Выбор

Следующие дни проходили одинаково и точно по расписанию. Постепенно я делала успехи и Тезар всё чаще хвалил меня, а Алекс никак не реагировал. Мысль о побеге я не бросала, но решила немного подождать. Я могла многому интересному здесь научиться. Всё текло равномерно и спокойно, но однажды перед отбоем я решила походить по коридорам без своих охранников. Это было не совсем по договорённости, но сбегать щас я не собиралась, а сидеть в комнате только не хотелось. Плюс я уже немного знала коридоры и мне уже было легче ориентироваться. Я бродила по лабиринту в прекрасном настроении, так как сегодня я научилась у Тезара одному хорошему приёму и у меня получалось его технически выполнить без помарок. За воспоминаниями я даже не заметила, как оказалась в незнакомой мне части лабиринта. Но я услышала шум, хохот. Наверно, это крыло старшекурсников. В крыле новичков, где жила и я, было всегда тихо. Я решила убраться отсюда, потому что старшекурсники не любили, когда к ним забредали новички – этой информацией со мной поделились товарищи по обеденному столу как-то. Кто-то уже вляпывался в это дело, так что решил предупредить остальных: старшие так и норовили напакостить младшим, чтобы последние больше не совались куда не следует. Я почти вышла из крыла старших, как вдруг меня привлёк знакомый голос. Он доносился из приоткрытой двери в конце коридора. Это был голос Алекса. Я решилась подслушать. Каково же было моё удивление, когда я услышала, что речь идёт обо мне. Видимо, один из друзей Алекса спросил о моих успехах, и Алекс очень красочно их описывал: –...А еще она до сих пор плохо ориентируется в коридорах. Из-за этого я каждый день должен её сопровождать. Мы с Тезом не можем перевести её в группу для тренировок, так как она еще слишком слаба для них, так что приходится устраивать ей индивидуальные занятия. Послышался свист и слова сожаления. Они жалели его, потому что у него тупая ученица. – Надо давать ей больше упражнений. Будет больше тренироваться и уставать, может и толк будет, – кто-то начал давать советы. Послышались возгласы одобрения. Слёзы навернулись у меня на глазах. Как они могут так? Ладно они… Алекс? Он может сколько угодно ненавидеть меня, но вот так обсуждать со своими дружками… Как шакалы они просто набросились на меня, не пытаясь даже понять! А я ведь стараюсь же из-за всех сил! Не пропустила ни одной тренировки, хотя порой сил не было вообще… Моё настроение было испорчено. Слёзы так и не полились, уступив место гневу. Мне больше нечего здесь было делать, и я развернулась, собираясь убраться подальше, как вдруг, я услышала голос за своей спиной: – Малявка, ты что здесь разнюхиваешь? Поняв, что я обнаружена, я отскочила от парня, возникшего у меня за спиной, и бросилась бежать. Я совершенно потерялась в голубом лабиринте, так что, когда увидела дверь, сразу рванула к ней. Я выбежала на крышу. Холодный ветер пронзил меня до костей, ведь я была без куртки. Жар от гнева быстро сдался под холодными струями воздуха, но сам гнев ещё сидел во мне. «Как он мог? Почему?» – на эти вопросы никто не смог бы мне ответить. Я почувствовала, что замерзаю, но возвращаться я была ещё не готова. Казалось, что, если я встречу Алекса, то быть одному из нас покалеченным. – Решила слечь с воспалением лёгких? – послышался голос Алекса за моей спиной. – Поверь, это не станет причиной, чтобы... Я резко развернулась. Алекс даже отпрянул от меня. Все мои мышцы были в напряжении. Я готовилась проучить его. Алекс недоуменно спросил: – Что случилось? Я взорвалась: – Что случилось?! Ты обсуждаешь меня со своими дружками у меня за спиной. Обсуждаете что и как я делаю, какие упражнения мне нужно добавить, чтобы я больше уставала; говорите, что я слабая... Я хотела продолжить, но... зарыдала. Заплакать при противнике самое худшее, что можно сделать, ведь слезы – признак слабости. А значит, они не так уж были и неправы. Я думала, что Алекс рассмеётся или что-то пошутит, но он лишь положил дружески руку мне на плечо. Это оказалось неожиданным и взбесило меня ещё больше. Я оттолкнула его и уставилась с такой яростью, на которую была сейчас способна, но слёзы всё равно предательски текли по лицу. Алекс, казалось, не замечал моей ярости и стал говорить своим спокойным тоном: – Не знаю, что ты слышала конкретно, но это было вырвано из контекста. Меня это не убедило, но он продолжил: – Мы тебя обсуждали – да. Как и любой наставник обсуждает своего ученика с другими наставником. Это обмен опытом и обсуждение стратегии тренировок. Про добавление упражнений был разговор, но не для того, чтобы ты больше уставала, а для большего эффекта некоторых упражнений. То, что ты слышала о том, что это, чтобы ты сильнее уставала было сказано, но не серьёзно. Даже скорее в шутку. И не мной. Да, из-за добавления новых упражнений ты будешь сильнее уставать, но не это наша задача. А по поводу слабости... Разве ты можешь сказать, что ты сильная? Ты слабая и слабее всех ребят здесь... Он не успел договорить. Я развернулась и пошла к двери. Он схватил меня за руку. Я повернулась, надеясь ударить его, но он парировал мой удар. Я попыталась снова, но он выгнул мне руку. Резкая боль проломила моё тело. Еще чуть-чуть и он сломает мне руку! Я хотела крикнуть, но он, опередив меня, сказал: – Успокойся и дай мне договорить. Он сильно держал мою руку. Мне было холодно и больно, поэтому сопротивляться я не могла, да и придумать что-то дельное тоже не получалось. Я кивнула, и он ослабил хватку, но не отпустил меня. Он не доверял мне и было из-за чего. Мы стояли в тишине некоторое время. Я не понимала зачем нужно было тянуть, но, когда Алекс заговорил, я поняла насколько трудно ему было это сказать: – Ты слабее остальных – это правда, но лишь физически и только пока. Многие живут здесь не первый год, и они отличные бойцы. Ты здесь лишь второй месяц. Дай своему телу привыкнуть. У тебя есть прогресс, но сильной ты станешь ещё не скоро. Но физическая сила – это не самая важное. Самое важное – это духовная сила, а в ней ты сильнее многих и меня в том числе. Я удивленно подняла глаза. Всё предыдущее время я смотрела на снег под ногами, но эта фраза заставила посмотреть Алексу в лицо. Неужели он не шутит? – Я был на каждый твоей тренировке, видел каждое твоё поражение и каждую победу. Я видел боль в твоих глазах и страх, но ни разу ты не поддалась им. Боль в мышцах не становилась для тебя причиной отложения занятий, в отличие от других учеников. Твои поражения в боях не могли остановить тебя от новых попыток. Если ты проигрывала или у тебя что-то не получалось, ты не сдавалась, ты с ещё большим упорством шла вперед. Я всё с большим недоумением смотрела на человека перед собой, который на глазах из самовлюбленного эгоистичного подростка превращался справедливого и мудрого наставника. – Тебя можно даже назвать бесстрашной. В том смысле, в котором это слово употреблял Тобиас. Я удивлённо подняла брови. Было темно, но Алекс заметил и, пожав плечами, ответил: – Пару раз, пока я ждал тебя в твоей комнате, видел у тебя книжку «Дивергент» на столе. Я тоже читал её. Оказывается, у нас с ним есть даже что-то общее. Я не могла понять, что происходит. Он казался честным в своих словах и я... Я верила ему. Мой гнев растворился в том тепле, с которым Алекс говорил обо мне. Что это? Гордость за ученика? Это всё ещё никак не могло уложиться у меня в голове. Молчание затянулось. Но нарушить его я не решалась. Зато Алекс, видимо, решил со всем меня смутить: – Ты действительно чем-то похожа на Трис. Страх не угнетает, а пробуждает тебя. – Бассейн, – выдохнула я. – Именно, – с улыбкой произнёс он, наконец, отпуская мою руку. Что это? Улыбка? Оскал? Ухмылка? Алекс был сам не свой и это напрягало меня, но где-то глубоко внутри, так глубоко, где гнев и горячая ярость уступали место теплу – домашнему теплу. Я так соскучилась по обычному общению. Без сравнений кто круче метает ножи или стреляет из пистолета, без сарказма и тонких намеков. Соскучилась по простому общению где-нибудь в тихом уголке, где кажется, что есть только здесь и сейчас, а остальное не важно.... – Ты удивительная. Ты боишься, но выполняешь задание. Как? Как? – Я не знаю, – тихо ответила я. – Я не боюсь воды. Наоборот: она притягивает меня, но плавать на спине я боюсь и не знаю почему. Я не боюсь утонуть – смерть не страшит меня, но это очень неприятно, когда в нос попадает вода. Я боюсь, что вода попадет в нос, а затем в легкие. Еще я боялась прыгать в воду, но вскоре я преодолела этот страх. Страх – это слабость. Поддавшись ему, мы проигрываем. Я борюсь со страхами, потому что это закаляет меня. Я плаваю уже давно, но страх плавать на спине ещё внутри меня и каждый раз я вся сжимаюсь, когда ты или Тезар приказываете плыть на спине. Но каждый раз это испытание и каждый раз я его выигрываю. Это просто ежедневная борьба с самим собой. Борьба – ставшая привычкой. Я с облегчением вздохнула. Никто, никто в целом мире не знал о моих страхах, ведь они слабое место, которое можно использовать в плохих целях. Я никогда не собиралась о них рассказывать, но это всегда гложило меня изнутри, а сейчас мне стало как будто легче. Да, теперь Алекс может рассказать кому-то, но почему-то я была уверенна, что этого не будет. Он не такой как все, но пытается не выделяться. Он боится быть другим – это его слабость. Я не боялась, наверно поэтому, он так сильно надо мной издевался. Он просто такой же, как и любой другой здесь – сломанный системой, научившийся быть машиной. Алекс стоял молча, смотря куда-то вдаль, звёздное небо и горы соединялись. Мы высказались друг другу и у обоих на душе стало свободнее, но и более пусто, ведь, мы рассказали свои тайны, то, что мы старались скрыть от других и даже от самих себя. Становилось прохладнее, и я совсем окоченела. Тут я заметила, что и Алекс одет прохладно: лишь в футболке – без куртки. Он посмотрел на меня. У него были синие губы, похоже, что как и у меня, так как мы оба рассмеялись. Алекс положил руку на плечо и в этот раз я не оттолкнула его. Он еле заметно улыбнулся и сказал: – Пора, а то оба схватим воспаление легких, – тут я почувствовала как уголки моего рта вновь поползли вверх. – Помни, что можешь всё мне рассказать. Знаю, я бываю занозой в заднице, но... – Я все понимаю. – тихо ответила я. – Ну или думаю, что понимаю…. В любом случае ты тоже можешь поговорить со мной, когда захочешь, если перестанешь быть эгоистичным ублюдком. Я прикусила язык. Оскорбление вылезло на автомате, и я подумала, что он обидится или оскорбит меня в ответ, как раньше, но он лишь тихо ответил: – Ты права. Хорошо. Мир? – Мир. Мы покинули крышу молча, каждый думая о своём, но оба счастливые, так как обрели друга. Надолго ли? Такие разговоры, действительно сближали, но… Я смотрела вслед уходящему Алексу, когда он довёл меня до комнаты и пошёл в сторону своего крыла здания. Воспоминания о разговоре всё ещё теплом отдавались внутри и это понимание, что мы поговорили впервые нормально… Но стоило ли так откровеничать с человеком, которого плохо знаешь, а точнее знаешь больше с плохой стороны? Я чувствовала себя снова загнанной в угол. Не любила откровенничать, всегда старалась всё скрывать, что любое, даже маленькое откровение потом мне аукалось несколько дней мыслями «А стоило говорить об этом?», «А не использует человек это в своих целях?» Где вероятность того, что сейчас Алекс не придёт к себе в комнату и не станет всем рассказывать как он в лёгкую обманул дурочку, просто поговорив с ней ласково? Я мотнула головой. Так происходила всегда при откровениях. Я не доверяла людям и привыкла ничего не рассказывать. Я старалась бороться со страхами, но один побороть даже не пыталась – страх людей, а точнее довериться людям. Это был защитный страх, как я считала, который мне помогает потом не чувствовать боль, когда выяснялось, что реально человек не стоил доверия. Что же ждёт меня здесь? Я посмотрела в сторону куда ушёл Алекс. «Надеюсь, что сегодня вечером ты показал истинное лицо» – всё, что я могла пожелать, чтобы потом не разочароваться в людях снова. Я зашла в комнату, готовясь ко сну. А звёзды беспечно так и сияли над крышей тренировочного центра. Ветер поднимал и уносил вдаль ещё оставшиеся листья, а мелкий снег мягким покрывалом, укрывал землю, защищая от холода и мрака. Следующие дни резко контрастировали с предыдущими. Ночь на крыше как будто отделила дни до неё и после. Алекс изменился, ну, или просто снял маску. Раньше он находился постоянно в каком-то напряжении (теперь понятно почему), а сейчас был спокоен и прост. Тезар, увидев изменения в Алексе, лишь улыбнулся, видимо, он знал настоящего Алекса. Но всё же он находил золотую середину: со мной был настоящим, а с ребятами чутка самовлюблен и эгоистичен. Ну, он не хотел терять друзей. Во всём остальном дни проходили всё так же. Но они были приятнее без ухмылок и издевательств Алекса. Я становилась всё сильнее и опытнее, добавлялись новые предметы к изучению – в общем, жизнь шла своим чередом. С Алексом мы стали хорошо общаться, но личный душевный разговор состоялся ещё раз лишь однажды. Был обычный день, с обычными занятиями и привычными болями в мышцах. Но вечерняя тренировка и занятия по теории были поменяны в этот раз местами. Вечером, после ужина, у меня прошёл урок теории в библиотеке с группой ребят и мистером Флаусом. Милый старичок, очень любивший книги. Все очень любили его предмет, так что занятия всегда проходили в приятной компании. После этого занятия все разошлись по своим комнатам. У нас был ещё час до отбоя и я, по обыкновению, приняла душ и уселась на кровать с книгой. Чтобы мокрые волосы не мешали, я заплела их в косу и надела пижамный костюм. Именно в таком виде предстала я перед Алексом, который постучал ко мне в дверь за 20 минут до отбоя. Он немного смутился: – Извини. Не думал, что ты уже ложишься.. – А ты часы на руке носишь для украшения? – с острила без злобы я. Алекс как-то неловко посмотрел на часы и ещё больше сконфузился. Заметив это, я сбавила обороты и открыла на максимум дверь: – Проходи. Алекс в благодарность кивнул и вошёл в комнату. Я надела кофту, чтобы было не так некомфортно беседовать, и мы сели на подоконник. Мы молчали. Меня чуть-чуть клонило в сон, но Алекс бы не пришёл так поздно без причины. Но он сидел молча и лишь пялился в окно, собираясь с мыслями. Я поняла: разговор будет по душам. Наконец, Алекс спросил: – Как ты живёшь без друзей? Я опешила. Такого вопроса я не ожидала. – Эмм... Ну, нормально. – Но ведь каждому нужны друзья; человек, которому ты доверяешь и можешь рассказать всё что угодно; общение... – Ну, видимо не всем... Алекс удивленно посмотрел на меня. Я поторопилась объяснить: – Да, иногда хочется кому-то рассказать свои мысли и чувства, хочется пообщаться, но есть страх и это не тот страх, который нужно преодолевать, на мой взгляд, это страх предательства. Если ты рассказываешь что-то кому-то, то ты даешь человеку узнать своё уязвимое место. И он может воткнуть туда нож случайно или специально – это неважно. У меня так уже было. И не раз. И я решила, что не буду больше никому доверять. Ведь, когда предают, это больно. А собрать себя заново в десять раз сложнее, чем рассыпаться на куски. Когда нет друзей ты волен выбирать сам, что делать, не стараясь подобрать что-то, подходящее для вас обоих. Ты идёшь куда тебе хочется и с какой скоростью хочется. Ты общаешься с другими людьми и не думаешь о том, что рядом стоит друг, который не понимает ваших шуток и интересов. Ты свободен и это круто. Считается, что в жизни невозможно без друзей, но я не соглашусь с этим. В друзьях есть и плюсы, и минусы, как и в самой жизни. Знаешь, жизнь – это огромный жуткий чудовищный бардак, но в этом же её и прелесть. Мы чувствуем за жизнь многое: счастье, горе, боль, радость, любовь, скорбь, силу, слабость, гнев. Это огромная палитра чувств и эмоций и делает нашу жизнь яркой и неповторимой. Но есть чувства, от которых мы хотим избавиться – назовём их чёрными клавишами пианино, а есть чувства, которые заставляют нас улыбаться, радоваться жизни, «парить» над землей – белые клавиши. По отдельности они лишь кучка клавиш, но, соединившись, они создают прекрасную мелодию. Так и в жизни: чтобы создавать свою жизнь нам нужны как белые, так и чёрные клавиши.... Алекс сидел молча. Было слышно лишь моё и его дыхание. Наконец, он ответил: – Ты боишься предательства, но у тебя же были друзья? – Да, трое за 17 лет. – И как они тебя предали? – Не самая лучшая тема для разговора. – Прости. – Ничего. Мы снова молчали. Вскоре выключился свет – это означало отбой. Но Алекс не торопил меня в постель, а я и не хотела туда идти. Мне было хорошо здесь у окна, в котором, тихо танцуя вальс, кружились снежинки, падая на землю. На удивление хорошо. Словно рядом человек, с которым хочется просто быть, просто дышать одним воздухом, и вам просто хорошо сидеть и молча смотреть в окно. Это такое давно забытое чувство… И вместе с этим хорошим чувством я вновь почувствовала коготки страха – однажды же это кончится так или иначе, так стоит ли начинать? Я тряхнула головой, чтобы отмахнуться от этих мыслей. А Алекс всё сидел молча. «Зачем он стал задавать такие вопросы? Неужели я оказалась права и он действительно настоящий со мной? Но друзья его таким не примут… Они другие… Что он задумал?» – крутилось у меня в голове, так что я решила Алекса подтолкнуть к разговору: – Ты что-то хотел? Ты же пришёл не обо мне разговаривать? Задумчивость исчезла с лица Алекса, и он опять потускнел. – Да, но уже поздно. Договорим завтра. Хорошо? – Хорошо. Алекс спрыгнул с подоконника и вышел из комнаты, шепнув из-за начавшегося отбоя, перед тем как закрыть дверь: – Завтра в 7 у тренировочного зала. Я ухмыльнулась. Я знала расписание и уже ходила без охранников, так что всегда приходила даже чуть-чуть заранее нужного времени, но Алекс не мог не командовать. Я сняла кофту и легла под одеяло. Как только моя голова коснулась подушки, я заснула.