Обрела тебя навсегда

      Океан дышал тишиной.       Под толщей воды, сидя на выступе скалы возле кишащего живностью кораллового рифа, Сян Лю мастерил золотистый лук, длиной примерно с половину его руки. Оставалось совсем чуть-чуть: капля крови, тетива — и готово. Лук был почти точной копией любимого оружия Сяо Яо, которое Сян Лю когда-то ей подарил. И которое чуть ли не с самого рождения стало любимой игрушкой Сян Хэн. С тех пор, как научилась ходить, она полюбила тайком наблюдать за тренировками матери и каждый раз, как Сяо Яо пускала стрелу, А Хэн очарованно замирала, то и дело забывая моргать.       Сян Лю едва мог сохранять невозмутимое лицо, уже полчаса вполглаза наблюдая за непрекращающейся вознёй внутри распахнутой на дне гигантской (в два раза больше их домика на Нефритовой горе) ракушки.       — Сян Лю! Вторая, пятая и седьмая головы твоего сына опять пытаются меня сожрать, — раздался притворно-возмущённый голос Сяо Яо, которая с полупридушенным смехом пыталась избежать клыков и цепкой хватки маленького, но не по годам сильного девятиглавого змеёныша, который уже успел белым чешуйчатым хвостом намертво обвиться вокруг её руки.       — Нашего сына, дорогая. Нашего, — усмехнулся Сян Лю, продолжая, на первый взгляд, спокойно плести тетиву. При этом внутренне содрогаясь от беззвучного смеха.       — А Чен, прекращай! — задыхалась Сяо Яо, безуспешно пытаясь отвлечь малыша очередной уловкой — на этот раз щекоча одну из его чешуйчатых шей, которые уже были длиннее половины её тела.       — Сян Хэн! — продолжая сосредоточенные попытки не засмеяться крикнул Сян Лю.       Из-за края рифа показалась девочка где-то девяти человеческих лет на вид, с хитрой улыбкой и длинным клубящимся шлейфом серебристо-белых волос: хотя демоническую форму она унаследовала от деда, человеком же была почти точной копией отца. Сян Чен в свою очередь — ровно наоборот, будучи девятиглавым змеем, человеческой стороной пошёл в Сяо Яо.       — А Хэн, забери отсюда своего младшего брата, пока он не отгрыз маме какую-нибудь стратегически важную часть тела.       Морским коньком скользнув к ракушке, она осторожно отлепила от матери А Чена, который уже отработанным жестом успел радостно вцепиться клыками четырёх из девяти голов в безнадёжно испорченную причёску Сяо Яо. Зашипев и сначала демонстративно повозившись, А Чен быстро свернул знамёна и перестал бить в барабаны, с довольным видом устроившись на руках у сестры. И позволил утащить себя за риф.       Сян Лю прижался затылком к шершавому камню за спиной и с протяжным вздохом прикрыл глаза.       Туманные нити солнечных лучей, проскальзывая сквозь льдистый халцедон воды, паутинкой разбегались по его лицу и, будто обнимая, спускались на плечи, игриво путаясь в длинных мерцающих серебром прядях. Сяо Яо хотелось зачерпнуть зыбко-текучую горсть песка и перемазать невыносимую белизну его одеяния. Слишком потусторонним, слишком эфемерным казался окружённый массивом океана Сян Лю, вызывая желание притянуть его к земле. Удержать. Убедиться, что он не видение, не мираж — настолько иномирно смотрелся он на этой скале, такой грубой и обыденной на фоне его неподвижной и словно полупрозрачной фигуры.       Сяо Яо уловила отголоски песни русалок, которая нота за нотой становилась дуэтом. Две мелодии сплетались в одну, и лицо Сяо Яо постепенно заливала горячая волна, принося с собой вспоминания об одном из первых путешествий — когда Сян Лю, напоив её своей кровью, подарил ей новый неизведанный мир.       За минувшие столетия они побывали в каждом уголке Великой Пустоши, жадно исследуя горы и реки, время от времени прилетая на Нефритовую гору. Ещё в самый первый раз, когда Сяо Яо мучительно восстанавливала свои силы, а Сян Лю беспомощно не находил себе места, он услышал, как играет на цине А Би. Хотя чарующий голос крылатого лиса не мог подчинить или даже успокоить его разум, в голове навсегда поселился неземной шёпот струн. Конечно, в то время душа Сян Лю ежедневно разрывалась на части, собираясь воедино только затем, чтобы разбиться вдребезги на следующий день, поэтому тогда ему и в голову не приходило обучаться искусству музыки. Но когда уже после свадьбы они вернулись поприветствовать Королевскую мать, и Сян Лю впервые коснулся струн, оказалось, что он поистине талантлив. Ещё более невероятным был его голос. Только чаровал он не магией, как у А Би, а потрясающей способностью передавать живые, необузданные эмоции. Они захватывали сердца с первой ноты и не отпускали до самого конца, вызывая страстное желание слушать голос Сян Лю бесконечно.       С тех пор в путешествия с ними всегда отправлялся гуцинь.       Сян Хэн к музыке была равнодушна, с раннего детства вместо игрушек и книг увлекаясь боевой магией и всевозможным оружием. А вот Сян Чен, хоть порой и фонтанировал неуёмной энергией, тут же впадал чуть ли не в транс, стоило ему услышать первые аккорды, звеневшие под пальцами Сян Лю. Едва научившись говорить, он потребовал собственный инструмент и теперь в любой удобный момент Сян Лю помогал ему осваивать цинь, который вырезал специально для его крошечных рук. В особенно дальних странствиях Сян Чен любил читать, уютно свернувшись в клубок, пока отец нёс его в корзинке за спиной или Сяо Яо держала в объятиях, сидя на спине Маоцю — когда он находил время составить им компанию. После того, как пять сотен лет назад обрёл человеческую форму, Маоцю, конечно, старался не разлучаться с Сян Лю слишком надолго, но и собственной жизнью иногда тоже занимался. Поэтому летал с ними по Великой Пустоши примерно раз через два.       Но куда бы они ни направились, сколько бы ни скитались, каждые пару десятков лет душа неизбежно звала их обратно в океан. И они всегда возвращались.       Звук упавшей на пол шпильки выдернул Сян Лю из полусна. С тех пор, как девяносто лет назад родился А Чен им с Сяо Яо нечасто выпадали моменты наедине. Поэтому использовать каждый из них нужно было с полной отдачей.       Отложив почти завершённый лук в сторону, Сян Лю заплыл внутрь ракушки в тот момент, когда Сяо Яо, сидя перед зеркалом, как раз пыталась выудить из растрёпанных волос последнюю застрявшую в колтуне шпильку. Опустившись за спиной Сяо Яо, Сян Лю протянул руку. Стоило только коснуться выступающих сзади на шее позвонков, как его словно бы ударил демон-скат, прошивая электрической стрелой. Удлинив когти, Сян Лю провёл ими от ключицы до уха Сяо Яо. Слегка оттянул ворот верхнего халата и, закрывая глаза, носом зарылся в её волосы на затылке.       По телу Сяо Яо побежали мурашки, расползаясь крохотными горячими иголками от основания шеи до кончиков пальцев на ногах. Закружилась голова и показалось, что она тонет в морском торнадо, хотя уже давно могла свободно дышать под водой, да и океан вокруг был тих и приветлив. Ощутив привычную невесомость в теле, она медленно повернулась и поймала взгляд Сян Лю, мерцающий алым демоническим пламенем.       Быстро выглянув из-за его плеча, Сяо Яо заметила, как взгромоздившись на морскую черепаху мимо проплывают два маленьких несносных демонёнка: Сян Чен всё же решил вернуть себе человеческий облик и теперь, вскарабкавшись на спину сестры, смеялся, обхватив её руками за шею.       Сяо Яо с улыбкой отвернулась.       Скинув на пол разбросанные на столе ингредиенты для ядов, Сян Лю замер, пригвоздив её к месту взглядом из-под слегка подрагивающих ресниц. Сяо Яо запустила пальцы в серебристый поток его прядей, чувствуя, как руки начинает покалывать жаром, и разгорается пурпурное пламя в глазах. Вертикальные зрачки Сян Лю пульсировали. Губы тронула едва заметная улыбка, которая даже тысячу лет спустя поднимала в груди Сяо Яо тёплую волну, щекотными пузырьками заполнявшую её до самых кончиков волос. Снова стало трудно дышать… — У нас есть примерно час до того, как наши чада вернутся, — хрипло прошептал Сян Лю, обжигая горячим дыханием кожу сразу за ухом Сяо Яо, и небрежным взмахом рукава закрыл створку ракушки, погружая всё вокруг в прохладную темноту.