Дотла

Они познакомились случайно. Примерно с такой же вероятностью мог воскреснуть Сабуро Арасака или «Тигриные Когти» решили бы пригласить ее возглавить клан. Ви нужен был доверенный водитель. Оказалось забавным и весьма постыдным, будучи одним из самых успешных наемников города, бормотать об этом фиксеру. Машины Ви не любила. Уже не любила. После того дня, когда запах бензина и кожаной обивки стал ассоциироваться с кровью Джеки на руках и его стеклянным, пустым взглядом. С момента, как ее последние надежды достигнуть верхушки разбились о дуло пистолета ДеШона, Ви не садилась за руль автомобилей. Рассекала город на байке Джеки, любезно принимала предложения Ривера подвезти ее до Джапан-Тауна или очередного ушлого места, в котором у нее был заказ. Не больше. Роуг позвонила спонтанно — как раз на середине словесного фехтования с Джонни, когда они спорили о преимуществах жизни в женском теле. — Не могу доверить кому-то еще, Ви, — сказала она по телефону. — Дочка главы мафии — дело деликатное. Особенно деликатное, если она обворовала отца и сбежала с каким-то кочевником. Особенно, когда телохранители девчонки были лично подобраны королевой фиксеров. Больше всех потешался, конечно же, Джонни. Похрюкивал на фоне, слушая типично сумасбродные для Найт-Сити подробности. И жмурился довольно, рассматривая дрожащую от раздражения бровь Ви. — Он хорошо знает Пустоши, — отчеканила Роуг. — Заказы не берет, но если скажешь, что от меня, согласится. Переведешь ему половину суммы вначале, остаток — когда закончите. — Панам тоже хорошо знает Пустоши, — вяло возмутилась Ви. — Мой заказ — мои правила, — спорить было бессмысленно. — Это территория «Стилетов», уверена, что хочешь подвергать свою безнравственную кочевницу опасности? — Да она же меня живьем съест, если прознает, что я ездила на дело в Пустошах без нее, — справедливости ради, иметь дело с Панам было весело, но крайне непредсказуемо. Роуг отключилась, так и не дослушав до конца. Примерно так Ви и оказалась в забытом Богом баре с пафосным названием прямиком из прошлого века. Она бы никогда и не приметила на улице подобную дыру. Он сидел спиной к выходу — как обезоруживающе непрофессионально для наемника. Сильверхенд замигал голограммой прямо возле его плеча, посмеиваясь в сторону Ви. — Да ему же лет пятьдесят. Как раз в твоем вкусе, а? В Джонни полетело мысленное, но вполне себе существующее направление, куда ему стоит засунуть свои шутки и самого себя целиком. Ви села за стойку да только рукой махнуть успела, подзывая бармена, как ей в подбородок уперлось дуло пистолета. — Не видел тебя здесь раньше, — прозвучало рядом. Ви хмыкнула, когда острие ее богомола коснулось кончика чужого носа. Еще немного — и останется рваный рубец. Ви была ювелиром. — А вы всегда так новеньких встречаете? За спиной послышался звук отодвигающихся стульев. Кажется, незнакомцев тут не любили. «Плохо дело», — подумалось Ви, а вслух она пробормотала: — Я от Роуг, мне нужен Фалько. — Я не работаю с «Посмертием», — проговорил мужчина. А сам рукой махнул — так, что остальные в баре послушно расселись по местам. Ви понимающе сощурила глаза — уважение. Редкость для человека, которого она видела впервые. — А за сотню штук эдди? — она показательно спрятала клинки. Блеснула светящейся оптикой по седине на чужих висках и откинулась назад, примирительно поднимая руки. — Неужели не интересует простая работа? — Работа простой не бывает. Особенно за такие деньги. Особенно от Роуг, — он, потеряв к ней любой интерес, склонился обратно к стакану. — Можешь выпить, и проваливай отсюда. — Мы с тобой знакомы, — сказала вдруг Ви. — Сомневаюсь, что твоя хейвудская мордашка может быть мне знакома, — по его постукивающим по столешнице пальцам можно было догадаться о не самом лучшем расположении духа. Ви оскалилась, хохотнула самодовольно — у Джонни научилась. Потрясла рукой бармену, заказывая чего покрепче. — Я наткнулась на черный брейн, искала информацию о некоем Дэвиде. И вот незадача, странные дела происходили. Как спрошу — так все его знают, пальцем у виска мне крутят, когда я говорю, что имя незнакомое. Но как начнешь на него копать — пусто. Хороший был нетраннер, да, старик? Подчистую о нем все смел. Я уже и искать бросила, — она сузила глаза. — А потом ты написал. — Припоминаю девчонку, которая совала нос не в свои дела, — он сделала шумный глоток со своего стакана. — Катись-ка отсюда по-хорошему. Я больше не в деле. — Ты откажешься от работы за цифру с пятью нулями? — Ви видела, как он напряженно сжал стакан, и поспешила добавить. — Сам говорил: у нас с твоим Дэвидом много общего, может все-таки… — Проваливай! — гаркнул он. — Раз с первого раза не доходит. Ви не любила, когда ее отшивали. Особенно наемники, работать с которыми приходилось под зарез. Костьми лечь, но уговорить принять заказ. Было не в ее стиле уходить с пустыми руками. Но что-то в его взгляде Ви не понравилось. Что-то, что она наблюдала каждое утро в отражении поцарапанного зеркала. Что-то, что цеплялось липким черным маревом за нутро и не отпускало. Горечь и утягивающая боль потери. Ви поджала губы. Опустила глаза, рассматривая его руку, сцепленную на пистолете и коротко кивнула. — Как скажешь, старик. Он ждал ее следующим утром у «Посмертия». Ви подавилась разговором с Роуг, когда вышла из душного подвала. — Я думала, ты отказался. Он ничего не сказал, только бровь приподнял, будто пристыдить хотел, да молча кивнул на пассажирское сиденье. Ви тыкнула на карту, своевольно закинула ноги на торпеду машины и включила «Самурая» на похрипывающем радио. Фалько будто получил отточенный удар в солнечное сплетение, сжался изнутри. Думал, поставила первое попавшееся. Думал, девчонка зеленая, откуда ей знать о хорошей музыке. А потом она запела громко, надрывно — будто горло наизнанку вывернуть хотела или докричаться до самой Атланты. Высунув голову в окно, к палящему солнцу — запела и рассмеялась. И Фалько вдруг понял, что расклеился. Еще вчера вечером, когда вдруг позвонил Роуг и сказал, что берет заказ. Ви красиво пела. Красиво рассказывала о приключениях с Альдекальдо. И даже молчала она красиво — когда закатные лучи высвечивали ее родинки и металлические отблески имплантов. И даже когда что-то в ней закоротило, когда Фалько спросил, почему она работает сама, без напарника. Она поникла. Замолчала. И больше не говорила до самой ночи, пока их не накрыла песчаная буря. Они завернули к заброшенному селению без воды и света. Без Найт-Сити. Без какого-либо повода для разговора, потому что он знал о ней чуть меньше, чем ничего. Ви заговорила только к полуночи, когда вой ветра стал прогрызать в груди тоскливую плешь. Она заговорила после того, как ее глаза засветились, принимая входящий вызов от Роуг. — Девчонка пересекла границу, уже не нагоним ее, — Ви растянулась на диване, уныло глядя в потолок. — Приехали в такую глушь — и впустую. Черт… Фалько хотелось сказать, что не впустую. Ему хотелось сказать, что он забыл, когда в последний раз возил кого-то на дело. Особенно девчонку. Особенно в Пустоши. Ему хотелось сказать, что она светится изнутри болью, что у нее в глазах с десяток лишних лет. Но слова на языке вдруг отяжелели, как горький свинец. — Я солгал, когда сказал, что ты похожа на Дэвида. Ты напоминаешь мне кое-кого другого из нашей команды. — Почему вы перестали работать вместе? — она не спросила, кого именно напоминала. Ви просто глянула исподлобья, мазнула пробирающим взором куда-то за пределы его понимания и решила не уточнять. — Нас было восьмеро. — А теперь никого нет? — это был даже не вопрос. Неизменная константа, правило Найт-Сити. Выживают лишь те, кто привык барахтаться по одиночке. — Почти никого, — кивнул он. Ви попросила рассказать. О Дэвиде. О команде. О той, кого она ему напоминала. И Фалько сдался. Разве мог не сдаться, когда она придвинулась к нему с подрагивающими от холода руками? Просто чтобы получше слышать, а он видел — согреться. Чтобы впитать в себя не скрежет чужих механических имплантов, а совсем немного человеческого тепла. Несуществующего с Найт-Сити. Того, которое появляется, когда вспоминаешь о былых днях. Ви слушала внимательно. Слушала долго. Пока буря не утихла, а сама она не очутилась в опасной доступности — как сметающий все на своем пути тайфун. Как пожар, пожирающий все живое. Он был запредельно близко к Солнцу — так близко, что бежать уже было некуда. Фалько рассказал о Мейне и Люси. О юном шкете, который прыгал выше головы. И о Ребекке. О ней он говорил меньше всего и на ней и же и остановился. Остановился, когда понял, что обжигающее Солнце оказалось слишком близко. Когда в груди стало нестерпимо жечь от Ви — близкой и честной. От Ви, которой он вчера подставил дуло к челюсти. От Ви, в глазах которой плескалась светлая печаль. Он вдруг ощутил себя на другом конце Вселенной. Светлячком в пустынном мраке и холоде. Светлячком, жавшимся и льнувшим к свету — давно утерянному и почти невозможному в Найт-Сити. Ви коснулась его спутанных волос и тут же отпрянула, когда Фалько потянулся к ней сам. — Я не могу, — сказала она. Сказала и снова приткнулась к нему. Пригрела кончик носа у основания шеи. Требовательно, скупо, почти отчаянно. — Ты слишком хороший для этого города. Слишком настоящий. Я к таким легко привыкаю, знаешь? От таких, как ты, у меня болит под ребрами. — Разве это плохо? — Ты сожжешь меня дотла, — пробормотала Ви, и у Фалько на задворках взорвалась сверхновая, когда она коснулась губами его виска. — Живьем. Она много чего говорила в ту ночь. Будто выпила пару стаканов на пустой желудок и разомлела. Будто не могла заставить себя замолчать, а завтрашнего дня, опаленного рассветом, не существовало. Будто надо было успеть рассказать о себе все — все, на что хватит сил. О том, что она не хотела больше никого терять. О том, что она — часовая бомба. О том, что ему следовало оттолкнуть ее, а сама в противовес жалась сильнее. Всем телом и дальше. Глубже. Пробиралась сухими сбитыми губами по его венам прямиком к груди. Под кожу, под нутро — туда, где он похоронил себя с командой Дэвида. Ему казалось, что он знает ее две с половиной жизни и чуточку больше. Казалось, что он обколесил с ней весь Найт-Сити. Казалось, что еще немного — и Ви растворится в отголосках песчаной бури за окном. И больше ее не будет. И его тоже сразу же не станет. Потому он вжимал Ви в себя еще сильнее — ее кости крепкие, литые, выдержат. Выдержат, когда он будет втираться лбом в ее лопатки. Выдержат, когда он будет бормотать что-то о прошлом на самом пределе. Бормотать что-то о ней. О том, что у него тоже болит под ребрами. О том, что он не сожжет ее, потому что как Фалько — простой смертный — может достичь Солнца? Раньше он забавлялся с мечтаний Люси о Луне. Больше они смешными ему не казались. Больше — с тихим рваным дыханием Ви на ухо — ему не казалось существенным ничего. — Останься, — он не имел в виду навсегда. Столько, сколько позволит Найт-Сити. Столько, сколько бывает в этом проклятом городе. День, месяц, год. Все, что он сможет выжать. — Не могу, — Ви бормотала так тихо, что Фалько едва слышал сквозь сон. Едва слышал, как она перебирает его волосы. Едва слышал, как она существует с ним в одной плоскости по какому-то странному стечению обстоятельств. — Почему? — Потому что я умираю. Тогда он не понял, о чем она говорила. Ни тогда, ни под вой бури, ни под растекающиеся лучи раннего солнца. Какая разница, что она имела в виду, если ему было тепло. Если он думал о том, что, оказывается, был еще живой. А наутро Ви исчезла. Он увидел только следы от шин мотоцикла. Такого, на который обычные наемники даже смотреть бояться. Фалько прочесал все, что можно. Впился клещами в Роуг, которая по старой дружбе не выкинула его из «Посмертия», но остудила с первого кивка на его острое отчаяние в глазах. — Фалько, мы давно знакомы. Оставь это дело, — ее взгляд был почти сожалеющим, почти извиняющимся — таким, который он не видел у нее много лет. — У тебя и в лучшие-то времена не было с ней шансов. А сейчас послушай мой совет: не гонись за невозможным. Ви на пару жизней от тебя дальше. Дальше от того, чем раньше была команда Дэвида. Если и удастся ее нагнать, то ухватить — точно нет. Только угробишь себя. Найт-Сити — ее плоть и кровь, Фалько. Твой кочевнический дух никогда не поймет, что ей на свободе хуже, чем в ошейнике Найт-Сити. — Почему Ви сказала, что умирает? — спросил он в лоб. — Почему она двигается быстрее ветра? Почему она вплелась в меня за одни сутки так, что хочется сжечь Найт-Сити? Роуг только головой покачала. Хотела сказать, что это поганое качество они с Джонни делили напополам, но смолчала. Больно было признавать, что ради Сильверхенда она бы до сих отправилась на другой край мира. Фалько перекопал все базы города и его окрестностей. Обратился к Люси, взволнованной его внезапным звонком. Ви нельзя было отследить. Нельзя было уловить. Она двигалась быстрее кода, прописывая себя двузначными числами на улицах и тут же стирая свое существование. Она была везде, и в то же время ее не существовало. А потом Ви позвонила сама. С растрепанным видом и безумным взглядом. С горланящими Альдекальдо на заднем фоне. С горящим кироси в глазах. Она — порох с подожженным фитилем рядом. За ней следовать — хоть на край света. Он пообещал себе, что больше никогда не возьмет заказы. Больше не повезет ненормальных наемников под Арасаку, свершать свою очередную месть. И снова проиграл сам себе. Она замыкала его жизненный цикл. Вот он снова в компании дружных кочевников — как тогда, как когда-то в далекой молодости. Снова сражается против системы. Снова пытается вырвать обреченные жизни из лап смерти. Только сейчас — не как прежде. Не как раньше. Сейчас башня падает, обнажая нутро корпорации, Адам не отнимает самое дорогое, что у него осталось, а Арасака — всесильная Арасака — внезапно проигрывает. Совершенно обезоруживающе сдирает с него последние страхи. И все идет под изломанным углом. По другой стороне пластинки, откатывая его жизнь по новой прямой. Сейчас Ви смеется громче песчаной бури. Сейчас она, облачившись в безликую надежду, мчит по Пустошам в никуда. В точку, которой нет на карте. Сейчас они — семья. Часть клана. Часть единой системы, которую бережно выстраивают сами. И прошлое с ней остается позади. Смерть тоже маячит где-то за спиной, в Найт-Сити, не выходит за рамки города. Ви тыкается носом в его шею, в который раз просит рассказать о Дэвиде и Ребекке, будто нет ничего важнее этого. Будто напоминает себе и ему, что так больше не будет. Он касается ее взмокшего от жары лба и улыбается. О нее все еще легко обжечься. С ней совершенно несложно сосуществовать рядом и не важно где: в Пустошах, в неоновом квартале Джапан-тауна или на другом конце мира. С ней можно смеяться. И даже молчать, вплетаясь взглядом в ее честную, раздирающую нутро в клочья улыбку, оказывается совершенно приятно. По-новому свежо. Так, будто он знает ее дольше, чем живет. Так, будто вокруг нее крутятся другие Вселенные. Так, будто ею можно жить. Столько, сколько им позволят: день, два или целый год. И сжигать друг друга дотла будет необязательно.