В последний раз она видела Гектора таким на следующее утро после того, как они нашли его, когда она обнаружила его лежащим на полу в своей спальне, пойманным в ловушку ночного кошмара. По крайней мере, она думала, что это был ночной кошмар… пока это не случилось снова в полицейском участке, когда он окончательно проснулся. Имельда не была незнакома с концепцией флэшбэков — когда она была жива, в Санта-Сецилии были те, кто не избежал революции невредимым. Неправильное слово или звук, слишком похожий на выстрел из пистолета, вернули бы их сознание к ужасам прошлого, и они действовали бы соответственно. Это было достаточно тревожно, но видеть Гектора таким, с открытыми глазами, но ничего по-настоящему не видящим, борющимся с ней, как будто она была одной из нападавших на него… Это было больнее, чем тот удар по её лицу. Действительно, неудивительно, что он не хотел идти в участок. Она просто хотела, чтобы это не занимало её до тех пор, пока он не пришел в себя, чтобы осознать это. Позади неё проснувшийся Гектор фыркнул, пытаясь сесть прямо, и преуспел только в том, что полностью свалился с дивана. Вздохнув, Имельда повернулась, чтобы помочь ему подняться, когда он застонал и огляделся. Он застенчиво улыбнулся ей, прежде чем вытянул шею и прищурился, пытаясь разглядеть часы. «Ты спал несколько часов», — сказала она, и он повернулся к ней с выражением удивления, которое быстро сменилось чувством вины и беспокойства. — «Не надо. Тебе это было нужно.» Проводив его в столовую, она приготовилась усадить его за стол, а сама взяла обед, который они для него приготовили. Но когда она собралась отойти, он схватил её за плечо, качая головой. Когда она вопросительно хмыкнула, он сделал рукой записывающий жест, затем выудил из сумки блокнот. Нужно поговорить, написал он. «О чём?» — спросила она, с беспокойством глядя на него. Было ли что-то, о чем он не сказал ей в участке? Гектор колебался, постукивая ручкой по столу и прикусывая губу. «Если это что-то о… том, что произошло прошлой ночью», — осторожно начала она, — «ты можешь сказать мне». К сожалению, это, казалось, заставило его нервничать ещё больше. Он на мгновение потёр больное запястье, прежде чем быстро написать: обеспокоен. Затем он отдёрнул руку, как будто боялся, что бумага самопроизвольно воспламенится. Что ж, это не было большим сюрпризом. После того, что он пережил, и того факта, что он рисковал потерять руку, она сама волновалась: «О чём конкретно ты беспокоишься?» Его голова дёрнулась в глотательном движении, и он поморщился, затем написал слово: семья. Всё верно — он испугался, когда они вошли в дом и нигде не увидели Викторию, хотя Коко поспешила объяснить, что ей нужно немного побыть одной на заднем крыльце. Услышав это, Гектор почувствовал облегчение: «Всё в порядке, Гектор», — сказала Имельда, кладя руку ему на плечо. — «Оскар и Фелипе ушли в свою комнату, чтобы над чем-то поработать, Хулио вздремнул, а Коко и Розита вышли во двор, чтобы присмотреть за Данте-о. Это тот, о ком ты беспокоишься?» Это, казалось, застало Гектора врасплох. Он на мгновение задумался, прежде чем кивнуть. «Если это действительно то, о чём ты беспокоишься, мы можем пойти и поискать его сегодня вечером».— Она всё равно планировала это сделать, поскольку им нужно было найти Данте, прежде чем он причинит ещё больше неприятностей. — «Хотя тебе следует остаться здесь и отдохнуть…» Подняв руку, он одними губами произнес слово нет, прежде чем быстро нацарапать: Я пойду «Гектор, я думаю, ты сделал достаточно. Один из нас останется с тобой, если хочешь, и…» Закрыв глаза, он с силой тряхнул головой, затем поморщился, потирая забинтованную шею. Затем он снова заглянул в свой блокнот и подчеркнул написанную фразу. Если он собирался быть таким упрямым, то…… Имельда вздохнула: «Хорошо, ты можешь пойти с нами. Но сначала ты должен поесть». После одного очень быстрого ужина (Гектор почти ничего не смог проглотить) Имельда позвала остальных членов семьи в столовую. За исключением одной проблемы- «Виктория ушла!» — Розита закричала, бросаясь обратно в дом. — «Её вообще нет на заднем дворе!» «Значит, она улизнула тайком?» — Коко нахмурилась. — «Она, вероятно, ушла искать Данте». Гектор и Хулио обменялись обеспокоенными взглядами, но Имельда отмахнулась от них: «Тогда это не имеет значения, потому что мы присоединимся к ней. Вы помните, что сказал полицейский — Данте нужно поместить в карантин, поэтому чем скорее мы его найдем, тем лучше. Мы пройдем больше, если разделимся на группы». «Я с Оскаром!» «Я с Фелипе!» — сказали близнецы одновременно, ни для кого это не было неочевидным. «Я пойду с Гектором», — сказал Хулио, что удивило некоторых из них. Видя, что внимание обращено на него, Хулио натянул шляпу. — «Ну… с-кому-то это нужно?» Коко встала между мужем и отцом, взяв первого за руку и кивнула второму: «Я пойду с этими двумя». Имельда кивнула. «Значит, остаёмся Розита и я. Мы возьмём Пепиту, и через час встретимся у входа в магазин.» — Помахав Розите, она открыла дверь во двор. Не обнаружив поблизости своего алебрихе, она пронзительно и громко свистнула. К её удивлению, ответа не последовало. Имельда подождала мгновение, размышляя, не слишком ли далеко Пепита, чтобы она могла услышать, и свистнула ещё раз. Но, опять же, не было никаких признаков алебрихе. «Может быть, она тоже ищет Данте?» — Предположила Розита, и Имельда нахмурилась. Она надеялась, что Розита права, но… «Планы изменились», — сказала она, поворачивая обратно в дом. — «Мы с Розитой отправимся пешком, но всё равно встретимся здесь через час. Давайте поторопимся». Три группы разделились. Имельда и Розита поспешили поближе к краям башен, дальше в деловой район, и Имельда не сводила глаз с неба, выискивая какие-либо признаки присутствия Данте или Пепиты. Теперь пропали два алебрихе, что могло означать только одно: Что-то было очень, очень не так. ——— Проведя последние несколько десятилетий в разлуке со своей женой, Хулио обычно был бы вполне счастлив пойти с ней куда угодно. Но впервые за долгое время он пожалел, что Коко рядом с ним. Он ничего не имел против неё, но ему действительно, действительно нужно было поговорить с Гектором наедине. К сожалению, у него возникло ощущение, что именно по этой причине Коко решила пойти с ними. «Данте!» — позвала она, когда они свернули на другую улицу, и резко свистнула. Но на этой улице, как и на всех остальных, не было никаких признаков крылатого пса. Существо, похожее на газель, повернуло уши в их сторону, но это было все внимание, которое оно уделило, когда продолжило идти рядом со своим хозяином по противоположной стороне улицы. «Офицер сказал, что это произошло через две башни отсюда», — указал Хулио. — «Должны ли мы…?» Коко покачала головой: «Нет, если мы всё ещё хотим встретиться с мамой. Гондолы всегда переполнены в это время дня». Позади них раздался резкий порыв ветра, и они обернулись, гадая, заметил ли Гектор одного из двух пропавших алебрихе. Ничего не увидев, они оглянулись и увидели, что он поник, придерживая больную ногу, а голова его поникла. Хулио поморщился — он совсем забыл, что Гектор всё ещё имел дело со сломанной ногой. Предполагалось ли, что он вообще должен был ходить в таком виде? «Вот, папа», — сказала Коко, протягивая руку, и он с благодарностью обнял её за плечи. Это было неловко, учитывая разницу в их росте, но они справились. «Возможно, нам следует развернуться», — заметил Хулио. — «Тебе действительно следует отдохнуть, Гектор». Гектор только покачал головой, скривившись, и посмотрел Хулио в глаза. Даже если бы его тесть был физически в состоянии говорить в данный момент, он не смог бы сказать то, что ему было нужно. Вместо этого Хулио попытался прочитать всё, что мог, во взгляде Гектора. Помимо усталости, он легко мог разглядеть беспокойство в этих глазах — ужас перед тем, что происходит что-то невыразимое. Кому они угрожали причинить боль? Одному из нас? Мысль о побеге Виктории сжала его грудную клетку, как тиски, но он стряхнул её, снова повернувшись к улице и многозначительно сказав: «Очень жаль, что мы не услышали ничего нового от полиции». Краем глаза он заметил, что Гектор немного поник, но не от усталости или печали. Он боролся с желанием улыбнуться — значит, это правда, что Гектор ничего им не сказал. Если это так, то все по-прежнему должно быть в порядке, и это было то, что им обоим нужно было услышать. Коко тихо рассмеялась, когда они продолжили идти по улице: «Я могу рассказать вам кое-что новенькое», — сказала она, и они оба удивленно посмотрели на неё. Она улыбнулась Хулио. — «Для тебя это не ново, Хулио». «Что? Э… о!» — Расслабившись, Хулио кивнул. — «Да, Гектор, мы поговорили с Викторией перед её уходом». Гектор склонил голову набок, в замешательстве нахмурив брови. «Она не сказала этого прямо, но мы могли бы сказать… она беспокоилась о тебе», — сказала Коко, её глаза сверкнули в улыбке, когда она посмотрела на своего отца. — «Не то чтобы она призналась в этом». Мужчине потребовалась секунда, чтобы осознать это, а затем его глаза расширились, уголки рта приподнялись в искренней улыбке. «Она действительно заботится о тебе», — добавил Хулио. — «Она просто… немного упряма в этом». — Несмотря на то, как сильно его дочь отрицала свои собственные чувства, он не мог сдержать улыбки, вспоминая тот разговор. Кроме… «Да. Я знаю, как она обычно ведёт себя с тобой», — продолжила Коко, — «но не принимай это близко к сердцу. Она определенно смягчается.» Кивнув, Хулио позволил Коко взять инициативу в свои руки, а сам прокручивал в голове разговор, насколько мог вспомнить. Что-то не давало ему покоя, теперь, когда он подумал об этом, но что? Виктория выразила свое беспокойство по поводу Гектора, хотя и попыталась списать это на беспокойство за маму Имельду. Она также беспокоилась о том, скажет ли Гектор что-нибудь полиции, но потом… Хулио промолчал Было что-то ещё — в то время это показалось ему странным. Она оборвала себя, не закончив мысль, но что это было? Что-то о… о полиции… полиция что-то сказала… Его призрачное сердце подскочило к горлу, и он издал сдавленный вздох. Коко и Гектор остановились: «Хулио?» Он прижал руки к вискам, уставившись на земля, мысли путаются. Нет, он, должно быть, слишком остро реагирует, верно? Он, должно быть, думал об этом неправильно. Они говорили только о заявлении, которое, конечно же, включало разговор Гектора с полицией. Но тогда почему её должно было волновать то, что полиция сказала ему? Или она была обеспокоена тем, что полиция что-то сказала… Нет, нет, нет. Это было неправильно, это было совсем неправильно. Больше никого не было в комнате, когда он разговаривал с Гектором — никого, кроме этого алебрихе. Если не… подслушивала ли она разговор? Слышала ли она все это об Гекторе, и Эрнесто, и…?! Но если она слышала их и знала, что происходит, а теперь она пропала… Они угрожали причинить вред кому-то ещё? Чья-то рука схватила Хулио за плечо, и он вскрикнул, втягивая голову в грудную клетку, когда поднял глаза. И Коко, и Гектор смотрели на него с беспокойством, выражение лица Гектора граничило со страхом. Сглотнув, Хулио втянул голову в плечи и нервно рассмеялся: «Я-я в порядке, Коко, я просто, эм…» — Его взгляд метался между женой и тестем, не уверенный, к кому обратиться. Прежде всего, ему нужно было поговорить с Гектором — Гектор был единственным, с кем он мог поговорить об этом. Коко не должна была знать, за исключением, за исключением того, что, если он был прав, тогда их дочь могла быть в опасности, и…! Гектор был рядом с ним, на его лице была натянутая улыбка, когда он дёрнул головой назад. Быстрый взгляд убедил его, что там ничего нет, так что Гектор, скорее всего, предлагал им отойти в сторонку на минутку, чтобы поговорить. Повернувшись к жене, Хулио неловко улыбнулся ей. «Послушай, Гектор хочет поговорить со мной минутку, так что, если ты позволишь нам…» «Нет». Хулио заартачился. «Э-э… Что?» Стоя так прямо, как только могла, Коко, нахмурившись, посмотрела на него: «Всё, что ты можешь сказать папе, ты можешь сказать и мне», — твёрдо сказала она. Гектор поднял свою единственную руку в знак защиты, пытаясь одарить её умиротворяющей улыбкой, но вздрогнул, когда Коко перевела на него взгляд. «Папа, я знаю, ты пытаешься что-то скрыть от меня», — сказала она, и Гектор съёжился под её пристальным взглядом, пока она не перевела его обратно на Хулио. — «Что происходит, что вас двоих так расстроило?» О, нет. «…Сокорро», — нерешительно начал он, — «мы, э-э…» Подняв взгляд на Гектора, он с тревогой обнаружил, что его тесть выглядит на грани паники, учащённо дышит, а его широко раскрытые глаза обшаривают разные точки на земле. Затем он, казалось, застыл, оставаясь очень неподвижным, продолжая смотреть в землю. Что ж… если Гектор не мог ничего сказать, он собирался должен. Мы… не хотели тебе этого говорить, но прошлой ночью… — Гектор снова ожил, схватив Хулио за плечо так крепко, что на мгновение тот испугался, что кость может треснуть. Его тесть отчаянно замотал головой, выражение его лица было умоляющим. «Папа, прекрати», — вмешалась Коко, вскидывая руки. — «Я больше не маленькая девочка, независимо от того, что ты или мама думаете обо мне. Я получила достаточно этого от неё, когда мы обе были живы». — Она покачала головой, затем повернулась к Хулио. — «И ты знаешь, Хулио, я никогда ничего от тебя не скрывала». Вернулись воспоминания о том времени, когда он был жив, проснулся и обнаружил, что его жены нет, и услышал тихий голос, доносящийся из передней части дома. Он проследил за ней и увидел, что Коко сидит у окна… и поёт. Когда она поняла, что он там, она тихо рассказала ему о песне, которую пела со своим папой каждый вечер — песню, которую она держала в секрете даже от Mamá Имельды. «Пожалуйста, ничего не скрывай от меня». Вздохнув, Хулио оглянулся на Гектора, чьи глаза теперь были закрыты, когда он опустил голову. Если бы он не знал лучше, то почти подумал бы, что этот человек не молится. «Папа?» Гектор поднял голову, пока их глаза не встретились. Ни один из них ничего не сказал, но взгляд Коко смягчился. Должно быть, они молча обменялись чем-то, потому что, наконец, Гектор отвёл взгляд, явно сдерживая слезы, и кивнул. Взяв его за руку, Коко улыбнулась: «Спасибо, папа». Тем временем Хулио затаил дыхание, надеясь, что это не ошибка. Но если Виктория была в опасности, то рискнуть стоило. Через мгновение Гектор вытащил свой блокнот и, зажав его между больной рукой и грудью, написал: не здесь «Э-э…» — Хулио теребил свою шляпу. — «Есть ли более уединенное место, где мы могли бы это обсудить?» ——— Десять минут спустя они втроем набились в телефонную будку. В то время как Хулио и Коко, конечно, не возражали находиться так близко друг к другу, было немного неловко, когда Гектору приходилось наклоняться над ними, как над сломанным фонарным столбом. Хулио, возможно, рассмеялся бы над тем, как нелепо они, должно быть, выглядели, если бы ему не было так плохо. Это была ужасная идея, но ничего другого сделать было нельзя. Коко нельзя было держать в неведении, тем более что это касалось их дочери. Он потянулся, чтобы натянуть шляпу, но обнаружил, что не может этого сделать, не задев локтем Гектора или Коко, и поэтому вместо этого обнял жену. «Итак, эм… прошлой ночью», — начал он, заметив, что Гектор уже отвернулся. — «Прошлой ночью Данте привел меня в комнату Гектора, и мы с Гектором… поговорили о разных вещах». «Какие вещи?» — Подтолкнула Коко. «Что ж… Прости, что не сказал тебе раньше, mi amor, но когда мы впервые нашли его пару ночей назад, я поняла, что… он о чём-то лгал». Отстраняясь, насколько это было возможно, в стесненная пространством, Коко взглянула на Гектора, который мельком взглянул на неё, прежде чем тут же отвести взгляд, едва заметно кивнув. Lo siento, одними губами произнес он. Должен ли он рассказать ей все прямо сейчас? Сколько можно сказать с уверенностью? …Наверное, ничего, но он должен был что-то сказать: «Гектор знает больше, чем говорит нам, но для этого есть причина!» — быстро добавил он, заметив, что Коко начинает злиться (то ли на него, то ли на людей, которые стали причиной этого, он не был уверен). — «Это… это также причина, по которой я не хотел ничего говорить до сих пор». — Он прикусил губу, прежде чем продолжить— «Нападавшие на Гектора угрожали причинить вред кому-то ещё, если он что-то скажет». «О, папа!» — Воскликнул Коко, протягивая руку, чтобы положить её на спину. — «Если мы дадим знать полиции…» «Это другое дело!» Быстро сказал Хулио, когда Гектор поднял руку и отчаянно замотал головой. — «Полиция — или кто-то из них — замешан в этом.» Коко мгновение смотрела на него широко раскрытыми глазами, прежде чем нахмурилась:"Вот почему ты ничего не сказал, когда давал показания», — пробормотала она, и Гектор кивнул. Внезапно она вздрогнула, оттолкнув двух других. — «И Виктория убежала!» «Я… я думаю, она, возможно, подслушивала наш разговор», — Хулио продолжал: — «Как вы думаете, она могла попытаться что-то сделать?» «Я знаю, что она это сделала». — Её глаза сузились, кулаки сжались. кто-то посмел причинить ей боль!..» «Мы этого ещё не знаем!» — Воскликнул Хулио, хватая жену за плечо. — «Виктория умная и выносливая». Коко посмотрела ему в глаза: «Как и папа». На мгновение все замолчали, прежде чем Гектор достал свой блокнот: найдём Имельду С этим никто не мог не согласиться, и, не сказав больше ни слова, они открыли дверь телефонной будки, протискиваясь обратно на улицу. Коко возглавляла группу, в то время как Хулио помогал Гектору идти, хотя они быстро заметили маршрут, по которому шла Коко. «Мы вернулись тем же путем, которым пришли!» — Указал Хулио. «Да», — ответила Коко. — «Пора на встречу». ——— Гектору казалось, что он бредёт сквозь ночной кошмар. Всё вокруг казалось туманным, нереальным, несмотря на всё остальное, что он чувствовал. Его нога ужасно болела, когда они приблизились к дому, но это было ничто по сравнению с болью в животе, с ужасом, который он ощущал в глубине своего мозга. Всё было не так, как должно было быть. Предполагалось, что он просто останется дома и не скажет ни слова, и все остальные будут в порядке. Или, возможно, ему вообще не следовало возвращаться домой — ему следовало просто притащиться обратно в Трущобы и остаться там, и тогда все остальные будут в порядке. Они не должны были вмешиваться. Они не должны были подслушивать. Они не должны были требовать ответов. Это было то, чего он так упорно пытался избежать. «Привет, Коко!» «Ты что-нибудь нашла?» Чуть не упав, он понял, что Хулио остановился и что они стоят у главных ворот hacienda. Близнецы уже были там, Фелипе сверялся с карманными часами, в то время как Оскар прислонился к воротам рядом с ним. «Нет», — ответила Коко, спеша к ним. — «Но происходит что-то ещё». «Что-?!» — Фелипе повозился со своими часами, засовывая их обратно в карман фартука. «Что сейчас происходит?» — Спросил Оскар, разводя руками. — «Ты столкнулся с Викторией?» «С ней все в порядке?» Гектор потянул за поля своей шляпы, уставившись в землю. Всё это было ошибкой — что, если с Викторией все в порядке, и он подвергает опасности всех остальных, сообщая им об этом? Но если Виктория была в опасности, тогда они должны были знать, но…! «В том-то и дело», — сказал Хулио, слегка похлопав Гектора по спине, чтобы вывести его из задумчивости.— «Мы не знаем, если…» «Вы все уже здесь?» — Розита спешила к ним, Имельда не отставала. Она вытянула шею, оглядывая маленькую группу. — «Вы нашли Данте?» «Нет, никто из нас ещё не нашёл его», — посетовал Фелипе. «Но Коко только что сказала, что нашла кое-что ещё». Имельда бросилась догонять остальных, на удивление быстро, несмотря на каблуки: «действительно? Что ты нашла, mija?» Нет, нет, этого не должно было случиться, они не должны были узнать — достаточно того, что Коко теперь знала, но остальные…! Отстранившись от Хулио, Гектор потянулся вперед, чтобы схватить Коко за плечо, и бросил на неё умоляющий взгляд. Но она только оглянулась на него, положив свою руку поверх его, прежде чем снова повернуться к семье. «Хулио и Гектор рассказали мне кое-что о той ночи», — начала Коко, — «о той ночи, когда мы нашли Гектора». Нет, нет, пожалуйста, они пока не должны знать- Имельда на мгновение взглянула на Гектора, прежде чем снова перевести взгляд на Коко: «что случилось?» Пожалуйста, не надо… «Люди, которые напали на него, сказали…» Воздух взорвался звуком дикого рева, шокировавшего всех, кроме Имельды. Близнецы столкнулись плечом к плечу, Розита закрыла руками то место, где раньше были её уши, Хулио уткнулся в грудную клетку, а Коко успела подхватить Гектора, прежде чем он упал. Подняв глаза, они увидели, что на них надвигается огромный алебрихе. «Пепита!» — Позвала Имельда, обвиняюще указывая на неё. — «Где ты была?! Нам нужна была твоя помощь, чтобы найти…» И в ту секунду, когда Пепита приземлилась, другая, гораздо меньшая по размеру алебрихе свалилась с её плеч с безумным воем. Им потребовалось всего несколько мгновений, чтобы узнать разноцветную собаку, которая отряхивалась на земле. «ДАНТЕ?!» Если внезапное появление Пепиты и не рассеяло ужас Гектора, то появление Данте определенно рассеяло. Его крылья были распростерты, на них явно не хватало перьев, в то время как многие из оставшихся выглядели порванными. Ещё более тревожным было то, что его тело было покрыто темными ранами, которые резко выделялись на фоне его ярко светящейся кожи. Он скулил, постоянно переносил вес и каждый раз поднимал другую ногу, как будто ему было неудобно стоять. «О!» — Розита первой подбежала к собаке и наклонилась, чтобы погладить её. — «pobrecito, что с тобой случилось?» Данте увернулся от её руки с резким лаем и не остановился, продолжая лаять, скулить и подвывать, в отчаянии оглядывая семью. «Офицер сказал, что он выпрыгнул из окна — вот откуда, вероятно, эти порезы», — сказала Имельда. Она спокойно подошла ближе к собаке, протянув к ней руку. — «Пойдём, Данте. Нам нужно отвезти тебя домой». В ответ пёс попятился, зарычав. Это на него не похоже, подумал Гектор, нахмурив брови. Единственные случаи, когда он слышал рычание Данте, были, когда тот пытался напасть на Эрнесто, и прошлой ночью, когда он пытался не дать Хулио выйти из комнаты. …Подождите. «Данте!» — Сказала Имельда, на этот раз более твердо, и резко свистнула, подходя ближе. — «Кто-нибудь, откройте ворота, а кто-нибудь другой обойдёт с другой стороны-» Пепита наклонила свою огромную голову так, что она оказалась между Имельдой и Данте, и пристально посмотрела на свою хозяйку. Данте, тем временем, продолжал хныкать. «Пепита!» — Возмущенно закричала Имельда.— «Что на тебя нашло?!» Прихрамывая, Гектор подошёл ближе и протянул руку к Имельде: «П-подожди…» — прохрипел он, разглядывая её, прежде чем снова посмотреть на Данте. — «Х-хочет… п-показать…» — Он зашёлся в рваном кашле, затем сжал грудную клетку, пытаясь остановиться. Имельда посмотрела на него, затем снова на алебрихе: «Это правда?» Пепита издала урчащее мурлыканье. Внезапно Данте издал ещё один громкий, пронзительный вой, который перешёл в отчаянный визг. Его крылья беспорядочно захлопали, едва приподняв переднюю половину тела на несколько дюймов над землей, прежде чем он упал. В ответ Пепита наклонилась и нежно взяла его в рот, как львица, несущая детеныша. Гектор был совершенно уверен, что вот-вот будет выглядеть идиотом, но всё равно опустился на колени лицом к Данте, сделав настолько глубокий вдох, насколько позволяли его сломанные рёбра: «Это…» — прошептал он, борясь с тем, чтобы снова не закашляться, — «о… Вик… тории…?» Данте быстро завилял хвостом, а Пепита издала ещё одно короткое мурлыканье. Две обычно положительные реакции животных, и они наполнили его таким тяжелым страхом, что его кости словно налились свинцом. Он оглянулся на семью, и если они и не услышали его, то, по крайней мере, заметили выражение его лица, потому что все они выглядели испуганными. Особенно Коко и Хулио обменялись взглядами с широко раскрытыми глазами, прежде чем подбежать к алебрихе: «Они хотят, чтобы мы пошли с ними», — быстро сказала Коко, оглядываясь на Имельду. — «Это правда?» «Похоже на то», — ответила Имельда и быстро забралась на спину алебрихе. — «Она не захотела бы везти нас куда-либо, если бы это не было важно». Беспокойно посмотрев на голову Пепиты, Гектор положил руку на её плечо, чтобы не упасть, когда он пытался подтянуться. К счастью, Имельда помогла ему подняться без вопросов (но не без закатывания глаз), очевидно, не желая даже утруждать себя попытками отговорить его. Коко и Хулио поспешили за ней, но когда близнецы и Розита попытались подойти поближе, Имельда покачала головой. «Нет, Пепита больше не может нести. Вы трое остаётесь здесь и ждёте, вернётся ли Виктория. Если мы что-нибудь найдём, я пришлю за вами Пепиту.» Пока Имельда разговаривала с ними, Гектор извивался изо всех сил, пытаясь разглядеть за её спиной Коко и Хулио. Хотя Хулио выглядел испуганным, одной рукой обнимая жену, а другой крепко сжимая шляпу, в глазах Коко горел огонь, который очень, очень сильно напомнил ему Имельду. Она ответила на его взгляд, кивнула и крепче вцепилась в мех Пепиты, и он понял, что она понимает, о чём он беспокоится. Он отвёл взгляд, снова глядя вперед и отчаянно, безысходно надеясь, что ошибается. «Отвези нас туда, Пепита», — сказала Имельда, и алибрехе взмыл в воздух. ——— Полет оказался более напряженным, чем он ожидал. Казалось, Пепита точно не знала, куда идти, но вместо этого её вёл Данте, который тоже был неуверен. Несколько раз Пепита пыталась приземлиться, но Данте громко лаял, и Пепита снова взмывала в воздух с разочарованным рычанием, вырывающимся из её груди. С каждой ложной зацепкой Гектор чувствовал, как напряженность ситуации возрастает до почти невыносимого уровня. Он был совершенно уверен, что кто-нибудь вот-вот сорвётся, была ли это Пепита или одна из душ, ехавших у неё на спине. Становилось темно, когда Данте, наконец, начал отчаянно лаять, когда они приблизились к одной из башен. По мере того, как Пепита снижалась к определенному зданию, крики Данте становились только отчаяннее. Когда Пепита тяжело приземлилась за зданием, собака выскользнула у неё изо рта и убежала за угол здания. «Он что-то нашёл», — сказала Имельда, соскальзывая с Пепита с привычной легкостью откинулась на спину, прежде чем помочь Гектору спуститься. К их удивлению, Коко спрыгнула вниз и уже бежала за Данте, в то время как Хулио всё ещё пытался спешиться. Гектор заковылял за ними так быстро, как только мог, не обращая внимания на растущую боль в сломанной берцовой кости. Хотя он боялся того, что мог обнаружить, он почувствовал облегчение от того, что, по крайней мере, это здание не выглядело заброшенным, как-то, в которое его заманили, казалось, целую вечность назад. Вместо этого это, казалось, был многоквартирный дом — не особенно красивый, но, тем не менее, обитаемый. Они нашли Данте, скребущегося и скулящего у боковой двери здания. Когда Коко попробовала ручку и обнаружила, что она не заперта, Данте немедленно протиснулся мимо нее. Она заглянула внутрь и на мгновение заартачилась: «О боже». Если сейчас Гектор и чувствовал усталость, то она усилилась в десять раз, когда он посмотрел мимо Коко вверх, на лестничную клетку, где он мог слышать всё более отдаляющиеся отчаянные шаги Данте. «Пепита», — позвала Имельда, оглядываясь в конец переулка, где приземлилась Пепита. — «Подожди здесь, пока мы…» Ей ответил отдаленный рёв, и все четверо ошеломлённо переглянулись. Хулио поправил шляпу: «К-куда она…» Покачав головой, Имельда подхватила Гектора на руки, прежде чем спуститься по лестнице: «Пошли». Это действие поразило Гектора, но он не мог сказать, что был расстроен из-за того, что ему не пришлось вставать со сломанной ноги и подниматься по лестнице в одиночку. Особенно учитывая, что лестница, казалось, тянулась целую вечность — они, должно быть, поднялись уже на десять пролетов, а они всё ещё шли, Данте хныкал где-то над ними. В то время как Имельда и Коко продвигались вперёд, Хулио, казалось, запыхался, но никто из них не остановился. Наконец они добрались до этажа где-то наверху, где Данте снова отчаянно скрёбся в дверь. Хулио изо всех сил пытался отдышаться, в то время как Коко, не теряя времени, распахнула дверь, позволяя Данте пролезть внутрь. «Так ли это… ух… законный… шнырять тайком… по такой квартире…?» — Хулио хрипел между вдохами, беспокойно оглядываясь по сторонам. «Ты хочешь повернуть назад?» — Спросила Имельда, усаживая Гектора на землю, и Хулио покачал головой. Данте обнюхивал пол, расхаживая взад-вперёд, прежде чем оживиться и скрыться за углом. Группа завернула за угол как раз вовремя, чтобы увидеть, как Данте вскочил и принялся лапать дверь… только для того, чтобы дверь немедленно поддалась — она вообще не была заперта. Осознание поразило Гектора, и он положил руку на плечо Имельды, чтобы привлечь её внимание: «л-это… та квартира… что…?» Имельда кивнула; она явно подумала о том же: «Может быть», — прошептала она в ответ, и они остановились у открытой двери, заглядывая внутрь. Их встретил вид разгромленной квартиры с разбитым окном, которое ещё предстояло заделать. Учитывая тот факт, что осталось всего несколько предметов мебели и разбросанный мусор, всё выглядело так, как будто её бросили: «Это та, в которую он вломился?» — Спросил Хулио, озвучивая их мысли. Прежде чем кто-либо успел ответить, Данте издал резкий лай, встал на две лапы и поскрёбся в дверь на другой стороне комнаты. Коко поспешила открыть его, но когда Данте вбежал внутрь, он остановился, хныча в замешательстве. Шкаф был пуст. «Я думаю, … к чему бы он ни пытался нас привести, это исчезло», — сказала Коко, и её лицо вытянулось, когда она оглянулась на остальных. Сердце Гектора упало. И всё это зря?! «Этого не может быть». — Имельда потёрла лоб, входя в комнату. — «Проводники духов не ведут тебя ни к чему просто так». Учитывая, что Имельда была единственной из присутствующих, у кого был собственный духовный проводник, никто больше не мог спорить. Они немедленно начали обыскивать квартиру, Хулио заглянул под диван, в то время как Коко более тщательно осмотрела шкаф, а Имельда проверила другую дверь. Гектор, тем временем, наблюдал за Данте, который теперь снова обнюхивал квартиру. Нахмурив брови, он последовал за собакой на кухню, только чтобы вздохнуть, увидев рассыпанные по полу крошки. Ay, estúpido perro. За исключением того, что Данте полностью проигнорировал еду, проходя мимо неё к секции прилавка, его голова взлетела вверх. Встав на две лапы, он положил передние лапы на прилавок, обнюхивая что-то, лежащее на нем. Что-то, что отражало тусклый свет снаружи. Гектор, прихрамывая, пересёк кухню, уставившись на предмет — предметы? — который лежал там, гадая, что же, чёрт возьми, привлекло интерес собаки. Там он нашел клочок бумаги, лежащий рядом с очками. …Подождите, они выглядели как… Сдавленный вздох застрял у него в грудной клетке, когда он дрожащей рукой схватил очки, перевернул их и покачал головой. Нет, нет, нет, нет…! «Папа, что это?» — Коко поспешила к нему, прищурившись на предмет, который он держал, только для того, чтобы сделать шаг назад, прикрыв рот рукой. «Эт-то!» — Хулио выхватил очки у Гектора, уставившись на них сверху вниз. — «Эт-эти выглядят как у Виктории!» Он едва слышал их, когда мир закружился вокруг него, его ноги почти подкашивались. Это моя вина, — подумал он, и голос в его голове прозвучал громко и обвиняюще. Но я ничего не сказал, не так ли? Я не… Эрнесто, ты же знаешь, я ничего не сказал! Ничего такого, чего бы они уже не знали! Это должно было быть ошибкой, это должно было быть… Что-то сильно сжало его плечо, выводя из оцепенения: «Останься с нами, Гектор», — твёрдо сказала Имельда, держа руку на его плече, когда он взглянул на неё. Коко и Хулио разговаривали так быстро, что он не мог разобрать, о чем они говорят, особенно из-за хныканья Данте, но резкое «шшш!» слова Имельды заставили их всех замолчать, когда она взяла листок бумаги, лежавший рядом со стаканами. Ведите себя тихо и не привлекайте полицию, если хотите вернуть сеньору целой и невредимой Хулио в ужасе вскрикнул, в то время как Коко устрашающе притихла. Гектор, возможно, счёл бы это волнующим, если бы мир не стал странно тихим, все звуки вокруг него превратились в тихий гул. Так вот в чём дело. Это казалось нереальным, но это произошло. Худшее — то, чему он подвёрг себя, отдал себя в руки лакеев Эрнесто, чтобы предотвратить, — что случилось. Точно так же, как он был во власти Эрнесто две ночи назад, так же теперь была Виктория. Его внучка. Гул медленно переходил в пронзительный вой, похожий на гудение электричества, на визг тормозов автомобиля, грохот тележки, похожий на визг чайника. Он почти ничего не осознавал, мир вокруг него был серым и оцепенелым, если не считать ощущения где-то в груди, которое он не мог сразу определить, но оно неуклонно росло, обжигая рёбра, горло, его череп, ярко, пылающе и горячо Следующее, что он осознал, это то, что он прислонился к стойке, его оставшаяся рука сжалась в кулак, и острая боль пронзила его от запястья до плеча (но в первую очередь в запястье, где образовалась трещина толщиной с волос). Постепенно он осознал, что его ребра сильно болят, когда они вздымаются при постоянных глубоких вдохах, но он не прилагал никаких усилий, чтобы остановить их, боль была просто фоновым шумом по сравнению с охватившим его гневом. «Я-ничего-не-говорил», — выдавил он, его тело дрожало, когда он уставился на пустое место на стойке, где когда-то стояли стаканы и записка. — «Ты-ты-ты, cabron, я не…» «Папа», — раздался рядом с ним странно спокойный голос, настолько странный, что он, наконец, повернулся посмотреть. — «Кто забрал мою дочь?» Первыми он заметил двух других — Хулио дрожал всем телом, в то время как даже Имельда, которая всегда оставалась сильной ради остальных членов семьи, не могла скрыть своего беспокойства. Но именно на Коко Гектор уставился, осознав, что выражение её лица не было таким пустым, как казалось вначале — оно было сдержанным, твёрдая, спокойная маска скрывала бурю эмоций: ужас и ярость за его пределами. Он перевёл взгляд с Коко на Имельду, на Хулио, последний из которых смотрел на него умоляющими глазами — не то чтобы ему это было нужно. Худшее случилось, и больше не было причин прятаться. «Эрнесто», — прошептал он. — «О-он… сделал это». Глаза Имельды расширились, а плечи Хулио поникли. Убрав руку со стойки, он схватился за свое пустое запястье, подняв его вверх, не сводя пристального взгляда со своей дочери: «С-сделал это…» — Его голос уже становился грубым, но он должен был заговорить — он больше не мог молчать. — «Собирался… п-пойти за… тобой». «что?» — Коко моргнула, её спокойствие покинуло её.— «З-за мной? Но он этого не сделал… Я…» Гектор вздохнул, снова потирая запястье. «Доставка!» — Хулио что-то пробормотал, схватив Коко за плечо, и она удивленно повернулась к нему. —«Та доставка, которую мы доставили в ту ночь, когда на Гектора напали!» «Все это время…» Все повернулись к Имельде, которая смотрела на Гектора с непроницаемым выражением лица. «Все это время Эрнесто был тем, кто преследовал тебя, напал на тебя и угрожал нашей семье», — начала она, и Гектор почувствовал толчок под рёбра — «а ты ничего не сказал». Гнев иссяк, Гектор почувствовал, что его переполняет стыд, и отвёл взгляд, больше не в силах встречаться с ней взглядом. Хулио выглядел так, словно собирался что-то сказать, но Имельда подняла руку, заставляя его замолчать: «Вместо того, чтобы немедленно проигнорировать то, что хотел сказать этот сумасшедший, и сказать нам что-нибудь, ты молчал и страдал в одиночестве». Гектор не привык оправдываться перед Имельдой — он не делал этого уже много-много лет, — но он не мог удержаться, чтобы не сказать кое-что: «Я-я… должен был… защитить… эту семью», — прошептал он, всё ещё глядя в пол. «Idiota». Он вздрогнул, его тело поникло. «Ты был вдали от этой семьи так много лет, что забыл, как здесь всё устроено». — И, к его удивлению, Имельда нежно обхватила ладонями его лицо, приподнимая его голову, пока он не посмотрел на неё. — «В нашей семье мы защищаем друг друга. Тебе больше не нужно делать это в одиночку.» С этими словами Имельда заключила Гектора в нежные объятия, осторожно положив голову ему на плечо. Гектор замер, слишком потрясенный, чтобы немедленно обнять её в ответ. Наша семья. Медленно в его груди поднялось другое чувство, но не гнев, как раньше. Словно развязался тугой узел, и он почувствовал, что тонет в объятиях Имельды. «Ладно, это очень, очень мило», — послышался напряжённый голос из-за двери кухни— «Но сейчас не время!» Отстранившись, Гектор и Имельда подняли глаза и обнаружили, что они, Хулио и Коко были не единственными в квартире: Оскар, Фелипе и Розита стояли позади них, и все они выглядели встревоженными. Данте стоял перед ними, переводя взгляд с одной группы на другую. Как долго они там стояли? «Виктория в беде», — сказала Розита, делая шаг вперёд, — «и если этот ужасный человек действительно имеет к этому какое-то отношение с этим, тогда нам нужно поторопиться!» Энергично встряхнувшись и не обращая внимания на боль, Гектор кивнул. Для этого будет время позже — сначала нужно найти Викторию, прежде чем эти негодяи что-нибудь с ней сделают (или сделают что-нибудь еще с ней): «Но… могли бы… они быть… в…» «Где мы впервые нашли тебя?» — Имельда закончила, и он кивнул. — «Возможно, но это кажется слишком очевидным». «Подожди», — сказала Коко, поворачиваясь к Хулио. — «А как насчёт квартиры, в которую была доставлена посылка?» Её муж отчаянно закивал: «Это лучшее предположение, которое у нас есть. Но адрес указан на квитанции по адресу…» Коко вытащила из кармана сложенный листок бумаги, приподняв бровь: «Ты же не думал, что я до сих пор не храню важные для меня бумаги?» »…Te amo, mi amor». «Тогда все решено», — сказала Имельда, привлекая внимание остальных членов семьи. — «Мы не можем обратиться в полицию, поэтому сделаем это сами. Розита, Гектор и я отвезем Пепиту туда, где мы его нашли. Коко, Хулио, Оскар и Фелипе отправятся по адресу доставки.» Все выразили свое согласие, в то время как Данте тихо тяфкнул. «И последнее». — Имельда положила руку на плечо Гектора, поворачиваясь к нему лицом. — «У него ведь и твоя рука тоже, не так ли?» Вздрогнув, Гектор нерешительно кивнул, но затем покачал головой: «Не имеет значения», — пробормотал он, его несуществующий желудок скрутило при воспоминании об эта ужасная ночь грозила повториться. «Семья… важнее». Ее рука нежно сжала его плечо: «Ты тоже семья, Гектор».— Затем она повернулась к остальным. — «Следите за этим. Давайте вернём Викторию и руку Гектора». С этими словами семья выбежала из здания, Гектор, прихрамывая, последовал за ними. Несмотря на все, что происходило, он чувствовал странно успокаивающую фамильярность ситуации. Вернулись воспоминания о том, как все они (плюс один живой мальчик) бежали по коридорам за кулисами огромного театра, преследуя человека, который пытался разрушить их жизни. Это было опасно и пугающе, но Гектор чувствовал силу, о которой он не знал раньше, сражаясь бок о бок с людьми, которых он, возможно, мог бы назвать семьёй… хотя в то время это было скорее надеждой, чем уверенностью. На этот раз это было несомненно. Сломанные кости Гектора всё ещё болели, но, как и раньше, он мог игнорировать боль из-за огня, который горел внутри него. Но это был уже не просто огонь, полыхающий от ярости. Это был огонь, пылающий силой, подпитываемый каждой душой вокруг него. Подпитываемый его семьёй.