План 1 или У Шэнь Юаня новый план

* Шан Цинхуа *

      Это должно было быть обычное собрание. Шан Цинхуа к таким даже не готовился, главный ученик собирал все полученные заявки за месяц и передавал главе итоговую таблицу.       Бюджетирование — лучшая разработка, внедрённая Шан Цинхуа на Аньдин, а установленные формы заявок — его важная часть. Теперь не надо было выслушивать бессвязный бред, перемежаемый угрозами, ученики Аньдин ловко подсовывали любому гневливому визитёру очень простую форму заявки. Нужно было написать в специальных колонках название пика, должность и имя заполнявшего форму, название того, что он хочет заказать, и количество. Перепутать невозможно (хотя некоторые умудрялись). Расход бумаги увеличился раз в десять, но зато ни одна заявка не могла потеряться. Она подшивалась к другим таким и принадлежала конкретному пику, неважно, кто приходил: главный ученик, старейшина или сам глава пика.       Больше никаких сорванных сроков, из-за которых на пиках возникал хаос, все запросы выполняются быстро и вовремя. А возникнут вопросы, решить их очень просто: берёшь заявку и показываешь главе пика, он сразу ответит, нужны ли Байчжань новые пояса, или это инициатива конкретного, не особо умного лица. Ещё стало удобно выделять самые важные из них — глава пика требует, главный старейшина или ученик, сразу понятно, какой надо уделить внимание и сделать в первую очередь.       Юэ Цинъюань сразу понял преимущества этого способа и полностью поддержал его, а недовольство остальных пиков снизилось в разы: всё просто, хочешь срочного выполнения — приди лично.       Наконец-то Аньдин стал спокойно и последовательно выполнять свою работу. Шан Цинхуа чувствовал глубокое удовлетворение — такой большой и сложный проект занял много лет, но полностью оправдал себя. Несмотря на долгое сопротивление и откровенный саботаж некоторых, система была внедрена на всех пиках, и главы были ей довольны. Только Байчжань продолжал упорствовать, но тот просто терпеть не мог порядок и контроль, Лю Цингэ предпочитал во всём хаос, это было понятно каждому, даже владыке Цанцюн.       С бюджетом на год пришлось повозиться, но эта разработка стала лучшим нововведением Шан Цинхуа, по его личному мнению. Жаль, немногие могли понять и оценить глубину замысла, только Юэ Цинъюань оказался весьма удивлён простотой подхода. Понять принцип построения мог даже младший ученик. Наконец-то все расходы и доходы были распределены по месяцам и чётко привязаны к каждому пику.       Глава Аньдин скрупулёзно расписал каждую статью доходов и затрат по каждой из двенадцати вершин, недаром он получал образование XXI веке, странно, что эти знания пригодились именно здесь — в мире сянься.       Теперь любой мог ознакомиться с толстым журналом с грозной записью «Бюджет ордена Цанцюн за 3020 год от становления Бездны», но не многие рисковали, у большинства начинала болеть голова при виде строгих таблиц, заполненных мелким почерком.       Все планируемые траты были внесены им самим. Шан Цинхуа не мучил глав вершин, он поднял старые записи времён своего ученичества, свёл их воедино и вывел средние цифры, их он и поставил как «планируемые». Теперь ничто не могло ускользнуть от бдительного взора владыки Цанцюн и скромного главы Аньдин, взявшего на себя роль казначея ордена.       Записывалось всё: от семян до хлопка для перевязок, от чернил до формы, от новых макивар до особых металлов для мечей. Это не вина Шан Цинхуа, что главы пиков тратили без счёта и не следили за выделенными на месяц деньгами.       Особенно роскошествовал Лю Цингэ, глава Байчжань — их пик тратил столько, словно ученики ели с золота и одевались в шелка. Форма на них словно горела, ученические мечи исчезали без следа, а ели адепты Байчжань как свора волкособов, это не считая постоянно разрушаемых общежитий и классов для занятий, даже подсобные помещения и лестницы страдали от несдержанности учеников воинственного пика. На лекарства и примочки уходило столько, что иногда казалось — весь пик Му Цинфана занимается только лечением адептов Байчжань.       В этом месяце Лорд Байчжань, как всегда, вышел за пределы бюджета, он не поленился прийти на Аньдин лично и устроить скандал, запугивая учеников и угрожая. Вот Шан Цинхуа и приходилось одёргивать главу шестого пика, напоминая о правилах.       Но на этом его проблемы не заканчивались. Дуань Цинцзе требует для своих орлов чистое мясо, даже не думая, сколько стоит прокормить два десятка прожорливых птиц, им ведь свежатинку подавай и лучшие куски. Шан Цинхуа любит животных и готов пожертвовать им требуху с кухонь, но нет — этим монстрам нужна чистейшая вырезка, и обязательно в духовных травах вымоченная. Он же не зверь, всё понимает: редкие птицы, глава пиков животных совершила чудо, выведя таких уникальных и чрезвычайно полезных птиц в неволе, но можно же продать несколько. На оставшихся бы точно точно хватило мяса. Раньше было пять орлов, и всё было в порядке, пусть оставила бы себе десять или даже пятнадцать, но упёртая глава пика животных ни в какую не соглашалась продать даже одну птицу. Как казначей ордена, Шан Цинхуа обязан донести недопустимость такого легкомысленного отношения.       Шан Цинхуа принёс каждую из заявок, он разделил их на стопки: те, что входили в месячный бюджет пика, и отдельно те, что нет — их он сложил в красную, угрожающего вида бумагу. Сверху лежали сшитые листы подробного бюджета на месяц. Ученики Цюндин разнесли чай, но главе Аньдин было не до него, он отодвинул чашку в сторону, а на освободившееся место разложил документы.       — Мы не можем каждый раз выходить за пределы планируемых средств, — привычно начал Шан Цинхуа. Он знал, что его пояснения были для Лю Цингэ пустыми словами, тот только зло блестел глазами, вцепившись в рукоятку меча.       — Шан-шиди, тебя оттуда совсем не слышно, сядь ближе ко мне, — сказал Юэ Цинъюань, он как никто понимал важность контроля и отчётности.       «Да, так будет лучше», — мысленно согласился Шан Цинхуа. Он собрал документы, прошёл через весь зал и сел рядом с владыкой ордена.       — Каждому пику выделяли средства на год, сумма каждого месяца была известна заранее, все главы согласились с этим, но Лю-шиди требует к себе особого отношения, приходит на Аньдин, угрожает и запугивает учеников. Мы стараемся хорошо выполнять свою работу, усердно трудимся на благо ордена, и такое отношение… — чем больше говорил Шан Цинхуа, тем сильнее заводился.       Лю Цингэ покраснел от злости, но высказываться в своей обычной манере при главе школы не осмеливался. И на том спасибо.       — Ученики Байчжань словно едят свою форму! Только в прошлом месяце было закуплено пятьдесят верхних и нижних халатов, — потрясал заявками Шан Цинхуа, — и снова надо тридцать.       — У меня двести внутренних учеников, им всем нужна одежда, — рявкнул, не выдержав, Лю Цингэ, — я говорил тебе это много раз! А ты выдаёшь форму словно Жуань Цинжуань цедит своё лучшее вино, сколько можно?! Младшие ученики ходят словно оборвыши! Это недостойно ордена и бросает тень на нас всех!       — Давайте не будем горячиться, — примирительно сказал Юэ Цинъюань, — уверен, Шан-шиди найдёт решение, которое устроит всех.       — И какое же? — зло ответил Лю Цингэ, — проест мне плешь своими бумажками, а к тому времени, как он решит проблему, уже старшие ученики будут похожи на оборванцев?!       — Шан-шиди? — повернул голову глава ордена.       — И что я должен сделать? — возмутился Шан Цинхуа, — сейчас только лися, а резерв, отложенный на подобный случай, уже потрачен. Вот если отказаться от некоторых трат… — Он бросил незаметный взгляд на Шэнь Цинцю. — Например, от Цинцзин пришла заявка на чернила, которые изготавливаются с добавлением особых бобов. Из-за сложности их выращивания и постоянных нападений в Приграничье они сильно выросли в цене.       К удивлению Шан Цинхуа, Шэнь Цинцю и не подумал воспользоваться предложенным шансом вылить на их головы едкую речь, перемежаемую хлёсткими фразами об их глупости. Обычно, высказав всё, что думает, Лорд Цинцзин оскорблённо удалялся. Но сейчас он даже отвечать не стал, посмотрел прямо на главу Аньдин и безмятежно улыбнулся. Шан Цинхуа вздрогнул, что-то было в зелёных глазах, но что именно, глава четвёртого пика не успел понять.       — Шан-шиди, экономия и контроль очень полезны, но не надо переходить границы. У каждого пика есть необходимые для совершенствования потребности, — глава Юэ посмотрел недовольно.       «Так откровенно прикрывает своего любимчика», — недовольно подумал Шан Цинхуа. Глава пика Аньдин уже привык, что только траты Шэнь Цинцю не урезаются, а сам глава Юэ следил за лордом Цинцзин ястребом. Танхулу, любимые Шэнь Цинцю, ждали того на каждом собрании, и чай готовили именно тот, что нравится главе Цинцзин. Стоило появиться подозрению на нездоровье, и Му Цинфана поднимали в любое время, а самая важная встреча немедленно откладывалась. Казалось, не было того, что владыка Цанцюн не сделает ради своего названного брата, так что поведение главы Юэ на этом собрании не было исключительным, но это не мешало Шан Цинхуа сожалеть.       «Так печально, что глава Юэ продолжает покровительствовать Шэнь Цинцю, несмотря на вздорный характер того и ужасную репутацию. Отказ от покупки одной-единственной крохотной склянки в пол-ляна чернил решил бы все наши проблемы, можно было бы купить одежды на сто учеников Байчжань разом, но с главой ордена лучше не спорить, да никто и не осмелится.»       Шан Цинхуа осторожно бросил взгляд на остальных глав пиков — как он и думал, все промолчали, только Ци Цинци злобно прошипела:       — Это уже ни в какие рамки не лезет!       Глава Аньдин вздохнул, он — не Ци Цинци, Юэ Цинъюань многое той позволял, а он даже недовольства высказать не мог, и дальше настаивать было небезопасно. Шан Цинхуа начал убирать уже ненужные документы Байчжань, аккуратно укладывая их в мешочек-цянькунь, прикидывая варианты:       «Как не хотелось, придётся опять урезать пики аскетов и гаданий, а чтобы их главы не обиделись, надо навестить их и принести подходящий подарок. Они поймут.»       Владыке Цанцюн и приказывать было не надо, и так понятно, чего он хочет, и как хороший шиди Шан Цинхуа должен в точности выполнить его неозвученное пожелание. Такие уж нравы были в этом мире. Подчинённые должны были опережать приказы, угадывать намеренья по движению брови, и Шан Цинхуа весьма преуспел в этом.       Теперь он вытаскивал бумаги, касающиеся пика животных. Дуань Цинцзе смотрела на него опасливо, упрямо закусив губу — чувствовала, что сейчас разборки коснутся её драгоценных орлов.       Шан Цинхуа всего лишь на мгновенье отвлёкся, а события понеслись вскачь. С грохотом полетели в стороны столики, все подскочили с мест, но никто не осмеливался сказать и слова. Главы пиков переводили взгляды с Юэ Цинъюаня на Шэнь Цинцю и обратно, а тот держал в руках Сюя, устремив его к горлу Лю Цингэ, и презрительно цедил слова, вызывая на бой.       Напрасно Лю Цингэ насмехался, у Шан Цинхуа от такого Шэнь Цинцю вставали волосы дыбом от ужаса. Лорд Цинцзин был не таким, как обычно, и смотрел, словно действительно собирался убить главу Байчжань.       По спине стекла капля пота. Он пожирал глазами Лорда Цинцзин, всё больше убеждаясь в своих подозрениях. Чёткие резкие движения вместо плавных и элегантных, простые словно рубленые фразы вызова, а не обычная ядовито-ехидная велеречивость, а потом взгляд упал на лежащий на полу сломанный любимый веер главы Цинцзин.       «Это не Шэнь Цинцю!» — Шан Цинхуа с трудом подавил крик.       Му Цинфан подавал знаки Юэ Цинъюаню, но тот отрицательно помотал головой, вызов был сделан и принят по всем правилам. Раньше бы Шан Цинхуа тоже был не прочь повеселиться — очередной унизительный проигрыш главы Цинцзин, маленькая месть за все гадости, что тот любил говорить прямо в лицо, но сейчас сердце сжимали плохие предчувствия.       Лорд Цинцзин взмахнул мечом, словно отсекая любые возражения, развернулся и пошёл к выходу, больше он не произнёс ни слова. Лю Цингэ даже вызов принимал сидя, небрежно сложив руки на груди, Бог войны мог такое себе позволить, глава книжников ему не соперник и никогда им не был. Он словно нехотя встал и прошёл следом за Шэнь Цинцю. Остальные поспешили следом.       Лорд Цинцзин молча указал кончиком меча на площадку среди валунов за залом совета и парой лёгких прыжков достиг её, Лю Цингэ пришлось последовать, а дальнейшее было слишком страшно. Шан Цинхуа съёживался, слыша ужасающий лязг меча о меч, ци расходилась при каждом ударе, хотелось укрыться щитом, но остальные главы спокойно терпели воздействие чужой враждебной энергии, и Шан Цинхуа не смел выделяться.       — Что случилось? — переспрашивал Му Цинфан.       Дуань Цинцзе отрицательно покачала головой, она была занята переглядыванием с главой Аньдин и тоже всё пропустила. Ци Цинци стояла рядом с Вэй Цинвэем и прятала улыбку в веере, думая, что этого никто не видит. На шум прибежали старейшины — хоть они и не участвовали в ежемесячном собрании, но пользовались возможностью посетить Цюндин и встретиться своим кругом. Главные ученики толкались поблизости. Народу стало слишком много, Шан Цинхуа воспользовался возможностью отступить подальше от площадки, на которой угрожающе шелестели листья, застилая обзор. Только бессмертные с развитым духовным зрением могли увидеть в подробностях, что там происходит, остальные и рассмотреть ничего толком не могли, но расходиться не спешили.       Шаг, второй, люди радостно заняли его место, а Шан Цинхуа, убедившись, что на него никто не смотрит, кинулся обратно в зал совета, створки высоких дверей были распахнуты настежь, ученики Цюндин явно забыли о своих обязанностях, тоже побежав смотреть. Он осторожно зашёл внутрь — никого, сломанный веер так и остался валяться на полу, забытый Шэнь Цинцю. Шан Цинхуа покачал головой, поднял обе половинки веера и почему-то сложил его в рукав, а потом заметался по залу, выискивая причину скандала. А она была, он был в этом точно уверен, что-то заставило Шэнь Цинцю выйти из себя. В беспорядке валяющихся столов, чашек и пролитого чая он не сразу нашёл скомканный листок бумаги.       Карикатура!       Шан Цинхуа чуть не сполз на пол от облегчения. Всё в порядке, он нашёл объяснение необычного поведения главы книжников. Насмешливая картинка намекала на более близкие, чем допустимо, отношения между главой ордена и Шэнь Цинцю. Листок тоже оказался в кармане рукава, повеселевший Шан Цинхуа вернулся к площадке. Бой уже закончился. Раздражённый, натянутый как струна Шэнь Цинцю вернулся к своей обычной ехидной манере разговора, дал понять, что все вокруг него — идиоты, и покинул собрание, демонстрируя всем, что не собирается тратить на них своё драгоценное время. Глава Аньдин улыбался ему вслед.       «Слава богам, это не Шэнь Юань.»