Подвал

Пит наблюдал за изменениями лучше всех, если этого не показывал и делал вид, что ему абсолютно плевать, но отмечал в заметке ярким алым маркером. Сначала это были небольшие изменения, вроде снятия забавных очков с большими круглыми линзами и непомерного по размерам шарфа, на аккуратный пиджак с красивыми застёжками, такими же штанами и идеально начищенными туфлями. Ей богу, Де-Сальво словно помолодел лет на десять после смены своего имиджа, отчего Питу хотелось тихонько тыкнуть ему локтем в бок и пошутить: "Ну что? Подружку завел или кадрить местных секретарш собираешься?". Альберт лишь сдержанно смеётся своим тихим спокойным голосом, улыбаясь ему лёгкой улыбкой, но вскоре улыбка спадает с лица, стоило кому-то ещё возникнуть на горизонте в лице Иссака или Калеба, как он тут же становился другим. Он словно одевал маску, стараясь быть то ли старше, то ли серьёзнее. Это было скорее неудивительно, из всех них Альберт, не смотря на свой молодой вид, был старше их всех. Пита аж на десять чёртовых лет, что было почти что не реально на фоне ранее возникших морщин на лице Фергюсона и его уже больной спины. Иногда Иссак подмечал эту иронию судьбы, частично издеваясь то ли над самим Питом, то ли над Альбертом, если не над ними обоими. Что ещё взять с этого ученого гения. Пит замечал, что что-то изменилось в его друге, когда заметил пару кожаных перчаток, сделанных явно на заказ и это вполне обычная традиция, иметь у высокопоставленных лиц дорогие вещицы. Только вот учитывая любовь Альберта к братьям нашим меньшим, ему становилось не по себе, было сложно поверить, что он в действительности мог заказать что-то сделанное из кожи какого то зверя. Пит решил, что всё же играет их возраст, ей богу, они не те молодые парни, получившие власть только-только, а взрослые мужчины средних лет, у Калеба уже жена и сын, чего тут таить. Он наблюдает за скрытыми взглядами Де-Сальво, изучающие окружающих будто бы под микроскопом, словно перед ними были насекомые, а не люди. А потом начались пропажи сотрудников министерства, сначала это было не заметно, кому какое дело до работников первого этажа, их было легко заменить на новых, но когда их количество увеличивается, это становится более явным фактом. Но куда именно они исчезали, Пит, Калеб и Иссак не знали, те просто исчезали без единого следа, даже камеры ничего не засекали, от чего приходилось лишь пожимать плечами и скинуть вину на просто сильную конкуренцию и не спокойность их времени, подминать все эти пропажи куда то подальше. С годами их утопические идеи становились все дальше и темнее, будто бы годы стирали яркие краски, а в одно мгновение Вайнберг уже зарылся в своей лаборатории, спрятавшись подальше от всех в своих башнях книг, чертежей и схем. Калеб словно так же отдалился, что было не свойственно их "душе" компании, он словно бы учуял неладное самым первым, но почему то не подал голос. А Пит...он предпочел утопить всё в алкоголе. Лишь Альберт казался бы спокойным, тихонько что то делая на своем этаже и казался бы был в здравом уме, но лишь "казался". Что-то давно спряталось под его черепушкой, в его голове и сознании. Приглашение выпить казалось бы таким заманчивым, тем более Де Сальво не вытащит какую то дешёвую дрянь, а дорогущий коньячок, так что решение было принято быстро. Хоть это так же было возможностью пообщаться с другом спустя достаточно долгого перерыва, весь "Ближний Круг" будто бы разбежался кто куда, никто не находил времени на их ранние привычные долгие диалоги и обсуждения каждого приказа. Он стучится осторожно, непривычно неловко, что не было свойственно его вспыльчивому и даже нетерпеливому нраву. Вокруг ни единой души, что не особо удивительно, на дворе уже почти полночь, все министерство погружалась в мрак ночи до следующего утра, оживляясь как муравейник. Обычно они всегда назначали встречи вне места своей работы или вне рабочего времени, ради безопасности их самих, ибо столько то революционеров, шпионов и просто психов развелось, так что было лучше держаться на расстоянии, хотя бы так. Кабинет Альберта кажется менее роскошным, чем Пита, но более...изысканным и лишенным такого пафоса, все было сделано в темных оттенках, холодных и с красивым камином, правда вопрос, как же тот его сумел уместить туда, мучал Фергюсона какое то время. Сам хозяин кабинета располагался перед ним, в кресле, с расставленными на столе рюмками, дорогим коньяком и закусками в виде заморской чёрной икры, какой-то рыбы и чего то ещё вкусного. Он улыбается ему, но эта улыбка не кажется такой же понимающей и доброй, но тот не обращает внимания, оправдываясь углом света и прочим. Рюмка за рюмкой, глупые шутки и разговоры заполнили кабинет начальника 12 этажа, не замолкая ни на секунду, до тех пор, пока Пит не вытирая слезы взмахом руки и прекращая смех произносит: - "Честное слово, Ал ,я то думал что и тебя потерял. Калеб и Иссак совсем то нудными стали, первый вообще выглядит так, словно какую-то страшную истину узнал, до сих пор почему то странно поглядывает в сторону..ишь, скорее всего ,сунул свой нос куда не надо, вот и страдает теперь то. А Ися...помешался на клонах своих, совсем головой поехал, бубнит про их величие и прочее, лишь бы он потом не устроил нам всем чего похуже революции или метяжа с этой армией одноликих... Он слегка пьян, нет, почти что в стельку пьян. Он глупо хихикает, опираясь руками о стол и слышит подозрительный звон. Рука его товарища сжимает рюмку, пока она не разбивается в кулаке, чем вызывает удивление и шок - "Ал...ты чего?" Он наблюдает за разлитым напитком, кусочками стекла и раскрытую правую ладонь со стекающей алой кровью. Атмосфера словно сменилась от дружеской посиделки в нечто иное. Пит достает из кармана платок, стараясь помочь, но Альберт быстро одернул руку, отворачиваясь, будто бы побитый пёс, зализывающий рану. Пит лишь сейчас понимает, как же сильно друг закрылся от него и остальных, спрятав все мягкое и нежное куда то внутрь себя, но разве были причины? Нет конечно, они были чиновниками и прочим, но при личных встречах это выкидывалось подальше. - "Ал, все хорошо? Тебе больно?" Фергюсон ощущает себя как много лет назад, когда они были совсем сопляками, когда только встретились компанией. Альберт был таким тихим и стеснительным, все время возился со своей животиной и конечно же, не единожды получал за свои попытки помочь очередной псине или дранному котяре. Пит лишь вздыхал, доставая аптечку и помогая этому горе-спасителю в его "боевых" ранах. Тот никогда не сопротивлялся в этом, когда более младший член круга утаскивал его в уголок, где примерно минут тридцать, если не весь час, латал чужие руки. Это сопровождалось под тихое шипение, ругань и хныканье. Но сейчас не было звуков, ничего, словно перед ним была каменная статуя. Пит встаёт с места, опираясь о край стола и проходит к другу, но тут же в голове начинает темнеть и он падает. Можно было бы посчитать это просто последствием выпитого, если бы краем глаза он не заметил странную баночку под столом. По телу пробегает дрожь, когда Альберт садится перед ним на колено и наблюдает за ним, пока сознание друга не угасает. - "Не обманул меня тот контрабандист, сильное снотворное подсунул подлец, правда на тебя все равно ушло таблеток пять" Пит приходит в себя не сразу, больше от ощущения холода и смрада, который витал в окружающей обстановке. Он смотрит по сторонам, было слишком темно чтобы разглядеть хоть что-то, единственное освещённое место было хирургическим столом на котором был привязан человек. Фергюсон проморгался минуты три, наблюдая за тем, как человек истошно звал на помощь и дёргался, стараясь выбраться из ремней и бился в истерике. Тот кричал нечто невнятное, будто бы воду в рот набрал, лишь спустя секунды пришло осознание того, что у бедняги был заклеен рот. Сердце замирает, когда из темноты возникает фигура с больно опасным скальпелем в ладонях и жутким блеском глаз. Что было дальше, ему хотелось забыть как страшный сон, он весь зажмурился, съежился и дрожал, пока цепи на руках трещали от каждого вздрагивания. Крики боли и помощи не умолкали, ему казалось что прошли не минуты, а часы, после которых настала мертвая тишина. Начальник 1 этажа замирает, когда фигура отходит от "места преступления" к нему, делая это медленными и тихими шагами. Словно крадётся хищник к жертве, блестящие глаза словно сжирали его на месте. Фергюсон панически отползает в стенку, стараясь словно слиться с ней воедино. Да, он был взрослым мужчиной, но тело почему то было ослабленным и тот не был уверен, что вообще способен стоять на своих двоих. Острое лезвие, покрытое алой жидкостью, было прижато к коже, одного неосторожного движения хватило бы, чтобы лишить его жалкой душонки, но этого не происходило. Пит наблюдает за Альбертом, его самым близким другом, полностью в крови, от которого пахло самой смертью. Он словно проглотил язык, пока заботливая рука старшего из Круга касается его щеки, пачкая кожу. Глаза замирают, становясь размером с пять копеек, и из горла выходит единственный звук: - "Почему...?" Другой не отвечает ему, осторожно убирая руку и прижимаясь своим лбом к чужому. Раньше они часто так делали, вроде жеста приветствия и просто дурачась, только они больше не наивные парни, которыми были тогда, они правители страны и лидеры, а сейчас убийца и жертва в шаге от трагичной ожидаемой концовки. Но Альберт не хотел убивать, спрятать, закрыть, спасти уж точно. Обстановка становилось все опаснее, а любопытный Редгрейв узнал все слишком рано, когда заглянул туда, куда не стоило. Так что он уже потерял одного из них, он не хотел потерять и Пита, так что...вопрос времени, когда бы лидер все раскрыл бы остальной части их группы, тем самым разрушая эту паутину, сплетённую узлами дружбы и...Альбертом. Не секрет, что он любил их всех больше всего на свете, в его чертовой жизни не было света до прихода сначала Пита, а за ним уже Калеба и Иссака. Они приняли его, став семьёй, и сейчас это могло исчезнуть. Взгляд Пита, смотрящий на него с ужасом и неким отвращением и разочарованием, рвал его изнутри. - "Так нужно...всё будет хорошо,я обещаю..."