Neither Can You

Гектор был не единственным, у кого были проблемы со сном. Имельда лежала без сна в своей постели, вглядываясь в темноту своей комнаты. Плотные шторы закрывали её окна, не пропуская внутрь ни капли света. Были ли её глаза открыты или закрыты, всё, что она видела, была кромешная тьма. Но что бы она ни делала, её разум был слишком переполнен, чтобы позволить ей заснуть. Ей было не привыкать к бессонным ночам. У неё было много таких, когда она была жива, лёжа без сна, когда она удивлялась, почему её муж так долго не отправляет своё следующее письмо. В другое время она успокаивала Коко, когда она рыдала и звала своего отца. В третье она склонялась над своим рабочим столом, пытаясь придумать, как использовать свои скудные сбережения, чтобы прокормить себя и дочь, когда начнёт свой бизнес. Даже после смерти бессонница была её постоянной спутницей. Иногда она лежала в постели, задаваясь вопросом, всё ли в порядке с её живой семьёй в течение года молчания между визитами на Día de Muertos. Иногда она ловила себя на том, что думает о своей бизнес в обоих мирах и то, как она будет продолжать обеспечивать свою семью по мере того, как всё больше их будет прибывать с другой стороны. В других случаях она пыталась бы игнорировать ощущение, что её руки ноют от желания обнять кого-то- что-то… Теперь её разум был полон мыслей о том, что произошло несколько часов назад, и о том, что могло произойти до этого. Имельда не была уверена, о скольком Гектор был бы готов говорить, если бы она вообще смогла придумать, как заставить его общаться. Но что она знала точно, так это то, что на него напали — сам Гектор подтвердил это… и он не знал, кто это с ним сделал. Прокручивая в голове эти мысли, она нахмурилась. К сожалению, в Стране Мёртвых действительно случались ограбления — некоторые преступники не изменяли своим привычкам даже после смерти, — но ничего из того, что было при себе у Гектора, не было украдено. Даже новая гитара, которую Оскар и Фелипе купили для него. Нет, его не ограбили… он был… Образы его сломанных рёбер, перерезанных позвонков, отсутствующей руки промелькнули у неё в голове. Горячий гнев и болезненное беспокойство скрутили то место, где раньше был её желудок. Кто бы ни сделал это с ним, он заплатит. Она не знала, зачем они это сделали, но это вряд ли имело значение. Ничто не помешало бы ей избивать их ботинком до тех пор, пока они не были бы так же разбиты, как Гектор, или ещё хуже. Гектор… Они доставили его домой где-то около половины второго ночи. К этому моменту все были совершенно измучены, но Имельда не собиралась позволять ему просидеть на диване всю ночь. Но его комната была на третий этаж, и он едва мог ходить, не говоря уже о том, чтобы подняться на два лестничных пролета. Не обращая внимания на его протесты, она подхватила его на руки и понесла на третий этаж. Хулио и Коко следовали в нескольких шагах позади, делая вид, что ничего не замечают. Даже после этого просто уложить его в постель было непросто. Сначала она уложила его на спину, но он хрипло вскрикнул от боли. Хулио был тем, кто бросился за дополнительными подушками, которые они сложили в изголовье кровати Гектора, чтобы он мог спать сидя. К тому времени почти все сами были готовы ко сну, но бедная Коко всё ещё была убита горем и умоляла остаться рядом с отцом. Гектор только покачал головой — вероятно, он хотел побыть один, и Имельда едва ли могла его винить. Поэтому они оставили его в его комнате и разошлись по своим спальням. Это было больше часа назад. Тяжело вздохнув, Имельда выскользнула из-под своего толстого стёганного одеяла и подошла к занавескам, раздвигая их, чтобы видеть свою дверь на балкон. Район, в котором они находились, был тихим в это время ночи, но городские огни мерцали вдалеке, как звёзды. Через мгновение она открыла дверь и вышла на балкон, чтобы насладиться открывшимся видом, вдохнуть прохладный ночной воздух. Мирная сцена не принесла ей утешения этой ночью. Тем не менее, она осталась снаружи ещё на несколько минут, надеясь, что тишина окутает её и успокоит настолько, чтобы она смогла заснуть. Но даже когда она выглянула на балкон, её разум видел только Гектора, прижавшегося к дверному косяку и пытающегося сделать свою изломанную фигуру невидимой в тени. Её руки, вцепившиеся в балконную стену, почувствовали только гнилое дерево и ветхий картон, который она искала в переулке. Наконец Имельда вернулась в свою комнату, потирая лоб. Это не сработало. Но она всегда была женщиной логичной. Она могла бы придумать, как это исправить — она должна была это сделать, если хотела выспаться как следует, чтобы утром иметь возможность заняться своими проблемами. Её мысли постоянно возвращались к Гектору, так что, если бы она могла просто проведать его, возможно, этого было бы достаточно, чтобы успокоить её. Приняв решение, она вышла в коридор, направляясь к комнате Гектора. Очевидно, эта идея пришла в голову не только ей. Имельда остановилась, не дойдя до конца коридора, с удивлением увидев две фигуры, сидящие напротив двери Гектора. Хотя в темноте было трудно разглядеть их лица, ей не нужно было включать свет, чтобы узнать их. Коко и Хулио дремали, прислонившись спинами к двери и взявшись за руки. Их там не было, когда Имельда ушла; она могла только предположить, что они пришли сюда после попытки (и, очевидно, неудачной) спать в своей собственной комнате. Нетрудно было представить, почему. Независимо от того, сколько ей было лет, Коко по-прежнему оставалась её дочь, и когда у её Коко заболело сердце, у неё тоже заболело. Часть её хотела бы посидеть с Коко и утешить её, как она делала, когда Коко была ещё ребёнком, но сейчас она не могла этого сделать, не разбудив её. Но, может быть… Задумчиво подперев рукой подбородок, Имельда развернулась, тихо пошла обратно в свою комнату и вскоре вернулась с одеялом в руках. Она подошла к дочери и зятю, стараясь не разбудить их, и накинула одеяло на их спящие тела. Вероятно, утром у них будет небольшая скованность в позвоночнике. Имельда отступила назад, чтобы оглядеть этих двоих, и слабая улыбка появилась на её лице. Она исчезло, когда она поняла, что не может проверить Гектора, не разбудив никого из них. Что ж… всё было в порядке. Учитывая, что она не слышала никаких звуков, доносившихся из этой комнаты (и учитывая, что Пепита дежурила снаружи), Гектор, несомненно, сейчас спал и был в безопасности, особенно когда его дочь и зять охраняли дверь. С ним всё будет в порядке, по крайней мере, на эту ночь. Вернувшись в свою комнату, Имельда скользнула обратно в постель, почувствовав себя немного спокойнее. Завтра будет нелегко, но она сможет с этим справиться. Все они справились бы.

———

Имельда проснулась ровно в 6 утра. Она сразу же почувствовала, как усталость пробирает её до костей; двух часов сна было недостаточно ни для кого. Она поняла, что ей даже не нужно было вставать так рано — была суббота, мастерская была закрыта, и сегодня была очередь Виктории руководить отделом продаж. Гектор, должно быть, ещё не встал, и Коко с Хулио, скорее всего, тоже спят. У неё не было причин бодрствовать. Тяжело вздохнув, она перевернулась на бок, заставляя себя снова заснуть. Когда это не помогло, она выскользнула из постели, не задёргивая занавески, но открывая балкон дверь приоткрылась. Затем она снова легла в постель, прислушиваясь к звукам внешнего мира, медленно возвращающегося к жизни… во всяком случае, к такой «жизни», насколько могла бы быть Страна Мёртвых. Пепита храпела во дворе. Мимо пронёсся велосипед, предшествуя звону газеты, ударившейся о их парадные ворота. В небесах над головой похожие на птиц алебрихе пели свои нестройные мелодии. Страшный грохот сотряс пол, за которым немедленно последовал эхом отдавшийся крик «¡Lo siento!» Имельда застонала, садясь и прислушиваясь к приглушённым звукам быстрого разговора своих братьев в комнате под ней. Сейчас нет смысла оставаться в постели. Ей не потребовалось много времени, чтобы выскользнуть из ночной рубашки, переодеться в свежее платье и уложить волосы. Когда она вышла за дверь, её сразу же поприветствовали Оскар и Фелипе, которые практически сбили её с ног. «Buenas días Имельда!» «Гектор проснулся?» Отступив назад, Имельда упёрла руки в бока: «Я не думаю, что кто-то не проснулся, после всего того шума, который вы двое производили». «¡Lo siento!» — Оскар поднял руки в знак извинения. «Мы были просто взволнованы!» — Фелипе продолжил — «Только прошлой ночью мы…» «…закончили наш прототип гитарного крепления, и…» «…мы хотели знать, когда…» «…Гектор будет готов попробовать это!» Имельда открыла рот, чтобы ответить, и тут до неё донеслись их слова. Крепление для гитары. И снова в её сознании промелькнул образ нынешнего состояния Гектора, и её сердце упало. До сих пор это даже не приходило ей в голову. Увидев, как изменилось выражение лица их сестры, близнецы обменялись смущёнными взглядами: «Всё в порядке?» — спросили они в унисон. Имельда отвернулась, отмахиваясь от них: «Идите обратно вниз. Если вы увидите кого-нибудь ещё, сообщите им, что перед открытием магазина состоится семейная встреча.» — Она чувствовала беспокойство своих братьев, но краем глаза увидела, как они кивнули ей, прежде чем спуститься вниз. Ей придется рассказать остальным о том, что произошло, — от этого никуда не деться. Это был не тот разговор, которого она ждала с нетерпением, но это должно было быть сделано. Но сначала она должна была проведать Гектора. Возвращаясь по коридору, Имельда обнаружила, что Коко и Хулио проснулись и разговаривают приглушёнными голосами. Когда они увидели, что она приближается, они подняли головы: «Hola, Mamá Имельда», — прошептал Хулио со смущённой улыбкой, поднимаясь на ноги. Коко встала рядом с ним, её лицо было угрюмым, когда она посмотрела на дверь. «Я…» — Она сглотнула. — «Я не хотела оставлять его» «Вот так», — пробормотала Имельда, кладя руку на плечо дочери. «Я д-думала, что смогу…» — её голос сорвался, и она снова сглотнула. Хулио сжал её руку. «Я позабочусь о нём, mija», — прошептала Имельда. — «Вы двое идите вниз, и мы скоро поговорим с остальными» «Пойдём, Сокорро», — сказал Хулио, сворачивая одеяло и откладывая его в сторону. Он обнял её за плечи, слегка сжав одно из них. — «Давай пойдём соберёмся и приготовим кофе. Я думаю, нам это понадобится, да?» Наблюдая, как её дочь и зять возвращаются в свою комнату, Имельда мысленно перебирала в уме то, что она сказала бы своей семье. Гектор вернулся домой поздно прошлой ночью — нет, это было слишком обвинительно. Гектор пострадал от… но она ещё не знала от кого, не так ли? Тяжело вздохнув, она повернулась лицом к двери. Она пересечёт этот мост позже, а пока ей нужно было уточнить тему разговора. Если бы она прислушалась повнимательнее, то смогла бы различить звук его дыхания, смешанный со слабыми всхлипами. Неужели он проспал шумиху вокруг Оскара и Фелипе сделал? Или, возможно, он проснулся и пытался заставить себя снова заснуть, как это было с ней раньше. Один из способов выяснить это. Подняв руку, она дважды постучала костяшками пальцев по двери. «Гек…» Её прервал сдавленный крик, за которым последовал стук кости о дерево. В ужасе Имельда отпрянула от двери: «Гектор?!» Единственными звуками, которые были ей ответом, были хриплые вопли, смешанные с отрывистым кашлем и стонами, и скрежет костей по дереву. «Что происходит?!» — раздался голос Розиты с нижней площадки лестницы. «Это Гектор создаёт весь этот шум?» — Виктории тоже была дома. Пока что она не обращала на них внимания, быстро открыла дверь и проскользнула внутрь. Прежде чем закрыть дверь, она услышала голос Хулио, успокаивающий остальных, но его слова потонули в шуме, исходящем от скелета перед ней. Было темно — свет был выключен, а рассвет ещё не наступил, — но она могла видеть, как Гектор мечется по полу рядом со своей кроватью. Теперь его голос совсем пропал, его приглушенный крик больше походил на рвотный позыв. Ещё больше отрывистых приступов кашля сотрясло все его тело, и натужные всхлипы вырвались из его несуществующее горло. Вдобавок ко всему слышался хруст его костей и стук босых ног по деревянному полу, когда он отчаянно пытался прижаться спиной к стене. Хотя его волосы были растрёпанными и частично закрывали глаза, Имельда быстро заметила, что его взгляд был расфокусированным, невидящим. «Гектор!» Она бросилась к нему и наклонилась. «Гектор, tranquilo. Cálmate.» Когда он не сразу отреагировал на её присутствие, она протянула руку и схватила его за плечо. К её удивлению, его левая рука метнулась вперёд, он схватил её за локоть и крепко сжал его. Поражённая, но не менее решительная, она протянула свою левую руку, чтобы взять его за руку. «Спокойнее, Гектор», — повторила она, потирая фалангами пальцев его пястные кости. — «Я здесь». Гектор перестал сопротивляться, его тело замерло, а дыхание стало коротким и учащённым. Он моргнул раз, другой, прежде чем, наконец, встретиться с ней взглядом. Сначала он выглядел ошеломлённым, а затем на его лице появилась неуверенная, смущённая улыбка. Он раздраженно рассмеялся, а затем, казалось, внезапно осознал, какую боль испытывает, и привалился спиной к стене. Однако его рука всё ещё сжимала её локоть. «Тебе приснился плохой сон», — сказала Имельда, убирая волосы с его глазниц. Она тут же пожалела о своих словах, увидев мимолетное выражение страха, промелькнувшее на лице Гектора. Он потянулся правой рукой, чтобы потереть горло, но только для того, чтобы приглушенно взвизгнуть. Он посмотрел вниз, туда, где должна была быть его рука, и, если это было возможно, казалось, ещё больше поник. Нет, к сожалению, это был не сон. «Прости, что напугала тебя», — продолжила она, протягивая руку, чтобы помочь ему подняться. Ему потребовалось мгновение, чтобы взять её, переместив ладонь с её плеча на раскрытую ладонь. Она помогла ему подняться на ноги, и он встал, хотя и пошатываясь — «Может быть, в следующий раз мне придётся постучать потише.» Гектор только покачал головой, пренебрежительно махнув на неё правой рукой и вздрогнув. Его левая рука дёрнулась в её руке; она подозревала, что он хотел воспользоваться ею, но не хотел отпускать её. В конце концов, они не часто держались за руки. Вздохнув, Имельда подвела его обратно к кровати, и он плюхнулся на неё. Часть её всё ещё хотела расспросить его подробнее — особенно описание нападавшего, если он сможет его вспомнить, — но это было бессмысленно, когда он не мог говорить. Возможно, ей удалось бы убедить его написать что-нибудь позже, но, увидев, как сгорбилась его спина, как с трудом оставались открытыми его глаза, она решила, что это может подождать до другого раза. «Не хочешь ли кофе или чая?» — вместо этого она предложила, и он устало взглянул на неё. Осознав свою ошибку, она откашлялась. — «Чаю?» Он покачал головой. «Кофе?» Он коротко кивнул. Наконец она ослабила хватку на руке Гектора, но ему потребовалось мгновение, чтобы отпустить её. Казалось, он снова поник, и его рука потянулась к шее, потирая её. Насколько она могла судить, его позвонки выглядели ничуть не лучше, чем прошлой ночью — то, что о нем помнили, не обязательно означало, что он заживёт мгновенно. И всякий раз, когда он выходил из своей комнаты, остальные члены семьи видели эти шрамы, эти сломанные кости, эту отсутствующую руку. Имельда посмотрела Гектору в глаза: «Я собираюсь рассказать остальным, что произошло». Он тут же вскинул голову и в ужасе посмотрел на неё. Имельда могла только закатить глаза. «Ты хотел, чтобы всё просто сидели и гадали, почему ты не выходишь из своей комнаты?» Его взгляд, казалось, говорил: «Да, это было бы предпочтительнее». «В конце концов, они бы все равно узнали. Я собираюсь сообщить им об этом прямо сейчас и покончить с этим». Встревоженно сжав челюсти, Гектор поднял руку в жесте «держись». (Или жест «подожди, подожди, подожди, подожди», в его случае, размышляла Имельда.) Он потянул себя за жилет, борясь с ним одной рукой, чтобы застегнуть его. Затем он потянулся к своему галстуку (на котором, казалось, было несколько порезов) и осторожно ослабил его, прежде чем тяну его вверх, все время морщась. К этому моменту Имельда поняла, что он пытается сделать, и развела руками: «Basta! Ты не будешь пытаться скрыть от них свои травмы.» Нога Гектора с грохотом топнула по полу, когда он уставился в пол. — Т-ты можешь… — сумел прохрипеть он, голос его был едва слышен, прежде чем согнуться пополам в приступе рваного кашля. Часть её хотела утешающе положить руку ему на спину, но остальная часть оставалась неподвижной, сурово глядя на него: «Гектор», — сказала она, как только его припадок прошел. — «Если ты собираешься стать частью этой семьи, у тебя не будет от неё секретов». Внезапно Гектор замер. Его грудь перестала вздыматься, рука перестала сжимать горло, и он безучастно уставился на доски пола. Имельда не ожидала такой реакции, но она примирилась бы с его упрямством: «Тогда я скажу им», — сказала она. Он кивнул. «И ты не будешь пытаться скрыть свои травмы.» Он снова кивнул. Она бы оставила всё как есть и направилась прямиком вниз, но что-то заставило её остановиться. Гектор дрожал. Суровость неохотно отступила, Имельда положила руку ему на лопатку, нежно потирая её: «Я не сержусь на тебя за то, что произошло прошлой ночью». — Она чувствовала, как он дрожит под её ладонью. — «Никого нет, и никого не будет. Я не хочу, чтобы у тебя были секреты, потому что. Я… мы заботимся о тебе.» Он неуверенно кивнул и потер свои глазницы. Вздохнув, она села рядом с ним, обхватив его рукой за плечи и позволив ему прижаться к ней. Какое-то время она молча обнимала его, время от времени поглаживая по плечу. Но рассвет приближался, и она не могла заставить свою семью ждать всё утро. «Чем скорее все узнают, что произошло», — сказала она, — «тем скорее мы сможем работать вместе, чтобы помочь тебе». Гектор снова кивнул; теперь он дрожал не так сильно когда был один. Имельда поднялась на ноги и направилась к двери. Она бросила последний взгляд на Гектора, прежде чем выскользнуть из комнаты, обнаружив, что он наконец поднял голову, чтобы посмотреть на неё. Она предпочла не обращать внимания на влагу вокруг его глазниц.