Тень из-за моря

Белые паруса, чем-то неуловимо похожие на быстрокрылых чаек, отражались в золотом закатном море. Мимо проплывали поросшие густым, высоким лесом каменистые берега. Волны набегали, мягко толкали и без того спешащие домой корабли, словно хотели их еще поторопить. Ригердта стояла, опершись о фальшборт, и разглядывала снующих у самого дна рыб. Мысли ее блуждали далеко, в столице оборотней, там, где доложен был, по ее предположениям, сейчас находиться муж, поэтому она не сразу заметила отделившуюся от берега небольшую остроносую лодку. — Госпожа, — позвал ее седой, с обветренным серьезным лицом капитан и, осторожно тронув за плечо, кивком указал куда-то вперед и вбок, — мне кажется, это к вам. Ригердта подняла взгляд и, присмотревшись внимательно, увидела юрко летевшее вперед суденышко, а на ее носу Лерука. Лицо командира имело торжественный и слегка загадочный вид. — Должно быть, есть новости, — предположила она. — Спасибо вам, капитан. Тот коротко поклонился и отошел, чтобы дать указания по встрече гонца. Матросы спустили трап, и уже через несколько минут Лерук проворно взбежал на палубу и, оглядевшись по сторонам цепким взглядом, отправился прямиком к жене своего Повелителя. — С возвращением, госпожа, — приветствовал он. — надеюсь, ветер был попутный. — Более чем, — с улыбкой кивнула в ответ Ригердта. — Как у нас тут дела? — Все спокойно, — демонстративно вытянув руки по швам, отрапортовал Лерук. — Ни одна Тень в территориальных водах Аст-Ино так и не появилась. Прочие чужаки так же не пресекали наших границ. В Истале у принца Ниммакиру тоже все хорошо. — А?.. — на лице Ригердты мелькнула на один короткий миг растерянность. Она сделала неопределенный жест руками, однако привычный в бою ко многому командир и без дополнительных разъяснений понял, что его начальница хотела спросить. Если в Истале распоряжается наследник, то где в таком случае его отец? — Сейчас я все расскажу, госпожа, — уже другим тоном, почти совсем по-дружески, продолжил Лерук. — В Аст-Ино действительно все хорошо и спокойно, как и всегда. Послание ваше Рамору я передал, однако мирно отсиживаться на заставе в ожидании возвращения войск мне не пришлось. Дело в том, что на заставе принца гостит его брат. Глаза Ригердты вспыхнули, и Лерук кивнул, подтверждая сказанное: — Ваш муж здесь, рядом, госпожа. Именно он и попросил меня сбегать в Исталу — отнести ваше послание наследнику Ниммакиру. Я с удовольствием согласился. А на обратном пути забежал в гости к вашей великолепной тетушке Наэре. Она мне дала для вас это. Лерук вновь загадочно улыбнулся и, сняв с плеча небольших размеров серый холщовый мешок, с торжественным видом вручил его Ригердте. Та вопросительно подняла брови, однако приняла дар и, заглянув внутрь, ахнула: — Мои наряды! Лерук, как ты догадался? — Вас все же слишком долго воспитывали люди, моя госпожа, уж простите, — с немного снисходительным видом хмыкнул тот и, добродушно усмехнувшись, постучал себя когтем по голове. — Ведь я же оборотень. Моя память хранит не только воспоминания всех мужчин моего рода, но и женщин тоже. Мне не нужно объяснять, зачем и при каких обстоятельствах женщины стремятся быть красивыми. А вы с собой в поход ничего, кроме боевых доспехов, не взяли. Да и те уже изрядно поношенные. Я видел ваш заплечный мешок — ничего стоящего там просто не могло поместиться. Ну и потом, ведь это именно я в свое время сопровождал вашего деда князя Эргарда в Исталу. — Да, я помню, — улыбнулась Ригердта. — Поэтому я чувствую теперь некоторую ответственность за вас, — закончил торжественно Лерук и, помолчав немного, добавил шепотом с видом старшего брата: — Ваш муж здесь, рядом, госпожа. И мы уже почти приплыли. — Да, ты прав, — спохватилась Ригердта. — Времени мало. Спасибо тебе, ты настоящий друг. — Пустяки, — отмахнулся тот. Оборотница скрылась в своей каюте, а через некоторое время снова вышла, одетая в парадное одеяние из серебряной парчи. Украшенные перламутром и жемчугом косы свободно падали на спину. Подойдя к борту, маршал Аст-Ино обвела взглядом палубу, ласково, по-матерински улыбнулась каждому матросу и воину, а после сказала: — Отправляйтесь дальше в порт без меня, друзья. Я сойду здесь, у заставы. Спасибо вам всем за бой. Спустить шлюпку! Ответный рев вырвался разом из нескольких десятков глоток, напугав прикорнувших на мачтах чаек и сообщив всем дежурным пограничникам на берегу, что происходит нечто интересное. Спущенная лодка качнулась на набежавшей волне, Ригердта ловко спрыгнула на ее корму, и пара матросов налегла на весла, развернувшись прямиком к берегу. Сердце оборотницы колотилось, словно стремилось вырваться на свободу, и она прижала руки к груди, будто могла таким образом его унять. Кусты орешника на берегу раздвинулись, и на тропинке, ведущей прямиком к песчаной косе, показался мужчина. — Иласару! — крикнула она, не сдержавшись, и заметила, как на лице супруга отразилось потрясение. — Ригердта! — воскликнул в ответ Повелитель и кинулся вперед. Остановившись у самой кромки прибоя, он всматривался в фигуру приближающейся жены, такой знакомый и такой бесконечно родной, что у оборотницы перехватило дыхание. На обычно бесстрастном лице Иласару отражались обуревавшие его эмоции, которые он, по-видимому, на этот раз даже не пытался сдерживать. Принц Рамору стремительно вышел из-за сосен, однако поняв, что происходит, издалека с улыбкой махнул невестке и снова растворился среди подлеска. Лодка мягко ткнулась носом в берег, и Повелитель, забежав прямо в воду, подхватил на руки жену. Та прильнула к нему, с удовольствием прошептав еще раз: «Иласару», и вдохнула ни с чем не сравнимый запах, от которого закружилась голова. Запах истинного. Запах мужа. — Ригердта, — прошептал в ответ тот хрипло и, не отпуская из рук, поцеловал в шею. — Вернулась… — Да… — подтвердила она очевидное, и тогда он, дойдя до подлеска, поставил ее на траву, тут же снова заключив в объятия. — Хороша, — прошептал он, смерив жену быстрым взглядом, и та, довольно мурлыкнув, прильнула к нему, спрятав лицо на груди супруга. Тени постепенно удлинялись, закат густел, став янтарным. Матросы выложили сумку с вещами Ригердты, затем лодка неслышно отчалила и вновь направилась в сторону корабля, но заметили это только стражи границы. Ни сам Повелитель, ни его жена не обратили на такую мелочь никакого внимания. Они долго стояли так, обнявшись и слушая дыхание и биение сердец друг друга, а после Иласару поднял лицо любимой и крепко, со всей страстью поцеловал. Ригердта сжала его в ответных крепких объятиях, куснула за плечо, а после они снова принялись целоваться, утробно порыкивая, покусывая друг друга и составляя на теле друг друга следы этой страсти. Ригердта всей кожей ощущала, как растет возбуждение мужа. Кровь бурлила у нее в жилах, стало почти невозможно дышать. Наконец, Иласару оторвался и, перекинувшись зверем, первым устремился в лес. Его жена, последовав примеру мужа, устремилась за ним. Оба неслись по петляющей между сосен и дубов тропинке, оставляя следы когтей на влажной земле и тяжело дыша. Наконец, они достигли одной из полян, и тогда Иласару, снова приняв человеческую ипостась, остановился в ожидании. Ригердта тоже стала вслед за ним человеком и, оглядев свой уже слегка потрепанный наряд, с усмешкой покачала головой и резким движением сорвала его. Иласару в два шага преодолел разделявшее их расстояние и, обняв жену, упал вместе с ней в траву. Они покатились, потом застыли, глядя друг другу в глаза, и принялись целоваться до тех пор, пока хватало дыхания. После они снова покатились по траве, оставляя на телах следы зубов и когтей, не в силах разомкнуть объятия и на миг. Пели проснувшиеся ночные птицы. Сквозь высокие кроны золотилось заходящее солнце. Куртка Иласару полетела в сторону. Тогда Ригердта, оторвавшись на мгновение от губ мужа, одним резким движением сорвала с него штаны и обхватила его торс ногами. Больше Иласару не сдерживался. Овладев женой, он раз за разом с силой вбивал ее в мягкую землю. Она отвечала, с утробным рычанием подаваясь навстречу, и все целовала и целовала до тех пор, пока от нехватки воздуха не начинало болеть в груди. Потом, отдышавшись, уже Иласару начинал целовать жену. Он замедлялся, вырывая из груди Ригердты жаркие, нетерпеливые стоны, после снова наращивал темп, подчиняясь голосу бурлившей в жилах крови. Не раз и не два громкий звериный рык прокатывался по поляне, растворяясь среди ветвей. Лишь когда на небе уже загорелись звезды, муж и жена наконец смогли начать говорить. — Как же мы детям в таком виде покажемся? — с усмешкой в голосе спросила Ригердта, удобно устраиваясь на плече Иласару. — Можно подумать, это в первый раз, и они нас прежде после подобных ночей не видели, — спокойно, почти философски заметил тот. — Так же, как и воины. Вот уж не стоит переживать о таких пустяках. — Ладно, не буду, — пообещала с улыбкой жена. — Да, я разрешила Тэньяти задержаться на месяц у братьев в Вотростене. — Хорошо. — Еще с десяток оборотней вернутся сразу после бала, который устраивает отец в честь победы. Иласару с интересом поглядел на жену: — А ты чего не осталась? — К тебе спешила, — пояснила та. Иласару посмотрел на Ригердту долгим взглядом и серьезно ответил ей: — Благодарю. Он поцеловал ее, на этот раз бережно и нежно, и пообещал, по-прежнему дыша прямо в губы: — А праздник мы и свой устроим в Истале, обязательно. — Угу, — улыбнулась Ригердта и, мягко обвив шею мужа, ласково провела ладонями по его плечам. «А подробный доклад о ходе боя с Тенями, — подумала она, — вполне может подождать и до завтра. Ничего не случится. Точно».

***

— На удивление неудобная вещь, — вполголоса ворчливо сообщил Тэньяти и, неловко одернув котту глубокого синего цвета, украшенную каплями перламутра и расшитую серебряной нитью, покосился в зеркало. — Как вы, люди, носите это, не понимаю? Бёрдбрандт рассмеялся и, нимало не смутившись, покачал головой: — Они ничуть не хуже, чем ваши кошачьи шаровары с рубахами. Ты просто к такому не привык. — Я бы с удовольствием, кстати, отправился на бал в шароварах. Остальные оборотни, я полагаю, будут именно в них. Чего такого-то? Он пожал плечами и вновь с немалой долей смущения огляделся по сторонам. Взгляд оборотня скользил по позолоте отделки парадной гостиной дома Бёрдбрандта, где они оба сейчас стояли, по высоким, до самого потолка, зеркалам, по обитой бархатом тяжелой дубовой мебели, однако старший брат сомневался, что младший что-то видит перед собой. Вздохнув, он заметил: — О тебе же забочусь. Ты хочешь, чтобы на тебя все таращились? Тебя и без того будут пристально изучать. — Почему? — удивился Тэньяти. — Эка невидаль — оборотень. Что у вас, кошаков не видели? Мы же не в Месаине. — Видели, конечно, — не стал спорить Бёрдбрандт. — Но ты не просто кошак. Ты сын Горгрида, которого все в Вотростене до сих пор хорошо помнят и любят. Так что иди лучше в привычном людям наряде. — Не слушай его, Тэньяти, — раздался звонкий, властный голос леди Орнильд. — Ты просто действительно очень красив в таком виде. Ступай смело и не сомневайся. Старший советник усмехнулся в усы и, подняв взгляд, поглядел на неторопливо спускающуюся по резной мраморной лестнице жену. В бархатном платье цвета густого вина, с бриллиантовой диадемой в густых волосах, она была удивительно хороша. Муж сделал шаг вперед, и, дождавшись, пока Орнильд спустится, обнял и поцеловал в щеку. — Готова ехать? — поинтересовался он. — Вполне. Но мне еще необходимо дождаться сестру. Езжайте пока вдвоем, а мы с сыновьями прибудем следом в течение получаса. Она незаметно отошла на шаг в сторону, так, чтобы ее не видел Тэньяти, и выразительно указала мужу на его брата глазами. Бёрдбрандт кивнул в ответ, давая понять, что согласен. Орнильд умела, не прилагая к этому никаких усилий, практически всегда быть в центре внимания. Тэньяти, и без того немало смущенному предстоящим появлением в вотростенском обществе, явно не стоило появляться там в компании жены брата. По крайней мере до тех пор, пока он не привыкнет. Вдвоем же им будет легче затеряться. — Значит, так и решим. Жду тебя в замке, — Бёрдбрандт вновь быстро поцеловал Орнильд и обернулся к брату: — Поехали. — До встречи, — попрощался тот и поспешил следом за Бёрди. Пока они собирались, закат уже успел прогореть. Украшенный цветами, лентами и праздничными арками город расцветился ласковыми, таинственно мерцающими огнями светильников. По улицам плыла музыка, и оба брата, пока ехали, порядком заслушались. Лошади неторопливо перебирали копытами, однако ни Бёрдбрандт, ни Тэньяти не подгоняли их. Наконец, короткая улица закончилась, и впереди показалась крепость. Ворота были распахнуты, горожане свободно гуляли по княжескому саду, и лишь безмолвно возвышавшиеся тени стражей давали понять, что о безопасности никто не забыл. Солдаты приветственно склонили головы перед советником. Конюхи приняли лошадей, и Бёрдбрандт, обняв крепко брата за плечи, пригласил: — Ну что, идем внутрь? Готов? Ты главное не тушуйся и не обращай на взгляды внимания. Ты ведь уже был здесь. — Да, конечно, — немного обреченно вздохнул Тэньяти, а после уже уверенно добавил: — Веди. На них в самом деле оглядывались. Мужчины и женщины, молодые и старики, практически не скрывая своего любопытства, провожали обоих братьев взглядами. Стражи брали на караул, и в глазах тех, кто был постарше, Бёрдбрандт видел отражение той давней битвы с магами. В конце концов, уже когда оба поднялись в тронный зал, им удалось наконец затеряться. Внимание уменьшилось, и старший брат, улыбнувшись младшему, вздохнул с облегчением. — Я полагаю, скоро выйдет Аудмунд? — предположил Тэньяти. — Да, с минуты на минуту, — подтвердил Бёрди. — Но приветственную речь он произнесет немного позже, когда начнется пир. Пока же некоторое время будут длиться танцы, а для тех, кто проголодался, стоят легкие закуски на балконе. — Хорошая мысль, — согласился оборотень и огляделся уже более внимательно по сторонам. В просторном зале среди людей гуляли, так же с любопытством осматриваясь, оборотни. Тэньяти приободрился, увидев сородичей, и в этот самый момент неспешная мелодия сменилась торжественной и громкой. Высокие двери в дальнем конце распахнулись, и к собравшимся на празднество гостям вышли князь и княгиня. Аудмунд поприветствовал всех, и в ответ раздались радостные крики, щедро сдобренные овациями. Бёрдбрандт всматривался в лица оборотней, выискивая среди них знакомые. Увидев Текамью, он кивнул ему, и в этот самый момент стоявший рядом Тэньяти заметно вздрогнул и даже как будто на короткий миг одеревенел. С нескрываемым удивлением приподняв брови, старший брат проследил за его взглядом и увидел молодую светловолосую оборотницу в вотростенском платье. Ноздри Тэньяти дрогнули, и было похоже, будто он учуял какой-то необыкновенный по красоте запах. Лицо его переменилось, за долю секунды отразив по очереди целую гамму чувств, от потрясения до восторга и почти отчаяния, и на ходу бросив старшему: «Я сейчас…», Тэньяти неторопливо направился к незнакомке. Текамья приблизился и, кивнув в ответ, спросил советника: — Что, неужели мой начальник наконец нашел свою истинную? Бёрдбрандт пожал плечами и с любопытством поглядел на оборотня: — Тебе лучше знать. Текамья, кажется? — Абсолютно верно, — согласился кошак. — Это ведь ты тогда разделил миссию с Бенвальдом? Уточнять здесь, посреди полного гостей тронного зала, что речь идет об убийстве прежнего магистра Джараака, явно не стоило, но кошаку, что стоял рядом с советником, и не требовались разъяснения. Широко улыбнувшись, он охотно ответил: — Именно я. — Скажи, как это у вас вообще происходит? Встреча истинного. — Да вот примерно так, — тот взглядом указал советнику на его брата. — Ты чуешь вдруг чей-нибудь запах и понимаешь, что вот она — твоя настоящая половинка. Это ощущение ни с чем невозможно спутать. Однако теперь понятно, почему Тэньяти до сих пор никак не мог ее повстречать. — И почему же? Тем временем стало очевидно, что девушка тоже увидела направлявшегося к ней младшего сына Горгрида. Она стояла, с изумлением глядя ему прямо в глаза, и должно быть, почти не дышала. Тем временем Текамья пояснял: — Это Лиуко, младшая дочь Вэратина, брата Кимеда. — Что?! — не смог скрыть потрясения Бёрдбрандт. — Именно так, — усмехнулся Текамья. — Ирония судьбы — он попросил родить ему наследника одну женщину этой семьи, а его судьбой оказалась другая. Впрочем, вийнэку они с Наэрой давно уже расторгли. — Да, знаю. Но почему Тэньяти ни разу не встречал Лиуко? — Она живет вместе с отцом на востоке. Он великолепный оружейник, и дочь тоже пошла по его стопам. Конечно, Вэратин вместе с детьми навещал свою сестру, но с Тэньяти они ни разу не пересекались. Так бывает. — Да, разумеется. — На войне Леора была в качестве лучницы. А теперь смотри внимательно, что сейчас будет, человек. — О чем ты? Тэньяти и Леора стояли друг против друга и глядели в глаза. Ноздри их время от времени заметно подрагивали, а в широко распахнутых зрачках отражались огни зала. Вдруг Тэньяти медленно поднял руки и выставил их перед собой ладонями вверх. — Вот оно, — шепотом пояснил Бёрдбрандту Текамья. — Он сообщает ей, что признал в ней свою истинную и спрашивает, не согласится ли она на отношения с ним. Теперь, если она подаст ему в ответ так же две руки, это будет означать: «Я тоже признала в тебе истинного и согласна на отношения». Если одну — признала, но на отношения не согласна. В этом случае еще есть шанс ее в будущем уговорить. Хотя, истинным обычно не отказывают. — А если не одной не даст? — Бёрдбрандт вдруг представил себе эту картину, и сердце его пропустило удар. — Так бывает? — Редко, но да, бывает. Истинность не всегда взаимна, это дело случая. И если вдруг Леора ему вообще рук не подаст, тогда я бы на твоем месте, человек, написал Иласару, чтоб он приказал сыну Тэньяти принимать дела. Твой брат и без того до сих пор не оправился после смерти отца. Если он потеряет сейчас еще и свою истинную, то этого он уже не переживет. В этом случае я бы его не отпускал из Вотростена. Однако переживать Старшему советнику не пришлось. Не успел еще Текамья договорить, как Леора подняла в ответ две руки вложила их в ладони Тэняьти. Текамья вздохнул с облегчением: — Обошлось. Бёрдбрандт не выдержал и спросил: — И что, объяснение всегда происходит в этом случае вот так? Оборотень пожал плечами: — Конечно, нет. Просто так можно дать знать о своих намерениях быстрее всего. В подобной форме допустимо делать предложение даже совершенно незнакомому оборотню. Но можно избрать и более длинный путь словами через рот. И тут, кончено, сначала следует хорошенько познакомиться со своей будущей половинкой. Бёрдбрандт рассмеялся, а Тэньяти, взяв девушку за руку, пошел вместе с ней на балкон. Музыка плыла над гостями, огибала их, куда-то спеша, обволакивала. Она кружила и увлекала, и гости танцевали, наслаждаясь праздником, вечером и уходящим летом. Закончив беседовать с Текамьей, Бёрдбрандт вновь принялся гулять по залу. Увидев Джая, он приветствовал его и, подойдя, спросил: — Говорят, вы завтра домой? — Да, советник, — ответил тот. — Император готовит триумф победителям, так что надо спешить. — От души рад за вас, — отозвался Бёрди. — Попутного ветра. — Благодарю. За этой беседой последовала третья, четвертая, пока наконец Орнильд, неслышно приблизившись, не спросила, не скрывая ехидства: — Скажи пожалуйста, любовь моя, ты не хотел бы хотя бы на время праздника забыть о делах и потанцевать с собственной женой? Бёрдбрандт усмехнулся и, обернувшись, обнял любимую: — Как раз собирался. Впрочем, смешинки в глазах выдавали его. — Да неужели? — не поверила та. — Правда-правда. Он наклонился и поцеловал жену. Орнильд охотно ответила, и тогда Бёрди увлек ее в круг танцующих. Аудмунд и Ретта так же танцевали, наслаждаясь вечером и друг другом, а за окном на чистом, ясном небе горели звезды, и ветер, дувший с севера, предвещал скорое наступление зимы. Как и всегда в этих краях. Пока же музыка плыла над залом, выплескиваясь в сад, и всем уверенно сообщала, что новый мир, наставший после победы, уже никогда не будет прежним.