heart beat: dusk till dawn

Чуя нервно сглотнул, глядя на экономку, виновато поджавшую губы. - Я дала ей жаропонижающие, сейчас она спит. – он кивнул, обойдя женщину, поднялся в спальню. Утром, когда он уехал, Ариса спала. Днем, созваниваются они редко, из-за того, что Накахару может швырять от бумаг до разборок в городе. Соответственно, болтать по телефону ему некогда. Сейчас, вернувшись домой намеренно раньше, он узнает, о ее не лучшем состояний. Несколько часов назад, заглянув в спальню, экономка обнаружила ее в кровати. Днем, Омане она не видела, поэтому поднялась на верх. У Арисы был жар, лекарство сбило его, но она все равно продолжает спать. Так Накахара ее и застал, в постели укутанную в одеяло по самую макушку. Он стянул с руки перчатку, потрогав лоб. Температуры вроде нет. Вздохнув, стянул с себя надоевшую за день одежду, пошел в душ. Такое ее состояние явно вызвано визитом призраков из прошлого. Причем призраки эти, не тени и кошмары, прокравшиеся ночью, а вполне из плоти и крови. Еще и отличающиеся настойчивостью, ему сегодня звонила Чисака. Он не взял трубку, и не станет делать этого. Чуя вообще считает, что не стоит давать им иллюзию каких-либо шансов. Наутро он позвонил боссу, сообщить о состоянии крестницы Огаю, что ему делать было физически тяжело. Чуя вообще не привык сообщать начальству плохие, ну или не очень хорошие новости. - Нет, спит. Вчера с постели ни разу не встала. – Чуя кивнул экономки, когда она подала ему кофе. Тон медноволосого казался извиняющимся. - Ох, Ириска… - вздохнул Мори в трубку, а его собеседник был уверен, что мужчина сейчас потирает переносицу пальцами. У Арисы уже было что-то подобное, когда умер ее дед. И по мимо времени, дать Огай ей ничего не мог. Бякуя – вот причина. Даже не все остальные вместе взятые. Мори мысленно вернулся к присланному ему письму. Без малого два месяца как он вернулся на Хоккайдо. Еще к тому же не один, с женой. Законной. Огаю даже фото приложили, взглянув на него, он едва истерически не рассмеялся. Слишком уж они были похожи, хотя скорее, правильнее сказать, что типаж внешность один. Мори может понять Арису, он сам испытывает сложные эмоции из-за этого. - Босс? - Проследите за ее состоянием, если жара не будет или он не будет сбиваться, позвони. А пока, пусть она… соберет себя. – Чуя кивнул, зачем, правда не понятно, и дал отбой. Собрать себя. Звучит легче чем на деле. Накахара прикрыл лицо руками, новости, которые босс сообщил позавчера вечером, сильно ее задели. Тот гнойный нарыв, которые лечили так долго. Он думал об этом, вчера и сегодня. Арису все это ест, не может не есть. Такие вещи оставляют шрамы, глубокие и уродливые. Неважно как хорошо ты умеешь с этим справляться. Весь день он проработал у себя в кабинете, перед обедом поднялся в спальню, все без изменений. Чуя надеялся, что они вместе пообедают, только цокнув языком, спустился в низ. Спал он тоже не хорошо, просыпаясь и проверяя лежащую рядом девушку, пока у самого сосало под ложечкой. Пейзаж за большим, арочным окном набирал красок, постепенно сменяя зеленый монохром на оттенки красного и желтого. Тонкие, длинные мужские пальцы помешивали сахар в чашке с чаем, пока мужчина из-за всех сил старался не раздражаться на мельтешащую перед ним женщину. Джун вздохнул, нехотя глядя на невестку. - Не могла бы ты сесть? – она замерла, быстро заморгав, словно забыла, что он был тут. - Не хочу, - тихо ответила она отворачиваюсь к окну. Джун вздохнул уже громче. Приезд домой старшего сына словно успокоил Бивако. Она даже орать стала меньше, правда, когда пару дней назад им доставили бумаги из Йокогамы, взорвалась она не на шутку. Чем серьезно напугала невестку, она в ужасе переводила взгляд с двери кабинета свекрови на мужа и деверя, искренне не понимая почему те делают вид, что не слышат криков. Они, конечно, слышали, порой Джуну казалось, что даже глухой мог уловить колебания децибелов от ее крика. Хотя в действительности, все было куда проще – привычность. Крики Бивако в доме далеко не редкость, даже «дорогой» старший брат к ним привычен с детства, хотя он единственный, на кого госпожа Мияваки никогда не повышала голос. - Нарезание кругов не уменьшит твоих опасений, впрочем, как и притязаний. – теперь она повернулась к нему, Джун скользнул по ней глазами, затем поднес чашку к губам. Первые дни после приезда, он ее чуть пару раз Элисией не назвал. Едва заметно вздрагивая замечая краем глаза, особенно со спины. Они не были прям похожи, типаж один: светлые, длинные волосы, кожа и глаза, не высокая, стройная с легкой походкой. Именно такой типаж всегда любил его брат. Ее красивая линия челюсти напряглась, она задышала чаще. Все старания не показывать эмоции были напрасны. - Что ты имеешь в виду? - Ой, - он цокнул языком – план нашей сестры не пришелся тебе по вкусу, это очевидно для всех. Джун перевел взгляд на каминную полку, виднеющуюся через открытые витражные двери, которые разделяли застекленную, теплую террасу от гостиной. На полке с такого расстояния можно было разглядеть три фоторамки. В одной из них была фотография их отца, Джунко держал на коленях еще совсем маленькую Арису, которая тогда только начала сидеть. А рядом с ними была Элисия. Эта фотография единственная, которую можно было найти в доме на видном месте. Остальные, немногочисленные хранились в фотоальбоме в кабинете Бивако. И в первый же вечер после приезда, Джун застал тут Даниэлу разглядывающую это фото. - Не понимаю, о чем ты. - Не прикидывайся дурой, будь ты ей на самом дели, мой брат на тебе бы не женился. – Теперь она посмотрела на каменную полку. К Мужу у нее были вопросы, не мало, но она их озвучить не решалась. Да, она переживала. Очень. Падчерица одним движением плеча могла стереть всю имеющуюся у нее легитимность. Хотя бы в теории. Поэтому навязчивая идея ее золовки померить отца с дочерью ей по душе не пришлась. - Можешь не пытаться, - сказала она с умной ухмылкой – Бякуя предупреждал, что его братья любят провокации. - Джун только рассмеялся, низко и глухо, но абсолютно искренне. - Не нужно думать, что ты кого-то из нас знаешь. Даже мужа, сколько бы он тебе ни рассказывал, это даже не одна четвертая от всего. – он снова пригубил чашку, продолжил уже ровным, спокойным тоном: - Твои сомнения вполне естественны и понятны. Ты не первая женщина, которую мой брат решил «облагородить». Возможно, и последняя, но не первая. А если ту, у которой прав было куда больше, он сравнял с дорожной пылью, то и тебе не стоит питать иллюзий о твоей собственной исключительности. - Я его законная жена! – жилки на ее челюсти заиграли. - А она его законная дочь. Единственная к тому же. – это был удар ниже пояса с его стороны, Джун точно знал, куда надо целиться. - Кроме того, ты его жена сколько? Шесть лет? А я его брат вот уже сорок семь лет, считай полвека. И знаю Бякую куда лучше твоего, поверь, то, что беспокоишься, вполне естественно. Хотя могу заверить – напрасно. Даниэль отвернулась к окну, зная, что деверь улыбается, довольный своей работой. С Бякуей она познакомилась восемь лет назад. У него тогда была другая женщина, но подвинуть ей ее удалось без особых усилий. Для Даниэлы существование Арисы, не новость. Она знала, что у ее мужа была возлюбленная, от которой осталась дочь. Что касаемо их расставания, он не вдавался в подробности. - Время способно осушать моря и разрушать горы, а ее вздорность неподвластна совершенно не чему! – крик Бивако заставил слышащих ее обитателей поместья вздрогнуть. Госпожа Мияваки прошла через гостиную, в сторону кухни. Старший сын прошел на веранду, подойдя к жене. Джун, не желая находиться рядом с «уважаемым» братом, отправился за матерью. - Полагаю, твоя сестра переоценила свои дипломатические способности. – сказала Даниэль мужу. - Скорее всегда забывает о семейном упрямстве, - он опустился на мягкое ротанговое кресло, налив из чайника ромашковый чай в чашку. Даниэла опустилась на такой же двухместный диванчик рядом. Она снова кинула взгляд к каминной полке, поджав губы спросила: - Почему ты на ней не женился? – вопрос ее Бякую врасплох не застал, он спокойно добавил чашку ложку сахара и помешал. - Думаю, тогда не было уверенности в правильности решения, - голос его казался Даниэле излишне спокойным. - Она была беременна! – сказала она резче чем хотела – Родила от тебя ребенка. Ребенок все меняет! – договорив, она поняла, что ее слова прозвучали как попытка убедить его в чем-то. - Женщину не спорю. Ты и правда думаешь, что рождение детей меняет мужчину? Тебе сорок, такая наивность тебе уже не должна быть свойственна. – жена смотрела на него со смесью озадаченности и непонимания, он пояснил: - Человек, принадлежал тебе, вам было легко и хорошо вместе. А потом, появился другой, еще один, и тот, кто был твоим всецело, больше не принадлежит тебе. А ты сам отходишь на второй план до конца жизни. - То есть, ты не женился на матери своего ребенка, из-за сомнений и ревности? Причем, своих сомнений и ревности к собственной дочери? Эгоист! - Все мужчины эгоисты, нас такими воспитывают. К слову, вы же женщины. Их разговор не носил характер злости или недовольства. Он был сродни обычному разговору между мужем и женой. В обыденном тоне, у них у обоих есть прошлое, которое позволят обсуждать такие темы спокойно, без ревности или осуждения. - А если бы у нас все же родился ребенок? - Мне уже не тридцать, - Причем давно. – он усмехнулся ее уколу. - С возрастом, мы много переосмысляем, из уже произошедшего, и из возможного. Смена углов мышления, приоритетов делает нас по-своему мудрее. По возможности толкает на работу над ошибками. - И ты решил поработать над ними? - Не все ошибки можно исправить. Они как масляные краски, их отличие заключается в том, что сохнут они очень медленно. Иногда до полного высыхания требуются сутки, главный плюс в этом и заключатся. Художник может вносить изменения сколько угодно, добавляя или удаляя что-то. Без необходимости наносить дополнительные слои, которые со временем, дадут трещину и начнут отваливаться. Но, если краска высохла, либо оставляй как есть, либо начинай другую. Спустя недолгую паузу он продолжил: - Уезжая, я думал забрать ее с собой. Тогда моя мать спросила меня «Что я собираюсь делать с маленьким ребенком на другом конце мира, совершенно не имея понятия, как с ним обращаться и как растить его?» Только тогда я над этим задумался, ко мне пришло понимание, что я попросту не смог бы дать ей и половины того, что могла дать ее мать. В конце концов, забрать ребенка от его матери, это куда белее бесчеловечно, чем то, что в итоге сделал я. От слов Бякуи, Даниэле стало тоскливо. Дети больная тема. Может в этом и причина, по которой идея Кэтсуми ей не понравилась. Они перепробовали за шесть лет все, что современная медицина могла им предложить. И без толку, забеременеть ей так и не удалось. Врачи только разводили руками, вить оба были абсолютно здоровы. Но у Бякуи, в отличии от нее есть ребенок. Дочь, пусть и далекая как в буквальном, так и в фигуральном смысле. Пусть они не общались двадцать лет, все равно остаются родителем и ребенком. После того как Бивако удалось уговорить сына вернуться в Японию, на Хоккайдо, у них с Кэтсуми состоялся разговор, на эту тему. - Ты не думал, помериться с ней? – брат только усмехнулся на ее вопрос, скептически приподняв бровь. Он не питал иллюзий на этот счет. - Я имею в виду, что может именно в этом причина. Ты наверняка слышал о карме. Может, если сможешь помериться с ней, вопрос решиться сам собой. Бякуя ей не ответил. Неделю Кэтсуми дала ему пожить с этой мыслью, зная брата лучше остальных. Только за тем, начала понемногу ее озвучивать, как ни странно, главным скептиком этой идеи был Кёя. А самый младший из детей Бивако, чаще всех оказывается прав. Чисака все-таки смогла по-своему уговорить брата. Когда он сказала, что, если считает, что может, пусть попробует. Но добавил, что как раз с Кёей он согласен больше остальных. - Это просто какой-то кошмар! – продолжала сокрушаться Бивако. Она прошла к старшему сыну и невестке, опускаясь в кресло на против Бякуи, Джун сел на второй диван. Даниэль повернулась к свекрови, для своего возраста, она очень хорошо выглядела. Этой весной Бивако исполнилось восемьдесят два, а по ней совершенно не скажешь. Для женщины ее возраста она была очень активна, на лице морщин было не много. Она продолжала ходить на высоких каблуках, так как порой сверстники ее внучки не могли. В прошлом госпожа Мияваки была фигуристкой. Что по сей день помогло ей сохранить прекрасную фигуру и идеальную осанку. Уйдя от утренних пробежек всего десять лет назад, она все еще ходит на плаванье и медитацию. Единственной плохой привычкой у Бивако было курение, хотя сейчас ее не часто можно увидеть с сигаретой, в моменты, когда ее нервы скручиваться в узел, она закуривала. Как сейчас. Она подкурила, невестка сморщила нос от запаха сигаретного дыма. Держа в руку фотографию, она курила, пристально оценивая запечатленного на ней медноволосого юношу. - Если бы глядя на фотографию человека и посылая флюиды смерти, его можно было бы убить, то вид наш уже вымер. – сказал ей Джун. - В каком смысле? - Ты можешь прожигать его взглядом сколько тебе угодно, да толку? Только глаза заболят. – ответил он матери. - Пц… - зашипела Бивако, бросив фото на стол, Даниль протянула руку взяв его. - Какой милашка, будь я не замужем и лет на двадцать моложе, - кинула она кокетливое глядя на мужа, Бякуя только улыбнулся. - Прибыть бы Огая Мори, чтобы не совал свои загребущие куда не попадя! – Бивако кипела. - Можно мне объяснить, кто это? – она повернула фото к Бякуе – И что это значило? – качнув головой на свекровь. - Огай Мори, крестный Арисы, он был близким другом ее матерь. – пояснил ей муж. - И подсунул ее под одного из своих прихвостней! - Когда я два назад года тебе сказал, что между ними явно что-то есть, ты не поверила. А Кэтсуми так сразу. Хотя признаться, я думал, она просто спит с ним. Что у них там все серьезно даже в голову не пришло. - Вот поэтому ей и поверила, а не тебе! Твоя сестра повнимательнее к людям будет. – Джун только фыркнул. - А. – протянула Даниэла, до нее без дальнейших пояснений дошло кто на фото – Знаете, меня больше всего поражает, то, что его фотография у Вас есть, а внучки – нет! - Вон туда посмотри, раз тебе так любопытно! – Бивако указала на каминную полку, стараясь сильно не повышать голос на жену любимого сына. - Там только детское фото, - напомнила ей невестка - Да не на ребенка смотри, а на мамашу ее! Эта девка так хотела насолить мне, что мало того, родила не сына, а дочь, так еще и отксерокопировалась! - Мама, в нашей семье всем известен твой невероятный оперный потенциал. Однако, возможно, хотя бы на новых родственников, стоит орать чуть поменьше? - Поговори мне еще! – крикнула она на среднего сына. - Ну вот потом не говорите, что и этот раз я даже не попытался быть хорошим деверем. – он махнул рукой, откидываясь на спинку дивана. - Вы что меня все довести решили?! Кёя с Кэтсуми, Ариса своими выходками! Вся в свою дрянную мамашу котор… - Мама! – твердый, басистый голос Бякуи остановил ее. - Так, я пошла приму горячую ванну с пеной и лягу в постель. – Даниэль опустила на столик фото и, прежде чем уйти добавила: - И, к слову, дорогая свекровь, Вы как мать четверых детей, должны знать, что пол ребенка завит только от отца. Бивако зашипела ей в след. Пока Бякуя тихо посмеивался. *** Она глубоко вдохнула, морща лоб и открыла глаза. Чуя, как только Ариса зашевелилась, сразу отдернул руку от ее лба. - Разбудил? – спросил он шепотом, она покачала головой. Она села, потирая глаза до белых мушек, в голове вата, состояние словно с похмелья. Чуя сидел рядом на кровати, давая ей время проснуться. Омене посмотрела на часы. - Ты не опоздаешь? – спросила она его. На самом деле, Чуя был уже одет, только хотел проверить ее перед тем, как уедет в штаб. - Я могу остаться, - предложил он. - Нет, езжай. Ты и так из-за меня изрядно тут понервничал. - она улыбнулась ему – Я приму душ, выпью кофе и буду как огурчик. Он помедлил, кивнул пошел к машине, которую уже выгнали из гаража. Еще минут пятнадцать Ариса пролежала в кровати, прежде чем встать и отправиться душ. В котором она простояла достаточно долго, чтобы, выйдя из ванну увидеть, новое постельное белье, которое экономка успела перестелить. Внизу Омане уже ждали кофе и овсянка сваренные экономкой. Ариса глядя на кашу в тарелке перед собой сморщила нос, она терпеть ее не могла. - Вам все равно пока больше ничего нельзя, - напомнила ей женщина о трех днях, проведенных в постели. Омане спорить, к ее удивлению, не стала, молча скуксив нос, взяла ложку и стала есть кашу. Желудок сразу задавило, даже легкая для усвоения каша легла камнем. Привычный утренней кофе казался особенно вкусным. Ариса сидела, словно в полу трансе потягивая утренний кофе. Внутри пусто, совсем. Словно все чувства выкачали, мыслей в голове тоже нет никаких. - … на обед? - Что? – переспросила Ариса экономку, поймав себя на том, совершенно не услышала ее вопроса. - Обед, есть какие-то пожелания? - А, нет. Сделайте на свое усмотрение. – она кивнула, оставив Арису с самой собой. Омане тихо вздохнула, глядя в окно открывающие вид на сад. Она думала, что за пару дней сможет привести себя, свои мысли в порядок. Нет. Ариса сама не поняла, в какой момент слова Мори выбили из самообладания, и как это смогло на несколько дней выбить ее из жизни. Огай Мори сидел на заднем сидении, закинув ногу на ногу, отвернувшись окну. Перед глазами мелькал город, вводя его в некое подобие транса. Он думал о семье Мияваки уж слишком много, раздумья его неизбежно уходили к Арисе. Мори обдумывал возможные пути развития. Что еще так же неизбежно наталкивало его на тот исход, который ему хотелось меньше всего. Бякуя вернулся, спустя двадцать лет. Кэтсуми и Кёя в городе, настойчивость первой вполне можно интерпретировать как желание померить их. Огай вынужден признать, улаживать конфликты Чисака действительно умеет. А учитывая в какой семье она росла, умение это навес золота. Ее мать и братья ломать дрова умеют. А с исправлением уже сложнее. Мори беззвучно вздохнул. Ее план был надежен как швейцарские часы. Ключевое слово “был”. Кое посмотрела на трясущуюся как осиновый лист девчушку лет пятнадцати. Год назад угодившую к Портовой Мафий в качестве информатора. Озаки вздохнула. - Ну и что мне с тобою делать? – вопрос был больше риторический – Ты же знаешь, как мы наказываем за попытку побега? – девчонка кивнула. Своей попыткой побега, она сорвала Озаки кое какие планы. Что и еще больше утяжеляло провинность. И то, что вышло это случайно, не оправдание и не аргумент. В день их первой встрече, она назвала ее “милой девочкой”. Как подобает, следила за ней. За ее работой, Озаки прослыла тем, что имела привычку часто менять информаторов. Не трудно догадаться, куда девались те, кто лишился ее расположения. В прочем дитя напротив нее сулило быть хорошей перспективой для мафий. - Отведите ее к господину Верлену. Скажите, что я распорядилась. – приказала Кое. Двое мужчин подняли девочку со стула и вывели из ее кабинета. - Да, - ответила она тихий стук в дверь. В кабинет вошел Чуя, Кое улыбнулась ему. Накахара, хоть и близок с бывшей наставницей, возможности побеседовать им выдается не часто. - Твои редкие визиты бальзамом на душу, - Пользуюсь моментом, - бросил он ей бодро. Кабинет Кое самый светлый из всех. И в нем больше, чем у других уделено внимание деталям. Вдоль больших окон в скрытых горшках били, посажаны бамбук и орхидеи. Задекорированные мхом, много натурального дерева и камня. Глаза Чуи зацепились за статуэтку, стоящую на резной подставке. Его подарок. Изящная девушка, сидящая среди цветов. Тонкая работа, выполненная из самоцветов, одним пожилым ювелиром. Малахит выступал в роли зеленого поля, котором были цветы из янтаря, чароита и сапфира щедро рассыпанные у ее ног. В трех сантиметрах от них начиналась узкая полоска из вулканического стекла, испещренная мелкой дробью, создавая шероховатость песка. Сама девушка была вырезана из белого опала, едва заметными вкраплениями из рубина на месте губ и аквамарина на месте глаз. Черный нефрит длинной развивающей шевелюрой спадал на ее спину и плечи. Венчало статуэтку море, сделанное из тысячи крошечных кристаллов висмута. Кое долго разглядывала его подарок. Чуя и сам долго ее рассматривал, перед тем как купить. Тогда у пожилого мастера, он поинтересовался, почему девушка была обнаженной. Старик ответил ему, что если Чуи посчастливиться дожить до его лет, то сам поймет. Накахара только хмыкнул, попросив включить ее стоимость в его счет. Чуе всегда нравилась работа этого старика. Будь то украшения или что-то декоративное. А тому, в свою очередь нравилось, что Накахара никогда не спрашивал цену. Просто тыкал пальцем в то, что понравилось. Или приходил что – то заказать. - Как прошло чаепитие? – поинтересовался он, сам протягивая руку к ароматному чаю - Ты видно, давно на светских раутах не был, рас задаешь такие вопросы, - он только посмеялся. Ответ и так был известен - невыносимая скука. Однако, скука эта тоже может быть очень полезна. Собирая у себя жен, дочерей и невесток партнеров, Кое узнавала настроение последних. Забрасывала удочки, и внимательно слушала, что и как они говорят. А курицы эти, считали себя хозяйками мира и совершенно не умели следить за языком. Чем она пользовалась охотно, иногда делая вбросы информации, наблюдая как они будут себя вести. - Как наша принцесса? – поинтересовалась у него Кое. - Лучше. Хотя не думаю, что ее семейка даст ей долгую передышку. – Озаки кивнула, она наслышана. - С содержимым ознакомилась? – спросил он хмуря брови. - Да, спасибо. Я очень ценю твою помощь. – она разлила чай по двум чашкам. - Блага для организаций – блага для нас. – подытожил он. Захрустевшей под колесами гравий вызывал уныние. Водитель вышел из машины, обойдя ее, открыл двери Мори. Вальяжно выйдя из салона, пошел к входной двери. Он постучал в дверной молоток, ждать ему долго не пришлось, дверь ему открыла озадаченная экономка, жестом пригласив войти и провела к Арисе. Омане все так же сидела на кухне, поклевав обед лишь немного. Увидев крестного, Ариса не удивилась, Огай прошел к столу, сев на против нее. Крестница смотрела на него пустыми глазами, без капли эмоций на лице. - Как ты? - Как видишь, функционирую. – Омане чувствовала, как сердце забилось чуть быстрее. Он приехал не только для того, чтобы ее проведать, ему хотелось знать, о решении, которое она приняла касательно своей родни. - Я не знаю. – тихо ответила Ариса, опуская взгляд на содержимое кружки. – Разрываюсь между тем, что бы дальше их игнорировать. И все же выслушать ее, хотя бы из любопытства. Она давала ему ответ на неозвученный вопрос раньше, чем он смог его до конца сформулировать. Примерно такой, он и ожидал услышать, Мори знает ее слишком хорошо, чтобы ожидать другого. Ну а Ариса, не привыкла велять с ним, таить или врать ему. Хоть она никогда не выкладывала Огаю все как на духу, всегда оставалась честной с ним. Он в свою очередь, отвечал тем же. - В таком случае, тебе стоит обдумать их внимательно. От того, что не захочешь с ними разговаривать, хуже не будет. Чего нельзя однозначно сказать если решишь их выслушать. – голос у него был ровным, даже слишком. Ее крестному не хотелось бы подпускать ее к ним. Исходя из собственного эгоизма, Огая хотелось держать Арису при себе, не отпуская и не делясь не с кем. В то же время, ему не хотелось вешать ей на шею якорь. Из-за чего всегда предоставлял свободу, порой даже большую, чем требуется. Ариса погрузилась в свои раздумья, пытаясь понять, нащупать ту ниточку, которая поможет ей определить, чего же она все-таки хочет. Она прикусила щеку изнутри, до крови, как губу три дня назад. Из живота вверх к горлу медленно пополз страх, вставая в глотку тяжелым комом, вызывающим призрачное ощущение удушья. Омане закрыла глаза, сделав глубокий судорожный вдох и рваный выдох. Опустив кружку на стол, поднялась оправившись на верх. Огай только вздохнул еще раз. Чуя взял трубку без секунды задержке, как только телефон зазвонил. - Крошка, - Боюсь, что нет. Накахара растеряно убрал телефон от уха, посмотрев на экран, номер был точно Арисы. Вот только раздался в динамике, голос не ее, а босса. - Мне не понравиться. – заключил Чуя. - Да, причем весьма. – подтвердил его догадку Мори. - Ну, она явно не с разбегу сиганула с балкона. Боюсь даже спрашивать, что случилось. - Ну не буквально, - протянул Огай - В каком смысле? Да, не буквально. Но все равно сиганула. Накахара нервно постукивая пальцами по локтю посмотрел на часы. Ему это не нравиться, совсем не нравиться! Интуиция подсказывает, что затея хорошо не кончиться, благо хоть спорить с ним она не стала. Когда босс все объяснил ему, первое что ответил Чуя «нет!», Мори промолчал, весьма многозначительно. Тогда он настоял, что бы встреча прошла на их территории. К счастью для нервной системы, сопротивления эта мысль не встретила. Сейчас Ариса вместе с крестным поднимались на лифте вверх, к одной из переговорных комнат. Кёя и Кэтсуми тоже должны скоро приехать. Чуя отправил своего секретаря встретить их. Когда двери лифта разъехались, у Чуи заиграли жилки на челюсти. Ариса была похожа не бледное полотно, на фоне красного вовсе казалась почти прозрачной. Огай Мори покидая штаб Портовой Мафии, обычно выглядел как можно незаметнее, стремясь смешаться с толпой. Сегодня он был куда заметнее: дорогая одежда, прямая спина, уверенная походка, заведенные за спину руки. Он излучал власть и уверенность. Втроем они зашли в зал, Ариса тут же опустилась на стул, ноги у нее были ватные. Держаться как морально, так и физически сил не было, она сидела, закрыв лицо руками, собиралась с силами, на что у Омане оставалось всего несколько минут. Они зашли в зал, вдвоем, видимо Кёя не хочет портить невесте впечатление о себе. Лицемеры. - Я надеялась, что мы может поговорить только втроем. – будничным тоном начала Кэтсуми. Она оперлась бедрами на противоположный край стола, брат просто стоял рядом. - Уезжайте! Сегодня же и не возвращайтесь! – брат и сестра такому заявлению племянницы, казалось, не удивились. Ариса сидела на стуле, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. В тот момент, когда дверная ручка щелкнула, Омане в секунду натянула на лицо маску надменности и безразличия. Кёя собирался что-то сказать, Кэтсуми остановила его, вытянув руку. - Ариса, он любит тебя. Мужчина, назвавшей свою дочь, в честь первой любви, не может не любить ее. – она сказала это мягко, ласково, на столько, что натянутая с таким трудом решительность едва не слетела с Арисы. - Отлично, значит, меня назвали в честь одной из папочкиных потаскух, какая честь! – голос ее был полон яду. - Ариса… - Ты не относишься к той категории людей, которые будут дуть губы до конца дней, за любую мелочь. – Кёя перебил сестру – Наш брать всегда был… эгоистичен. Ты, на его счастье, унаследовала от матери не только внешность. Многие черты характера и мировоззрение у тебя ее. Яблоко от яблони. – Кёя замолчал, переведя взгляд на Мори, затем продолжил: - Думаю, ты не станешь отрицать, что она его давно простила. – Огай стоял словно изваяние, ни одна мышца на его лице не дрогнула. Он не желал доставлять им такого удовольствия. - Я здесь не для того, чтобы подтверждать что-то, или опровергать. – сухо, ровно ответил он Кёе. - Для того, чтобы свернуть нам шеи, если сочтешь необходимым. – хмыкнул Мияваки. - Яблоко от яблони, как ты сказал дядюшка. Должно же было мне что-то достаться и от отца. - Ты не эгоистка. – Ариса вопросительно приподняла бровь – Иначе, ни с Джуном, ни с Кэтсуми разговаривать не стала. Тем более со мной. Ариса едва заметно задышала чаще, меньше всего ей хотелось признавать его правоту. - Зачем вы приехали? – голос Чуи прозвучал для Арисы совершенно чужим. Она никогда не слышала раньше, что бы он так разговаривал. Сейчас, его интонация была один в один как у Мори, когда тот отдает приказы. Твердый, низкий, демонстрирующий превосходство и власть. Не терпящий каких-либо пререкательств, тем более не подчинения. Кёя смерил его недовольным взглядом. С Огаем, хочет он или нет, считаться придется. Вот с Накахарой он не собирался вовсе, кем бы он там ни был, для их семьи, Чуя не больше, чем придаток к Арисе. - Кёя. – с Чуи он перевел взгляд на племянницу - Рыбка, - Не называй меня так! – прошипела она. - Ариса, - вмешалась Кэтсуми – ты зла и обижена на него. Это понятно, и имеешь на это полное право. Бякуя не питает иллюзий по этому поводу, я не оправдываю его поступок. Но прошу найти сил простить его. Я не хочу, что бы ты ненавидела его до конца дней своих! Тихий смешок Арисы в ответ на ее слова вызвал беспокойство у двух мужчин, стоявших рядом. Огай и Чуя переглянулись. - Поступок… - тихо протянула она – Бросить меня сначала в полтора года, затем в двенадцать и семнадцать. Об этом поступке ты сейчас говоришь? Кэтсуми, вы оба знаете меня куда хуже, чем сами думаете. Я не злюсь на него за то, что его не было в моей жизни. Злиться и обижаться за чего-то на человека, которого ты не знаешь – глупость. Непостижимые эгоизм и дурость. Десять лет назад, я имя его едва смогла вспомнить! Она замокла, делая глубокий вдох, поджимая губы. В одночасье, осознав для себя очень важную вещь. - Да я зла на него. Не из-за себя, я зла на него за то, как обошелся с мамой. За все, что ей вынести пришлось. Вы вить даже понятия не имеете, через что ей пришлось пройти. Она встала со стула, запустив пальцы в волосы, немного взъерошив их. - Я не ненавижу его, я его не знаю. Так же как не знаю сотни людей, которых встречаю, просто идя по улице. Все чего я хочу, это чтобы оставили меня в покои! - Уезжайте! – повторила она. – Просто возвращайтесь на Хоккайдо, не беспокойте меня. И все. Больше ничего не нужно. Кэтсуми и Кёя переглянулись, у нее на лице было нечто на подобие тоски, у него ровно и нечитаемо. Чисака вздохнула, открыла висевшую на плече сумку, достав из нее белую визитку, положила на стеклянную столешницу. - Если, когда-нибудь передумаешь, то вот. - Поехали домой. – тихо сказала она брату, цокая каблуками вышла из зала. - Что ж, упрямство у тебя точно отцовское. – бросил напоследок Кёя, отправившись за сестрой. Он вышел, тихо закрыв за собой дверь. У Арисы ком встал в горле, она закрыла лицо раками, тряхнула головой. Затем запустив пальцы в волосы, едва не захныкала как ребенок. Развернувшись, сделала три шага к Мори. Он обнял ее крепко, пока девичьи пальцы крепка впились в его плащ. У Чуи в груди все сжалось. Он очень хотел бы ей помочь. Но не мог. Именно Огай был с ней, когда все эти ужасы происходили. Он как никто другой мог дать ей эту поддержку. - Я думала она будет сговорчивее… - голос Кэтсуми отдавал смесью из тоски и разочарования, которые были хорошо слышны даже сквозь динамик телефона. - Мы имеем свойство меняться с возрастом, - басистый голос брата был по обычному ровным. - Или я и правда ее знаю не так хорошо, как думала. Ладно, в любом случае, мы уже сегодня вернемся на остров. - Я вышлю за вами водителя, - на удивление спокойно отозвалась Бивако, а Кэтсуми дала отбой. Даниэль положила руку на плечо мужа, пока ее свекровь подкуривала шестую подряд сигарету. - Ты даже орать не будешь? Вау! – с искреннем удивлением отозвался Джун. - А тебе лишь бы довести меня! – зарычала на него мать. Они слышали их разговор. Кёя еще в машине предложил Кэтсуми просто набрать их мать и дать послушать, что будет. К его удивления, сестра возражать не стала, как и остальные. Бякуя перед отъездом говорил ей, что не видит в этом смысла. Все же Чисака была уверена, что сможет расплавить лед. По-видимому, сильно ошибалась. - Может, тебе стоит самому туда съездить? – слова Джуна вызвали у них троих интерес – Если ты решил и правда наладить с дочерью отношения, которых как она верно подметила – нет. Коммивояжеры, не самый убедительный первый шаг. – он пожал плечами, сказав это как будто между прочем. - Может он прав, тебе стоит попробовать самому? – слова Даниэль вызвали удивление у ее свекрови и деверя. - Не думаю, что ее сейчас стоит тревожить. Особенно после того, как она сама настойчиво просила этого не делать. – заключил Бякуя. - Ну не будите же вы всю жизнь в никаких отношениях! - С чего ты так рьяно взялась за это? – поинтересовался Бякуя у матери, Бивако фыркнула. - Она все же моя внучка, пусть и похожа на свою мать куда больше, чем следовало. - И судя по вашим отношения, бабушкой вы были не лучшей. – колкость Даниэль заставила Джуна усмехнуться и получить испепеляющий взгляд. - Не беспокоите ее, оставьте жить как пожелает. В конце концов, пока она сама не захочет, с мертвой точки вы не сдвинетесь. – сказала она свекрови. - А если решишь взяться за это серьезно, то езжай в Йокогаму сам. Другого способа все равно думаю нет. – теперь она обращалась к мужу. Бякуя на ее слова только кивнул. Ариса сидела на кровати в спальне, Чуя вышедшей из душа опустился на матрас рядом с ней. - Как ты? – спросил он, глядя ее по внутренней стороне бедра. - Знаешь, что самое парадоксальное? Ты свое прошлое не помнешь, а я свое предпочла забыть. - У тебя было счастливое детство, - напомнил он ей. - Поэтому и хотелось бы. Это невыносимо, помнить, как ты был счастлив пока… пока не случилось что случилось. Это медленно ест тебя, стоит только едва задеть. - Тогда делай так, чтобы новые воспоминания перебивали старые. И вспоминать о них уже не захотелось. Ариса посмотрела на Чую улыбаясь. Наклонилась вперед, мягко целуя в губы, опустила голову ему на плечо. Он поцеловал ее в макушку, зарываясь носом в волосы. The аnd.