Ищи меня в другом мире за углом

Глава 1 Сорванная поездка

Язык – удивительная вещь. Живая и изменчивая. Таков уж его механизм – он приспосабливается, адаптируется, трансформируется, когда-то усложняется, когда-то упрощается. Наверное, в древние-древние времена, когда самый первый язык появился у какого-то особенно умного племени, они называли огонь, скажем, уух. Потом соседнее племя смекнуло, что общаться при помощи звуков довольно удобно, но они назвали пламя ох-ох. Через некоторое время племена встретились в какой-нибудь довольно плодородной долине и, поскольку они были не очень воинственными и весьма сообразительными, решили объединиться в одно большое, сильное и умное племя. А что бы не было недопонимания и недовольства, огонь они стали называть ух-ох (были небольшие размолвки по поводу того ставить ли сперва ох вместо ух, но вожди кидали камни и племя с уух выиграло). Так ли все было на самом деле Агата не знала. И определенно не стала бы писать об этом в докладе. Но ей очень хотелось сочинить несколько новых слов прямо сейчас, потому что тех, что были в ее словарном запасе, совершенно точно не хватало для описания сложившейся ситуации. В школьном коридоре никого не было. Она стояла возле окна, дышала на стекло и вырисовывала простые узоры, делая вид, что пытается успокоиться. Хотя ей больше хотелось швырнуть в окно что-нибудь тяжелое. Да, стеллаж со школьными кубками заманчиво поблескивал из глубины коридора. Но надежда на положительный исход все еще не оставляла Агату. Ее попросили выйти из кабинета директора полчаса назад – мама была еще там и, наверняка, пыталась отстоять честь и достоинство своей шестнадцатилетней дочери. Маму всегда больше интересовала та сторона воспитания, которая представляет собой соблюдение правил. К счастью, соблюдать правила должна была не только Агата, но и все остальные в мамином окружении, до кого ее властная рука могла дотянуться. Агату такое положение дел чаще устраивало – врожденное чувство справедливости было свойственно им обеим. Единственный человек, которого мама не могла – а скорее не хотела – заставить жить по своим правилам, был папа. Это с ним Агата бороздила моря прямо в гостиной на сделанном из стульев пиратском судне, с ним она ходила сражаться с гоблинами в парк (ей было года 4 или 5). Папа сделал ей отличный деревянный меч, хотя мама беспокоилась, что отличным мечом можно отлично ткнуть себе в глаз. С папой они облазили все окрестные холмы и леса, промочили ноги во всех лужах и ручьях, подобрали и пристроили кучу бездомных кошек и собак. Кроме одного пса, Бастера. С ним совершенно немыслимо было расстаться, и он стал верным товарищам по играм и походам. А потом папа пропал. Однажды утром два года назад Агата спустилась к завтраку и увидела заплаканное лицо мамы. Она сидела за столом, глядя отсутствующим взглядом на кружку с холодным кофе. Никто не жарил блинчики или тосты, не напевал себе под нос немузыкальные глупые песенки собственного сочинения - кухня вдруг стала каким-то неуютным и неприветливым местом. «Мам…» - тихо прошелестела Агата. За спиной Агаты зацокали когти Бастера и раздался короткий вздох, словно и пес уже все понял – папа не вернется. «Папа не вернется.» - Больше мама ничего не стала объяснять. Нет, она еще добавила: «Агата, он очень тебя любит, всегда это помни». С тех пор мама пресекала все попытки выяснить, что произошло. Девочку это ужасно злило, она спрашивала снова и снова, но мама только строго смотрела в ответ и говорила: «Агата, пожалуйста». Агата смирилась – внешне, чтоб мама была спокойнее. Но себе она дала обещание разыскать папу во что бы то ни стало и спросить – почему он ее бросил. Ручка директорского кабинета повернулась. Первой вышла мама. Губы ее были сжаты в тонкую ниточку, а ноздри недовольно трепыхались. Следом в дверном проеме появилась директриса. Лицо ее было немного покрасневшим, но собранным. - Идем домой, Агата. – Мама положила руку на плечо дочери. На директрису она не смотрела. - Миссис Эванс, вы же понимаете – у меня связаны руки. Попечительский совет настаивает, что на эту экскурсию могут ехать только отличники учебы и…поведения. Агата бросила яростный взгляд на директрису. Можно подумать, она когда-то проявляла себя иначе. До текущей ситуации, разумеется. - Но вы же сами видели записи. – Продолжала вещать директриса. – И это эссе… - Я же вам говорила – это было мое эссе! Мое – от начала до конца! – Выпалила Агата. Мама вздохнула и продолжила изучать спортивную площадку за окном. Директриса состроила очень строгое лицо и произнесла: - Агата, пожалуйста. Ну вот, опять это «Агатапожалуйста»! Если еще раз придется это услышать, наверное, она взорвется. То есть взорвется снова. Почему-то все кругом считают, что она должна быть крайне понимающей, сдержанной и послушной. А она всего лишь требует справедливого отношения. - Возможно, вам стоит посетить психолога. – Осторожно сказала директриса. – Есть вероятность, что девочка до сих пор переживает из-за вашей непростой семейной ситуации. Агата увидела, что мамины брови взметнулись до самых волос и она наконец перевела взгляд на директрису. Когда она заговорила, ее голос можно было нарубить на кубики и бросить в коктейль: - Благодарю за участие в жизни моей дочери. Обязательно воспользуемся вашим советом при необходимости. Всего доброго. – С этими словами мама взяла Агату под локоть, и они обе направились в сторону выхода. Оглянувшись, девушка увидела, как директриса горестно покачала головой, будто ей было не все равно, что Агата не попадет на такую долгожданную и такую нужную экскурсию. Поездка в офис этого издательства была частью профориентационной программы, а Агата планировала связать свое будущее с литературой или другой близкой сферой. На самом деле, директриса Марлоу не была совсем уж отвратительным человеком. Не была даже слегка отвратительным. Чуточку лебезящим перед попечительским советом – вероятно. В целом симпатичная сорокапятилетняя женщина, всегда опрятная, даже нарядная, она знала всех своих учеников по именам, знала об их поведении, об их школьных увлечениях. В общем, директором она стала совершенно справедливо. С другой стороны, директрисе не хватало немного строгости – в школе царила весьма демократичная атмосфера. Директриса Марлоу иногда спохватывалась, что ученики слишком уж распустились и начинала закручивать гайки. Именно под очередную такую закрутку, которая вылилась во встречу с родителем и отстранение от поездки, попала Агата. Было бы очень уместно и справедливо, если бы на улице моросил противный унылый дождь или гремел гром и сверкали молнии. Но даже природа не собиралась сочувствовать Агате – стоял совершенно обычный, довольно теплый октябрьский вечер с облаками, набегающими на клонящееся к закату солнце. Мама молча прошла к машине и села на водительское место. Агата медлила. Она не понимала, сердится ли на нее мама и если да, то насколько сильно. В конце концов, девушка открыла дверь и села на переднее сидение возле мамы. Мама не торопилась заводить машину. Понятно, разговаривать она собралась здесь и сейчас. - Мама, честное слово… - Агата, я тебе верю. Верю, что это было твое эссе, верю, что Тим Оливер выкрал твою флешку, удалил твое эссе… - Не выкрал, – перебила Агата, - я сама дала ему флешку, но совершенно не за этим. Он, конечно, тот еще муда… - Агата! – ужаснулась мама. - Козел. – Вновь поднимающаяся ярость искала выход. – Но приписывать ему лишние преступления тоже несправедливо. – В носу Агаты предательски закололо, а в глаза будто сыпанули песка. Еще не хватало расплакаться из-за этого идиота. - Хорошо. Ладно. – Продолжала мама. – Допустим, ты писала эссе почему-то сразу на флешке – хотя могла написать и от руки, или сохранить на компьютере. Не в этом дело. – Мама сделала паузу и нервно положила руки на руль. – Зачем, пожалуйста объясни мне, ты надела ему на голову корзину для бумаги и выбросила его сумку в окно? Агата покраснела до корней волос и попыталась втянуть голову в собственный худи. Да, за это было стыдно. Все это произошло прямо на уроке литературы, когда Тиму поставили отлично, а Агата получила неуд за то, что сдала пустую флешку. Она хотела подойти к преподавателю после уроков, чтоб разрешить недоразумение, но когда мисс Фостер решила зачитать вслух эссе Тима, распечатанное на листах, до Агаты даже не сразу дошло, что читают ее сочинение. Потом все было как в тумане. Под негодующие возгласы учительницы Агата поднялась с места, прошла несколько рядов назад к месту, где сидел Тим. Непонятно, чего он ожидал, но точно не этого. Корзинка для бумаг очень удачно стояла недалеко за его спиной. Через мгновение подлый предатель был похож на рыцаря в странном шлеме. Но Агате показалось это недостаточным. В мгновение ока, она схватила его сумку, подскочила к окну, распахнула его и, пока растерянный Тим сбрасывал корзинку и вставал из-за своего стола, швырнула его сумку в окно. С третьего этажа. И вся эта сцена была старательно отснята одноклассниками с разных углов и выложена в интернет везде, где только можно. - Остается радоваться, что его телефона там не было. Или чего-то еще ценного. – Мама нервно барабанила пальцами по рулю. – Ты слишком бурно среагировала, милая. Скажи, пожалуйста, почему? Ты ожидала от Тима…какого-то другого поведения? – Мамин голос смягчился и стал очень вкрадчивым. Она внимательно смотрела на дочь. Краснеть дальше уже было некуда и Агата отвернулась к окну, промямлив «ничего подобного». Это совершенно неподходящий момент для обсуждения ее отношения к Тиму Оливеру. Она и без того чувствовала себя наивной влюбленной дурочкой, когда сам Тим Оливер захотел прочитать ее рассказы (почему-то сразу после того, как она обмолвилась, что рассказы находятся на одной флешке с эссе) и она, как зачарованная, отдала ему флешку. А уж он успел где-то удалить ее эссе и распечатать сочинение под своим именем. Непрошеная слеза все же скатилась из глаза. Хорошо, что мама не видит. Миссис Эванс поняла, что сейчас дочь не настроена продолжать обсуждение. Свои выводы она сделала. Давить на Агату означало бы заставить ее сильнее уйти в себя, а значит дочка снова попыталась бы загнать эмоции куда-то вглубь. В этот раз итогом стал инцидент с Тимом. Кто знает, что будет в следующий? Дебби провела пальцем по причудливо завитому обручальному кольцу, которое не снимала, не смотря ни на что, и завела машину. В любой момент жизнь дочери может круто измениться. И тогда она, как мама, совершенно потеряет контроль над ней. Бастер протяжно и громко зевнул. Ему было скучно. Хозяйка устроилась на кровати, закрыв глаза. Но как верный пес он чувствовал, что должен быть рядом, хоть и не понимал зачем. Так что он уселся рядом с кроватью, положив черную мордочку возле руки хозяйки, чтоб она время от времени почесывала его за ухом. Агата лежала в наушниках и слушала музыку. То есть музыка была включена, но Агата не вслушивалась в слова или мелодию, она даже не смогла бы сказать, какая композиция сейчас играет, хотя это был ее плейлист. Ей просто хотелось лежать и ничего не делать, но она плохо себе представляла, как можно действительно лежать и делать совсем ничего. Над дверью замигала подсветка. Значит мама хочет войти в комнату. Это папа придумал и сделал такой сигнал на случай, если родителям нужно будет зайти в комнату, а дочь будет в наушниках, как сейчас, и не услышит. Врываться в комнату без предупреждения ни одному из родителей Агаты не пришло бы в голову. Агата стянула наушники и крикнула: - Заходи, мам! Мама уже успела переодеться в более удобную одежду – мягкие спортивные штаны и серый свитшот. Агата после школы лишь удосужилась стянуть худи и бросить его возле кровати, оставшись в футболке и джинсах. Дебора, бросив неодобрительный взгляд на злосчастный худи, присела на край кровати. - Звонил мистер Оливер. Конечно Агате хотелось больше ничего и никогда не слышать о семействе Оливеров, особенно об их младшем отпрыске. Как было бы прекрасно, если бы вдруг Эдвард Оливер, отец Тима, получил очень выгодное предложение о работе подальше отсюда (Южный полюс сойдет за идеальное место) и они собрали бы все свои вещи, собак и котов, хомячков и рыбок – на самом деле Агата не имела представления о домашних животных Оливеров – и срочно выехали в аэропорт. К сожалению, мистер Оливер звонил совсем не для того, чтоб сообщить, что он прощает всех и все и встретит завтрашнее утро где-нибудь в южном порту Аргентины, или откуда уходят корабли до Антарктиды? - Он, знаешь, был очень недоволен. – Продолжала мама, не подозревая, что Агата уже давно вообразила себе Тима, стоящего на носу корабля и глядящего вперед в бескрайний водный простор. – Как я поняла, Тим и словом не обмолвился, что эссе не было его. Он потребовал доказательств, а их, как ты знаешь, у нас нет. И он хотел лично поговорить с тобой, но я такого не допущу, можешь не беспокоиться. Агата села и спустила ноги на пол. То есть Тим даже ни капли не раскаивался. - В общем, как ты знаешь, завтра многие едут в центр на экскурсию. А ты не пойдешь на занятия и останешься дома. За выходные, я надеюсь, они немного поостынут, а в понедельник я отвезу тебя в школу. - Спасибо, мам. – Неестественно тонким голоском ответила Агата. Сил сдерживаться больше не было. Ком стоял в горле, а глаза будто застилал туман. К счастью, в комнате было почти темно. Миссис Эванс обняла дочь за плечи и прижала к себе. - Милая, все будет хорошо. Я знаю, что ты чувствуешь себя преданной и тебе кажется, что это конец света. Но поверь мне, что это просто момент жизни, совсем скоро он покажется тебе несущественным. Агата уже не могла говорить, только коротко угукнула в ответ. Когда мама ушла, Агата повалилась на кровать лицом к окну и дала, наконец, волю слезам. Ей было стыдно за то, что она могла подумать, что Оливер младший испытывает к ней симпатию, ей было ужасно жалко себя за несправедливое отношение учителя и директора. Потом она вспомнила, что ее выходку в классе выложили в интернет и тогда ей пришлось зарыть лицо в подушку, чтоб мама не слышала ее рыданий. Бастер понял, что хозяйка нуждается в поддержке, запрыгнул на кровать и начал лизать лицо Агаты. - Бастер, ты-то всегда меня понимал. – Сказала Агата, зарыв пальцы его кудрявую черную шерсть. Пес лег рядом и положил морду на лапы, изо всех сил показывая, что он рядом, что на него всегда можно положиться. – Папа, мне так тебя не хватает… - Тихо прошептала Агата, всхлипывая и снова утыкаясь в подушку. Ей казалось, что впереди ее ждет только мрак и беспросветность.