Neither Can You

Солнце только начинало всходить, когда Розита возвращалась домой с корзинкой, полной pan dolce, в руке. Впереди Пепита приостановила свои торопливые шаги, чтобы оглянуться на неё, крылья и хвост взволнованно подёргивались. «Всё в порядке, Пепита?» — спросила она, с беспокойством глядя на кошку. Пепита просто поспешила вперед, а Розита изо всех сил старалась не отставать. Алебрихе вела себя так всё утро, настаивая на том, чтобы следовать за ней, когда она совершала быструю поездку в город. Несколько раз она даже не давала ей проехать по определенным улицам, упрямо ложась посреди тротуара. Розита не могла этого понять — она вышла только для того, чтобы угостить всех, как обычно делала, когда все были в напряжении, но Пепита вела себя так, словно это было довольно опасная затея. Как бы то ни было, Розита не собиралась спорить с гигантским крылатым ягуаром. Хотя, когда они добрались до hacienda, казалось, всё было в порядке, Пепита была взволнована не меньше, поспешно заняла своё место во дворе и встала рядом с домом, как сторожевая собака. Розита полезла в свою корзинку, достала купленное ею лакомство для алебрихе и протянула его кошке. Пепита оживилась, наклонилась, чтобы понюхать разноцветное лакомство в форме рыбы, прежде чем взяв его в рот одним нежным кусочком. Наконец она издала короткое мурлыканье, и Розита улыбнулась. Как она и ожидала, Виктория уже встала и приготовила кофе: «Buenos días, Виктория!» — Спросила Розита, ставя корзинку с выпечкой на стол. — «Ты вчера опять не ложилась допоздна?» «Немного», — пробормотала Виктория, протягивая руку за шоколадной конфетой. — «Я просто подумала». «Ты всегда могла бы подумать в течение дня. Но сейчас с этим ничего не поделаешь… Когда ты закончишь с этим, не хочешь ли помочь мне с завтраком?» «Sí». Следующий час или около того пролетел незаметно, пока остальные спускались вниз: сначала близнецы, которые передавали друг другу альбом для рисования, а затем Коко и Хулио, причем последний выглядел так, словно ему спалось труднее, чем его жене. Странно, но Имельда не спустилась вниз ни с кем из остальных. «Мама ещё не встала?» — Спросила Коко, оглядывая столовую, а затем снова поднимаясь по лестнице. «Я её не видела», — ответила Виктория из кухни. — «Хотя ей не помешал бы дополнительный отдых.» Розита не могла с этим поспорить. Она вышла в столовую, оглядываясь в поисках некоего алебрихе: «А как же Данте? Я купила для него угощение». «Я выпустила его вчера поздно вечером. Он, вероятно, вернулся к Мигелю». «О, это очень жаль». — Порывшись в корзинке, она нашла лакомство для алебрихе в форме косточки, которое выбрала для собаки, и отнесла его на кухню. Однако, сделав это, она почувствовала странный укол беспокойства. — «Пепита казалась встревоженной этим утром. Как ты думаешь, с Данте могло что-то случиться?» «О, с Данте определенно что-то случилось», — сказал Оскар, поднимая взгляд от своего альбома для зарисовок. «Он, вероятно, гонялся за курицей алебрихе через пол города», — сказал Фелипе, потянувшись, чтобы что-то написать на бумаге. «Или он застрял на искусственном дереве». «Или врезался в стену». «Или…» Хулио прочистил горло: «Данте — алебрихе. Я уверен, что с ним всё в порядке, hermana». Прежде чем она успела сказать что-нибудь ещё, лестница заскрипела от звука нетвёрдых шагов. Семья переглянулась, прежде чем быстро поняла, что это значит, и вытянула шеи в сторону лестницы. И действительно, Имельда и Гектор медленно спускались по лестнице, Гектор закинул здоровую руку на плечи Имельды, а Имельда обняла его за плечи, помогая ему, прихрамывая, спуститься. Они оба были сосредоточены на задаче (нелегкой из-за травмированной ноги Гектора), но как только они достигли пола, все быстро вернулись к тому, чем занимались раньше, как будто они не просто глазели. Ну, во всяком случае, все, кроме Розиты: «Так рада тебя видеть, папа Гектор!» — сказала она. Её улыбка дрогнула, когда он вздрогнул, но вернулась, когда он неуверенно улыбнулся в ответ. — «Ты хорошо спал?» Гектор неопределенно махнул рукой. «Хорошо. Сегодня у тебя будет целый день, чтобы отдохнуть…» «После того, как мы вернёмся из полицейского участка», — вмешалась Имельда, и Гектор отвёл взгляд. В ответ она сжала его плечо. «Но она права, Гектор. Это не займет много времени, и тогда ты сможешь успокоиться». Нежный жест не остался незамеченным, и Розита с Коко обменялись понимающими, восхищёнными взглядами. Любой прогресс между этими двумя был хорош! «Садитесь», — взмолилась Розита.— «У нас готов завтрак и кофе, и я купила всеми любимый pan dulce». «Очень хорошо, но мы не задержимся надолго», — ответила Имельда, помогая Гектору дойти до стола. — «Мы бы хотели попасть в полицейский участок пораньше. Лучше покончить с этим как можно скорее». Как и ожидалось, Гектор съел очень мало, похоже, у него были проблемы с глотанием. Розите было больно даже смотреть на это, но она снова наполнила его кружку кофе, надеясь, что теплого напитка и кофеина будет достаточно, чтобы помочь ему этим утром. Перед ним стояла трудная задача, и на пустом месте это было бы ещё… так сказать. Пока Розита и Коко немного болтали, завтрак прошел странно тихо: близнецы были поглощены своей работой, Виктория и Имельда погрузились в свои мысли, а Гектор и Хулио, казалось, были сосредоточены на том, чтобы не заснуть. В какой-то момент Розите показалось, что она услышала, как ее брат что-то шепчет Гектору, но решила, что лучше не совать нос в чужие дела. Относительная тишина, однако, внезапно была нарушена низким рычанием снаружи. Гектор напрягся, и Имельда повернулась, чтобы посмотреть на дверь: «Пепита?» — пробормотала она. «Она была очень напряжена этим утром… Я не уверена почему». — Заметила Розита. — «Она следовала за мной всю дорогу до pastelería и обратно». Гектор и Хулио обменялись испуганными взглядами, но Розита рассмеялась. «О, вы двое. Вы же знаете, что она не стала бы нападать ни на кого из нас». «В чём бы ни заключалась проблема», — сказала Имельда, отходя от стола, чтобы открыть дверь, — «мы сможем разобраться с этим после того, как…» — И она удивленно отпрянула, увидев полицейского, стоящего на пороге их дома. Его рука была протянута, как будто он собирался постучать в дверь, а Пепита маячила у него за спиной. Мужчина выглядел таким же удивленным, как и Имельда, но быстро пришел в себя, взглянув на блокнот, который держал в руке. «¿Rivera Familia de Zapatería?» Остальные члены семьи медленно начали собираться позади Имельды, за исключением Гектора, который как вкопанный застыл за столом, и Хулио, который стоял рядом с Гектором, наблюдая за офицером издалека. «Да», — ответила Имельда, скрестив руки на груди. — «Мы закрыты по воскресеньям». Ничуть не смутившись, офицер перевернул другую страницу в своем блокноте: «У кого-нибудь из вас есть крылатый пес алебрихе?» Грудная клетка Розиты напряглась: «Данте?» — прошептала она. «…Мы», — сказала Виктория, настороженно глядя на полицейского.— «В чём дело?» «Сегодня рано утром мы получили сообщение о том, что алебрихе, соответствующий описанию, ворвался в квартиру, причинил значительный ущерб и напал по меньшей мере на двух человек». «Что?!» — воскликнул Фелипе. «Это не похоже на нашего алебрихе!» — продолжил Оскар. Заламывая руки, Розита шагнула вперёд: «Должно быть, здесь какая-то ошибка… Данте — хороший пёс. Он бы не стал…» «Данте?» — Мужчина посмотрел на неё, нахмурив брови, и порылся в кармане, вытаскивая тонкий голубой предмет. — «Это было найдено в квартире после побега алебрихе». Когда он показал им это, семья дружно ахнула. Это действительно был порванный синий собачий ошейник, с которого всё ещё свисала бирка с надписью «ДАНТЕ — FAMILIA RIVERA DE ZAPATERÍA». Пепита издала ещё одно низкое рычание за спиной офицера, в то время как Розита в ужасе прикрыла рот рукой: «О, нет!» «Но он просто помогал папе прошлой ночью», — сказала Коко, оглядываясь на Гектора. Розита проследила за её взглядом и встревожилась, увидев, что Гектор учащённо дышит. Не говоря больше ни слова, они вдвоем поспешили к нему, Коко положила руку ему на плечо, а Розита села рядом с ним. «Cálmate, Papá Гектор», — сказала она, украдкой оглядываясь на входную дверь. «Mamá Имельда разберётся с этим». «Этого не может быть!» — Имельда выхватила ошейник, рассматривая его — «Данте ни в коем случае не жестокий алебрихе. Идиот, конечно, но не жестокий.» «Она права». Он не стал бы нападать на кого-то неспровоцированно. «Алебрихе не должен нападать ни на кого, за исключением случаев, когда он непосредственно защищает своего владельца», — сказал офицер, становясь более твердым. — «Если только кто-либо из вас не присутствовал прошлой ночью в многоквартирном доме через две башни отсюда, и вам угрожали, у вашего алебриджа не было причин для этого. нападать на любого человека. Кто-нибудь из вас был там?» Глаза Имельды сузились, она крепче сжала воротник: «Нет». «Владелец квартиры утверждает, что на них напали неспровоцированно. Ксоло алебрихе преследовали другого алебрихе в их квартире, а затем продолжили нападать на владельца. Другие тоже были свидетелями нападения». Розита ничего не могла с собой поделать, выпрямившись на стуле: «С ним… с ним всё в порядке?» — часть её хотела вернуться к офицеру, но она не хотела оставлять Гектора, который, похоже, был в разгаре легкой панической атаки. — «Где он сейчас?» «Алебрихе скрылся с места происшествия, выпрыгнув из окна», — ответил офицер, записывая что-то в свой блокнот. — «Сейчас его разыскивают несколько офицеров». «Что произойдет, когда он будет найден?» — Спросила Имельда, снова глядя на офицера. «Его нужно будет поместить на карантин как минимум на неделю, в течение которой он должен будет постоянно находиться в пределах вашей собственности. Если он будет обнаружен за пределами этой собственности в течение периода карантина, нам нужно будет принять меры». — Прежде чем кто-либо успел спросить, что именно повлекло за собой это «действие», он перевернул другую страницу в своем блокноте. — «И прямо сейчас от вас потребуют как можно скорее возместить ущерб, причиненный имуществу жертвы». «И кто эта жертва?» — спросила Виктория, скрестив руки на груди. «Пострадавшая сторона желает остаться анонимным» — Щёлкнув ручкой, офицер снова посмотрел на Имельду. — «Теперь, что касается ущерба…» Пока Имельда разговаривала с офицером о выплате, Розита оглянулась на Хулио, Коко и Гектора. Коко прижалась к своему папе, обхватив его рукой, в то время как Хулио что-то шептал ему. Она должна была признать, что не ожидала увидеть Хулио часто разговаривающим с Гектором, учитывая, как неловко он чувствовал себя рядом со своим тестем последние пару месяцев, но она не собиралась жаловаться. «Папа, ты меня слышишь?». — спросила Коко, и Гектор коротко кивнул. — «Ты беспокоишься о Данте?» Гектор снова кивнул, закрыв глаза. «Я думаю, с ним все будет в порядке». — Розита нежно похлопала Гектора по плечу.— «Нам просто нужно найти его и присмотреть за ним какое-то время. О, бедный Мигелито, хотя…» — Мысль о том, что он не сможет увидеть своего питомца в течение недели, не зная, где тот находится, и не имея возможности отправить им ответные сообщения, расстраивала. «Впрочем, не беспокойся об этом, Гектор», — быстро сказал Хулио, и Гектор поднял на него глаза. — «Мы позаботимся об этом с Данте. Ты… тебе нужно просто сосредоточиться на своем заявлении». «Он прав», — подтвердила Коко. — «Мы выясним, что случилось с Данте. Я уверена, с ним всё в порядке». Гектор одарил Коко улыбкой, которая не совсем коснулась его глаз, отчего у Розиты возникло ощущение, что он им не совсем поверил. Несмотря на это, Розита кивнула: «С Данте всё будет в порядке, Papá Гектор. Сейчас ты просто беспокоишься о себе». Спасибо, одними губами произнес он в ответ, глядя в пол. Прошло еще несколько минут, пока Имельда уточняла детали с офицером полиции, но в конце концов она закончила. Офицер покинул hacienda, Пепита всю дорогу ворчала на него, а Имельда снова повернулась лицом к остальным: «Ну, вы слышали, что он сказал? Если мы найдём Данте, он должен остаться на нашей территории на неделю. Я хочу, чтобы вы все присматривали за ним, куда бы вы ни пошли, и вернули его домой, как только найдёте.» «Да, Mamá Имельда», — тихо сказала Виктория, всё ещё глядя вслед полицейскому. «Что касается нас…» — Имельда подошла к Гектору и положила нежную, но твердую руку ему на плечо. — «Нам действительно нужно идти. Ты готов, Гектор?» Вздрогнув, Гектор поднял на неё глаза и неопределенно махнул здоровой рукой, криво улыбнувшись. «Что ж, ты не будешь чувствовать себя более готовым, если мы будем тратить здесь время». — Наклонившись, она помогла Гектору подняться, позволив ему опереться на неё, когда он, прихрамывая, направился к двери. «Удачи, Papá Гектор!» — Розита крикнула ему вслед. — «С тобой всё будет в порядке! Просто скажи им, что тебе нужно, и ты будешь дома раньше, чем успеешь оглянуться». Гектор сглотнул и попытался улыбнуться ей, и, наконец, они ушли, Имельда закрыла за ними дверь. Вскоре после этого они услышали, как Пепита взмыла в небо. Выглянув в окно, Розита проводила их взглядом и поймала себя на том, что глубоко вздыхает. Она была не из тех, кто часто беспокоилась, но когда это случалось, ей не нравилось, что её опасения оправдывались. Она надеялась, что и Данте, и Papá Гектор скоро вернутся домой. ——— Имельда подвела Гектора к Пепите, и алебрихе негромко замурлыкал, подходя к ним поближе. Гектор неуверенно отступил на шаг, но Пепита опустила голову и слегка прикоснулась макушкой к боку Гектора — гораздо более нежная версия её обычного ласкового удара головой. Когда Гектор только недоуменно заморгал, Имельда погладила его по руке: «Ты ей нравишься», — сказала она и помогла ему взобраться на спину алебрихе. Однако, несмотря на дружелюбное поведение Пепиты, Розита не ошиблась в ней. Не совсем неправильно, в любом случае. Имельда чувствовала напряжение в мышцах алебрихе и даже вибрацию мягкого, неслышного рычания, исходящего из её груди. Пепита была более чем напряжена — она была рассержена. Возможно, это было как-то связано с офицером полиции или как-то связано с Данте, но, к сожалению, у неё не было возможности узнать наверняка. Возможно, они могли бы отправиться на поиски Данте позже, но сначала нужно было позаботиться об этом. Убедившись, что она крепко держит Гектора, Имельда толкнула Пепиту пятками в бока. «Мы едем в полицейский участок, Пепита», — сказала она, и мышцы кошки напряглись под её пальцами, как раз перед тем, как она взмыла в воздух. Гектор напрягся, схватившись здоровой рукой за клок шерсти Пепиты и пригнув голову, и Имельда осторожно сжала его крепче. «Я с тобой, не волнуйся», — крикнула она, перекрывая шум ветра, пока они летели. Даже без всего, что только что произошло с офицером полиции, утро было… странным. Она проснулась и сразу же столкнулась с Гектором, который выглядел так, будто поспал час или около того, если так. Когда она объявила, что сегодня утром они отправятся в полицейский участок, он оказался на удивление сговорчивым, несмотря на то, каким упрямым он был днём ранее. Часть её находила это странным, но другая часть списывала это на его бессонницу и переутомление, из-за которых ему было трудно продолжать борьбу. Хотелось надеяться, что после этого с этим будет покончено, и он сможет, наконец, немного отдохнуть. «Ты знаешь, что собираешься написать?» — Спросила Имельда, и Гектор повернул к ней голову, скорее чтобы поприветствовать её, чем на самом деле посмотреть на нее. Через мгновение он покачал головой и опустил её. «Тебе просто нужно будет разобраться с этим, когда мы доберёмся туда. Всё, что ты сможешь им сказать, поможет». Гектор издал хриплый вздох, который она скорее почувствовала, чем услышала. Она пыталась понять, почему он так не решался рассказать им — возможно, это было похоже на то, как она избегала музыкой так долго, поскольку это приносило ей столько боли. Но, хотя это принесло бы ему боль, в конечном счёте это помогло бы ему, не так ли? Это пойдет ему на пользу, сказала она себе, подсознательно притягивая его немного ближе. Чем скорее он покончит с этим, тем лучше. Крылья Пепиты шевельнулись, и она начали снижаться. ——— «В этом нет никакого смысла», — проворчал Оскар, яростно делая наброски в книге, которую держал в руках. — «Данте вряд ли склонен к насилию!» «За исключением того раза, когда он снёс голову охраннику», — возразил Фелипе, выхватывая альбом и оставив брата на мгновение пытаться рисовать в воздухе. Хмуро глядя на страницу, он начал вносить кое-какие свои коррективы. — «Нет, нет, это слишком крупно, попробуй…» «Он защищал Мигеля, это не считается! И это не так уж и много, что ты такое… о…» Коко покачала головой своему Tío, повернувшись вместо этого к Хулио, который казался погруженным в раздумья. В то утро он проснулся довольно уставшим, но, несмотря ни на что, настоял на том, чтобы встать. У неё возникло ощущение, что он не выспался как следует ночью, но были дела поважнее: «Я всё ещё не могу поверить, что Данте мог сделать что-то подобное», — сказала она, и её муж поднял глаза.— «Даже когда Данте создавал проблемы в мире живых, он никогда никому не причинял вреда. Я помню». «И прошлой ночью он вел себя просто замечательно», — сказал Хулио, теребя свою шляпу. — «Интересно…» — И он замолчал, задумчиво потирая голову. «Интересно, что?» — Подтолкнула Коко. — «Как вы думаете, у него были причины нападать на незнакомца?» «Предполагая, что он вообще напал на них». — Нахмурившись, Виктория не отрывала взгляда от окна.— «Я бы не удивился, если бы это был его недовольный фанат, пытающийся сбить нас с толку». «Я не знаю, mija», — сказал Хулио, скрестив руки на груди. — «Кража ошейника у алебрихе, чтобы они могли подставить его, кажется, э-э… притянутой за уши. Мне интересно, … нашел ли он что-нибудь.» Сердце подпрыгнуло, Коко выпрямилась: «Ты имеешь в виду то, что случилось с папой?» Все взгляды в комнате обратились к Хулио, который нервно рассмеялся, частично втянув голову в грудную клетку: «Я имею в виду… возможно. Данте — алебрихе… Ты не думаешь, что он понял бы, что происходит?» Повернувшись лицом к отцу, Виктория одарила его невозмутимым взглядом: «Вчера он врезался в стену, пытаясь добраться до двери, которая была в противоположном направлении. Я не думаю, что у него достаточно мозговых клеток, чтобы понять, что что-то не так». «Я не думаю, что ты отдаешь ему должное, mija», — сказала Коко. — «Твой папа прав — Данте — алебрихе». Раздраженно хмыкнув, Виктория снова выглянула в окно, раздраженно потирая запястье. Этот жест Коко сразу же уловила, как и Хулио. Они обменялись взглядами, прежде чем Коко положила руку на спину дочери: «Почему бы нам не посидеть в гостиной?» Храня молчание, Виктория подчинилась и последовала за ними в гостиную. Хулио и Коко сели на диван, в то время как Виктория осталась стоять, всё ещё держа её за руку и не глядя ни на кого из них двоих. Когда она замолчала, Хулио заговорил первым: «Что случилось, mija?» «Мы знаем, что дело не в собаке», — добавила Коко, и Виктория нахмурилась еще сильнее. «Ничего особенного», — проворчала Виктория, снова уставившись в окно. «Ты никогда не бываешь такой рассеянной, если тебя что-то не беспокоит». — Хулио похлопал по сиденью рядом с собой, зная, что это бесполезная попытка. — «Ты можешь сказать нам, что не так?» Когда Виктория не сразу ответила, Коко пришлось протянуть руку, чтобы Хулио не встал и не подошёл к ней. Виктория заговорит, когда будет готова. Конечно же, Виктория топнула ногой, уставившись в небо за окном:"Я не понимаю смысла везти его в полицию, когда мы знаем, что он не заговорит. Всё, что он когда-либо будет делать, это увиливать от ответа!» Брови Коко удивленно поднялись — она этого не ожидала. «Он через многое прошёл, mija. Ты не можешь винить его за то, что он не хочет рассказывать нам все подробности». «Но это не нам он должен рассказывать. Это полиция! И если он ничего не сказал нам, откуда мы знаем, что он скажет что-нибудь им?» «Ну, … мы этого не делаем», — признался Хулио, снимая шляпу и теребя её за поля. — «Но он всегда мог удивить нас». «Я сомневаюсь в этом, особенно если полиция действительно скажет что-нибудь…» — Виктория замолчала, затем встряхнулась. — «Это просто кажется пустой тратой времени и ненужным стрессом для Mamá Имельды». Усмехнувшись, Коко покачала головой. «Для мамы было бы ненужным стрессом, если бы папа не пошел в полицию. Ты знаешь, что она подталкивала его к тому, чтобы он дал свои показания». «Ну, это…» — Теперь, глядя в пол, Виктория вздохнула. — «Для него это тоже ненужный стресс». Хулио поднял брови и взглянул на Коко, которая ответила ему таким же взглядом. Казалось, уловив выражение лица своего родителя, Виктория продолжила: «И если у него будет стресс, это будет ужасно для всех нас». Хотя Коко пыталась скрыть это, она знала, что на самом деле говорила ее дочь: «Mija», — тихо сказала она, подзывая дочь поближе. Но Виктория оставалась упрямой, крепко скрестив руки на груди и отвернув голову, поэтому она продолжила — «Тебе позволено беспокоиться за Papá Гектора». «Я не беспокоюсь о нём. Я беспокоюсь, что он причинит этой семье больше неприятностей, чем у него уже есть, вот и всё.» Коко одарила её понимающей улыбкой. «Конечно, mija». «Этот perro ненамного лучше», — продолжила Виктория. — «Один за другим, не так ли?» «Это другое дело», — сказал Хулио, возвращая шляпу на голову и сосредоточенно уставившись в пол. — «Мы не знаем, связаны ли они. Данте… возможно, он знает что-то, чего не знаем мы. Возможно, человек, на которого он пытался напасть, на…» — Он заколебался, надвинув шляпу ещё ниже. — «…того, кто напал на Гектора». Почувствовав неладное, Коко обеспокоенно посмотрела на своего мужа. Но он лишь мельком взглянул на неё, прежде чем протянуть руку и сжать её — я не могу сейчас говорить об этом. «Даже если это не так, я хотела бы знать, кто это». — Виктория снова смотрела в окно. — «Я довольно устала от людей, которые усложняют жизнь нашей семье». «Полиция сказала, что человек пожелал остаться неизвестным», — отметила Коко, проводя большим пальцем по руке Хулио. «И все же это странно», — сказал Хулио. Двое других ждали, что он продолжит, но он молчал, снова сжимая руку Коко. Что-то беспокоило его, и Коко была абсолютно уверена, что это не новости о Данте и даже не то, что папа собирается сделать заявление. Ей придется воздержаться от попыток вытянуть это из него, по крайней мере, на данный момент — как и Виктория, он заговорит, когда будет готов. Обычно. «Я собираюсь пойти и найти его!» — Голос Розиты прервал их размышления, и Хулио вскочил со своего места и бросился к ней. «Нет, нет, Hermana, останься пока здесь», — сказал он, когда Коко и Виктория последовали за ним обратно в столовую. — «Давай… э-э, мы должны подождать, пока Mamá Имельда и Гектор не вернутся». «Папа прав», — кивнула Виктория. — «Они могут вернуться с Данте, насколько нам известно». «И, возможно, они также вернутся с новостями», — согласилась Коко. — «Давайте пока подождём». Розита вздохнула, ломая руки: «Я… Полагаю, ты права. Я просто надеюсь, что с pobrecito Данте всё в порядке». «И папой». — Коко потёрла запястье, обдумывая это. — «Я надеюсь, с ним всё будет в порядке». «Я уверен, что так и будет, mi amor», — тихо сказал Хулио, снова беря её за руку. Выражение его лица сказало ей, что он был менее уверен в себе, чем это прозвучало из его слов.— «Мы…… просто нужно подождать». «Ты можешь делать, что хочешь», — сказала Виктория, вздыхая и направляясь к задней части дома, к веранде. — «Я собираюсь подышать свежим воздухом». «Он не свежый…» «…в Стране Мёртвых», — сказали близнецы, всё ещё углубляясь в свой альбом для рисования, в результате чего из задней части дома раздалось раздраженное «уф», за которым последовал скрип открывающейся двери. «Может, нам присоединиться к ней?» — Спросил Хулио, и Коко оглядела комнату. Близнецы всё ещё были сосредоточены на своем альбоме для рисования, не обращая внимания на беспорядок от оставленного завтрака на столе, а Розита смотрела в окно, во двор, как будто ожидала, что Данте прибежит в любой момент. Виктории, вероятно, сейчас нужно было побыть одной, но Коко знала, что её невестке не поздоровится, если она останется одна переживать из-за пропавшей собаки: «Розита», — сказала она вместо этого, и её невестка оглянулась на неё.— «Тебе помочь с уборкой?» «ой! Э-э, да. Gracias.» С этими словами они втроем принялись убирать со стола, Розита уже выглядела более расслабленной. Коко на мгновение улыбнулась, но оглянулась на Хулио, обнаружив, что ее муж все еще погружен в раздумья. Хотя было ясно, что беспокоило и Викторию, и Розита, Хулио прямо сейчас озадачивал Коко. Часть её хотела расспросить его об этом немедленно, но не тогда, когда они помогали Розите. Несмотря на это… Когда Хулио двинулся, чтобы отнести стопку тарелок на кухню, Коко наклонилась к нему поближе: «Это так сильно тебя беспокоит?» — прошептала она, и он замер. — «Ты можешь поговорить со мной, mi amor». Хулио поморщился, качая головой. «П-позже», — прошептал он в ответ.— «Я обещаю, что расскажу тебе позже». Кивнув, Коко попятилась:"Позже» — могло означать после того, как они закончат уборку, или после того, как они получат ответ от мамы и папы. Но если это имело какое-то отношение к происходящему бардаку- а она была уверена, что имело, — «позже» должно было произойти до сегодняшнего вечера. Она позаботится об этом. ——— Полицейский участок маячил перед ними, и каждый его инстинкт кричал, чтобы он убирался отсюда. Он бывал здесь раньше — много, много раз раньше — когда еще разрабатывал свои планы по переходу моста. Несколько раз его даже сажали в камеру (на самом деле, шестьдесят три раза, если он не ошибался в подсчетах) за его выходки, включая инциденты, которые не имели никакого отношения к Dia de Muertos Полиция была знакома с ним. Он был знаком с ними. Здание было знакомым. Одна камера, в которой его держали, была знакомой. После первых нескольких раз это перестало пугать. До сих пор, когда это внезапно стало самой страшной вещью, о которой он мог думать. Ноги Гектора перестали работать, колени подогнулись вскоре после того, как Имельда помогла ему слезть с Пепиты. Внезапная остановка заставила Имельду, которая была рядом с ним и помогала ему идти, споткнуться, что впоследствии чуть не сбило его с ног. «Гектор», — твердо сказала она, не оборачиваясь, и ноги механически задвигались, приближая его к месту, где ему меньше всего хотелось бы сейчас находиться. Я не могу этого сделать, подумал он, сглотнув, когда Имельда помогла ему, прихрамывая, подняться по ступенькам. Её прикосновение было единственным, что удерживало его от того, чтобы полностью отключиться. Я не могу быть здесь. И всё же он был здесь, его вели в вестибюль и к стойке регистрации. Он чувствовал на себе взгляды людей и опустил голову, не желая, чтобы женщина за прилавком смотрела ему в глаза. Была ли она одной из тех, с кем общался…? Он почувствовал болезненный спазм в животе при мысли, что Имельда могла неосознанно беседовать с одним из друзей Эрнесто — одним из людей, которые только и ждали, когда он оступится и скажет что-нибудь не то. Или напишет что-нибудь не то — чего бы они от него ни ожидали. Может быть, они и не ожидали бы от него ничего. Может быть, они увидели бы, что он был не в том состоянии, чтобы говорить (учитывая, что он буквально не мог), не в том состоянии, чтобы даже невербально обсуждать то, что с ним случилось. Они могли бы отправить его домой, и тогда он мог бы просто… никогда не возвращаться. Его бы это устроило. «Хорошо», — сказала женщина за прилавком, и Гектор моргнул, внезапно осознав, что она разговаривала с Имельдой. — «Я сообщу офицеру Херальдесу, что вы здесь, и ваш муж сможет дать ему свои показания.» Тяжесть глубоко вдавилась в живот Гектора, и ему потребовались все его силы, чтобы удержаться на ногах. Однако Имельда не отпускала его и нежно сжала плечо: «Ты можешь сделать это, Гектор, а потом мы сможем уйти. Тебе не придется возвращаться». Может быть, мне придется возвращаться… по частям, когда им придется опознавать то, что от меня останется, после того, как головорезы Эрнесто снова поймают меня, подумал Гектор. Его грудь вздымалась в болезненном, сдерживаемом смехе, прежде чем он инстинктивно потянулся, чтобы схватиться за свое забинтованное горло из-за внезапной, колющей боли, которую это причинило его позвонкам. Но его рука уже была отведена назад- за руку, они прижимали его к земле, он даже не мог схватиться за мужчину, чтобы остановить нож - Имельда мягко сжала его правую руку, и он коротко охнул, когда снова оказался в полицейском участке. Она вопросительно посмотрела на него, и он отвёл взгляд. Кем он был… О, точно. Да, я определенно вернусь сюда по частям, подумал он, мрачная улыбка пересекла его черты, прямо перед тем, как более мрачный голос внутри него добавлено: Или чтобы идентифицировать кусочки того, что осталось от… - Все его тело ощутимо содрогнулось в попытке прогнать эту мысль, но она все еще висела там, на задворках его сознания. Вот что произойдёт, если ты всё испортишь, amigo. Так что не надо. Не успел он опомниться, как Имельда помогла ему выйти из вестибюля в другую комнату, где они сели за стол напротив двух полицейских. Знакомая ситуация прояснилась, и он перевёл взгляд с одного офицера на другого. Херальдес — он знал этого человека. Херальдес арестовал его три года назад после его попытки использовать бедренную кость (которую он, возможно, получил разрешение позаимствовать, а возможно, и нет) в качестве приманки для алебрихе (которую он также, возможно, получил разрешение позаимствовать, а возможно, и нет), на которой он пытался проехать по мосту. Это был не самый лучший его план, и на Херальдеса он тоже не произвел особого впечатления. По крайней мере, он был не худшим офицером, которого знал Гектор. Что касается женщины-офицера рядом с Херальдесом, её звали… Эйд… Аделита? Да, он помнил ее с того момента, когда случайно налетел на другой скелет, прыгая с крыши — чисто случайно, но бедняга, на которого он упал, подумал, что на него напали. Не один из самых гордых моментов в его жизни. Он чуть было рефлекторно не поприветствовал их по именам, но вовремя спохватился, прежде чем у него заболело горло. …О. Верно. Вот почему он был здесь. «Мы снова встретились, сеньор Ривера». — Офицер Херальдес кивнул ему. — «Так ты здесь, чтобы рассказать нам, что произошло?» «Да, он такой», — нахмурившись, сказала Имельда. — «Но, как вы можете видеть, в данный момент он не в состоянии говорить». Аделита взглянула на своего партнёра:"Следует ли… Отложить это?» — спросила она, и Гектор оживился, надежда затрепетала в его ноющей груди. «Если он умеет писать, этого должно хватить», — ответил Херальдес, доставая блокнот и ручку и подвигая их через стол. Сердце Гектора тут же упало. Аделита достала свой собственный блокнот, щёлкнула ручкой и приготовилась писать. Сидя на столе между двумя офицерами лежало досье, которое женщина-офицер открыла, просматривая некоторые детали: «Что ж, сеньор Ривера, похоже, на этот раз вы не занимаетесь криминальной стороной дела». Гектор вздрогнул, оглянувшись на Имельду, которую, казалось, не позабавило это заявление. Она точно не знала о его криминальном прошлом- во всяком случае, не обо всём. «На вас напали две ночи назад», — сказала Аделита, указывая на одну строчку в файле.— «Это верно?» Любое утешение, которое он испытывал от знакомой ситуации, растаяло. Они уже начали…?! Нет, нет, он еще не был готов, что он должен был сказать…?! Слова Эрнесто эхом отозвались в его голове: «Если ты решишь, что СМИ или полиция должны знать об этом»… возможно, мне стоит позаботиться о приобретении новой пары обуви для интервью, хм? Нет, нет, нет, нет… Он не мог этого сделать. Его не должно здесь быть. «Гектор?» Голос Имельды вернул его к действительности, и он вздрогнул. О чем они снова спросили? «Сеньор Ривера, пожалуйста, ответьте на вопрос. Это правда, что на вас напали две ночи назад?» Снова вздрогнув, он едва заметно кивнул, на что был способен. Это ведь не повредит, верно? Он просто подтверждал то, что они и так знали. Что такого сказал ему Эрнесто?.. Он что-то говорил о том, что говорит только то, что «правильно»? Так, может быть, он мог бы рассказать им… кое-что из этого? Возможно, пока это не изобличало Эрнесто. Этого должно быть достаточно. «Что вы делали в ту ночь?» Взгляд Гектора упал на блокнот и ручку, лежащие перед ним, и он машинально потянулся к ним, его рука дрожала, когда он писал: «Посещал лачуги». Его сердце защемило при воспоминании — пару ночей назад он был так счастлив просто находиться рядом со своей почти забытой семьей. В то время он думал только о том, насколько ему нравится их компания, и о том, что ему также нужно вернуться домой к своей другой семье, прямо перед тем, как… Когда блокнот был возвращен офицерам, они оба просмотрели его: «Посещали лачуги». Вы посещали почти забытых?» — Спросил Херальдес. Когда Гектор коротко кивнул, офицер вернул блокнот и спокойно посмотрел на него. — «Вы были один, когда на вас напали?» Его мысли немедленно вернулись к переулку, по которому он срезал путь, где он споткнулся о какой-то мусор. Там была огромная куча, и… и потом… «Сеньор Ривера?» Коротко вздохнув, он быстро кивнул и свободной рукой натянул шляпу. Просто отвечай на вопросы, умолял он себя. Просто отвечай на вопросы и не думай об этом, пожалуйста. Все, что тебе нужно сделать, это ответить на вопросы. «Вы вообще видели нападавших на вас?» Он увидел протянутую руку, которую с готовностью пожал, и через несколько секунд оказался лицом к лицу с совершенно белыми чертами лица человека, который его убил. Еще одна дрожь пробежала по его телу, и он покачал головой. Аделита нацарапала что-то в своем блокноте, пока Херальдес пристально смотрел на него: «Вы можете вспомнить что-нибудь о нападавших на вас?» Он мог вспомнить, что их было трое, что Эрнесто был одет в тот темный плащ, его кости все еще были слишком белыми, у него не было никаких признаков предыдущих травм, и там были двое его глупых телохранителей, одетых в темные свитера, в солнцезащитных очках, которые скрывали их глаза… Несуществующий желудок Гектора скрутило, и он покачал головой. Он был уверен, что Имельда пристально смотрит на него, но ему не хотелось оборачиваться, чтобы увидеть, какое у неё выражение лица. «Вы уверены, что нападавшие — это не те, кого вы лично знаете?» Перед его мысленным взором снова промелькнуло лицо Эрнесто с тем странным выражением, которое он задавался вопросом, видел ли он когда-нибудь в жизни. Услышав, как Имельда заерзала на своем месте, он взглянул на нее, удивленный тем, что она свирепо смотрит… на офицеров? Он быстро взглянул на них украдкой, обнаружив, что офицер Херальдес смотрит на нее. Возможно, Имельда подумала, что они были слишком суровы. Несмотря ни на что, он кивнул, его череп болел от тяжести невысказанной лжи. «Что произошло, когда на вас напали?» Эрнесто застал его врасплох, и он попытался убежать, оставив руку за спиной, что было такой глупой идеей, именно так Эрнесто поймал его за руку в первую очередь, и он попытался вытащить свои кости обратно, но Эрнесто наступил схватил его за руку и сжал до боли, и… Закусив губу, Гектор нацарапал на бумаге: Набросился на меня в темноте. «И как ты потерял руку?» Эрнесто повел его за руку в здание и поманил его войти. Когда он отказался… Боль пронзила его отсутствующую руку, и он задохнулся, прижимая правое запястье ближе к груди и сжимая его в защитном жесте. Это было…… это было на самом деле? Это действительно только что произошло? Или… «Это правда?» — Спросила Имельда, положив ладонь на его левую руку. Пока Гектор оценивал этот жест, его взгляд упал на полицейских, которые обменялись взглядами, которые он не смог прочесть. Нужно ли им было знать, что было сделано? Имельда? Нужно ли им было знать о… о… о боли, пронзившей его отсутствующую руку, о стуке и щелканье и агонии, которая поглощала его, пока он не потерял сознание, но даже тогда было больно, очень больно…! «Сеньор Ривера, если это слишком огорчительно для обсуждения, вы можете поговорить с нами позже», — сказала Аделита, и её обеспокоенный голос прорезал воспоминания. Он хотел утвердительно кивнуть. Ему хотелось выбежать из этой комнаты и никогда не возвращаться. Он… Повернувшись к Имельде, он обнаружил, что она смотрит на него со строгим выражением лица. Только это не было по-настоящему суровым — он видел по легкой складке между ее бровями, по тому, как она держалась, что она волновалась. Взволнованная за него. Какая-то часть его хотела рассказать ей правду, хотела рассказать, что произошло на самом деле, хотела перестать прятаться. Но остальная часть его знала, что он не сможет. Если он предоставит какие-либо компрометирующие улики против Эрнесто, тогда Эрнесто начнёт действовать. И даже если бы он этого не сделал… как много Имельде нужно было знать? Насколько справедливо было бы для нее знать? Ей не нужно было беспокоиться о нем. Ей не нужно было расстраиваться еще больше, чем она уже была… или злиться еще больше. Рассердилась бы она, если бы узнала всё, что произошло? Стала бы она… — Хватка Имельды превратилась в нежное пожатие. Ты знаешь, что я на твоей стороне, да? Гектор прерывисто выдохнул, переводя взгляд с нее на блокнот. Наконец он протянул руку, быстро царапая ее: они украли руку, сломали её. Сидевшая рядом с ним Имельда резко втянула воздух, и он закрыл глаза, откинувшись на спинку сиденья. Ее рука убралась с его плеча, и он услышал, как она прошипела несколько ругательств себе под нос. Офицеры, тем временем, хранили молчание, и внезапно его охватила паника — неужели он сказал им слишком много? Собирались ли они доложить Эрнесто, что он сказал слишком много? Когда он открыл глаза, то обнаружил, что Херальдес держит блокнот и смотрит на своего напарника, они оба обмениваются взглядами, которые он не мог понять. Он должен был убираться отсюда, он должен был убираться- Херальдес снова подвинул блокнот через стол:"Это была единственная травма, которую ты получил?» «Конечно, это было не так — посмотри на него!» Огрызнулась Имельда. Возможно, она кричала что-то ещё, но это звучало так, как будто она перешла в другую комнату, или он перешёл в другую комнату, и они удерживали его, даже когда он пытался вырваться, и молоток опускался на его грудную клетку, а нож вонзался ему в горло, и он не мог дышать, было больно, он вот-вот задохнётся, он не мог дышать, нож застрял - Вдалеке кто-то звал его, и кто-то схватил его за руку, и он отчаянно рванулся, прежде чем ударить нападавшего кулаком, отталкиваясь ногами — уходи, уходи, уходи, не делай этого со мной снова, уходи - Мир накренился, и что-то ударило его по позвоночнику. Какое-то мгновение он не мог отличить верх от низа, прежде чем понял, что смотрит в потолок — не на темный потолок заброшенного здания, в которое его заманили, а на белый потолок хорошо освещенной комнаты в полицейский участок. …О. «Гектор? Ты меня слышишь?» Даже в своем ошеломлённом состоянии он слышал едва скрываемый страх в голосе Имельды — она вздрагивала, опускаясь на колени рядом с ним, протягивая одну руку, но не касаясь его, в то время как другую положила на свою щеку. Но зачем она это делала? Она выглядела так, словно кто-то… …о нет. Он попытался выпрямиться, но понял, что все еще сидит на стуле — он опрокинул его назад. Увидев это, Имельда схватилась за край стула обеими руками, поднимая его вертикально, а вместе с ним и Гектора. Когда она убрала руку от лица, он не увидел ничего необычного, но он знал — если бы у неё была плоть, а не просто кости, там была бы отметина. Он быстро отвёл взгляд, не желая встречаться взглядом ни с ней, ни с офицерами полиции. Ему нужно было что-то сказать ей, если бы он мог, но не здесь — он не хотел ничего делать в присутствии этих офицеров полиции. Он больше не хотел находиться рядом с ними — он хотел убраться из этого места. «Сеньора Ривера, — сказал наконец Херальдес, — «я понимаю, что время дорого, но я не верю, что ваш муж в состоянии предоставить нам какую-либо дополнительную информацию». «Я прямо здесь», — с горечью подумал он, взглянув на них. Они оба смотрели на нее, избегая его взгляда. Они игнорировали его? Или они не могли встретиться с ним взглядом из-за чувства вины…? Рука Имельды внезапно оказалась у него на спине, и он сделал короткий вдох, когда она ответила: «Я понимаю». «Если он вспомнит что-нибудь еще, пожалуйста, немедленно дайте нам знать». — Аделита передала карточку Имельде. — «До тех пор ему следует оставаться дома и выздоравливать». Гектор чуть было резко не кивнул, показывая, что он слушает и что он может ответить сам, но он подавил желание отчасти пощадить свою поврежденную шею, и отчасти потому, что он чувствовал себя очень, очень опустошённым. «Мы позвоним вам, если у нас будут какие-либо новости о ситуации». — Добавил Херальдес. «Да», — натянуто сказала Имельда. — «Я понимаю». Гектор понял, что она злится, и едва сдерживает это. При этой мысли в его грудной клетке скрутило тошноту, но ему просто придется с этим смириться — единственным другим вариантом было рассказать ей то, что он действительно знал, тем самым подвергая опасности её и остальных членов семьи. Она медленно встала, и он поморщился, когда она помогла ему подняться на ноги. Она снова обняла его за плечи, и он сделал то же самое, когда она помогла ему, прихрамывая, выйти из комнаты, по коридору, из участка. Все это время Гектор пытался придумать, что он мог бы сделать, чтобы извиниться за тот абсолютный беспорядок, который он там устроил, и… Его взгляд скользнул к ее скуле, и ему стало дурно, когда он подумал, насколько сильно он по ней ударился. Они вышли за дверь. Пепита все еще была снаружи, раздраженно хлеща хвостом, но, увидев их, оживилась, выставив вперёд уши. Они были одни, если не считать алебрихе. Когда Имельда убрала с него руку, чтобы помочь ему взобраться на Пепиту, он повернулся к ней лицом и нерешительно потянулся к ее лицу, по которому ударил ее. Он должен был что-то сказать — это было бы больно, но он должен был это сказать: «L-Lo… S…» «Нет», — сказала она тяжелым от печали голосом и мягко опустила его руку обратно.— «Прости, что привела тебя сюда, Гектор. Я не думала, что…» — Она замолчала, её плечи поникли. «Ты не знала», — хотел сказать он, но он сказал ей. Он сказал ей, что не хочет проходить через это, хотя и не сказал почему. Она знала, как ему было непросто из-за всего происходящего, но все равно подтолкнула его пройти через это. «Я не сдамся», — продолжила Имельда, снова выпрямляясь. — «Мы вернём твою руку, но я не буду принуждать тебя к чему-то, что причинит тебе боль». Хотя часть его желала, чтобы она решила это раньше, он поймал себя на том, что слабо улыбается, прежде чем произнести слово gracias. Пепита царапала землю когтями, размахивая хвостом. Вздохнув, Имельда повернулась к своей алебрихе, положив на нее руку, прежде чем снова повернуться к Гектору: «Ты готов возвращаться?» Он кивнул, и она снова помогла ему взобраться на Пепиту. В целом, это был ужасный опыт, но, по крайней мере, все закончилось… Хотя он надеялся, что не сказал слишком много. Когда Пепита ушла, страх пробежал у него по спине — его семья могла быть в опасности. На мгновение он подумал, не поговорить ли об этом с Имельдой, но не был уверен, как сообщить ей об этом, или что он вообще мог сказать. Не говоря уже о том, что он мало что мог сделать, пока сидя в задней части алебрихе. Ему придется обсудить это с ней, когда они вернутся… каким-нибудь образом. ——— Никто не последовал за ней на задний двор. Хорошо. Медленно закрыв за собой боковую калитку, Виктория прокралась за угол дома, постоянно следя за ним, чтобы убедиться, что никто не выглянул в окно и не увидел её. Она знала, что её папа сказал проследить, чтобы никто не отправился на поиски Данте, пока не вернется мама Имельда, поскольку она вполне может вернуться с Данте. Так что хорошо, что Виктория не отправилась на поиски собаки, и если все пройдет хорошо, она сможет выскользнуть и вернуться до того, как кто-нибудь заметит её отсутствие. Однако, даже если бы они заметили ее отсутствие, она не смогла бы заставить себя беспокоиться, если бы они заметили это, как только она окажется достаточно далеко. Им было бы не на что жаловаться, как только она докопается до сути этой неразберихи с Данте. Инцидент, несомненно, не остался бы незамеченным, если бы действительно имело место нападение, закончившееся тем, что алебрихе выпрыгнула из окна. Слухи об этом, несомненно, распространились бы, и она собиралась выяснила, что могла. Виктория больше не хотела, чтобы кто-то вмешивался в её семью.