Мир Пламени: Пламя Последствий

Конец первого месяца года был отмечен потеплением. Начало февраля встретило дождями, делающими окружающий пейзаж на диво серым и унылым. Вот уже несколько дней лило как из ведра и грустно было абсолютно всем. Последние двое из класса, находящиеся в возрасте обретения, и вовсе походили на зомби. Даже учителя поддались общей меланхолии и вели уроки как-то вяло. Школьники так же тоскливо отвечали, когда их спрашивали. На всех действовало пасмурное небо над головой и непрекращающийся ливень за окном. Что-то должно было произойти. Но ничего не происходило, некому было развеселить народ. Обычно в таких унылых ситуациях Кайто «откалывал» что-то, разом поднимая настроение своему классу, но сейчас… не было настроения. И желания. Вот вообще не было. Погода удивительно точно отражала его состояние: тоскливо, грустно, ничего не хочется; толика раздражения, куча уныния и щепотка отчаяния. Всё не так. Надежды не оправдались, раня острыми осколками несбывшегося, а может и несбыточного. За соседней партой сидит Аоко – одна из причин печали. Даже не столько она, сколько понимание обречённости их отношений, которых ещё нет. Пламя так и не успокоилось, делая попытки погладить любимую всякий раз как та попадала в поле зрения. Одёргивать свою силу было неприятно, но приходилось постоянно. Больше это не происходило тайком, порывы были открытыми и не слишком сильными, что исключало риск не сдержаться. Однако, теперь они происходили постоянно. Больше это не злило, как поначалу, просто механически пресекал, привыкнув и относясь уже спокойно. Навалилась какая-то апатия. «Откат» от алкоголя закончился спустя день с небольшим – итого трое суток. Раздражения больше не было, только вот это. Но «это» наверняка не от последствий спиртного. За эти две недели не происходило ровным счётом ничего. Даже из запланированного кое-что не произошло. Речь о встрече с Шиничи, которая так и не состоялась. Будто что-то было против: когда мог один, не получалось у второго и наоборот. В ту субботу детектив сам отказался, через пару часов после предложения. Извинялся за промедление, появились дела, мол. Представив, какие дела могут быть у мелкого, Кайто иронично высказался о месте преступления, призывающем мейтантея. И тот подтвердил, добавив, что без него там такого нарешают… Эта короткая переписка подняла настроение и позволила отвлечься. И воскресенье оказалось не таким ужасным днём, как ожидалось. Во время перечитывания новостей о старых делах мейтантея, кода тот ещё не был Конаном, выяснилась любопытная подробность. Тот был уникальным, наверное, единственным в своём роде – человеком, который не хотел пламя. Ни чуточки не страдал во время своего возраста обретения – ещё раз доказав, что это не физиологическое, а психосоматическое. Нет, что-то было, но реальное оно было именно таким, как проявлялось у Шиничи – совсем немного вялости к концу срока. И всё! Ну, по крайней мере так писали в газетах – так что не факт. Ещё один вопрос в копилку «спросить при случае», наверняка ведь есть причина. Её может знать и Ран, но спрашивать о таком за спиной самого детектива… как-то нехорошо. Да и повод маловат для встречи с девушкой оного. Просто любопытство ведь, да и вряд ли откажутся ответить. Ещё в той же статье всячески расхваливали «Холмса современности», что тот очень много знает о пламенных и вообще специализируется на преступлениях с применением внутреннего огня. Что было невозможным без наличия своего собственного – так раньше считалось. И тут отличился, мейтантей эдакий. Наличие силы, которой владеют не все, порождает ощущение избранности, что, в свою очереди провоцирует появление таких опасных мыслей как: «Мне можно то, что нельзя другим». А окружающие частенько ещё и поощряют это заблуждение, относясь к обладателям собственного пламени по-особенному. Самомнение растёт, толкая на разные глупости… А ведь при помощи огня так удобно скрывать улики… Но никому ещё не удавалось уйти от Кудо. К подобным самовлюблённым преступникам он был абсолютно безжалостен. Никакая сила не даёт права отнимать жизнь – вот такой вот жизненный принцип, невольно вызывающий уважение. Положительного «заряда» от старых статей хватило на всё утро. Может и дальше прочитанное не пускало бы в сознание неприятные мысли, но Кайто предпочёл погрузиться в любимое занятие, которым так долго пренебрегал. Подвал, инвентарь, таймер… фокусы увлекли его, как и всегда. Время пролетело незаметно, вечер наступил буквально через полчаса субъективного времени. Немного интернета, ещё новости, уже свежие – и здоровый восьмичасовой сон. А вот утром понедельника снова пришлось встретиться с Хакубой. Вон он, и сейчас сидит смурной. Его парта сзади, между ними ещё несколько, но взгляд всё равно так и тянется. Покалывание вины уже привычно. Всё равно поглядывал. Ради проверки состояния человека… и, возможно, подсознательно желая искупить содеянное. Было… сложно. От разрыва с товарищем было не то, чтобы совсем ужасно, но определённо тяжело. И оставалось ещё немного той глубинной злости – пока её не заменила душная, как тяжёлое одеяло летом, апатия. Может, дождь виноват, может, вина перед Сагуру, может, «зависшие» отношения с Аоко или всё вместе – но общее состояние тоски длилось уже неделю с хвостиком. Две недели с разрыва. Поначалу было хуже, теперь уже терпимо. Сразу после того дня видеть товарища в школе было невыносимо. Каждый раз вспыхивала злость, которую не удавалось унять окончательно – только притушить и не показать вовне. С актёрским мастерством Кайто – совсем не сложно. А испытываемое внутри там и оставалось. «Невыносимость» же вида одноклассника состояла в том, что он был грустный. Весь. Постоянно. Всё же рассмотрел тогда что-то в Киде и догадался, что это конец. Вот и страдал теперь. Первые пару дней это была просто тоска, потом стало хуже. Плохо настолько, что это было видно всем и очень хотелось ударить того, кто является причиной. Но самоистязание не лучший способ искупления, да, собственно, и нет такого способа. Смешно, нет способа… Когда так говорят, это значит, что способ не нравится или неприемлем. Так и тут. Ухудшение состояния товарища невозможно было не заметить – пришлось подойти и поинтересоваться в чём дело, всё же более-менее близкий. Так, чисто для проформы. Ответ был точно таким же, формальным: всё в порядке, просто не выспался. А ещё детектив перестал снимать тот белый шейный платок, который напоминал ему о Киде, даже на уроках носил. Наверное, надеется, что за ним наблюдают и таким образом пытается дать понять что-то… вообще, это было похоже на знак принадлежности. Огромной силы надежду, казалось, можно пощупать. Под конец этих двух недель надежда сменилась чистой грустью. И эта тоска в глазах… скребущая душу совсем немаленькими коготками… Потому Кайто старался не смотреть в его сторону и разговаривать по минимуму. И это было просто, тот и сам не горел желанием общаться, всё глубже погружаясь в пучину печали. Старания не приближаться без веских причин, имели ещё один повод. Опаска, вызываемая чувствительностью Хакубы. Кто знает как там всё устроено… а если от отсутствия привычного контакта восприятие обострится? Совсем не нужно, чтобы тот обнаружил поблизости того, кто вызывает такие же ощущения как Кид. Хотя, если так подумать, то и расстояние в десяток метров не спасёт от обнаружения, но на расстоянии было спокойнее и вероятность раскрытия всё же чуть меньше. Были в поведении детектива и другие изменения, вроде «зависания» в телефоне, даже на уроках. Раньше такого себе не позволял, бывало и замечания делал регулярно нарушающему правила Кайто, а теперь сам занимается тем же. А ещё стал приносить в школу газеты. Прочитывал от корки до корки на первой же перемене. Первый урок сидел воодушевлённый, открывал прессу чуть ли не торжественно и с такой надеждой, будто там его ждёт самый желанный подарок. Но с каждой страницей лицо детектива тускнело, а дочитав, тот «потухал» окончательно. Так и ходил остаток дня – поникший и несчастный. Просто больно смотреть! Но, увы ничего не сделать. Связаться от имени Кида, велев прекратить убиваться – только хуже сделать. Пусть уж так. Сагуру отвыкнет, должен отвыкнуть! Просто обязан! Любая весточка прервёт «процесс отвыкания», заставив снова надеяться. Поэтому – нет. И чтобы самому не надеяться тоже. Возможно, когда-нибудь потом, но точно не сейчас. Отвыкнуть от этих встреч нужно им обоим, с его стороны тоже имела место быть слишком сильная привязанность, почти зависимость. А зависимость – это очень плохо. Особенно в положении Кида. Дожди, и сейчас поливающие мир за окном, начались пару дней назад и уныние поглотило весь класс. Впрочем, кто-то не слишком страдал от выкрутасов погоды, находя хорошее даже в холодном мокром ливне. Парочки, которых в их классе на данный момент насчитывалось аж пять, взяли моду расходиться по домам под одним зонтом. Вполне благовидный предлог оказаться ближе. Аоко вдохновилась чужим примером и тоже «забыла» свой зонт. Ага, как же. Ещё утром выглядывал из её школьной сумки, а к концу уроков «забылся». Но Кайто был не против. Просто превосходный повод прикоснуться к любимой. В её обществе все тревоги становились незначительными, душу охватывало ощущение возвышенного покоя. Вот так чувствовалось, иначе не описать. Исчезни необходимость сдерживать пламя – удовольствие было бы полным. Но что-то явно было против, чтобы они мирно гуляли – иначе не объяснить резко усилившийся дождь, к которому добавился шквальный порывистый ветер. Погода точно не для прогулок. Стоит поспешить. И они свернули с широкой улицы, где гуляли ветра, в куда более уютный переулок, где можно было достать стены кончиками пальцев, если развести руки. Самая короткая дорога, просто срезать немного путь… Никого навстречу не попадалось– всех разогнала непогода. Но так продолжалось недолго. Примерно на половине пути дорогу им заступила группа мужчин с нехорошими выражениями лиц. Ещё столько же подступило сзади, выйдя из неприметного ответвления переулка, которое они миновали. Сразу вспомнилось, что это не самый благополучный район. И не стоило надеяться, что они ни с кем не столкнуться из-за ливня – переулок по большей части крытый, а ветер сюда не залетает. Кайто свернул по старой привычке – будучи Кидом не раз и не два срезал путь по таким местам. Удобно, полиция суётся неохотно, а его самого не трогали по простой причине: несколько шаров-светильников вокруг, вроде как чтобы было видно дорогу, а на самом деле в качестве предупреждения. Все знали чей это цвет. На этот раз привычка сработала против него. Ещё и любимую подверг опасности! Отступив к стене переулка и прикрыв девушку собой, парень приготовился. Не к драке, зачем, если есть куда более действенный способ. Только что появившийся в голове – снова способность, дающая о себе знать только когда в ней появляется прямая надобность. Это уже начинало надоедать – не знать, на что способен. Но сейчас это было неважно, главное: есть способ избежать собственного раскрытия, неизбежного при воплощении пламени. Подготовка заняла несколько секунд – бандиты как раз успели высказать свои требования о вывернутых карманах – после чего был нанесён удар. Не силой, аурой. Раз сородичи не сбегаются проверять каждый такой всплеск, значит можно. Оказалось, если как следует «запрограммировать» вспышку, то можно воздействовать на обычных людей заданным чувством. Вот сейчас это был страх – и минуту назад полностью уверенные в себе и своём превосходстве мужчины, разом развернулись и побежали так, что только пятки сверкали. Остался только один, бритоголовый громила. Недоумённо оглянувшись, он широко осклабился и сделал шаг вперёд. Оказывается, и такие люди бывают: полная нечувствительность, в противовес обострённой восприимчивости Хакубы. А ещё этот человек не слишком умён, иначе задумался бы, почему остальные бежали. Но нет, довольно ухмыляясь тот пояснил, что теперь ему не придётся делиться и потребовал оставить девушку, а деньги и прочая мишура ему, мол, не нужны. До этого мгновения у отморозка ещё был шанс уйти целым. А вот покушение на предначертанную было тем, на что уже нельзя закрыть глаза. Да ещё и страх Аоко, ощущаемый всей спиной, её дрожащие пальцы, вцепившиеся в плечо… непростительно! Злость была холодной и расчётливой, найдя воплощение в искусстве самообороны Куробы Тоичи. Стоящий напротив человек определённо был достоин «тяжких телесных», как писали в статьях о расследованиях Шиничи. Но стоило воплотить тепло внутри так удобно неподвижного бандитского тела, как произошло непредвиденное. Связь чувств… её появление было внезапным, доказав, что таким образом, изнутри, можно «подключиться» к любому человеку, а не только к близким. И связь передала ужасное. Странное вожделение, не обычное желание женского тела, а другое. Жажда причинения боли. Это существо, человеком назвать язык уже не поворачивался, хотело слушать крики и мольбы, мучить, ощущать сопротивление, а потом убить. И всё это было направлено в сторону молоденьких девушек. Его Аоко. В миг, когда это дошло до сознания, разум как-то неуловимо изменился. Все эмоции притухли, почти исчезли. Хладнокровная оценка мер противодействия выдала подходящий результат. В тот миг будто бы чужие знания и умения совершенно не беспокоили, как обычно несвойственный взгляд на вещи. Решение принято и находящееся внутри тела цели… щупом не назвать… точка, точка воздействия, хладнокровно переместилась с мышц в голову. Тем временем, не видящий подвижек в поведении «замерших от ужаса» жертвах, бандит подошёл ближе и… оказался пламенным, швырнув сгусток грязно-жёлтого огня. На действия выделяется крайне мало внимания, оно всё занято сложным воздействием на мозг врага, но и выделенного хватает на расчёт полёта сгустка и спокойного отражения его тыльной стороной ладони. Буквально рассёк, ни единого лишнего движения. Эта некоторая заторможенность стала причиной того, что разозлённый бандит кинулся врукопашную. Ну да, отчего бы не повоевать против щуплого мальчишки на голову ниже себя? Кайто машинально уклонялся, продолжая удерживать воздействие, что было совсем непросто из-за движущейся цели. И, когда задача была выполнена, восприятие не сразу вернулось к прежнему состоянию и крохотной задержки хватило, чтобы по нему попали. Один сильнейший удар, пришедшийся в лодыжку, отшвырнул его к стене, ударив ещё и спиной. Перелом – совершенно спокойное понимание. Боли нет. Зато обозлённый враг больше не смотрел на девушку. Та прижимала ладони к губам и не двигалась, так и замерев в ступоре на старом месте – там, где они стояли вдвоём до того, как был сделан первый выпад и произошло первое уклонение, уводящее нападающего в сторону. Пользуясь «тишиной» пострадавшего тела, было произведено ещё одно воздействие, уже на мышцы. От скрутившей его боли, бандит передумал нападать и бросился наутёк, наконец, ощутив неладное. Эта мерзость, недостойная называться человеком, уходила на своих двоих, но уносила внутри собственного черепа особый «подарочек». «Сам не свой» – кажется, это определение было придумано именно для таких случаев. Странное состояние окончательно рассеялось, вернув обычное восприятие реальности. Ощущение «изменённого сознания» не понравилось Кайто. В первую очередь неподконтрольностью: захотело – и появилось. Пусть это и был он сам, но несколько… другой. Одно то, что сотворил с бандитом, чего стоит… Обдумав произошедшее, склонялся к мысли, что власть над телом в какой-то мере взяла его суть. Экстренная ситуация, защита предначертанной – всё понятно. А ещё пришло понимание, что сделанное было выше его возможностей. Сам не владел применённой способностью на таком высоком уровне, да ещё и в движении, не знал, какие участки мозга должны быть затронуты для того или иного эффекта. А тогда, в том состоянии – знал и мог. Более того – сделал, без каких-любо внутренних колебаний, точно зная, к каким последствиям это приведёт. Нет, сделанное и сейчас не казалось неправильным, но… Мысли уместились в несколько секунд, по истечению которых пришла боль, тоже неведомым образом «отодвинутая» во времени. Не сдержав стона – было по-настоящему больно – ещё какое-то время думал: «Вот бы мне иметь доступ к таким возможностям на постоянной основе». Резко очнувшаяся Аоко принялась хлопотать над парнем, задала десяток вопросов о самочувствии, на которые просто не давала времени ответить, растерянно металась по переулку – налицо шок и «отходняк» от него. Вон, и зрачки расширены, бегают. Оно и понятно, такого с ней ещё не происходило, но нога и спина беспокоили слишком сильно, чтобы ждать, пока любимая придёт в себя. Выданные твёрдым спокойным голосом инструкции были выполнены тут же и в точности. Девушка даже будто бы обрадовалась, что ей говорят, что делать. Так были вызваны скорая и полиция, а потом, уже успокоившись, она позвонила и отцу. Время «телефонных переговоров» не было потрачено впустую, а ушло на дело. Дело маскировки. Стараясь отрешиться от боли, Кайто вовремя сообразил, что у него нет кое-чего, что должно быть. Тихонько вздохнув, с силой провёл тыльной стороной ладони по стене поблизости. Боли от этого действия почти не ощутил, ведь до мозга доходит только самый сильный «сигнал». Вот, теперь ни у кого не получится подкопаться с этой стороны, мол, а почему у тебя нет ожога от более сильного пламени? Ведь у того бандита огонь был достаточно горячим, а на беспламенных и владельцах более низкотемпературного пламени должны оставаться ожоги. Теперь покраснение и раздражение в наличии. Непрофессионал не отличит. Казалось, боль становится всё сильнее, но даже через муть в сознании ему удавалось разбирать слова подруги. Скорая будет скоро, а уже в больницу к ним подтянуться полицейские, которые сейчас уже выехали сюда, на место преступления. Что говорил Накамори дочери понять не удалось, та больше молчала и отвечала односложными «да» и «нет», второго было заметно больше. Вероятно, инспектор опрашивает на предмет её собственных повреждений. Этого удалось не допустить, что приятно грело душу. Потом часть воспоминаний несколько смазалась. Не обморок, но что-то поблизости. Так и хочется спросить, а где же выносливость нечеловеческого тела, но ответ и так известен. Он бы держался, оставайся какая-то опасность, а раз угрозы нет, то можно дать пострадавшему организму передышку – так решило что-то глубже и умнее разума. Тем более, что сознания так и не потерял, при необходимости мог отреагировать. Снова стал воспринимать реальность более адекватно, когда над ним склонился… очевидно, врач. Мужчина средних лет, белый халат, уставшее выражение лица – точно, доктор. Рядом, судя по всему, медсестра. И Аоко, с довольным выражением лица и гордостью во взгляде. Тоже в халате. А ей идёт белый… Пока Кайто «возвращался в реальность», его ногу начали щупать, вырвав из горла вскрик. «Не вижу ничего опасного для жизни, девушка», – закончив, констатировал врач. «А вы бы пришли так скоро, если бы я этого не сказала?», – резонно отозвалась Аоко с долей негодования, «У него ещё спина пострадала, между прочим». Перекатив на бок, парню осмотрели и спину. Хорошо, оторванный от дела доктор не будет слишком уж внимательным к повреждениям, не несущим угрозы жизни и здоровью. «Вы беспокоитесь за своего друга, я понимаю, но это не повод…», – продолжил ворчать доктор, но уже больше для проформы. Любимая молчала, принимая справедливые упрёки, сознание снова чуть помутилось, отмечая лишь факт выдачи распоряжений медсестре. «Молодой человек, потерпите», – до мозга ещё не дошла суть требования, как врач уже сделал необходимое. Совмещение костей после перелома – это очень больно, теперь Кайто может утверждать с полным знанием вопроса. Зато, как только «пазл» был правильно состыкован, стало легче. Но вопль наверняка перепугал полбольницы. Или нет, здешние должны быть привычны к подобному. «Ну я же просил», – укоризненно высказался доктор, морщась и потирая виски. И, велев медсестре позаботиться о больном, ушёл. Такая встряска пошла организму на пользу, сознание больше не размывалось, наоборот, было кристально-ясно. Сразу стало понятно, что медсестра, пришедшая с врачом, является старшей над своими коллегами и занята ничуть не меньше доктора. Она тоже убежала, сразу перепоручив заботу о пострадавшем своим подчинённым: опытной женщине в годах и совсем молоденькой медсестричке. Сдерживать стоны, когда на пострадавшую конечность накладывали гипс, парень не посчитал нужным. А потом произошло ожидаемое: младшая из медсестёр заметила ссадину на тыльной стороне ладони. Аоко послушно объяснила, что это от пламени нападавшего – заметила всё же и запомнила. Но да, было зрелищно: с голыми руками против чужого пламени и бритоголового амбала наголову выше… аж самому понравилось. А обнаружившую дополнительное повреждение, девушку послали за мазью от ожогов. На эту мазь и был расчёт, на её ценнейшее в данном случае побочное действие. Этим особым составом, ускоряющим заживление, обрабатывались только ожоги. Будучи применена на необожжённую, повреждённую любым другим способом, кожу эта мазь сама вызывала ожог, химический. Вернувшаяся медсестричка занялась ссадиной на руке. Это было больно, больнее чем от почти затихшей ноги. Все врачи и медсёстры знают о «побочке» этой мази, но кто-то просто в силу недостатка опыта неспособен отличить ожог. А «несознательные пациенты» не подсказывают… и страдают потом. Мазь жжётся несколько часов. Зато уже через несколько минут даже самый придирчивый взгляд не сможет отличить один тип повреждения от другого. Теперь ожог самый настоящий, пусть и химический. Списывая то, как парень морщится на боль от заматываемой в гипс ноги, медсестричка ободряюще улыбалась ему. И не только ободряюще, но и с другим смыслом. Аоко начала нехорошо коситься. А как заметила это за собой, фыркнула и отвернулась, демонстративно глядя в другую сторону. Похоже, какая-то часть неё тоже видит в друге детства что-то большее. А призывно улыбающейся медсестре Кайто улыбался в ответ, но куда более сдержано и чуть вымучено – но это и так понятно, больно всё же. Играл совсем немного, мазь и правда была худшим из происходящего, не считая вправляемых костей. Зато так девушка смотрела больше на его лицо, чем на место, которым ей было положено заниматься. После рука была перевязана, а когда и с гипсом закончили, пришёл черёд более мелких ранений вроде ссадины с лёгким ушибом на спине и прочих синяков, не стоящих даже упоминания. Не столько боль, сколько дискомфорт доставляла продолжавшая жечь мазь. Но так было нужно по больше, чем одной причине. Первая: химических ожог задержит восстановление кожи. На обладателях второго облика всё заживало на порядок быстрее, чем на людях. Если сквозь гипс не видно и его можно носить сколько угодно и снять, когда скажут – по человеческим срокам – то состояние тыльной стороны ладони периодически будут проверять. Показывать возможности собственной нечеловеческой регенерации – это уже лишнее. Ну и второе: на случай слишком внимательных и придирчивых полицейских. Скоро у них с Аоко встреча с полицией. А в составе сил правопорядка встречаются самые разные люди. Кто-то может начать копать «не в ту сторону» и задавать неудобные вопросы. А так вопросов будет меньше, по крайней мере, на один. И даже если бы не спросили, а просто отразили в отчётах, всегда мог сыскаться какой-нибудь любопытный уполномоченный, желающий докопаться до правды. А правда состояла в том, что на коже беспламенных или более слабых пламенных после контакта с более высокотемпературным огнём остаются ожоги. Разной степени – зависит от различия в силе – но полное отсутствие характерного повреждения было бы слишком подозрительно. Большая, чем его «официальная», температура бандита была определена в момент касания чужой силой его кожи – и предприняты меры, сразу как позволила только ситуация. Ставить под сомнение официальную информацию в документах – последнее, что стоит делать тому, кто что-то скрывает. Собственную силу, видовую принадлежность, факт бытия Кидом… Но вот медсёстры закончили обрабатывать его повреждения и Кайто определили в палату. После уточнения Аоко, не отходящей от него дальше пары метров – в одиночную. Ну да, никому не нужно тревожить других пациентов общением с правоохранительными органами, представители которых должны прибыть с минуты на минуту. Пациентам нужен покой, а господам полицейским всё равно понадобиться отдельное помещение. Вот и пусть себе общаются с теми, кто их интересует, отдельно. Только пострадавшего устроили, как в дверь палаты постучались и, не дожидаясь разрешения, вошли полицейские. Медсестра предупредила, чтобы недолго и не слишком беспокоили больного, те кивнули. Один, выглядящий вполне обычно, увёл Аоко для независимого опроса, и чтобы не мешать с тем же второму, а вот второй… Глядя в пронзительные глаза оставшегося с ним наедине мужчины, Кайто понял, что это будет битва и битва не из простых.